- Нет, Билл, так больше продолжаться не может! – Сара, появилась совершенно внезапно, как не будем говорить кто из табакерки. Парень вздрогнул, и, вздохнув, снял наушник с одного уха. Как бы то ни было, трепотня сестры удивительно хорошо подходила к «Take Me To The Hospital», Prodigy, которая играла в наушниках именно сейчас.
- Что не может продолжаться? – Сара часто начинала разговор с середины, ничего толком не объяснив, и Биллу это совсем не нравилось. Вот кто знает, что она имела ввиду на этот раз? Быть может, именно сегодня ей взбрело в голову, что школа – никому не нужное занятие, на которое совершенно бессмысленно тратить время?
- Как это «что»? Я говорю о Рождестве! Каждый год одно и то же - мы всей семьей собираемся за столом: мы с тобой и родители – мы ужинаем, потом каждый получает свой подарок и остаток вечера мы проводим перед камином.
- Что тебе не нравится? – с раздражением воскликнул брат. – Все так празднуют! Это традиция! – но Сара только отмахнулась:
- Да я не об этом. Я говорю вот о чем: представь, вот у нас есть семья, а у кого-то ее нет.
- И ты хочешь устроить рождественский вечер для всех одиноких людей? Ого, представляю сколько усердия ты должна будешь угрохать в это. Предупреждаю сразу: помогать я тебе не…
- Уильям Метью Дойл – ты дурак!
- Почему же сразу дурак? По-твоему я должен участвовать во всех твоих мероприятиях?
- Ты меня опять не дослушал, потому и дурак! Я прекрасно знаю, что невозможно осчастливить всех и сразу! Но если мы сможем хотя бы на один вечер подарить семью хотя бы одному одинокому человеку – это будет замечательно! Посмотри вон на того человека, - и Сара указала на мужчину средних лет в потрепанной шляпе, который сидел в отдалении, читая книгу с недвусмысленным названием "История Теоремы Пифагора"
– Это наш учитель математики, мистер Дэвис. Каждое Рождество он отмечает только с кошкой.
- И что ты предлагаешь?
- Сейчас я все тебе расскажу, - сестра заговорщически подмигнула брату.
***
В который раз сердце Томаса Дэвиса болезненно сжалось, когда он вошел в пустой дом. Говорят, время лечит. В таком случае Томас был безнадежным пациентом. За практически 10 лет он так и не смог свыкнуться с мыслью, что Элизабет и Джона больше нет. Ему все казалось, что вот сейчас сын выбежит из гостиной и бросится ему на шею, а из кухни выйдет Лиззи, улыбаясь своей особенной улыбкой.
Да, она всегда улыбалась, его Лиззи. Она всегда верила только в хорошее и в то, что справедливость всегда восторжествует. Хотелось бы Томасу знать, где прохлаждалась эта справедливость, когда десять лет назад в машину, в которой ехали его жена и сын, врезался джип управляемый пьяным водителем. Или это и есть справедливость? Расплата за грехи? Может, Томас, сам того не зная, совершил нечто совершенно ужасное, и смерть его близких - наказание?
Теперь единственной, кто разделяет с ним его серые будни, была кошка Минки, серая, пушистая и уже не молодая. Конечно, в школе, где он преподавал математику у него были со всеми коллегами очень хорошие отношения, и большинство учеников его любило, но Дэвис был из разряда людей, кто легко впадает в депрессию и с трудом из нее выходит.
Положив на тумбочку потрепанную шляпу и сняв пальто и ботинки, мистер Дэвис отправился в гостиную, сел на диван и включил телевизор. Шла одна из любимых его покойной женой мелодрам. Через пару минут Минки пришла к хозяину и устроилась у него на коленях, наслаждаясь его поглаживаниями. Потом он ужинал и садился за проверку домашних заданий, которых за один день набиралось довольно много. И так было всегда. Да, чаще всего будни одиноких людей очень однообразны.
***
Ранним утром 24-того декабря, когда мистер Дэвис по своей «рождественской традиции» собирался на кладбище, навестить жену и сына, кто-то настойчиво зазвонил в дверь. Повесив взятое было пальто обратно на вешалку, Томас выглянул наружу через глазок. Увиденное несколько озадачило учителя: что могли делать два подростка в утро Сочельника перед его домом? Их было двое – парень и девушка, притом вторая была похожа на… Да, это она и есть – Сара Дойл, учится в одном из классов, где преподает мистер Дэвис.
- Здравствуйте, мистер Дэвис, - начала девушка, как только тот открыл дверь. – а мы к Вам!
- Здравствуй, Сара. Если ты по поводу долгов, то не волнуйся, под Рождество всем все снимаю…
- Мы не из-за этого пришли, - перебила учителя Сара. – Мы знаем о том, что Вам не с кем справлять Рождество, поэтому мы с Биллом подумали и решили пригласить Вас к нам! Родители уже знают, они все одобрили.
Дэвис смутился – предложение детей было неожиданным, но, тем не менее, очень даже заманчивым. Растерявшись, он даже не сообразил, что отвечать ребятам, и, указав на кошку, запинающимся голосом произнес:
- Но Минки, - очевидно, но имел в виду, что «праздновать» будет не один, а с ней, но так получилось, что подростки поняли это не так.
- Если Вы хотите, мы можем ее тоже с собой захватить, - улыбнулась Сара, а молодой человек, по-видимому, ее брат, аккуратно взял кошку на руки, а та даже не пробовала вырываться, хотя обычно не терпела подобных фривольностей.
- Пусть в это Рождество никто не будет одинок! – воскликнула девушка и потащила Дэвиса на улицу.
- Погодите! – закричал Томас.
- В чем дело? Вы не хотите идти с нами? – Сара подняла на учителя свои большие зеленые глаза, в которых плескалась почти детская обида.
- Нет! То есть да! То есть… Ну не могу же я пойти на ваше торжество в тапочках!
***
Сара и Билл привели мистера Дэвиса к себе домой, где вовсю шла подготовка к Рождественскому ужину. Мама ребят готовила фаршированную индейку по особому рецепту, который передавался в семье Дойлов из поколения в поколение. Когда Сара подрастет и станет хорошей хозяйкой, рецепт достанется и ей. Отец семейства с деловым видом взирал на только что поставленную елку – у Дойлов было принято наряжать ее всем вместе на Сочельник, за несколько часов до Рождества.
Мистер Дэвис, сжимая в руках свою помятую шляпу, стоял перед дверью, не решаясь пройти дальше.
- Здравствуйте, Томас, - отец уже заметил его, и теперь, вышел его встречать, отряхивая иголки со свитера. – Мы очень рады, что Вы все-таки согласились прийти к нам.
Минки, как только Билл опустил ее на пол, стала с хозяйским видом гулять по гостиной, принюхиваясь к свечам с запахом корицы и апельсина.
- Ну что же, пойдемте наряжать елку! – радостно воскликнула Сара, и первая побежала в гостиную.
И вот, елка наряжена, ужин остался позади, и наступил тот самый момент, когда все собираются перед камином, слушают рождественские истории и дарят друг другу подарки. Семейство Дойл, в полном составе, плюс мистер Дэвис и его кошка, не стали отходить от традиций, и вечер начался.
- Мистер Дэвис, мы и для Вас приготовили подарок! – хитро улыбнулась Сара, в то время как Билл протягивал ему красиво украшенную коробку. – Откройте же!
И Томас взял у юноши подарок и развернул цветную упаковку. В коробке оказалась шляпа, похожая на его старую, но только, конечно же, не потрепанная. Сколько раз он собирался купить новую!
На душе мужчины потеплело. Впервые за столько лет он проводил Рождество в кругу семьи. Пускай не своей, но в этот момент смешная девушка с двумя косичками, ее старший брат и их родители казались ему такими же родными, как и те, что десять лет уже лежат в земле. Какой смысл продолжать скорбеть? Жизнь продолжается, она никогда не останавливается, останавливаются люди, которые отказываются принимать ее такой, какая она есть. Зачем трогать старые раны? Пускай Элизабет и Джон всегда живут в сердце Томас Дэвиса, но его жизнь не кончена. Все только начинается.
- Спасибо, мои дорогие! Вы как раз угадали, что я хотел! Но у меня совершенно ничего нет, чтобы отблагодарить вас…
- Почему же нет? – Билл прищурил свои голубые глаза и улыбнулся. – Расскажите нам что-нибудь! У вас наверняка есть в запасе пара-тройка интересных историй.
- Только, пожалуйста, не из жизни великой и могучей математики, - прыснула в кулак Сара. Дэвис задумался. Что он может рассказать этим людям?
- И правда, у меня ведь есть что рассказать. Помню когда-то давно на Рождество, когда Джону было где-то три года, - и Томас рассказывал о Лиз, о Джоне, и о ом, как они когда-то давным давно, в прошлой жизни, праздновали этот замечательный праздник. И на миг ему показалось, будто вместе с семьей Дойл, в гостиной незримо присутствовали его жена и сын. И даже не незримо, он почти мог их разглядеть – вон, Джон пристроился на ковре, рядом с Сарой и гладит Минки, которая лежит на коленях у девушки, а Лиз сидит рябом с ним, смотрит на него и улыбается.
И сердце Томас наполнилось давно забытым чувством, и он понял, что это оно – Рождество, стучится в сердца людей и завладевает теми, кто счастлив, и кто находится там, где все хорошо. Где все любят и любимы, и елка переливается всеми возможными украшениями, горит камин, а за окном медленно падает снег.
Счастливого Рождества!