Отчет 6
Во время беременности Элизабет стала еще более ласковой, сострадательной, чем всегда. Несколько жутковатое зрелище, если вспомнить, что она дроу. Но, если вспомнить, что она моя жена, все вроде как становится на свои места. Элизабет же привечает каждое бродячее животное, забредшее к нашему дому. Некормленым и неутешенным она его не отпускает, чем вызывает немалую мою тревогу. Мало ли что за псину она тискает в очередной раз, может больную, а она беременна. Надо будет купить ей питомца, может успокоится. Например у нас дома, в моей далекой юности, была целая свора борзых… Собак разводил отец, питавший к ним нежную любовь, а псы питали нежную любовь к Джастину, моему старшему брату, толпами ходя за ним и ластясь, как щенки, даже самые большие и свирепые… Но Элизабет надо будет завести поласковее.
Будучи наслышан о нервности и повышенной эмоциональности беременных, с Элизабет стараюсь разговаривать тихо и ласково. Важные вопросы решать спокойно, усадив ее на диван и обнимая, негромко мурлыча ей на ухо, пока она не осознала и не возмутилась моим коварством. Таким методом влюбленного воркования мы решили, что заведем кошку, что, если родится сын – назовем его в честь моего отца, а если дочь – имя будет выбирать Элизабет, и что на те небольшие имеющиеся у нас средства мы купим маленький магазинчик с потенциальным доходом. Вообще то на магазинчике настояла Элизабет, я предлагал съездить в отпуск. Однако женушка грозно и мило наморщилась и твердо заявила, поудобнее устраиваясь у меня в руках, что в отпуск поедем, когда магазин начнет приносить доход.
Магазин, который мы купили, был не просто маленький. Он был крохотный. Однако Элизабет была поуши счастлива и пылала боевым энтузиазмом и решимостью порвать всех конкурентов на клочки кассовым аппаратом. Не без священного трепета представляю эту картину.
Элизабет пожелала, что бы в магазине продавали цветы. Я был только за. Ей, беременной, полезно посмотреть на цветочки. Раз уж уперлась и желает работать, то пусть хотя бы продает растения. То есть продавать буду я, в поте лица впаривая покупателю, что без этого вот фикуса он никак, ну никак не проживет, а Элизабет работает на кассе. Видимо к идее на конкурентов на тряпки кассовым аппаратом она тоже отнеслась крайне серьезно.
Пока с кассой у нее получается не очень, но эта упертая женщина полна энтузиазма и уверенна, что скоро совладает с этой адской машинкой, пока вызывающую у нее только оторопь, и научится не только выдавать сдачу но и калечить несчастных конкурентов. От адской машинки Элизабет пришлось оттаскивать почти силком. Она уже практически не держалась на ногах, но из магазина уходить отказывалась. Пришлось повыгонять покупателей и поставить тут же всплакнувшую Элизабет перед фактом, что мы едем домой.
Что бы я еще хоть раз пустил беременную жену работать…
Когда мы доехали домой, Элизабет уже сладко посапывала у меня на плече. Тоже мне, неутомимый работник. При попытке донести ее на руках, она проснулась, гордо заявила, что она не умирает и вполне способна дойти и сама. Ну что ж, сама так сама… буду плестись рядом и, усиленно изображая святую невинность, подстраховывать упрямую любимую.
Я едва уложил ее спать, благостно вслушавшись в сонное сопение, как… легкое ощущение дежа вю и неправильности накинулось на меня и вцепилось своими когтями в мою несчастную душу.
Выскочить на свежий воздух оказалось правильным решением. На пороге меня ждала ведьма. Не Светлая, рассудительная волшебница Саша. Зеленая, мерзко хихикающая (может, конечно просто по долгу службы), темная ведьма. Вряд ли она пролетала мимо моего дома просто так и вряд ли просто решила заглянуть на огонек.
Приводить ее в дом, где спала моя беременнаяч жена я, естественно, не собирался. Однако ведьме, кажется, было достаточно и разговора у мусорки.
Тихий, хрипловатый шепот, странные глаза, еще более темные от падающей на них.
Она обещает все рассказать, она обещает помочь, она смеется…
Она шепчет, что светлые ничего не дадут, что они лишь уговаривают смирится…
Но разве может смирится рыцарь?
Рыцарю разве не нужен выход?
Рыцарь ведь не может забыть…
Что готов отдать рыцарь?...
Что рыцарь готов получить?...
Она улетела не получив от меня ответа… Вовремя удалось вспомнить, что теперь я кое что должен не только себе. Особо расстроенной ведьма, улетая, не выглядела. А вот у меня на душе нехорошо скребли кошки.
Когда у Элизабет начались схватки, я чуть не поседел. Сидел, читал себе книгу, а тут такое! Все, думаю, если что-нибудь случится, голову ведьме оторву! Элизабет вопит, я пальцами в кнопки попасть не могу… Элизабет уже матерится начинает… В общем, чудо, что я пережил те роды.
Вопреки моим переживанием, роды прошли довольно быстро и без особых проблем. Домой мы уже вернулись втроем – я, Элизабет, и наш крохотный сын Рован, названный, как и собирались, в честь моего отца. Мой сын… будущий граф фон Вальде… сиреневый, красноглазый… но зато волосы мои… бедный мальчик.
Бедный мальчик, впрочем, оказался с характером. Что бы он хот минуту полежал в одиночестве? Да не дождетесь! Как только он открывает свои глазки и осознает, что он лежит совсем один, всеми покинутый, в доме поднимается дикий ор. Видимо счастливым родителям спать совсем не обязательно…
Хотя когда он молчит, кротко лежит у меня на руках и потягивает из своей бутылочки, я чувствую себя самым счастливым в мире… Жить стоит хотя бы ради этого маленького вредного, любимого комочка.
И глядя на своего сына я все чаще вспоминал о… о том, как много, черт возьми, и как многим я должен. Что моя жизнь, моя семья…
Что я должен моей далекой, убитой, полузабытой родине…
Ночью, следуя совету ведьмы, оставляя жену с сыном одних и проклиная себя за это, я отправился в одно странное заведение. Что говорила ведьма? Там мне предстоит решить, чем я готов заплатить? Старая мымра. Почему нельзя сказать прямо, а не тащить меня в ночной клуб «Склеп»?
Что имела в виду эта сумасшедшая мегера стало понятно только к полуночи.. выдернув меня из за барной стойки, передо мной нарисовалась, сверкая серостью своего лица, как до этого ведьма сверкала зеленью, настоящая нежить… Цветущая и нисколько не чувствующая себя дискомфортно. Вампир представился хозяином клуба графом Станиславом. И старым знакомым одной… темной волшебницы…
Да-да, мы ждали друг друга. Именно в его объятия меня пихнула ведьма и мне до боли хотелось раздолбать о голову вампира сосновую табуретку. Но приходилось сжимать зубы и слушать.
Станистав улыбался, невозмутимо поддерживая меня под локоток. Обещал мне бессмертие. Он не уговаривал, не настаивал, он просто… напомнил о том, чего я жду… и сколь туманны мои ожидания… лишь вечная жизнь даст шанс получить то, что я хочу…
И цена тому всего лишь жизнь.
Я демонстративно послал его к черту, невежливо пообещав прибить, если он еще хоть раз окажется в поле видимости меня или мой семьи. Он смеялся мне в спину и обещал ждать. Ведь у него впереди вечность, ему некуда торопится.
А дома меня ждала Элизабет и мой крохотный сын. Она ни о чем не спрашивала, ставшая вдруг тихой и кроткой. Я, хмурый, сидел в углу и тупо пялился в книгу, а она возилась с Ро и ласково улыбалась мне.
Жизнь потекла, кажется, обычным руслом. И я усиленно пытался забыть о той ночи, о ведьмах, вампирах… ведь у меня сын, жена! Черта с два я подвергну и опасности даже находится рядом с этой нечистью!
Элизабет, кстати, вопреки очередному предрассудку о дроу, оказалась прекрасной хозяйкой. Пока я работал в своей больнице, она занималась по дому абсолютно всем: убиралась, чистила, готовила… готовила, кстати, восхитительно.
Вскоре оказалось, что нас будет больше троих. Пузико Элизабет снова характерно округлилось, заставив нас радостно пищать и прыгать, забывая обо всех неважных посторонних глупостях.
Подросший сынишка радовался не меньше нас. Не важно чему, но радовался. Дрыгал ручками и ножками, лупил родителей игрушками и радовался.
Рован, кстати, в отличие от своей матери, как раз унаследовал характер истинного дроу… Активная, аккуратная, норовистая зараза…
Не успели мы забыть, какие вопли поднимались в его благодатном младенчестве, как к ним еще прибавилось гневное топанье ножкой и поползновения ломать бортик кроватки. Активный мальчик растет.
Правда как только к нему подходят, беззубый рот тут же расплывается в улыбке, крохотные лапки тянутся к родителю и на мордашке появляется выражение ангельской невинности. Правда до кротости и послушания ему далеко.
Элизабет же решила, что ребенку необходимо общество животных. Милой, ласковой, доброй кошечки. Может это у нее от беременности? Вдруг, когда она родит, она успокоится? Однако, как бы там ни было, Элизабет поехала в магазин и… и приехала… с тремя кошками…
Я не совсем понял, в чем шутка, мы ведь договаривались на одну… может у меня в глазах троится? Встретившись слегка ошалевшим взором с невинными глазками Элизабет я уже было усомнился в своем здравомыслии. Но все оказалось не так просто как я надеялся. По словам Элизабет, сначала она купила кошку – очаровательную норвежскую лесную Тэну. Затем, немного подумав, решила, что ей будет грустно и одиноко и ей нужна пара. Так она купила кота – Элита. Повнимательнее приглядевшись, она осознала, что кот Элит оказался кошкой. Думаете моя жена отступила? Нет! Она купила еще одного кота – Кэра. На этот раз точно кота.
Когда я давал согласие на домашнее животное, то я полагал, что у нас будет маленький трогательный комочек, мурлычущий и согревающих холодными зимними вечерами. Но никак не думал, что по моему дому будет носится три здоровые мохнатые зверюги.
Что мне делать с этой женщиной?
Зато Рован, кажется, в полнейшем восторге. Чего нельзя сказать о Кэре.
Впрочем, трогательный мурлычущий комочек я тоже дождался…
