Часть 2. Беспечный пес, папаша.
Единогласно-то единогласно, а Джею заварушка с этим Обществом не нравилась. Вот они, хваленые эрудитские мозги, чтоб их... того... не могли что-нибудь другое придумать.
Если совсем честно, то против чтения вслух Джей ничего не имел. Он уже увидел, как Грин и иже с ним со словами управляются - что называется, их бы языками да зерно молоть. Эти что угодно интересно прочитали бы.
А вот что читать придется всем - фигово. Он сам даже на уроки литературы не ходил: не заставляли. Хочешь - приходи, не хочешь - занимайся своими делами... если совсем честно, Джей и обязательные занятия через раз посещал. Дали б ему волю - вообще не показывался бы в школе. Но, к несчастью, не допускали к инициации без аттестата об окончании школы со средним баллом три с половиной.
Свой заветный балл он и без литературы наскребал, пусть и с небольшим скрипом. А кроме того, из его фракции открыто интересоваться "предметом для слабаков" мог себе позволить только Сугимура с девятой параллели. Но кто бы ему что сказал, этому волку-одиночке, чей тяжелый взгляд выдерживали единицы... мигранты вообще были в старшей школе на особом положении. Они выжили в Великом Восточном Пожарище, а значит - всем все доказали.
Джей когда-то пытался оспорить их авторитет, ну просто по привычке: он должен быть самым сильным, самым крутым, и точка. Потом рукой махнул: незачем что-то доказывать людям, которым плевать и на тебя, и, в общем-то, на черный передел. Побеждать их - неинтересно, проигрывать - обидно вдвойне.
- Мудро, - одобрил его решение папаша, скручивая папиросу. - Наконец-то ты понял. А то все из кожи вон лез, я уж думал, треснешь. Вот обидно было бы...
- Что ж не остановил тогда? - вопрос был, скорее, риторическим: папаша давал советы и высказывал свое мнение, только если его просили. В остальное время предпочитал, посмеиваясь беззлобно, наблюдать со стороны, как Джей набивает себе шишки.
- А ты прям часто делаешь, как тебе говорят. Нет уж, раз договорились, что я у тебя над душой не стою - значит, не стою. А то ты в пику мне наломаешь таких дров, что вовек не разберем завалы.
Это уж точно. Накатывал иногда на Джея дух противоречия, да такой, что он сам себе удивлялся...
Хотя сегодня на собрании он шумел вовсе не из желания поспорить. И сегодня папашина мудрость пришлась бы ой как кстати. Вот только нужно было куда-то деть несколько часов, пока он домой не явится: искать его в общем секторе - что иголку в стоге сена.
В итоге Джей как-то бездарно проболтался по городу, задержавшись у сиротского приюта в Дружелюбии - там он многих знал, и многие знали его. Хотя вообще он эти приюты терпеть не мог: тоску они на него нагоняли, особенно те, что для всякой мелочи. Создавались они сперва для сирот войны, потом - когда аборты запретили, нужно, мол, восстанавливать эту... численность населения, - все больше появлялось бедолаг, от которых родители отказались. Мало ли, отчего - кто-то не мог кормить лишний рот, кто-то детей не хотел, черт их знает... ну, в последние годы еще беженцы начали появляться.
Глядя на царящую в приютах атмосферу - даже в Дружелюбии до слез безнадежную, - Джей зауважал Мимуру и Уиттиер, которые выше головы прыгнули (и понятно, что не совсем без посторонней помощи), но вырвались; пусть им приходится работать наравне со взрослыми, зато они независимы. И понял, что ему-то в жизни очень повезло. От него никто не отказывался, хотя мать могла в свое время решить, что одной будет легче. Теперь, правда, работает как проклятая, но - ничего, живут, да и папаша алименты подкидывает... неофициально, конечно, поэтому мало и не каждый месяц - у него самого кошелек паутиной зарос, откуда деньги у уличного художника, который порой за еду работает, - но все-таки.
А еще - есть фракция... родиться в полной семье вне общины и родиться у матери-одиночки в Бесстрашии - это, как говорится, две большие разницы. Да и неизвестно, как бы все сложилось. Уж точно папаша не стал бы знаменитым Беном Бартлби,* чье имя на слуху у половины Чикаго... ну, может, у трети... ну, во всяком случае, разрисованные его рукой дома только слепой не видел.
Найти же папашин дом в огородном квартале мог и слепой - чье еще жилище может вонять красками и растворителями на полмили окрест. Соседи к этому запаху привыкли, как привыкли и к виду плохо ухоженных грядок, урожая с которых хватало лишь на покрытие "продуктового налога", обязательной повинности для всех семей Дружелюбия. Привыкли и к тому, что папаша нечасто появляется дома, а в огороде трудится кто угодно, только не он сам. И к редким - примерно раз в месяц, обычно по вечерам, - появлениям Джея. Во всяком случае, не доносили.
Ключ, как обычно, лежал на косяке. Красть у папаши все равно было нечего, кроме кистей да красок... ну, разве что кальян ручной работы. Действительно неплохой, но дорогой больше как память - первый подарок от обитателей небесно-голубого общежития. Папаша нес афракционерам красоту, и они, хоть и крутили пальцем у виска поначалу, постепенно прониклись к нему благодарностью. И старались выразить свою признательность, как могли; уже давно его кормили изгои, а не возделанный кое-как огород. Не им, к слову, возделанный.
Джей полагал, что это правильно. Во-первых, никто не должен работать совсем бесплатно; во-вторых, в своем доме папаша не ел и не хранил продуктов: даже в соль и сахар быстро въедалась, искажая их вкус, химическая вонь.
Чтобы хоть немного перебить запах красок, Джей распахнул настежь дверь и все окна и, устроившись на кухне за грубо сколоченным деревянным столом, раскурил самодельную папиросу. В Бесстрашии с курением было строго, приходилось терпеть или - если совсем тяжелело на душе - прятаться по углам общего сектора... ну, или в Дружелюбии.
- Кого я вижу. Здорово, вороненок! - показалась лохматая соломенная голова, а вслед за ней и все остальное. Не мудрствуя лукаво, папаша влез в кухню прямо через открытое окно. - Чем обязан?
- И тебе привет, беспечный пес, - Джей, не вставая, попытался пихнуть его кулаком в плечо, но промахнулся и чуть не грохнулся с табуретки. - Посоветоваться надо.
- Идея хороша, - заметил папаша, выслушав его путаный рассказ.
- Ты серьезно?! Да меня же засмеют... Когда Линн - ну, помнишь, я тебе рассказывал, такая мелкая, - застукали за чтением любовного романа - ой, что было...
- А вот лапшу мне на уши вешать не надо. Во-первых, у вас речь пойдет явно не о бумажном хламе... который, кстати, читают под подушкой девчонки любой фракции, чтоб ты знал. Во-вторых, ты своими глазами видел, как лихо эрудитские шельмы управляются со словами - и не припомню, чтобы ты смеялся, когда рассказывал. А в-третьих, только не говори, что мнение твоих железнодорожников тебя настолько волнует, что нужно бежать за советом к старшим. Где-то ты мне врешь.
К вранью папаша относился ровно - ему было, по большому счету, плевать, сколько правды в рассказах Джея, да и есть ли она там. Но советовать что-либо, опираясь на выдумки, он не любил.
- Ну... ладно. Вру. Я... просто стихов не знаю и читать их не умею. А теперь Грин и Придд меня на смех поднимут - я-то над их физподготовкой вовсю потешался...
- Давно тебе, дружище, по шее не давали, - папаша смотрел на тонкую струйку сладковатого травяного дыма, словно важнее ничего на свете не было, - вот ты и разучился проигрывать. Чем вы там занимались-то целый месяц? Неужели совсем ничего в голове не осталось?
Чем занимались... много чем. В итоге за месяц Джей здорово подтянулся по естественным наукам и запомнил основные шахматные фигуры, но в литературе как был пень пнем, так и остался. А в очередной раз выставлять себя идиотом в глазах Придд, девчонки симпатичной, но чертовски вредной, не хотелось.
- Ну что я могу сказать... учись сейчас. Слушай, как читают другие, и пытайся их... как это называется - услышать, что ли. Когда услышишь и прочувствуешь, самому станет значительно легче.
- Если услышу. А если нет, что тогда? - Джей ковырял вытертую до белизны клеенку, только по краям сохранившую остатки красно-желтой клетки. Папаша чиркнул спичкой, засветил очередную папироску:
- Не если, а когда, чувак. Усек разницу?
Когда. Сердце у тебя есть, мозги тоже на месте, хоть ты и прикидываешься полудурком... Стихи - вещь коварная: сперва ты смеешься над теми, у кого из сумки вываливается книжка, потом украдкой, одним глазом заглядываешь, просто из любопытства, а еще чуть позднее хочешь расквасить нос придуркам, что пытаются смеяться над тобой. Я знаю, я сам это проходил, только вот драться не имел права - а то ух не поздоровилось бы тем козявкам, что на самого Киплинга смели бочки катить... - он сочно расхохотался, встряхивая длинной лохматой гривой. - В общем, даже не парься. Нет на свете человека, которого бы не задело брошенное в нужный момент Слово. А если и найдется такой - он либо дурак, либо ледышка бессердечная, либо мертвец.
Примечания:
*Бартлби - падший ангел, герой фильма "Догма". Кстати, играл его Бен Аффлек.
Название главы взято из одноименного стихотворения Р. Бернса.