Black Veil Brides - New Year's Day+ lyrics
Black Veil Brides - New Year's Day+ клип
Rise from the ashes.
В день, когда один год сменяет другой, возможно всё. Пространство и время натянуты и напряжены до предела, разные миры и эпохи переплетаются, свиваются спиралью, границы истончаются, и малейшее событие может разорвать незримую разобщённость этих сфер. С каждой секундой, приближающей наступление нового года, когда тугой жгут реальностей достигнет пика натяжения и спружинит, начав новый цикл бега в бесконечность и обратно, тонким волокнам, связующим судьбы, всё сложнее выдерживать этот напор. Порой они лопаются, и отголоски этого разносятся эхом в бескрайности вселенной, и затихают - раньше, чем кто-либо успеет их заметить или почувствовать. Но цепь событий запущена, и ничего нельзя повернуть вспять, когда наступит День Нового Года…
I.
Киахо, верховная шаманка поселения, неспешно растирает в ладонях засушенные стебли трав и семена, глубоко вдыхая постепенно проявляющийся аромат. Торопиться нельзя, она знает это, недаром уже много лет её предсказания ни разу не допускали неточности. Выдох, задержать дыхание – и резко раскрыть ладони над пламенем костра. Обращённые в пыль листья и семена, смешанные с потом и частичками кожи шаманки, летят в огонь, вспыхивая по пути и превращаясь в пепел.
Глубокий вдох над дымом принявшего жертву костра. В ушах – привычный шум несущейся по сосудам крови, сознание отступает, и душа слегка приподнимается над обмякшим телом, давая возможность говорить с духами, слышать, познавать…
***
− Радуйтесь, братья мои, ибо духи ныне к нам благосклонны! − голос Киахо волной растекается над толпой собравшихся на Площади Совета соплеменников, − Ступайте смело на Последнюю Охоту, леса полны дичи, а хищники сыты. Вы вернётесь с богатой добычей. Идите смело в день перед Сменой Круговорота! Так сказали мне духи!
Под радостные возгласы шаманка скрывается в своей палатке. Всё ещё чуть оглушённая после транса, она потирает виски, стараясь придти в себя: впереди целый день подготовки к празднованию – костёр для встречи нового Цикла, дрова для погребения погибших на охоте. Она знает, что таковые будут, и не сомневается в необходимости смерти для продолжения жизни, но вот о количестве духи всегда умалчивают, а значит, нужно быть готовыми ко всему…
***
Тэхт натягивает тетиву и замирает. Это его последний шанс: если до конца Цикла ему не удастся подстрелить хоть что-нибудь крупнее зайца, охотники не примут его, и останется только сидеть в селении, ремонтировать крыши домов и прочищать водостоки. А юноша уверен, что не это его судьба. Уже темно и близится Пик Луны. Год заканчивается.
Косуля вскидывает небольшую головку и поводит ушами, прислушиваясь. Сейчас или никогда. Тэхт натягивает тетиву сильнее и чуть переставляет ногу в попытке придать телу большее равновесие. Пятка скользит по подгнившим листьям, а через секунду ухает в пустоту, увлекая лучника в незамеченный им в темноте овраг. Треск сучьев растущих на крутом склоне кустов заглушает хруст шейных позвонков и короткий вскрик Тэхта, окончившего свою Охоту раньше остальных. Напуганная шумом косуля скрывается в чаще, и наступает тишина.
***
Охотники стекаются в селение с разных сторон, нагруженные добычей и весело переговаривающиеся. Высоко в небе висит чуть скошенный серп. Луна почти в зените, близится полночь, именуемая в племени Хо'Лэй Пиком.
Киахо стоит перед разведённым её помощниками гигантским костром, наблюдая за собирающимся племенем. Её силуэт на фоне оранжевых сполохов выписан чёрным.
Шаманка спокойно наблюдает за повторяющимся из года в год действом: сначала к костру подходят пришедшие первыми группы и складывают туши животных по правую сторону от него, затем расступаются и дают дорогу идущим следом: специально обученные шаманы-Собиратели, с рождения настраиваемые на каждого из своих соплеменников, несут тела их менее удачливых собратьев. По пути к возвышению слева от костра их проносят мимо Киахо, которая провожает умерших взглядом и, назвав по имени, отпускает в последний путь.
Когда всё племя в сборе, наступает время прощания и встречи: уходит старый Цикл, забирая с собой кого-то, но приходит новый, который принесёт что-то другое. Так бывает всегда.
− Братья и сёстры Хо'Лэй! − восклицает Киахо в наступившей тишине, пока её помощники, шаманы низшего круга, подносят зажжённые от главного костра факелы к просмолённым дровам на возвышении, куда положили погибших, − Сегодня нас покидают хорошие охотники и добрые друзья: Сато, Ифейн, Тэхт, Торхо и Шиноди. Из пепла пришли мы все в этот мир, в пепел и вернёмся. Пусть же будет лёгок их путь в Сферы Духов, а роль в круговороте жизни плодотворна и почётна! − голова начинает кружиться от запаха дыма, кровь снова стучит в ушах.
По толпе проносится гул прощальных возгласов и тут же сменяется положенным по ритуалу согласным пением. Киахо поёт вместе со всеми, плавно покачиваясь из стороны в сторону. Эта часть церемонии всегда нравилась ей больше всего: единение племени, с одинаковой благодарностью принимающего и богатые дары леса и достойную смерть братьев, влившихся отныне в круговорот Жизни. Ибо как принесённая с охоты дичь будет кормить их ещё долгие месяцы, так и умершие, чей прах будет развеян над полями, сделав их ещё более плодородными, или станет основой для целебных мазей, способствуют сохранению племени. На губах появляется улыбка, песня звучит громче и пронзительней. Киахо счастлива.
Дым от костров поднимается всё выше в фиолетовое небо, где сияет лунный серп, достигнув зенита. Наступает Смена Круговорота. Подхваченный внезапным ветром пепел взвивается в вышину, навстречу луне…
II.
…и падает белыми хлопьями на стянутую холодом землю, на почерневшие, скукоженные листья, словно стирая всю грязь и мерзости мегаполиса, укутывая его сверкающим покрывалом. Снег так лицемерен…
Тео прячет озябшие руки поглубже в карманы куртки. Сегодня всё вызывает в нём отвращение: и гудящий предновогодними приготовлениями город, и колючий ветер, так и норовящий сорвать с головы капюшон, и даже собственная брезгливость. Когда такси сломалось посреди трущоб, не меньше чем в часе езды от его квартиры, парень чуть не взвыл от досады. Казалось, с каждой секундой этого последнего дня в уходящем году кто-то там наверху методично уничтожает все надежды Тео на то, что жизнь может наладиться. Взять хотя бы сегодняшнее утро, когда…
От проржавевшей бочки с горящими газетами, у которой греют руки несколько бродяг, порыв ветра приносит смрад и липкие хлопья пепла. Потеряв нить размышлений, Тео закашливается и ускоряет шаг, стремясь поскорее выбраться из этого жуткого места. Вслед ему несутся хриплые смешки и натужный кашель оборванцев.
"Так ли уж важно, − думает парень, − что именно произошло? Все эти душещипательные подробности, красочные перечисления – это всё для маленьких девочек. К чёрту всё, сейчас поскорее добраться до квартиры, накачаться чем-нибудь покрепче и уснуть… Дьявол, я даже пулю в лоб себе пустить не в состоянии! Малодушная скотина!" Пнутая со злости жестяная банка ударяется о стену бывшей фабрики и с металлическим скрежетом скатывается в канаву. До полуночи остаётся всего несколько часов…
***
− Что?! − Тео не верит своим ушам. "Только этого не хватало для полного счастья…"
− Так ты ещё и глухой, что ли? − сплёвывает обрюзгший мужик в засаленной майке, преграждая путь в квартиру, − Выматывайся, парень, мне осточертело, что ты не платишь за жильё! И плевать, что сегодня какой-то там праздник, моей жене это не помешало выставить меня за дверь, от выпавшего снега, видите ли, крыша протекла, так почему я должен ночевать на улице из-за какого-то мальчишки?! Забирай своё шмотьё и проваливай! − он уже делает шаг назад, чтобы пропустить парня внутрь, но в следующую секунду поворачивается и с гаденькой ухмылкой произносит: − А впрочем, нет – просто проваливай! − и захлопывает дверь.
С минуту Тео стоит неподвижно, представляя по обыкновению альтернативное развитие событий: мастерский хук слева и расквашенный нос домовладельца, а потом с нервным хихиканьем опускается на пол у стены. Он уверен, что кто-то подслушивает его мысли, чтобы ударить наверняка: только недавно он радовался, что хотя бы не похож на тех оборванцев у горящей бочки, а теперь...
"Ну хоть бутылку успел по дороге купить – сил идти куда-то ещё просто не осталось. Что там? Ром? Текила? Да какая, к чертям, разница… Э, нет, лишить меня последнего сорокаградусного наслаждения я не дам," − последнюю фразу Тео, кажется, произносит вслух разбивая о перила лестницы горлышко бутылки с заевшей крышкой…
***
− Это твоё? − чуть хрипловатый женский голос с трудом просачивается через пелену пьяного сна, − Угостишь?
Приподняться на локте и разлепить неимоверно тяжёлые веки совсем непросто, а результат кажется ему не стоящим затраченных усилий. Женщина неопределённого возраста, но, пожалуй, всё же молодая, с ярким макияжем и в безвкусной кричащей одежде, единственной целью которой является выставить на показ вполне очевидные части её тела. Завершает образ терпкий аромат духов, смешанный с запахом дешёвых сигарет. Она сидит перед ним на корточках, что кажется невозможным на таких шпильках, и держит в руках его бутылку.
− Паршивая нынче ночка, да? − не дождавшись ответа, продолжает девушка, − Весь день пашу, как проклятая, а хоть бы кто накинул чаевых в честь праздника! А ты что тут делаешь? − считая, что передала эстафету беседы, она подносит к губам сбитое горлышко.
− Это. Не. Твоё. Дело, − с трудом выговаривает Тео, отбирая у неё бутылку и делая хороший глоток, − Мне есть что заливать сегодня этой дрянью, так что будь добра, оставь меня в покое.
Девушка подскакивает и упирает руки в бока, явно привычная к тому, что её посылают и готовая дать достойный ответ:
− Вы только посмотрите на него, вселенское страдание! И что же с тобой случилось, интересно знать?! Потерял ключи от любимой тачки? Папочка не подарил на Рождество новую плазму? В честь чего ты валяешься тут в грязи на ледяном бетоне, а не празднуешь очередной уходящий шикарный год на отпадной вечеринке с джакузи?
Со странной отрешённостью Тео понимает, что девушка совершенно его не бесит. Он сам порой задаёт себе эти и подобные вопросы, а самый главный – это какого чёрта ему захотелось самостоятельности. Но в глубине души он знает ответ, а потому просто игнорирует её подкалывания, ограничившись неприличным жестом в её сторону. А потом, неожиданно для себя, произносит:
− Меня выперли из квартиры.
Девушка презрительно фыркает:
− Велика важность! И это всё?
− Нет.
− Ты смертельно болен? Все твои родственники мертвы?
− Нет.
− Так в чём же дело?
И он срывается и пересказывает ей всё случившееся с ним за этот безумно долгий день, со всеми подробностями и красочными деталями (да-да, это которые для маленьких девочек), а в ответ получает лишь очередное презрительное фырканье. Да и самому ему с каждым произнесённым вслух словом всё меньше верится, что он так по этому поводу распсиховался. Да, хреново, но это ещё не конец света…
− Нет, я понимаю, что сейчас для тебя всё это – просто дальше некуда, но, знаешь, это зависит от угла обзора. С восходом солнца всё будет выглядеть совсем иначе…
На секунду повисает тишина, в которой явственно чувствуется вся та горечь, которую она вложила в свои слова, и которую он готов был отпустить.
− Ты права. Пошли.
− Эмм, я вообще-то здесь по работе, кому-то вон в той квартире нужна компания на этот Новый Год, − девушка указывает на дверь, всего пару часов назад захлопнувшуюся у него перед носом, − Но знаешь, − она забавно наклоняет голову к левому плечу, − Думаю, один неоплаченный вызов я могу себе позволить. Мне кажется, тебе компания нужна гораздо больше. Идём?
***
Они поднялись на крышу. С высоты усыпанный снегом город казался чистым, ярким и сказочным. Не видно было ни свалки прямо у стены соседнего дома, ни закрытой недавно школы с заколоченными окнами, сюда не долетали звуки полицейской сирены, крики переругивающейся супружеской пары и плач их ребёнка, остались только снег, ветер и сияющие огни. Всё действительно зависело от угла обзора…
Там, на крыше, они и встретили рассвет. Но сначала были бой курантов на башне ратуши, остатки напитка в бутылке (оказавшегося лёгким шампанским) и традиционный, пусть ничего и не значащий, поцелуй в честь праздника с последним ударом часов. Наступил День Нового Года.