[Enlil]

Предисловие
Итак, в первую очередь праздравляйте меня, праздравляйте с пожелтением поей темы) Просто таки страшное событие, о даааа!)))
Но я не о том, итак, предупреждение, пост страшный) я таки дошла до выкладки того самого скринопотеряного фрагмента... пост большой, буков много, очень много... много даже для меня... скрина ни одного...) кто не хочит парится и столько читать, ради бога, я не обижусь, кто таки решится на сей подвиг - удачи...)

Отчет 4

Я вернулся домой… в общежитие, успевшее стать мне каким-никаким домом, уже совершенно очевидным утром. Я устал, был вымотан. Что я увидел на пороге общаги? О, это, пожалуй, даже можно считать очевидным. Алина. Она стояла у дверей и, вперив руки в боки, грозно на меня смотрела. Моя попытка незаметно проскользнуть в свою комнату мимо нее не увенчалась успехом. Мне заступили путь и посчитали своим долгом высказать все, что она думает про поздние возвращения в непойми каком состоянии, визиты в ночные клубы, и вообще. Мне так и сказали: «и вообще». Что мне оставалось делать? Только по мере сил и тактичности намекнуть ей, что не ее это собачье дело. Намек пропал втуне. Алина то ли не поняла, то ли не желала понимать. Она караулила меня у дверей комнаты и туалета, нависала надо мной дамокловым мечем во время обеда или чтения книг… От ее возмущенного взора нигде нельзя было скрыться.
Ко всему прочему, следующим утром мне позвонила какая-то Натали, полчаса щебетавшая в трубку, как здорово мы провели время и как бы она хотела встретится снова. Я усиленно и судорожно вспоминал, кто она такая. Если память не подвела меня, это была та самая девица, которую я подцепил давеча в клубе. Я, естественно, как мог вежливо отказался от новой встречи, однако звонки не прекращались. Боги, какие же настырные девицы в этом мире!
Решение наболевших проблем мне подсказал журнал моды, оставленный Арсением на столе. Вернее его обложка, где в красках и во всей своей экзотичной прелести расписывался отдых на острове Твики. Возможно, это можно было назвать побегом от неуемных девиц, но, полагаю, меня не осудил бы даже король. Мне стоило только дождаться окончания семестра, дабы пополнить кошелек заслуженной стипендией за отличие, накропать курсовую, позвонить друзьям и с чистой совестью паковать вещи.
Мою идею отправится отдыхать поддержали с энтузиазмом, и вот уже через пару дней мы летели навстречу острову Твики. Элизабет восхищенно пищала, прилипнув к стеклу и вглядываясь в туманные белые дали, Рубен с сияющими глазами строил эти саамы глаза стюардессе, выясняя, что по ее мнению вкуснее, рыба или мясо, а я судорожно цеплялся за подлокотники кресла, взглядом бешеным и затравленным взирая на друзей. С таким чудом, как самолет я встречался впервые. Стюардесса, кстати, тоже оказалась чудо, по крайней мере она мне всегда успевала вовремя подсунуть пластиковый пакет.
Когда самолет наконец то сел, первым, кто из него выпорхнул, был Рубен, уже в цветастых шортах и расстегнутой рубахе. Он был весел и радостен в предвкушении. Уже за ним вывалился я, бережно поддерживаемый Элизабет под локоток и сияющий прозеленью лица. О необходимости сейчас садится в такси и ехать до нашего отеля я думал с ужасом.
Однако все, даже самое страшное, рано или поздно заканчивается. Уже под конец пути в машине я чувствовал себя не так дурственно, как казалось мне сначала, а по выходу, несмотря на легкую пошатываемость, я даже смог более менее оценить достоинства нашего отеля. Мы сняли один номер на троих. С двумя кроватями. Один из них была двуспальная. Друзей это, кажется, нисколько не смущало, и я, некоторое время озадаченно попятившись на нее, не счел нужным озвучивать свое сомнение. В конце концов, что мы с Рубеном, не сможем вместе спать, защищая честь нашей дамы?
Отель и в самом деле был столь мил, как мне его и расписывали по телефону. Особый восторг друзей вызвал большой бассейн, в который они тут же плюхнулись, незамедлительно обдав меня волной брызг и чуть ли не за ноги меня в него затащив. В бассейне я тоже был впервые. И у него были несомненные достоинства перед ручьями. Никакие рыбы не тыкались тебе в ноги, дно не кололо ноги острыми камешками… вода пахла хлоркой, а не свежестью ручья… В общем, терпимо.
Не успели мы вылезти из бассейна, как к нам пристал экскурсовод, с слюной изо рта уговаривающий нас посетить экзотически места под его, экскурсовода, пристальным контролем, за совершенно небольшую плату… По здравому размышлению втроем, мы пришли к выводу, что если сейчас поедем на экскурсию, то потом нам придется стоять на паперти, что бы вернутся домой. Поэтому нам предстояло развлекаться самостоятельно.
Первым пунктом на пути изучения местных достопримечательностей стали горячие источники и, само собой, местная кухня. Суп из каких то там плавников, скажу я вам, вещь весьма неплохая, хоть и дорогая. Само собой, кто первым из нашей компании ощутил на себе все прелести отпуска был Рубен. С разбегу плюхнувшись в источник, он тут же завел непринужденный разговор о движении атомов. Столь непринужденная беседа вызвала совершенно неожиданный энтузиазм девушек и все оставшееся время на источниках, Рубен провел в компании этих двух очаровательных леди, улыбаясь довольно, как оборжавшийся сметаны кот. Мы же с Элизабет были предоставлены сами себе. В горячем источниках мы сидели в скромнейшем отдалении друг от друга, кромно потупив глазки и периодически обмениваясь ничего не значащими фразами о погоде, воде в источнике и достоинствах местной кухни. Этот бубнеж мог длится еще долго, если бы неуемный Рубен не прибежал и не заявил, что он тут выяснил, здесь есть замечательные бани и мы просто обязаны в них сходить. Что ж, мы пошли. На подходе в бани меня чуть инфаркт не хватил, когда выяснилось, что Элизабет идет вместе с нами. Подлый Рубен долго ржал, как лошадь, глядя на мои полные священного ужаса глаза. Ему то может и привычно, может для него и не страшно, что девушка будет рядом с нами в одном полотенце… но это же… это же… это же… как жить?! Элизабет уже было начала отказываться, утверждая, что лучше уж она сама. Однако нас увлекла непреодолимая сила в лице Рубена, категорически заявившего, что это все глупости. Так мы и сидели в бане на лавке. Мы с Элизабет, старательно глядящие в разные стороны, слегка измученные и все в поту, и неутомимый Рубен между нами.
Вернулись в отель мы уже ближе к утру, завалились кто где упал, и никогда мне еще не казалась постель мягче и желаннее.
Проснулся я ближе к обеду от бьющего в глаза солнца. На соседней односпальной кровати жизнерадостно храпел Рубен. Где же была Элизабет, спросите вы? Она была в моей кровати, в моих объятиях и, невозмутимо посапывая, обнимала меня за шею! Я аж холодным потом покрылся, когда осознал, судорожно пытаясь припомнить, что недостойного я успел вчера совершить. Однако ничего особо недостойного не вспомнилось, да и мы были одеты. Кажется, мы с Элизабет вчера просто вырубились на одной кровати… а потом… а потом тело, слегка подмерзнув, следуя инстинкту, потянулось к теплу! Именно! Так все и было, не иначе! Торопливо выбравшись из под одеяла и, на всякий случай, подтягивая штаны, я поскользнулся на рубеновом носке у кровати и грохотом своих падающих телес разбудил остальных. Впереди нас ждал новый день.
Новый день принес нам осмотр двух полуразвалившихся храмов, древних, как моя жизнь, и не особо меня вдохновивших, особенно если учесть мельтешащих рядом фотографов, торговцев сувенирами и вездесущего экскурсовода, многозначительно подмигивающего мне, пока я покупал Элизабет сувенир.
А вот старый корабль мне понравился… мы даже пофотографировались с Элизабет на фоне мачт, штурвала и остального. Фотографировались много, активно, радостно предвкушая развешенные в комнате общежития фотографии, сладко напоминающие о отдыхе. А потом выяснилось, что Рубен забыл вставить в фотоаппарат пленку. Кого то другого, быть может, это и расстроило бы, но Рубен только вздохнул, пожал плечами, буркнул: «цифровик покупать надо было», - и тут же поволок нас на пляж.
На пляже Рубен тут же нашел где то каких то девиц, хихикающих и откровенно стреляющих глазками. Пока он выяснял у них, где тут можно подзакусить, а особенно выпить, я молчаливо изумлялся. Вот не красавец же, разговоры у него все сплошь о физике, да о клубе этом его… а девушки, прям аж тают… Вот она, сила обаяния.
В уже неумолимо сгущающихся сумерках мы на пляже ужинали фруктовым десертом, запивая его где-то найденным Рубеном шампанским. А становилось все темнее, все больше звезд появлялось на небе. Мы седели, пили, воровали друг у друга тарелок клубнику и смеялись. И только звезды. Смех, свобода…
Спустя некоторое время Рубен куда то исчез в компании давешних девушек, а мы с Элизабет отправились непосредственно к морю. Оказалось она никогда не видела его в живую… да и я видел море единственный раз, покрытое до самого горизонта обломками наших кораблей.
Недолго думая, Элизабет отобрала у кого то лопатку и ведерко, жизнерадостно заявив, что она хочет построить песочный замок и была бы очень благодарна моей помощи, но, конечно, не настаивает… ну как я мог ей отказать? Хотя замок у нас получился не ахти… сильно не ахти. Принять за замок его можно было только при наличие очень бурной фантазии или беспредельного алкогольного опьянения. Узрев скептически приподнятую бровь Элизабет и сомнительно выпяченную нижнюю губу при ее взгляде на наше творение, можно было не сомневаться, что она думает примерно о том же.
Рубен вернулся так же неожиданно, как и исчез. Тут же заявил, что он тут нашел танцовщика с огнем и уже договорился, что он научит меня этому тонкому искусству всего за 75$. Он договорился, что МЕНЯ научат! Я уже приготовился выразить свое негодование, как натолкнулся взглядом на загоревшиеся глаза Элизабет. Ну и как я мог отказаться на глазах у девушки? Пришлось учиться. Не скажу, что у меня замечательно получалось, я трип раза уронил себе палку на ноги и один раз на голову, оттоптал сам себе ноги и чуть не закончил жизнь самосожжением. Но учеба она на то и учеба, чтобы потом и кровью постигать науку. За упорство я был вознагражден. Мой учитель забрал у меня 75$, похлопал меня по спине и сообщил, что ему было бы не стыдно со мной выступать. Осчастливил, ага. Элизабет в восторге прыгала и хлопала в ладоши, вот она, истинная награда.
Небо совсем потемнело, одарив нас россыпью сверкающих алмазных огней, когда мы зажгли костер у самой кромки воды. Пламя радостно взметнулось вверх, Рубен нажал кнопку магнитофона, принесенного его девушками по такому случаю.
I'm a bitch, I'm a lover
I'm a child, I'm a mother
I'm a sinner, I'm a saint
I do not feel ashamed
I'm your health, I'm your dream
I'm nothing in between
You know you wouldn't want it any other way
Радостно громыхнуло по пляжу вослед огню, рвущемуся к звездам. А дальше… дальше была лучшая ночь в моей жизни.
Алая, яростная пляска огня, безумие звезд в вышине, Рубен, совершающий странные телодвижения в компании своих девушек, отплясывающий с энтузиазмом вождя туземного племени к величайшему восторгу его подруг. Одно огненное безумие и одна страсть на всех, алые блики и в без того алых, нечеловеческих глазах, улыбка на сиреневых губах, ее рука в моей, и дыхание почти касается ее кожи, когда она оказывается особенно близко. Насквозь мокрые ноги, когда, отплясывая, занесло в самую воду, но от этого только веселее, и она тянет за руку, вытягивая из воды и тут же увлекая в танец, такой необычный, безумный, первобытно сладкий. Белые волосы рассыпаются по плечам, в вихре танца смешиваясь с желтыми. А огонь пляшет с нами, все яростнее, радостней взмывая в небо, навстречу темному синему бархату и алмазам, море шумит, катит свои пенные волны к нашим ногам, своим шепотом вплетаясь в музыку и наш праздник. И в эти мгновения ничего не имеет значения! Только этот огонь, это море, сияющие глаза напротив, смех и радостные вопли Рубена с подругами! А музыка все грохочет и это счастье кажется вечным, где то на заднем плане зажигает мой огнеплясовый учитель с другом, танцует на фоне неба огни!
I'm nothing in between
You know you wouldn't want it any other way…

Потом все это казалось сказкой. Безумной сказкой. Только когда смотришь в глаза друзей и видишь в них тоже мечтательное, задумчивое счастье… становится так отчаянно радостно, что эта сказка на троих.

По возвращению в отель оказалось, что наше предположение о паперти не было столь безосновательным. Вероятно идея научится массажу, обошедшаяся нам недешево, все же была лишней. Нам не хватало заплатить за номер. Немного, но все же не хватало. Со мной такое было впервые, наша семья никогда не испытывала проблем с деньгами, а тут я оказался в шкуре пресловутого бедного студента. Ну что ж… когда-нибудь, быть может, я и разбогатею, а сейчас работать, работать и еще раз работать. Взял в руки пресловутую палку и пошел на площадь танцевать с огнем, пока Рубен и Элизабет бегали вокруг, работая зазывалами. Когда я выдохся окончательно, друзья подхватили меня под белы ручки, обрадовав, что теперь аккурат все сходится, заплатили за отель и загрузили меня в машину. Нас ждал университет.

Возвращаясь в общагу, чего уж скрывать, я опасался на пороге наткнутся на незабвенную Алину. Я был так счастлив, доволен и расслаблен, что ее видеть не хотелось абсолютно. Небеса смилостивились надо мной, Алина была на занятиях. Первым, кто меня поприветствовал с отпуска, совершенно неожиданно оказался Арсений. Вполне себе довольный жизнью и дружелюбный. Может он наконец устроил себе личную жизнь и успокоился? Судя по всему было похоже на то. По крайней мере он поздравил меня с хорошим отпуском, посмеялся, предупредил, что Алина может порвать на тряпочки от долгой разлуки. В общем, я был приятно удивлен его, столь нежданными, дружескими проявлениями. Я бы заподозрил чего неладное… но Арсений, кажется, и правда обзавелся любовью, и поэтому был готов любить весь мир в целом и меня в частности. Любовь облагораживает.
Верну3вшаяся с занятий Алина меня гордо игнорировала, не одарив ни словом, ни взглядом. Как же я был этому рад! Я, может и мерзавец, но я предпочитаю, что бы она обижалась как можно дальше от меня!
Снова звонила Натали. Снова долго вспоминал, кто это такая. В результате послал. Не слишком вежливо. Совесть не мучила ни грамма. Может я уже начинаю адаптироваться в этом мире?
На волне подъема и послеотпускного вдохновения, я с новыми силами взялся дописывать свою многострадальную книгу. Сильно многострадальную и, как выяснилось позже, так считал не только я. Книгу, конечно, издали, но провал был полным. Мне заплатили, немного, но заплатили, что позволило наконец перейти с хлеба и воды на более приличную пищу, но все равно было обидно. Очень обидно. Даже сам не знал, что так оскорблюсь. Полный праведного негодования, гневно скрежеща зубами «ну, гады, я им еще покажу, где раки зимуют», я взялся за написание новой эпопеи. Вернее даже будет сказать не взялся, набросился на нее, днями и ночами просиживая за компьютером, отправляясь на занятия, делая на переменах пометки на полях тетради, возвращаясь и, торопливо запихивая в себя бутерброд, списывал эти пометки в свой эпический, хоть и несколько абстрактный шедевр.
Мои яростные труды не остались напрасными, их оценили и издатели и неблагодарные читатели.
Получив заслуженную премию, я первым делом сообщил об этом друзьям, требуя это отпразновать, ибо радости моей не было предела. К нашему величайшему сожалению Рубен прийти не мог, скрючившись над учебниками, он дико извинялся и обещал как только, так сразу, но идти в ресторан нам пришлось с Элизабет вдвоем.
Тихая музыка, цветы на столике, вежливые официанты… Уплетая за обе щеки, я вдохновенно повествовал о своей книге и успехе, а Элизабет смеялась и слушала. Подозреваю, посрамление издателей не слишком ее интересовало, однако тому, как она изображала внимание, мог позавидовать и Его Величество.
Мы заказали шампанское и, разливая по бокалам, вспоминали то самое шампанское в отпуске, горячие источники, Рубеновых девушек, храмы…. Только почему то оба молчали о той волшебной ночи… словно о маленькой тайне… и разговаривая о всякой ерунде, глядя друг другу в глаза, прекрасно понимали, что мы имели в виду.
Когда с ужином было покончено, я пригласил Элизабет на медленный танец. Это было не похоже… и похоже… совсем по-другому… но ее рука в моей и ее глаза так близко. Я не удержался, поцеловал ее. И тогда весь мир полетел к чертовой матери. Танец был забыт, все было забыто, когда она ответила на мое не слишком уверенное касание. Каким-то чудом я умудрился заплатить за столик, прижимая Элизабет к себе, судорожно, торопливо, ненасытно целуясь, пока мы ждали такси, а потом в такси…
Ввалившись в общежитие, мы чуть не грохнулись на вышедшую по нужде Алину. Она собиралась было возмутится нашим безнравственным поведением, однако, едва она открыла рот, Элизабет пригрозила ей чем то для меня малопонятным но, судя по тому, как замолкла и остолбенела Алина, высокоэффективным. А дальше была моя комната и кровать… и безумие… одно на двоих…
Утро застало нас спящих, на перекопанной кровати, смятых простынях, в объятиях друг друга. Пробежалось по обнаженным телам и стыдливо спряталось за занавеску.
Я потерял родину, семью… где то там, далеко, у меня была жизнь, любовь…Моя семья, мой сюзерен и Мэриан…. Где то так далеко… а рядом была она, теплая, ласковая, желанная и любимая. Я сколько угодно мог быть предателем, подлецом, мерзавцем… Я дождусь Вас, Ваше Величество, но ее я не отдам никому.
Отец вряд ли одобрил бы такой брак, с дроу плохо ладили и неудивительно, судя по их повально мерзостному характеру. Но Элизабет была исключением из всех правил. И она было моей.
Мы завтракали вместе, не замечая взглядов, смеющегося – тетушки Жоржеты, негодующего – Алины, лукавого – Арсения, удивленные – всех остальных.
И, целуя ее на прощание, расходясь на занятия, я просил ее стать моей женой. Такая буря эмоций отразилась на ее личике за несколько секунд и я едва не поседел, однако мне ответили да…
Я прекрасно знал, что потом я начну думать, переживать, дергаться, вспоминать. Но в том, что я никогда и никому не смогу ее отдать, что бы мне ни мешало, я не сомневался.
С того дня меня окончательно перестала волновать укоризна в глазах Алины, ее постоянное присутствие рядом. Вынырнувший из трудового запоя Рубен нас горячо поздравил, заявил, что никогда и не сомневался, и нырнул обратно. Я счел за благо последовать его примеру, впереди нас ждал последний курс.