Недели 6 и 7.
Мадридский двор
Время летело быстро, радуя победами и огорчая неизбежными трудностями. Рэйчел чувствовала себя на американских горках. Порой казалось, что абсолютно надежные прогнозы будто специально подводили ее, испытывая на прочность.
Поначалу младшенькие, как водится, перепутали день с ночью: спали они по очереди и непременно днем. Рэйчел вынуждена была уделять им внимание в одиночку, так как Джакс постоянно пропадал - он зарабатывал на жизнь игрой на гитаре и писал портреты на заказ. Полусонной сомнамбулой бродила женщина по дому, автоматически убирая игрушки, вынося горшки и стирая бесконечные детские вещи. Она уже не помнила, что такое телевизор и как выглядит городской парк…
Но две вещи неизменно радовали Рэйчел – быстрые успехи отпрысков и их неутолимая жажда познаний. Она не уставала отвечать на сотни вопросов старшего, а младшим служила терпеливым манекеном для изучения.
Понимая, как важно подготовить Николь к статусу наследницы, все свободные минутки Рэйчел проводила с девочкой в библиотеке. К ее радости и удивлению, дочь впитывала знания с невероятной скоростью и без всякой устали.
Никита почти не беспокоил мать. Он странным образом «самовоспитывался» с помощью книг, пропадал в библиотеке и научном центре, устроился на какие-то курсы. Родители почти не видели его дома. Он был незаметен и тих, никогда не грубил, не спорил, никого не приводил домой. Рэйчел вздыхала с облегчением, несмотря на подозрительное ворчание Джакса, что неплохо бы и поинтересоваться, чем занят первенец.
- Вот сам и займись этим! – невольно огрызалась женщина. – Он весь в тебя – молчун и маленькая зануда. Мне совершенно некогда вытягивать из него жилы, пытаясь получить ответы. Ты же видишь, я присесть не успеваю.
- Хорошо, хорошо, я поговорю с ним, - неизменно отвечал муж.
Но на следующий день с восходом он снова бежал по заказчикам, а затем в парк – играть за гонорар. Возвращался он за полночь, охрипший и уставший до такой степени, что Рэйчел лишь молча ставила перед ним ужин, не помышляя об упреках. Она все время помнила, что надрывался он в какой-то степени из-за нее. Это тяготило и восхищало одновременно. Но с каждым днем все тяжелее давило на плечи. Погружаясь в сон, Рэйчел все чаще задумывалась о том, как возобновить ночные вылазки – но так, чтобы об этом не проведал никто из близких. Ей было и стыдно, и обидно, и страшно…, но все остальные эмоции затмевал какой-то кураж, толкавший на подвиги.
Однажды она все же решила сама проверить уроки Никиты и, не обнаружив в его дневнике ни единой тройки, вздохнула с облегчением, решив, что в этом направлении не стоит волноваться вовсе. Рэйчел снова перенесла все внимание на Николь.
Джакса разбудили тихие звуки, странно напоминавшие попискивание щенка. Он удивленно протер глаза и огляделся. Было ранее утро. Рядом, прямо в одежде, свернувшись клубком на краю кровати, глубоким сном спала жена. Джакс пошел на звук, с каждым шагом удивляясь все больше – поскуливание раздавалось из детской. Он осторожно открыл дверь и пораженно замер. В своей кроватке тихо и горько всхлипывал Ясик, растирая кулачками мокрые щеки. Джакс всегда слышал из детской только громкие вопли проснувшейся Николь, перемежаемые грохотом решетки, которую она нещадно трясла, яростно требуя внимания. Старания малютки-сына сдержать свои страдания пудовым кулаком ударили отца в самое сердце. Он осторожно приблизился к кровати, чтобы случайно не испугать сына неожиданным появлением. Увидев его, мальчик молча поднялся, готовясь к освобождению из плена.
- Тебя кто-то обидел? – Джакс сумел проглотить тугой ком в горле и тут же подумал, что в первую очередь обидел ребенка именно он – своим невниманием. Опасения его тут же подтвердились, но еще более жутким образом.
- Куфать хотю.
- Конечно, сейчас мы спросим у мамы, что у тебя на завтрак.
- Яси не узинай.
- Что?! – Джакс почувствовал, как его прошибает холодный пот. – Почему же ты не сказал маме, что не ужинал?
- Ма усила Нику гашок. Потом спать. Ма устая осень-осень, Яси любит ма.
Боже мой, - в ужасе думал Джакс, - у этого парня золотое сердце и прорва терпения. Тяжело ему будет.
Рэйчел жаловалась недавно, что он таскает у Никиты учебники и прячет их. Но разве они задумывались, чем это вызвано. Они оба виноваты перед сыном. Конечно, есть масса оправданий, но какое из них перевесит на весах молчаливые слезы ребенка, одинокого среди толпы родных? Никита самостоятелен, у него есть друзья в школе. Николь растет, не слезая с материнских рук – как-никак наследница, на которую возложены наши надежды. А что же Ярослав – лодка между двух берегов? Что еще остается малышу - только привлекать внимание взрослых хотя бы шалостями.
Джакс окончательно расстроился, плотно покормил ребенка и, как мог, «осчастливил» его, отдав в полное распоряжение детский столик, купленный специально для сестры и тщательно оберегаемый Рэйчел.
Сделав это, он пошел разговаривать с женой, решив пропустить в этот день и игру в парке, и встречи с заказчиками. Рэйчел была поражена не меньше. Она плакала, сжимая голову руками, и отказываясь простить себе преступную забывчивость. У Джакса не поворачивался язык упрекать ее, они оба были хороши. Но оба не представляли, как решить проблему без материальных потерь. Джакс дважды предлагал жене выделить в своем графике два свободных дня, но та неизменно отказывалась, повторяя сквозь слезы замогильным голосом: «Я знаю, я знаю, как все решить…, предоставь это мне». В конце концов, Джакс уступил, взяв честное слово, что при малейшей неудаче в планах, она немедленно сообщит ему. Учитывая упрямство жены, он счел бесполезным занятием выпытывать ее намерения и решил постепенно узнать их с течением времени.
Впервые в этот день никто не обратил особого внимания на вой Витаса в исполнении наследницы, лишенной личных игрушек.
Зато на следующий день Ярослав обрел новенький ящик с собственными сокровищами. К удивлению родителей, его больше волновал сам сундучок в качестве уютной норки, чем его содержимое. Рэйчел с болью наблюдала за игрой ребенка. Желание спрятаться, наблюдать мир из укрытия лишний раз говорило о ранимости малыша и тяжелой ношей ложилось ей на сердце.
Никита в очередной раз огорошил отца с матерью. Они так и не поняли, слышал ли мальчик их переговоры, догадался ли сам, а может, это было всегда, да они не замечали… Но они вдруг увидели, что старшенький не так уж замкнут, как им казалось, и далеко не зануда. Он целый час играл с братиком, ни разу не выказав свойственного взрослым нетерпения или раздражения. Не в детской ли пропадал первенец, приходя из школы, пока его мать была занята делами? Рэйчел только хваталась за сердце, размышляя о том, что, посвящая детям все свое время, она все же не знает их, как открытую книгу.
Тем временем Никита на самом деле совершенно не проявлял признаков беспокойства и абсолютно не тяготился добровольным одиночеством. Да, иногда он уделял время брату, но все оставльное пропадал не где-то еще, а в библиотеке. Книги заменяли ему как внимание взрослых, так и товарищей. А самым близким другом и наперстником был компьютер. Началось все с игр, но в последнее время его все больше интересовало программирование. И чем труднее была задача, тем большую настойчивость он проявлял в ее решении.
Отдавая дань маленьким подвигам сына и роли техники в его жизни, Рэйчел взяла за правило помогать хотя бы тем, что тщательно следила за исправностью компьютера. Да ей и самой было крайне интересно научиться управляться с более сложными приборами.
Однажды Джакс вернулся домой раньше. Он и сам не понял, почему вдруг его так потянуло к семье в самый разгар своего выступления. Но, доверяя интуиции, он быстро сунул гитару в футляр и побежал ловить такси.
Входя в дверь, Джакс увидел рыдающую жену в праздничном платье, остатки торта и множество шаров. Рэйчел бросилась в объятия к недоумевающему мужу и сквозь судорожные всхлипы попыталась объяснить, что на этот раз их родительская жестокость превзошла немыслимое – они забыли про день рождения Ярослава.
- П… по… понимаешь, я… вер… вернулась из са… сада, а они…
- Так, давай, прими валерианки, успокойся и все расскажи.
Но рассказать Рэйчел не успела. К родителям подбежал повзрослевший Яся и, радостно прыгнув в объятия отца, счастливым голосом сообщил ему, что теперь он может ходить в школу вместе со старшим братом, и поэтому больше никогда не останется один.
Джакс остолбенел. Мало того, что он внезапно понял весь кошмар произошедшего, сын, ни единым намеком не обвинив его и искренне радуясь приходу, еще больше усугубил душевную муку.
- Как же вы… Как вы устроили праздник-то? – глаза отца повлажнели, но он сдерживался изо всех сил. Крепко прижимая к себе ребенка, он продвигался на ватных ногах к ближайшему дивану, где сидела, закрыв лицо, Рэйчел.
- Это все Никитка! – весело продолжал, сияя глазами Яся. – Он принес после школы шарики, и мы надували. А потом сидел за компом, и вскоре нам принесли торт и разные вкусняки. Мы включили музыку, я задул свечи! Было классно! А потом пришла мама и ка-ак заплачет. Мы расстроились и выключили музыку. Но Ник сказал, что это она от счастья и мы снова танцевали. Знаешь, я не понимаю, папа, как можно так долго плакать от счастья. Ник сказал, что пусть ма дожидается тебя, а он не может на это смотреть . И убежал в библиотеку. А потом плакала Николь, и я дал ей бутылку. Но эта дрянь выпила только половину, а остальное бросила на пол, и мне пришлось еще мыть пол. Знаешь, па, я иногда ненавижу ее…
Пока сын тараторил, стараясь за короткое время поведать как можно больше, удивление Джакса росло, а всхлипы жены рядом становились все горше. Наконец, он решил переключить внимание на Рэйчел.
- Иди, мой взрослый герой, приберись на столе, раз уж вы устроили такой грандиозный банкет. А то к нам сбегутся мыши со всего района.
Ярослав, подпрыгивая, побежал убирать посуду, а Джакс повернулся к жене и обнял ее. Что он мог сказать? Оставалось только надеяться, что сын не до конца осознал, насколько отвратительна ситуация, чтобы справедливо превратиться в маленького монстра для своих родителей.
***
Год пролетел, как час. Вопреки опасениям, Ярослав рос общительным и улыбчивым, нигде не пропадал подобно брату, если не считать полянку перед домом, на которой стоял отцовский мольберт. Пока Джакс развлекал публику в парке, сын увлеченно рисовал, выказывая недюжинный талант, все больше походя в этом на отца. А когда родитель занимался живописью, осторожно осваивал его гитару. Его также очень интересовал маленький пруд в скверике напротив, и не раз бывало, что он приносил к ужину вполне сносную рыбу. Уже несколько недель Ярослав просил взрослых купить ему большой аквариум. Рэйчел кивала, обещая ему подарок на ближайший день рождения, а отец незаметно откладывал часть выручки на эту затею.
Вообще в течение этого года Джакс вдруг ощутил, что их материальное положение стало резко улучшаться самым удивительным образом. Когда он интересовался переменами у жены, она широко улыбалась и, размахивая руками, с воодушевлением рассказывала о росте акций предприятий-партнеров.
Настал знаменательный день – день рождения Николь. Сначала было решено отпраздновать его в кругу семьи. Но в последний момент, по настоянию Никиты, все же были приглашены школьные друзья обоих сыновей. «Чтобы сестре было легче адаптироваться», - весомо изрек старшенький в качестве главного аргумента.
Для задувания свечей Николь избрала отца, к которому испытывала непреодолимую тягу. Она явно ставила его выше матери по статусу, несмотря на более редкое общение. Слово отца было для девочки законом и выполнялось незамедлительно, в то время как Рэйчел чаще всего слышала отрывистое и решительное «нет».
Рэйчел, наконец, вздохнула почти с облегчением: теперь у нее появилось время на уход за заброшенным садом. Синяки под глазами значительно уменьшились, и она все чаще стала улыбаться мужу и задерживаться допоздна, ожидая его прихода и разделяя вечернюю трапезу. Возобновились их длинные разговоры, пока они лежали, уютно обнявшись в супружеской кровати. Джакс вдруг осознал, как ему не хватало близости супруги. Последние месяцы оба так погрузились в заботы, что на любовь уже не оставалось сил, но душа настоятельно требовала тепла.
Рэйчел несколько раз лукаво интересовалась, не завелась ли у мужа любовница, тщетно пытаясь скрыть напряженность в голосе. Джакс улыбался, отрицательно качая головой и уверяя ее, что едва доносил себя до кровати, о каких развлечениях идет речь. В памяти его при этом возникала стройная фигурка молоденькой поклонницы, не пропускавшей ни одно выступление. Он часто любовался ею во время игры и даже флиртовал в редкие перерывы на еду. Порой он сожалел о своей нерушимой верности жене, периодически порываясь пойти с девушкой чуть дальше игривых взглядов. Но каждый раз, когда он был готов дать волю чувствам, перед глазами возникал эпизод с забытым Ярославом. Джакс будто наяву видел провалившуюся в мертвый сон измотанную Рэйчел, маленькие кулачки, мокрые от слез, и упрек во взрослых глазах Никиты. Затем мелькали картины собственного детства… Более холодного душа его мужским инстинктам и не требовалось.
Теперь же он с любовью смотрел на свою половинку и благословлял каждый миг, когда смог устоять перед соблазнами. Доверие и благодарность в ее усталых и таких родных глазах переворачивали ему душу, сжимая ее болезненной нежностью. Нет, он тысячу раз откажется от всех удовольствий за право ощущать свою непогрешимость перед самым дорогим существом на свете.
Джакс крепче обнял жену, стараясь передать ей силу своих чувств. Рэйчел отвечала ему со все большей раскованностью, свойственной женщинам, перешагнувшим возраст страхов и внутренних ограничений. В долгом поцелуе укладывая Рэйчел на подушки, Джакс подумал, что начинается их новый медовый месяц – на этот раз длиною в оставшуюся жизнь.
***
Николь целыми днями преследовала Ярослава, оказавшегося для нее самой доступной жертвой. Она заставляла брата обучать ее игре в шахматы, брать с собой на рыбалку и разучивать первые аккорды, неотрывно торчала у него за спиной во время рисования, имитируя руками движения кисти. А через какое-то время получила в свое распоряжение собственный мольберт и гитару. Подобно среднему брату, ее очень интересовала область искусств, хотя она все чаще с завистью заглядывала через плечо Никиты, сидевшего за компьютером.
Старший сын, незаметно превратившийся в юношу, был целиком поглощен новым опасным увлечением – взломом баз данных. Джакс не подозревал о происходящем, зато Рэйчел была отлично осведомлена и молча прикрывала сына. Никита не реагировал на поведение матери, никак не проявляя и своего отношения к защите. Он прекрасно понимал, что отец по головке не погладит, но как будто и не боялся, демонстративно усаживаясь за монитор прямо перед его появлением.
Рэйчел неоднократно пыталась заговорить с Никитой, интересуясь то одним, то другим, сын вежливо отвечал, не раздражаясь, но и не улыбаясь. Мать силилась понять его глубже, но на малейшие поползновения начать разговор по душам Никита отвечал одинаково: «У меня все нормально, мам. Думаю, тебе лучше позаботиться о малышке». После чего неспешно разворачивался с невозмутимым лицом и покидал комнату, оставляя Рэйчел в печальном недоумении.
Ее старшенький был красив. Догадываясь, что девочки должны были увиваться за ним, она удивлялась, не видя ни одной. Хотя, кто знает, где он проводит вечера. Никита беспокоил мать. Казалось бы, ничего страшного или подозрительного не происходит. Но уже сама эта тишь и гладь наводила на нехорошие мысли. Ведь это странно для подростка… Но, занятая хозяйством и обучением Николь, она все время откладывала попытки разузнать о жизни сына получше.
***
Юбилей, отделявший ее от «старости», как с отчаянием называла этот возраст Рэйчел, прошел довольно скромно. Присутствовали только члены семьи и пара старых друзей.
Женщине не хотелось афишировать свой возраст, и она неоднократно повторяла, подобно знаменитой актрисе, что
ей навсегда останется 39. Джакс ласково усмехался и целовал ее, подхватывая на руки и замечая, что если года ее увеличиваются, то вес явно уменьшается, так что она сохраняет вполне достойное равновесие. Рэйчел смеялась, дрыгая ногами, как юная взбалмошная девчонка, и ударяла мужа в плечо, шутливо наказывая за издевку.
Джакс заметно постарел в последний год. Его шевелюра, прежде бывшая благородным «перцем с солью», ныне растеряла почти весь «перец», отросшая бородка побелела, спина сгорбилась. Но неутешительные изменения были заметны кому угодно, кроме жены. Рэйчел по-прежнему невольно улыбалась, стоило мужу появиться в комнате, все так же подолгу любовалась мягкостью и неспешностью его движений, гордым профилем.
Джакс, в отличие от жены, не скрывал своего беспокойства по поводу старшего сына. Он не раз замечал его во время выступлений и уверял потом Рэйчел, что сын смотрел на него долгим осуждающим взглядом. А стоило отцу прекратить игру, тут же растворялся в толпе, будто стесняясь случайного обнаружения их родства. Рэйчел, как могла, утешала Джакса, убеждая, что ему показалось, но сама волновалась все больше, пытаясь угадать, что же происходит в голове Никиты.
Однако прямо под их носом происходило почти то же самое, хотя и в меньшем объеме – маленькая Николь, казалось, вдруг объявила отцу с матерью молчаливый бунт. Она несколько раз отказывалась делать уроки, не реагировала на замечания, демонстративно включала телевизор, стоило матери намекнуть на необходимость хоть немного почитать. Было видно, что это сопротивление – некая бравада с ее стороны. Она и страшилась наказания, и тем упрямее делала по-своему, чем сильнее оно могло быть. Джакс предложил Рэйчел единственный выход их этой ситуации – не реагировать. И у него это получалось куда лучше, чем у вечно нервничающей жены.
Однажды, подав ужин, он взял себе вилку и принялся за еду. Сидевшая рядом дочь, с вызовом посмотрев на него, потребовала прибор и себе.
- Подними задницу и возьми, - невозмутимо и спокойно ответил Джакс, продолжая есть.
Николь ушла к себе в комнату, хлопнув дверью. На следующий день тем же путем она снова осталась без еды. И еще раз. Четвертый ужин прошел без происшествий – она сама подала его себе. Джакс победил, но корни бунта по-прежнему оставались тайной.
Тем временем, успехи Рэйчел в бизнесе уже никого не удивляли. В один прекрасный день она исполнила свою давнюю мечту, став совладельцем городского театра.
Однако семейная радость была омрачена невероятным происшествием: Никиту привезла домой полиция. Им позвонили ближе к полуночи и попросили забрать сына под расписку – как говорится, с рук на руки. Рэйчел была поражена. Трубка телефона едва не выпала из ее похолодевших рук. Она не знала, что и думать, готовясь к худшему. Джакс, видя состояние жены и внутренне разделяя ее чувства, предпочел взять себя в руки, чтобы не впадать в панику. Он попросил Рэйчел собраться, чтобы достойно встретить сына.
- Если его встречу я, то могу просто распустить руки. Рэйчел, дорогая, прошу тебя, просто открой им дверь. А завтра я сам с ним поговорю. Не сегодня.
Никита вышел из машины словно с маской на лице – красивой и холодной, что делало его невозмутимость еще страшнее. Казалось, он прекрасно знает, что делает, и занятие его – не что иное, как методичное отрывание ножек букашке, на которую нацелен его бесстрастный исследовательский интерес.
Рэйчел тревожно всматривалась в Никиту, сжав губы и нацепив на лицо выражение задумчивого спокойствия. Один Бог знает, чего ей стоило молча проводить глазами сына, прошагавшего мимо нее к дому, будто мать была фонарным столбом.
Хлопнула дверь его комнаты. Рэйчел вздрогнула. В сердцах бросив на стол газету, Джакс поднялся, намереваясь разобраться с отпрыском сегодня, а не завтра – издевательство над матерью непростительно! Хоть бы короткое «прости» сказал, поганец! И в этот момент Рэйчел словно молнией пронзила мысль, что она догадывается о причине происходящего. Схватившись за горло, чтобы сдержать невольный крик ужаса, другой она уцепилась за рукав мужа, останавливая его.
- Позволь… Позволь, это сделаю я. Это очень важно. Прошу тебя.
- Что происходит?
- Дай мне поговорить с ним. Мне кажется, я знаю… Но пока не могу… Джакс, просто дай мне время. Пожа… жалуйста, - прерывисто выдохнула она, направляясь к комнате сына.
Джакс смотрел ей вслед, прижав ладонь ко лбу. Ему казалось, что голова просто расколется, стоит ему опустить руку.
За дверью Никиты послышался необычный звук – повышенный тон сына, что-то кричавшего матери. Джакс дернул ручку – дверь была заперта, и через нее Рэйчел вновь попросила его не вмешиваться и отправляться спать. Затем он услышал ее сдавленные рыдания и шепот. Что-то упало, раздалась возня и теперь уже умоляющий голос Никиты… Потом все стихло.
Какой там, спать! Выдержать бы этот вечер. Потирая ладонью область сердца, Джакс медленно побрел в спальню. Что-то проходило мимо него. Это не дом, а мадридский двор, полный тайных заговоров. Завтра, завтра, и не днем позже, он выяснит всю подноготную!
Но назавтра случилось невероятное. Началось с того, что улыбавшийся Никита приготовил всем завтрак, а перед уходом поцеловал мать в щеку. Изумленный такими переменами, Джакс не нашел удобного момента для разговора, а затем сын исчез в школьном автобусе. Вглядевшись в жену, он удивился еще больше: ее лицо было настолько опухшим, будто его изжалили пчелы, но покрасневшие глаза искрились, а губы расплылись в счастливой улыбке.
- Ты похожа на Санту, ты знаешь это?
Рэйчел расхохоталась, еще больше округлив щеки.
- Может, ты удостоишь меня рассказом?
- Удостою. Позже.
- Почему не сейчас?
- Еще не время.
- Рэйчел!
- Нет, Джакс, не настаивай. И предупреждаю – от сына ты получишь тот же ответ.
- Вы решили выкинуть меня из своей жизни? Эти секреты обидны для меня. Надеюсь, ты понимаешь.
- Понимаю. Прости. Подожди еще, прошу тебя. Нам нужно разобраться до конца, понять… Ну, не важно. Уверяю тебя, теперь все будет хорошо.
- Я уже вижу. Нашего сына посетило озарение или добрая фея?
Рэйчел улыбнулась и начала собирать тарелки.
Вечером чудеса продолжались, явив миру преотлично игравшего на гитаре Никиту, который устроил вдохновенное представление сосредоточенным на ежедневной шахматной партии младшеньким.
Тем временем Рэйчел совершала очередной поход за славой – вернее, за пакетом акций крупнейшего ресторана Сансет-Вэлли.
Нервничавший Джакс решил занять мозг полезным делом и помочь Ярославу с уроками. Но и здесь его ждало жестокое разочарование: оказалось, что задачка шестого класса ему не по силам. Уязвленная отцовская гордость требовала утешения. Джакс отправился туда, где все было понятно и радовало душу – выступать в парк.
Прошло несколько недель. Предпочитая не давить друг на друга и не накалять едва установившуюся дружескую атмосферу, все участники «драмы» дипломатично делали вид, что ничего не произошло. Никита улыбался отцу, которому такое проявление дружелюбия казалось до тошноты искусственным и подозрительным. Рэйчел улыбалась еще более натянуто и избегала всяких серьезных разговоров с мужем, что тоже не радовало последнего. И оба заговорщика вполне искренне улыбались друг другу.
Джакс ничего не понимал. Чтобы не мучить себя, он махнул на все рукой и углубился в сочинение новой серенады. Однако все чаще заставая жену ковыряющейся в разнообразных компьютерах, мистическим образом появлявшихся и исчезавших в доме, он невольно возвращался к мысли, что надо бы как-то все выяснить…
Через пару месяцев Рэйчел принесла сертификат о совладении бизнес-центром.
Джакс уже собирался удивиться такой скорости роста акций и подробнее поинтересоваться этим направлением деятельности – быть может, и ему подвластны финансовые премудрости. Но как раз в эти дни семья с особой тщательностью готовилась к дню рождения Ярослава. Все помнили предыдущий казус и собирались наверстать упущенное.
Ярослав вырос улыбчивым подростком со смешинкой в зеленых отцовских глазах и белокурой шевелюрой матери. Никита не уставал шутить, предрекая тому карьеру школьного Дона Жуана.
Однако Дон Жуан, подобно старшему брату, и не думал волочиться за юбками. Прихватив свой вечный хвост – Николь, – он целыми днями заседал в библиотеке, всерьез взявшись за писательство. Сладкая парочка появлялась то на концертах, то на берегах городских водоемов с удочками наперевес, то на городских шахматных турнирах, то на художественных курсах, а порой их замечали в горах, занятых охотой на мелкую местную фауну.
Джакс прославился настолько, что стоило ему показаться в парке, как все, кто находился поблизости, притягивались к нему будто магнитом, устраивая рядом танцы и уроки вокала. Бывшие сотрудники, еще совсем недавно с презрением относившиеся к его занятиям, были атакованы женами и подругами, желавшими получить автограф нового городского кумира.
Следуя по стопам любимого Ясика, Николь увлеклась написанием статей в местную газету, а затем и собственных книжек. Неожиданно маленькая девочка начала приносить в семью неплохие деньги, изумляя родителей и раздражая соседей, жизнь которых порой служила ей сюжетом.
Николь неутомимо просиживала за компьютером все вечера, порой забывая о домашних заданиях. Правда, как оказалось, хитрюга выработала собственную тактику.
Выяснилось, что она вовсе не забывала про уроки – она дожидалась, когда за свои тетради усядется Никита. Тогда Николь хлопала себя по лбу, изумленно восклицая, что старший брат напомнил ей об обязанностях, и немедленно присоединялась к нему. Дело в том, что успешной писательнице совершенно не давалась математика. Но признаться в этом она категорически отказывалась – Николь должна быть лучше всех, и не иначе! Поэтому, сидя рядом с братом, девочка вертелась, вздыхала, хмурилась и закатывала глаза до тех пор, пока у того не лопалось терпение, и он начинал ей помогать. Вследствие усердных манипуляций со стороны малолетней интриганки «помощь» очень скоро выливалась в полное выполнение задания. После чего, умильно глядя на брата, Николь аккуратно перекатывала решения в тетрадь, не испытывая ни малейших угрызений совести. Каждый день Никита давал себе слово, что этот раз – последний. Тщетно.
***
Николь выросла. Николь выросла! Сердце Рэйчел то замирало от страха, то ухало вниз, окатывая волной восторга.
Молодежь веселилась, отплясывая под громкую музыку и наслаждаясь легкими коктейлями. Им не было никакого дела до престарелых взрослых и их занудных друзей на этом празднике жизни. А мать сидела на садовой лавочке, наблюдая за вечеринкой, и тихонько утирала никак не желавшие останавливаться слезы.
Поздравив дочь и одарив ее личной серенадой и золотыми сережками, Джакс предпочел скрыть свои эмоции в тишине спальни. А Рэйчел все никак не могла оторваться от созерцания детей, гордо сравнивая их с гостями. Красавцы. Умники. Золотые, лучшие… И не важно, что за тем столом сидит одноклассница Николь - недавняя мисс города. Просто люди ничего не понимают ни в красоте, ни… вообще.
Рэйчел была счастлива. Абсолютно. Что бы ни случилось впереди, она знала наверняка: жизнь удалась.
