Восьмая серия
Рождество надвигалось неотвратимо и размеренно. Сначала на улице стало просто чуть холодней, чем было, потом в витринах вдруг появились умильные ангелочки, мишура, гирлянды и прочая чепуха, чуть позже город украсился миллионами лампочек, и последние два дня буквально сама жизнь не уставала напоминать окружающим, что вот-вот должен начаться праздник. Жители, нагрузившись праздничными покупками, мучительно старались не потерять ощущение Рождества, толкая друг друга тележками и локтями в ближайшем к дому супермаркете. Казалось, что если каждый из них не запасётся огромной жареной птицей, несколькими килограммами цитрусовых фруктов и несколькими литрами какого-нибудь алкоголя, то можно будет считать жизнь неудавшейся. Мир временно сошёл с ума.
Выходя из дома с утра, Нил в седьмой раз за неделю споткнулся о скульптуру, изображавшую Санту.
Это был даже не Санта, а какой-то его православный аналог, с бородой и в длинной шубе, которого рядом с крыльцом поставили новые соседи МакЛауда, недавно приехавшие в Америку из Украины. Жизнерадостно улыбаясь, украинский Санта в седьмой раз за неделю повалился в снег. Мрачно выругавшись, МакЛауд поднял его и мстительно воткнул в сугроб по самые уши. Нил каждый раз, выходя на улицу, сшибал этого гнома в снег. Джордж сшибал его, возвращаясь вечером. Он всё-таки переехал к МакЛауду – переехал, так и не приняв его приглашения. Просто однажды, возвращаясь с работы, парамедик увидел его у своего дома и больше не отпустил. На улице уже давно стояла глубокая осень, и Нил не хотел даже представлять, какой холод сейчас в жилище Дель Амико. Джордж наотрез отказывался признавать, что оказался у подъезда дома Нила не случайно. Нил не верил, но ему было всё равно.
Город замели сугробы, количество аварий на скользких дорогах резко возросло, и машине скорой было очень сложно двигаться по заметённым трассам. В довершение, Чикаго накрыла волна эпидемии гриппа, и предпраздничные дни обернулись для Нила нескончаемой чередой дежурств. Когда начальство вывесило в ординаторской свежий график смен, МакЛауд и его напарник с облегчением узнали, что в Рождество им работать не придётся.
- Ну слава Богу! – Альфред за спиной Нила даже подпрыгнул на месте от удовольствия . – Я не мог позволить графику испортить мои грандиозные планы.
- Считай, что это твой рождественский подарок и мне не придется ничего тебе дарить, - фыркнул Нил, обводя кружком рабочие дни в календаре.
- А ты что собираешься делать? – спросил Фред.
- Высплюсь, наверное, - улыбнулся Нил.
- С семьёй будешь отмечать?
- Боже меня упаси, - МакЛауд даже поёжился от таких перспектив. – Нет, с… один.
Альфред уловил его заминку, вопросительно посмотрел на напарника, но ничего не сказал. Нил предпочёл не замечать его взгляда и принялся заштриховывать кружочки, в которые были обведены рабочие числа.
***
Нил лежал на диване с кроссвордом в руках. Последняя в этом году смена кончилась три часа назад, впереди было целых четыре свободных дня, по радио на кухне звучала старая как мир песня Майкла Беллами, и жизнь была прекрасна. Джордж куда-то ушёл, пообещав вернуться вечером – такую записку от положил на зеркало в коридоре. Вечер в понятии блондина был временем суток четырех дня до двух часов ночи, так что Нил даже не догадывался, когда его ждать и предпочитал не ждать вовсе, уже зная, что Джордж имеет обыкновение появляться именно тогда, когда не ждешь.
Ключ повернулся в замке неожиданно рано: радио только-только успело сообщить, что в Чикаго восемь вечера. Нил поднял голову от журнала и выжидательно глянул на дверь. В ней никто не появлялся, а Джордж зачем-то топтался в коридоре, звеня ключами. Нил вышел в коридор и оторопел. Дель Амико притащил в квартиру высоченную ель и сейчас пытался совершить невозможное и пронести её в дверь, которая по размеру явно уступала дереву.
Заметив удивление Нила, Джордж улыбнулся.
- Что это? – мрачно поинтересовался Нил.
- Сейчас скажу… Как это по-английски? – Дель Амико, пытался одновременно думать и тащить ель, поэтому не получалось у него ни то, ни другое, - Черт, по-итальянски ведь помню… Ну ты что, сам не видишь? Вот и скажи мне, как это называется?
- Это елка, - констатировал МакЛауд.
- Вот именно, - Джордж закинул за плечо размотавшийся шарф. – Не стой, лучше помоги.
- Ты с ума сошёл.
- Я? – возмутился блондин. – Это ты с ума сошёл, раз встречаешь Рождество без ёлки! Помоги, я тебе говорю.
- Нет, я в этом не участвую, - Нил прислонился к стене и принялся коварно наблюдать за борьбой человека с природой. Через несколько минут Дель Амико удалось протащить ель в квартиру. Прислонив её к стене, он запер дверь и повернулся к Нилу. Раскрасневшийся, лохматый, в размотанном шарфе, с горящими глазами. Нил улыбнулся.
- Чего ты улыбаешься? – Джордж обнял его. – Тебе стыдно должно быть.
- Не я же превратил квартиру в лес, - наклонил голову МакЛауд.
- Да ладно тебе, - улыбнулся блондин. – Это же здорово…
Нил протянул руку и осторожно дотронулся до зелёной ветки. На иголках блестел нерастаявший снег, от ёлки веяло холодом и запахом свежей хвои. Прижавшись щекой к вязаному свитеру Джорджа, Нил улыбнулся.
Может, этот сумасшедший и заставит его полюбить Рождество.
Ёлка заняла место у окна в гостиной, сразу превратив большую комнату в более чем маленькую. Через некоторое время выяснилось, что ёлочных украшений у Нила почти нет, а того почти, что Дель Амико удалось раскопать в какой-то не распакованной после переезда коробке, не хватило даже на полветки. Джордж посмотрел на Нила как на государственного преступника и принялся украшать ёлку чем попало.
Он ходил по квартире, привязывал ниточки ко всему, что было достаточно ярким, а потом развешивал это на колючих ветках. Получалось, надо сказать, у него неплохо. Нил улёгся на диван, а блондин мягко переступал вокруг дерева, вешая на него конфеты в ярких фантиках. Незаметно стемнело, а включать свет было лень обоим, поэтому комната погрузилась в полумрак. На фоне светлого прямоугольника окна Нил видел тонкие, будто вырезанные из бумаги ветки ели и силуэт Джорджа, которые продолжал вертеться вокруг. Наконец он сделал пару шагов назад, окинул дерево оценивающим взглядом, видимо, решил, что прекрасное прекрасней уже не сделать, поправил ещё один шар и уселся рядом с Нилом.
- Ну признай, что это красиво.
Нил усмехнулся:
- У тебя талант.
- Ну а то, - Джордж сполз на пол и уселся там, обняв колени руками. МакЛауд протянул руку и растрепал волосы на его затылке.
- Прекрати, - рассмеялся Дель Амико.
- Да ладно тебе.
Джордж поймал его за запястье и потянул к себе:
- Иди сюда.
Нил уселся рядом с ним, положив голову на плечо блондину.
Ёлка стояла на фоне светлого окна, мишура сверкала в лёгких отблесках слабого света, немногочисленные шары медленно поворачивались на длинных нитях. В кухне что-то мурлыкал невыключенный приёмник, так тихо, что мелодию различить было невозможно. Вокруг царило невероятное спокойствие. Где-то люди суетились, носились по магазинам в поисках двухметровой курицы и оберточной бумаги. В спешном порядке дети доучивали рождественские гимны, доклеивали гирлянды из цветных обрывков той оберточной бумаги, которую удалось незаметно стянуть из-под носа родителей. Водители, которых снегопад застал на дороге, стояли в пробках и изощрённо матерились под праздничные песни, которые передавало радио. А Нил с Джорджем сидели на ковре рядом с только что наряженной ёлкой. В домах напротив горели огни, были включены телевизоры. Их окно было тёмным. Никто не мог сказать, что за этим тёмным прямоугольником, так выделяющимся среди многочисленных ярких, украшенных цветными гирляндами окон, тоже отмечают Рождество.