Глава 2.(скрины будут редактироваться)
Найдёшь ли ты ответ, терзая сталью плоть?
Но жив ты или мёртв, злой рок не побороть...
Вновь слёзы и мольбы в кромешной темноте
Спаситель и палач, среди безликих тел...
(Unreal)
Война – это всегда страшно, считают смертные. На самом деле, я не запомнил Падение как войну, скорее, как добровольное изгнание. Нас сгоняли в Ад, подобно толпе бездумных овец. Потерь было очень мало и у одной, и у другой стороны. Ангелы не могли убивать своих же детей и знакомых, а молодёжь не могла поднять руку на старших. Это было аморально, а мы, всё ещё ангелы, были слишком сильно подвержены влиянию этой самой морали и подобострастия. Я не был исключением. Мне было от силы сто пятьдесят лет, ну какое там драться до смерти против архангелов, сами посудите? Большинство повстанцев было примерно моего возраста, разве что постарше немного.
Само Падение мне не очень запомнилось, но я помню тот момент, который достаточно сильно повернул мою жизнь;
В воздухе пахло гарью, и одновременно, сыростью. Это было, наверно, из-за того, что небо будто полыхало огнём – столько в нём было всевозможных оттенков жёлтого и алого. Жуткое зрелище, для вечно голубого Райского неба и его белоснежных облаков. Земля же – наоборот, представляла собой странную, вязкую слякоть кислотно-зелёного цвета. Трава, раньше изумрудно-зелёная, теперь была измята сотнями шагов, став лишь жижей из измятых травинок. Ноги в ней противно чавкали и движения выходили смазанными, неловкими. Тогда я ещё этого не понимал, но сама земля скорбела о падении любимых ею ангелов. Вокруг слышались оглушающие крики боли и лязг оружия – сражаться всё равно приходилось. Пусть даже раны были не смертельными, как правило. Но и трупов хватало. Я пользовался длинным кнутом, используя его как плеть. Во второй руке у меня был кинжал с широким лезвием.
Отец как-то сказал, что мне рано пока орудовать мечом – мальчишка ещё. В целом, он был прав. Современный человек не дал бы мне в те времена больше пятнадцати лет. Юношеская хрупкость с виду, длинные чёрные волосы, схваченные в хвост на затылке. Единственной особенностью можно было считать лишь оттенок глаз - не золотисто-жёлтый, как у животных, и не каре-охровый, как у людей, но цвет настоящего, благородного золота.
Юнец, но я всё равно был достаточно ловким, чтобы уворачиваться от чужого оружия и изредка блокировать удары мечей и копий. В какой-то момент, когда я уже был порядком выдохшийся и встрёпанный, пришлось блокировать выпад копья одного ангела.
Когда метал уже звякнул, и я едва не отлетел ничком на землю от отдачи, меня ощутимо пихнули в бок, и прозвучал девчачий вскрик:
- Сзади! Не зевай!
Я перекатился в сторону и понял, вскинув голову, что два моих врага из-за этого манёвра скрестили оружие. Повезло. Я обернулся и увидел девочку, одну из наших, с длинными серебряными волосами, заплетёнными в косу. Когда девчонка вертелась вокруг противника, туго заплетённые волосы смешно хлопали её по спине. Ярко-голубые глаза напоминали лазурь, подсвеченную огнём костра, потому что в них отражалось обагрённое алыми красками небо. Я благодарно крикнул ей.
- Спасибо! Ты из наших, да?
Кинжалом ловлю лезвие рапиры её противника и прикрываю новую знакомую. Она звонко отвечает, прислоняясь ко мне спиной:
- Да. Зови меня Сиирой!
- Хорошо! Я – Бельф.
За этот короткий обмен любезностями мы, спина к спине, умудряемся пробиться в относительно свободное местечко. Рядом была большая куча булыжников, и впритык к ним никто драться не рисковал. Был слишком велик риск задеть камни оружием или оказаться зажатым в угол. Но для нас с Сиирой это стало островком для короткой передышки. Девочка обернулась ко мне и улыбнулась.
- А я-то думала, это я самая младшая. Но мы, похоже, одного возраста.
Устало киваю, соглашаясь. Руки уже ныли от количества отраженных атак и ложных выпадов. На секунду меня охватывает ужасная усталость, но я нахожу силы чуть улыбнуться новой знакомой. Атмосфера между нами сразу становится дружеской. Я вздыхаю, откидываю растрепавшиеся волосы со лба. Но внезапно, её глаза испуганно распахиваются, а я даже не успеваю уловить этот момент.
-Бере..!
Вскрик Сииры обрывается, а я испытываю вспышку одуряющей боли. Перед глазами расплывается красная пелена. Чувство – яркое, как внезапная вспышка: чей-то коготь прорезал мне спину снизу вверх. Последнее, что я запомнил, это как Сииру скрыло от меня чьей-то широкой спиной, а сам я падаю, теряя сознание, но каким-то непонятным наитием сжимаю в руке ткань чьего-то рукава.
Всё что было дальше – поглотила тьма.