Казалось, внутри все похолодело. Девушка прижалась спиной к подоконнику, ощутив позвонком твердый выступ.
- Такое случается, - слишком тихо прошептала она слова, которые наперебой твердили ей знакомые. Такое случается. Люди приходят и уходят, живут и умирают. Всему когда-нибудь приходит
конец. По позвоночнику пробежал липкий холод. Ощущение, что для нее конец
уже наступил, хотя она и не лежит под толстым слоем сырой земли.
Он хотел, чтобы его кремировали.
Ее согнуло пополам. Хотелось выплюнуть внутренности, но она не могла. Анна вцепилась в спинку рядом стоящей кровати.
Как же хреново.
Из-за переживаний и стресса ей не хотелось есть, третий день подряд она пьет только воду, которая уже стоит комом в горле. Желудок выворачивает. Перед глазами стоит его образ, слишком светлый, слишком неестественный. Болезнь сделала его слабым и отобрала красоту, молодость, жизнь…
К кому обратиться за помощью? Как начать жить?
Анна в два шага пересекла комнату и достала просторную сумку. Ее руки хватали первые попавшиеся вещи и закидывали их в нее. Разум затуманился. На негнущихся ногах Анна вышла из комнаты, тихо прошла вдоль по коридору и мягко толкнула дверь. Пальцы намертво вцепились в ручки от сумки. Пожилой мужчина стоял, разговаривая по телефону, и улыбался. Он мерил шагами комнату, шаркал тапочками и иногда постукивал пальцами о мягкую спинку дивана. Мужчина начал поворачиваться. Спина Анны тотчас же напряглась, вытянулась по струнке, дрожащие руки вспотели. Она хотела было что-то сказать, но в горле от чего-то пересохло.
- Анна? – пожилой мужчина медленно прижал трубку к груди.
- Отец, я… - девушка уставилась взглядом на свои ботинки, не в силах посмотреть выше. – Я уезжаю, - тихо закончила она. Анна хотела этого давно. Просто уехать. День за днем она нервно сжимала в руках конверт с деньгами, которые порывалась оставить отцу и убежать, куда глаза глядят, чтобы забыть об этих улицах, об этом городе. Но дрожащая рука всегда запихивала этот конверт обратно в куртку, когда на кухню заходил пожилой мужчина, живо интересуясь об обстоящих делах.
Анна вздохнула. Стало чуточку легче. Легче дышать. Может, это и есть верный путь? Она шагнула навстречу отцу, порывисто обняла его и тотчас отстранилась, прошептав «Прощай» и еще какую-то успокаивающую чепуху. Нет, ей не было больно, нет, она не волновалась за отца. Всепоглощающая и душащая тоска не давала думать ни о ком другом, кроме себя.
Какое же
эгоистичное
чувство.