Параллельные миры
Когда-то в двух очень похожих, но очень разных мирах жили двое. Миры их были параллельны и, как это свойственно параллелям, никогда не пересекались, хоть и располагались буквально по соседству.
Те двое родились в городе N, не то чтобы совсем захолустном, но довольно далёком от центра страны. N славился снежными зимами и горячими летними ветрами, неизменно свистящими в узких переулках, надувающими сохнущее на открытых балконах бельё, уносящими всё, что случалось прежде… Двое всегда жили там, оба на улице Морской, в зелёной пятиэтажке, в квартире сорок пять. В его мире за окнами росли сосны, в её – парковались автомобили. Его пятиэтажку облюбовали граффитисты.
Ту, в которой жила она, никогда не пропускали расклейщики объявлений.
В его квартире не было ничего лишнего, а у неё на каждой горизонтальной поверхности стояли статуэтки или фоторамки.
Зато у обоих был чёрный кот, без затей звавшийся Чернышом, и иногда то она, то он не могли нигде отыскать своего любимца, звали его, выглядывая в подъезд, выманивали колбасой, а потом Черныш вдруг появлялся из ниоткуда, и на кошачьих усах не всегда висела здешняя пыль. Эти черные кошки вечно не могут определиться, в каком варианте вселенной им угодно существовать, но те двое не верили в посвященные данному вопросу теории.
Она была мечтательницей и часто раздражалась сама на себя, обнаружив, что вновь бродит по дому в плаще из одеяла вместо того, чтоб писать курсовую. Он слыл скептиком в кругу друзей, но порой думал – всё-таки есть в жизни нечто эдакое. И на всякий случай, лёжа в тёмной спальне, никогда не свешивал с кровати рук или ног.
У него была всего одна родинка – под левой бровью, почти у самой переносицы, и он привык не замечать. Она, когда была моложе, ужасно стеснялась веснушек, солнечными крапинками покрывающими не только лицо, но и руки, а теперь они иногда даже казались ей интересными, очень подходящими к рыжим волосам, часто заплетённым в смешные косички. Он никак не мог решить, идёт ли ему бородка, и потому ходил с чуть заметной щетиной, совсем не колючей, если дотронуться ладонью или прикоснуться щекой.
Сама себя дразнила коротышкой – в тайне гордился высоким ростом. Любила ранний импрессионизм. Неплохо разбирался в технике. Она пила зелёный чай с жасмином… И он пил, тот же сорт, в таком же заварочном чайнике. Она ещё не встретила свою любовь и очень из-за этого переживала. Он расстался с той, которую как будто любил, и тоже был не слишком доволен.
В квартире этих двоих у окна стояло коричневое кресло с мягкой обивкой, упорно атакуемой котом. Может, кресло было одно, а может, два одинаковых. Вечером, придя из офиса, он садился в него с детективным романом и откидывался на спинку или опускался на пол рядом, играя с котом. Она (после вечерних занятий в университете) устраивалась поудобней, положив ноги на подлокотник, и открывала что-нибудь историко-фантастическое, читала, пока глаза не начинали слипаться, а потом слушала тишину, ни о чём толком не думая.
Их миры были параллельны, а они – недостижимы друг для друга. Но двоих это не тяготило: они ведь не подозревали о своём сосуществовании. И всё же, когда опускалась ночь, в квартирах – или квартире? – под номером сорок пять откладывались на подлокотник(и) кресла(ел) книги и устало закрывались глаза. Ей снилось, что она сидит, опустив голову на его плечо, а он всюду узнал бы запах её волос.