Оленья сказка.
Первая ночь в новом городе была…странной. Спальный мешок в летнюю жару хорош, только если лежать поверх него. Ты слышишь непрерываемый свист и сопение пса. В голове у тебя каша из-за того, что ты так и не узнал ничего о рыжей незнакомке, даже не разглядел толком её лица. Руки во сне на автомате раз из раза проводят большими пальцами по лункам ногтей. Тебе тяжело, немного страшно. Ты чужой.
Здесь ты никому не нужен. Мне не привыкать к такому, эти ощущения не новые, не странные, я встречаю их словно старых знакомых. Так вот, в первую ночь в Рорин Хайтс мне приснился олень. Обычный такой олень, с рогами. Он прыгал вокруг моего дома, высоко задирая заднюю часть туловища. Иногда замирал на месте, принюхиваясь к чистому воздуху, потом снова скакал, как ненормальный. Утром на работе я специально залез в сонник на книжной полке в офисе, пока ждал газеты для того, чтобы разнести их. “Сексуальная энергия, благополучие, успех, счастье, чистая дружба” – отличный набор, хотелось бы верить в подобное, только надежда на предсказания противоречивых сонников глупа. Мне не хотелось внушать себе, что какой-то сон способен сделать солнце ярче, а мою жизнь – лучше. Но и я сам не способен на это.
Рабочий день был еще более унылым, чем я сам. Приходилось вглядываться в номера домов и названия улиц, чтобы не начать раскидывать газеты там, где я или мои коллеги уже побывали. От этого глаза к концу дня совсем разболелись, что заставляло постоянно тереть их пальцами, в надежде скинуть напряжение. Но хуже всего было вечером, когда я с дергающимися глазами зашел в дом, привычно хотел похлопать Дюка по голове, а под рукой никого не оказалось. Никто не бросался на меня, не прыгал вокруг, не спал, не сопел. В моем потрясающем доме сложно потеряться, поэтому я тупо запаниковал. Первым решением было позвонить в полицию, отличная идея, Джек, ведь копам делать нечего, кроме как искать псину подозрительного новенького в огромном городе с островами. Я достал мобильник и постучал по нему пальцами, после чего все-таки включил. К моему величайшему удивлению
кто-то меня искал. Несколько пропущенных звонков с неизвестного номера, смс “перезвоните, это важно”. Начальница? Нет, её номер уже есть в памяти, да и я виделся с ней, что там может быть важного, экспресс-выпуски? Сансет Велли? Оттуда мне звонить некому, да и номер скорее здешний. Ладно-ладно, я просто наберу его и посмотрим, что будет.
- Алло?
- Джек, я не ошиблась? – Приятный женский голос с хрипотцой, как будто она очень долго молчала. Нервно выдавливаю:
- Да, это я. У меня были звонки с этого номера…
- Конечно были, у меня дома Ваша собака. Я их люблю, но мне хватает своей. Не думаете подъехать и забрать этого красавца? – Уши у меня непроизвольно краснеют, хотя я как раз ничего не сделал. Как можно быть таким олухом и забыть, что на внутренней стороне ошейника Дюка есть моё имя и номер телефона, а снизу миленькая надпись “Я потерялся? Позвоните!”. Сам же придумал это и сам же забыл. Наверное, естественный отбор пытается меня вытеснить из конкурса. – Алло? – Спохватившись резко отвечаю:
- Я заберу. Где Вы живете? – Как этот пёс сбежал, я что не запер дверь? Я что не проверил дома ли он, прежде чем запереть дверь? Я что идиот?
- Пальмовая терраса, дом 38, главный остров. – Четко, лаконично и ясно. Неловко выдавливаю пока и скидываю звонок. Иногда я бываю потрясающим идиотом.
Спустя 10 минут моё такси затормозило возле симпатичного двухэтажного дома. Возле двери стояла
та самая рыжая. Теперь при хорошем освещении мне во всех красках было доступно её лицо. Довольно симпатичное. Рядом суетился Дюк, вывесивший язык из пасти и кинувшийся мне навстречу, стоило мне выйти из машины. Женщина усмехнулась, я же не знал, как должен себя вести. Просто уехать? Молча зацепить поводком ошейник этого дурака и уйти? К счастью, незнакомка избавила меня от мук выбора.
- Меня зовут Кимберли. – Сухость её слов сбила меня с толку. Она недовольна этой странной ситуацией или она просто всегда такая? В смятении я пожал протянутую мне руку. Кожа нежная и приятная.
- А меня Джек. Очень приятно, мисс. – Мне показалось или кто-то едва сдерживает улыбку? Я просто пытаюсь быть вежливым в конце-то концов. – Так…как Дюк здесь оказался?
- Я бы хотела узнать это у Вас.
- Боюсь, я располагаю еще меньшей информацией.
- Что ж, в час дня я готовила обед, как тут мне в дверь стали назойливо скрестись. Я решила, что это Мисти, моя собака, но она спала на своём месте. Поэтому, открыв дверь, я была удивлена незнакомому и шумному псу.
- Не каждый день в Рорин Хайтс по городу бродит пёс и скребётся в двери домов. Он был голоден и несчастен, так что, обнаружив данные на ошейнике, я немедленно решила с Вами связаться и всё вам высказать. Зачем вы мучаете своего пса? – Я в растерянности уставился на неё. Это я-то мучаю Дюка? То есть, когда я ем сгоревшие макароны с сыром, а он уплетает дорогой корм и раскидывает его по полу – он мученик? Кимберли жёстко сверлила меня взглядом и её манера разговаривать, сухая и чёткая, казалась странной. Смущённо я пробормотал, что действительно забыл проверить в комнате ли Дюк, прежде чем уйти на работу. Я словно отчитывался перед учительницей о не сделанном домашнем задании.
- Вы оставили своего домашнего любимца на жаре и даже не задумались ни на секунду, что с ним могло бы быть. Надеюсь, что Вам стыдно. – Тут я и вовсе опешил. Она была непоколебима и самоуверенна, а я абсолютно растерян и виноват. В общем, лучшая атака это нападение.
- Возможно, что я был так невнимателен, потому что плохо спал. Так как до глубокой ночи играл в шахматы. – Лицо Кимберли оставалось серьезным, но в глазах метались искорки.
- О, вот как. Видимо, игра была действительно интересной, раз вы не вспоминали о том, что утром на работу. – Она издевается? Я нахмурился и хотел уже развернуться и демонстративно уйти, как она вдруг улыбнулась, похлопала меня по плечу и сказала:
- Хорошо, что всё обошлось, не все здесь отличаются такой любовью к животным, как я. А тем более пониманием к деликатным ситуациям. Будьте внимательнее, и всё будет нормально. Вы ведь здесь недавно? – Это что настолько очевидно? У меня на лбу написано “новенький”или типа того? На автомате я потёр лоб, хотя, конечно, ничего там не было. Просто я – белая ворона. Дальше был диалог, мало отличающийся от того, что был с Блейками, поэтому всё закончилось приятным прощанием на дружеской ноте. А ещё номером телефона очаровательной Кимберли. Хотя какая нормальная девушка будет радоваться моему номеру? Наверное, никакая.
В следующие две недели я принялся усердно раскидывать газеты, пытаться втереться к журналистам и писать мелкие рассказы в стол. Не то, чтобы во мне проснулся трудоголизм и жажда карьерного роста, просто я откладывал свою почасовую оплату на кровать. Да-да, я очень хотел бы спать в кровати, это, так сказать, моя маленькая мечта. Поэтому вскоре у меня накопилась хорошая сумма для покупки двухэтажной постели с пустым пространством внизу. Возможно, мне стоило бы отложить ещё денег, вкалывать больше, но желание сна на матрасе, а не на полу, переселило меня. В конце концов, этот дом я ещё успею переделать, перестроить, изменить, сделать его своим когда-то. Увы, пока это лишь место, я не могу назвать это домом в
в том самом смысле. На душе скребут кошки, железный каркас поскрипывает под моим весом, пока я забираюсь наверх и ползу по кровати, чтобы кинуться на мягкую настоящую подушку и провалиться в сон. В добавок, мне хватило немножко на небольшую полку, куда я сложил книги, “одалживаемые” на работе и у знакомых. Надеюсь, что они понимают – я ничего не верну.
В одну из пятниц, мне позвонила Кимберли. Я сидел за столом, просматривал газету, думал о том, что я так и умру разносчиком газет, просчитывал вероятность повышения в ближайшие 10 лет. А тут звонок, да ещё и от неё. Нет, я понимал, мы обменялись номерами и всё такое, но я не ждал продолжения. Безусловно, маленькому мне внутри было приятно. В этот раз сухости и резкости как не бывало, голос был приятный, не знаю, как это объяснить, просто женский. Каким писателем я собрался стать с такими объяснениями… В общем, Кимберли хотела провести вечер в караоке, но её знакомые сегодня не смогли, поэтому она позвонила мне. Возможно, я бы расстроился, что я лишь запасной вариант, но мысль об отдыхе, о такой компании затмила всё.
- Конечно, увидимся там. – Нажимаю отбой, вспоминаю, что не умею петь. А я вообще могу делать что-то вовремя? Перезванивать и отказываться никак нельзя, разве она когда-нибудь ещё позвонит мне после такого? С тяжёлым сердцем выхожу из дома, в этот раз проверяю на месте ли пёс и закрываю его на ключ. Отхожу на пару метров, возвращаюсь и смотрю в окно. Нет, всё в порядке, он лежит на своём месте. До бара иду пешком, я много раз проходил мимо, направляясь на улицу для раскидывания газет. Кимберли всё так же мила и очаровательна, берёт меня под локоть и торжественно ведёт внутрь. Караоке-бар пуст. А ведь пятничный вечер, казалось бы, где всем быть, если не здесь. Но людей можно посчитать по пальцам, я облегчённо вздыхаю, меньше людей узнает о моём позоре.
Кимберли как будто и не замечает моего ужасного пения, она лишь задорно смеётся и выбирает новую песню. Я так и не узнал ни одной, хотя каждый раз мы просматривали вкладку «хиты». У неё был чудесный голос, может и не для певицы, но слушать её было прекрасно, каждая нота давалась ей легко, я бы хотел задержать этот момент навсегда. Мы так и стояли на маленькой сцене, распевая в унисон, по крайней мере я так думал. Раз за разом я останавливал взгляд на её раскрасневшемся лице, глаза её искрились радостью .
Когда караоке-бар закрыли, мы с Кимберли вышли на улицу. Она посмотрела на небо и улыбнулась, наверное, я уже едва различал всё вокруг.
- Давай немного посидим тут. – Её фигура опустилась прямо на землю, я так же неуклюже присел рядом. На какое-то время в воздухе повисло молчание, но мне оно нравилось. Как будто слова были не нужны.
- Ты очень молчаливая.
- Да. – Вновь тишина. Вспоминаю, как безмолвно мы играли в шахматы, как сухо она говорила по телефону в первый раз и в жизни, как потом ожил её голос, как она пела. Хотелось бы спросить больше, но Кимберли словно читала мысли. – Наверное, думаешь, почему? Я могу рассказать. – Додумываю – “если хочешь”.
- Хотел бы послушать.
- Когда-то я очень долго молчала. До тех пор, пока не научилась говорить. Только не в три года, а в одиннадцать лет. И всё то время я молчала, никто не мог меня понять. Мне тяжело даются слова, я не могу ими раскидываться, я храню их как своё богатство. Слово – великая сила. Пустые разговоры совсем не для меня. – Её пальцы находят в темноте мои и слегка сжимают, заставляя меня чувствовать себя непривычно. Отрывистые фразы, но голос всё равно нежный, как будто она читает сказку.
- Но ты чудесно поёшь.
- Пение помогает, когда-то именно оно помогло мне говорить больше, чем несколько слов за раз. Я действительно люблю петь. А что расскажешь ты? – Я молчал. Что ей сказать? Может быть ту историю, когда мне было 10 лет и я нашёл свою настоящую семью? Как я стоял возле их дома, смотрел на окна, в которых мои мама и папа весело болтали. Других детей не было. Меня тоже не было. Я уже не узнаю, почему меня выкинули, почему я не нужен был им в их семейной идиллии. Не узнаю, потому что глубокой ночью я влез в этот дом. Влез и поливал бензином каждую деревянную половицу. Каждую вещь, каждую ступеньку лестницы. Они не проснулись, я был максимально осторожен. Они открыли глаза, когда огонь уже поглощал их спальню, когда в окно было уже не вылезти. Я был хорошим мальчиком и не играл со спичками, потому что пользовался зажигалкой своего знакомого из приюта, который любил покурить в свои двенадцать. Никто так и не раскрыл этого дела, ни у кого из знакомых не было мотива. А я не существовал.
- Мне нечего, моё прошлое довольно скучное. – Она не ответила, но её пальцы сильнее сжали мои. Может быть, я ещё расскажу ей об этом. Большой палец на правой руке быстро проходится по лункам ногтей.
Я провёл её до дома, Кимберли с чувством обняла меня и поблагодарила за вечер. Тихо, так, что я едва расслышал. Она скрылась в доме, а я чувствовал себя подростком после свидания. Было ли это свиданием? Сомневаюсь, скорее дружеским вечером. Но я был полон неизвестных мне чувств, нежности, радости. Дома меня привычно ждал Дюк. Я похлопал его по голове, потрепал за ухом довольного пса. Всё во мне было так сильно, что я опустился на колено и поднял передние лапы Дюка себе на плечи. Он удивлённо взглянул на меня, потом лизнул в нос, почти стащив очки своим языком. Я прижался щекой к его мохнатой шее. Чувствует ли он теперь тоже, что и я?
- Это был очень странный день, дружище. Я вспомнил то, о чём не думал много лет. Ты ничего об этом не знаешь, тебя у меня ещё не было. Может быть и тебе я об этом когда-нибудь расскажу, обязательно расскажу, Дюк. – Пёс стаскивает свои тяжёлые лапы и виляет хвостом. Потом резко прижимается к полу, подскакивает и заливисто лает. Хорошо, что соседей близких у меня нет, был бы скандал от такого шума. С трудом угомонив его, я забираюсь на свою железную кровать и ухожу в сон. Сердце всё ещё бьётся слишком сильно.
Во сне ко мне снова приходит олень. Это уже начинает пугать, последний раз я видел его в первую ночь в Рорин Хайтс. В этот раз он не прыгает вокруг моего дома, а неспешно ходит вдоль парка, где я впервые увидел Кимберли. К тому же он не один, рядом так же без спешки идёт белокурая девушка. Она худая, словно осина, на ней чёрное платье, губы идеально очерченной формы, но лицо никак не запоминается. Почему я её вижу, кто она такая. Самого меня во сне нет, но девушка непременно идёт за оленем, слышен шум фонтана. Чёткость сна прошибает меня холодным потом. Я судорожно перебираю в голове все знакомые лица, но сходства нет, раз за разом мозг выдаёт ошибку. Картинка дёргается, словно кто-то нарушил контакт в телевизоре. Изображение портится, я уже не различаю ни платья, ни губ идеальной формы. Всё так же ясен и слышен лишь шум фонтана. Он разрастается и заполняет моё сознание изнутри, словно пытаясь очистить мою память. Вода тушит огонь. Огонь, которому я предал своих единственных родных, по Библии самых близких мне людей. Я предал их, но во мне нет чувств жалости и сожаления, я опустошён в этом плане. В эту пустоту врывается шум воды, заполняя меня. Перед глазами снова неизвестная, идущая за оленем. Я не знаю, кто она. Почему я её вижу?
