В домике высоко в горах было тепло и тихо. На столе, накрытом на троих, расположились натертая до блеска посуда и несколько нетронутых свечей. Умиротворяюще потрескивал огонь в камине, за окном завывала метель, а в колыбельке в углу посапывал годовалый белокурый малыш. У окна, заворожено вглядываясь вдаль, застыла молодая женщина. Изредка она обращала нежный взгляд кристально чистых глаз к сыну, тогда уголки губ трогала легкая улыбка. Но затем женщина вновь возвращалась к окну.
В предпраздничный вечер она покорно ждала своего возлюбленного, которому год назад подарила сына. Тот прошлый новый год вспоминался с содроганием: около полуночи вместо того, чтобы отсчитывать секунды до боя часов на главной площади и откупоривать бутылку шампанского, молодая семья петляла на стареньком "Шевроле" по перекрытым из-за гуляний улочкам. Все мучения, впрочем, были вознаграждены появлением на свет озорного Чарли. Это был его первый новый год.
Это был их первый совместный новый год. Семейный праздник. В который Питер по непонятной причине в очередной раз задерживался. Конечно, женщина знала, с кем однажды решилась разделить жизнь. Историк по образованию и писатель по жизни, Питер являл собой образец рассеянности. Он был в состоянии забыть о чем угодно, будь то еда, сон или день рождения собственной матери, если в его голове рождалась очередная история.
Он просто терял счет времени, мог часами не вылезать из-за компьютера или водить ручкой по бумаге пока пальцы не перестанут разгибаться. Люси бы даже не удивилась, узнав, что сегодня Питер просто не приедет. Разозлилась бы, но не удивилась.
Они были очень разными, он - рассеянный романтик, витающий в облаках, мечтающий, увлекающий. Когда-то и ее ему удалось увлечь своими фантазиями, затянуть в свой изменчивый воздушный мир. Ее, уверенно стоящую на ногах, планирующую жизнь до мелочей.
На улице уже смеркалось, когда за окном мелькнул наконец дальний свет фар, выхватив украшенный руками заботливой женщины фасад дома. В звенящей тишине хлопнула дверца автомобиля, торопливые шаги послышались на крыльце.
- Ты не поверишь! - с порога возвестил Питер, улыбаясь и целуя жену в лоб. - Какую историю я придумал!
Люси подавила тяжелый вздох: все-таки мужа опять поглотила работа.
- И какую же? - покорно поинтересовалась она.
- Новогоднюю! - хитро улыбнулся он.
"Хоть помнит, какой месяц на дворе, и то ладно" - подумала женщина, вслух же произнося совсем иные слова, стараясь, чтобы через улыбку не пробивалась усталость.
- Садись за стол, Пит. Чарли уже проснулся, скоро будем открывать подарки.
- Да-да, - согласно кивнул Питер, неловко взмахнув руками. - А заодно я и расскажу вам, как встречали новый год в Древнем Риме.
Его лицо светилось такой искренней улыбкой, что у Люси даже не возникло желания обвинить мужа в позднем появлении. Или в том, что наряжать елку и декорировать дом пришлось собственными силами.
Историю о праздновании в древнем Риме женщина слышала лишь отрывочно: и голова была забита совсем другими мыслями, и короткие перебежки с кухни обратно в гостиную не способствовали полноценному прослушиванию. Да и к чему были все эти истории про изначально языческий праздник? История повествовала о правителе Римской империи, Юлии Цезаре, его третьей жене Кальпурнии Пизонис и новогодних реформах, в результате которых празднование было перенесено с марта на январь.
Уже после полуночи, когда часы пробили ровно двенадцать раз, был сделан традиционный глоток шампанского, а сын отправился искать под елкой подарки, оставленные добрым Сантой, Питер приблизился к жене. Он ласково обхватил ее за талию, поцеловал в висок.
- Говорят, брак Цезаря и Кальпурнии был построен на политическом расчете, - тихо проговорил он. - Но существует менее распространенная версия, которой придерживаюсь и я. Возможно, то лишь красивая легенда, но в 46 году до нашей эры, в их первый "январский" новый год, вместо традиционной для такого случая ветви лавра, он преподнес ей в подарок вишневую ветвь как символ счастливой семьи.
Головы женщины коснулся собственноручно сплетенный венок с яркими сочными ягодами. Она закрыла глаза, волей фантазии мужа переносясь в Древний Рим, позволяя себе хоть на несколько минут почувствовать себя императрицей. Люси (или то была уже Кальпурния?) невольно улыбнулась - такая роль была ей по душе. Неудивительно, что муж полностью отдавался своим фантазиям. Возможно, и ей стоило бы чаще мечтать. Хотя бы раз в год она могла бы себе такое позволить. Как раньше, когда они только познакомились.
Да, пожалуй, это был бы один из лучших подарков, который только можно было подарить на новый год, когда душа просит чего-то созданного собственноручно. Трепетно сотканная мечта вполне подходила.
- С новым годом, Люси. Да здравствует день счастливых надежд!