[Litchi]

*

Это не отчёт. Это, так сказать, небольшой тизер к третьему поколению. Его я планирую сделать совсем другим, непохожим на то, что было до сих пор - это, думаю, и так видно. Итак, прошу.

Если бы мне хотя бы месяц назад сказали, что моя жизнь вот-вот изменится так сильно, что вернуть её назад вскоре будет невозможно, я бы, наверное, фыркнула этому существу в лицо. Что за глупость? Что за перемены? У меня есть дом, семья, у меня есть Двуногие и четвероногие близкие существа, которых я люблю… Можно сказать, у меня есть практически всё. Я счастлива. О, как же я была счастлива, не осознавая этого! Не ценя ни тёплого отцовского урчания, когда ему вновь снится что-то приятное, ни материного мяуканья над моей головой, ни терпкого сладковатого запаха духов Валенси – если честно, подобные ароматы уязвляли моё нежное чутьё, однако в них было нечто родное, нечто привычное, с чем сживаешься, как с лучами утреннего солнца или криком какой-то птицы на закате. А теперь всё это родное куда-то исчезло, и, потеряв его, я чувствую себя такой несчастной, какой не была с самого момента своего рождения.
Меня зовут Рика, и я больше не имею фамилии.
Когда мои близкие решили, что им стоит развеяться, съездить на пару дней за город отдохнуть, я восприняла эту поездку как очередную блажь беременной Валенси. Отец говорил, что мама, когда носила меня и моих братиков и сестёр, тоже порой странно себя вела – то порывалась бежать куда-то, то, наоборот, уходила в мир иллюзий. Поэтому поездка не стала для меня чем-то из ряда вон выходящим.
Таковым стало то, что со мной случилось после.
Когда мерзкую чадящую жестянку занесло на повороте, и она врезалась в ствол ближайшего дерева, меня выбросило из машины на мягкую траву раньше всех остальных. Я откатилась в сторону, затуманенным взглядом наблюдая, как Аллен вытаскивает из машины Валенси, как что-то ей говорит; как к ним подъезжает белая жестянка с красным крестом, как люди заходят в машину, бережно неся на руках двоих котов, слабо дёргающих хвостами. Я хотела позвать их, крикнуть, мяукнуть, но из моего горла вырывался лишь хрип, а они, кажется, были слишком шокированы, чтобы заметить мою пропажу. Их тоже можно понять. Я никого не виню.
Когда жестянка скрылась за поворотом, на меня как будто спустилось ватное облако, пронзительно-тягучее, плотное, мешающее видеть и слышать. Я погрузилась в забытье, и, лёжа на краю дороги, болталась между тем, что называется, кажется, жизнью и смертью. Я не помню, как долго это продолжалось.
Когда я открыла глаза, наверху сияло солнце. До города было далеко. Я кое-как привстала на негнущихся лапах и побрела куда-то. Мне было всё равно, куда: мой мир разрушился, умер в горящей жестянке, а я теперь была совсем одна – без прошлого, без будущего, и, наверное, без настоящего.
Я нередко замечала, что мыслю почти как настоящая Двуногая. Наверное, с моей стороны было бы неплохо когда-нибудь такой стать.
Я шла долго, очень долго, так долго, что начала забывать, кто я такая; не помнила ничего, кроме боли в уставших лапах. Ещё немного – и я бы, наверное, упала на холодную землю, когда передо мной возник чей-то тёмный силуэт.
Женщина, немолодая. Конечно же, Двуногая. Наклонилась надо мной и смотрит, пронзительно, резко, со смесью презрения и жалости. Мне, по большому счёту, уже всё равно, захочет она приютить меня или забьёт на воротник, - мне кажется, что моя счастливая жизнь никогда не станет прежней, - но я, пересиливая себя, поднимаю голову и смотрю ей в глаза.
Я никогда не любила свой дар очарования. Люди, взглянув в мои глаза, всегда начинали чувствовать ко мне необъяснимую нежность, которая не проходила, пока я нахожусь рядом с ними. Эта способность, передавшись мне от матери и смешавшись с генами отца, усилилась во много раз, я уже успела в этом убедиться. Сколько раз незнакомые люди кормили меня вкусной едой, сколько раз хозяева, умилившись, насыпали мне в миску лишнюю порцию или ласково гладили по шерсти…
Эта не стала исключением: приглядевшись к золотистым искрам, сверкнувшим в моих глазах, женщина тепло улыбнулась и бережно взяла меня на руки. Я чувствовала, что меня несут куда-то, что сейчас я на пороге странной новой жизни, но всё это было так далеко и так неясно…
Так погибло моё прошлое и началась новая жизнь - странное, практически лишённое красок существование кошки без фамилии.