Особо впечатлительным и детям не рекомендую
-Нет, ты не посмеешь! – Почти визжит он.
Зачем? Это все равно не спасет его от того, что уже тысячи раз происходило в моей голове. Наконец-то это случится наяву. Здесь, прямо на моих глазах он истечет кровью от сотен маленьких порезов. Я все еще не могу поверить, что этот день настал – день моего возмездия.
Я смотрю на свой большой резак и на него. Что, боишься? Хочешь жить? Бесполезно. Я тоже хотел. Когда-то.
Когда-то я молился ночами, перед сном, как и мать, что сегодня он не придет домой пьяным и злым. Что хоть раз он придет трезвым, или ему наконец-то повезет в карты. Я свято верил, что такой день придет, и хоть одна ночь в моей короткой жизни пройдет спокойно, а на утро мне не придется считать новые синяки. Но нет, он неизменно напивался и проигрывал. К двенадцати годам я понял, Бога нет, и никогда не было. Все это было напрасно. И я бежал. Прочь от него, от умирающей матери, опостылевшей школы, от всех насмешек. Куда? Да никуда. На улицы.
-Как я выжил? Не знаю. Это было непросто: питаться тем, что нормальные люди выбрасывают: это противно, но когда ты не ел три дня, ты просто хватаешь этот полусгнивший мусор горстями, и с жадностью запихиваешь себе в рот. А знаешь, каково спать под мостом в ливень, когда на тебе нет сухого места, а холод пробирает до костей? А я знаю. Я много чего теперь знаю. Особенно о смерти.
Мне нравится убивать. Особенно моим старым тесаком. Медленно, не торопясь, покрывать тело небольшими ранами и смотреть, как корчится то, что еще недавно вело себя так надменно. Он не будет первым, но над его трупом я буду танцевать от счастья. Впервые я узнаю, что такое счастье. О, мне уже не терпится испытать это новое чувство.
Куда это он? Хочет сбежать? Мои слова пугают его? Бедняжка.
-Прости, но я запер все выходы, а окон тут нет, так что тебе придется остаться со мной. Не беги, я знаю тут каждый сантиметр, и скоро найду тебя.
-А вот и ты. Не кричи, это оглушает. Не люблю этого. Но я заговорился, пора приступать.
Удар. Еще удар. Я вхожу во вкус, мне безумно нравится, как корчится его лицо, как последние силы покидают этот дырявый тюфяк, как он силится отползти от меня, не теряя безумной надежды выжить. Смешно. Он уже мертв, хоть еще и движется. Пустяк, еще чуть-чуть и он замрет навсегда.
Сквозь дыры в крыше пробиваются первые лучи солнца.
-Как много из тебя вылилось крови. Жаль ты уже не увидишь этого, ты сдох слишком быстро. Это даже немного огорчает меня. Я хотел поиграть с тобой подольше. Почему даже сейчас ты не мог сделать чего-то для меня?!
Он лежит на спине, широко раскинув руки и ноги. На лице застыла гримаса ужаса. Я подхожу и втыкаю свой старый тесак в его широко распахнутый глаз.
-С днем рождения, папочка.
Через два часа меня найдет местная полиция, – ее вызовет сторож этой свалки – и я на целых пять лет окажусь заперт в аду другого сорта. В аду лицемерия. Но примерное поведение и «искреннее» раскаяние творят поистине чудеса. Вот он – я. Здравствуй свобода.