Эмма все чаще стала заходить ко мне в комнату, потому что в моем личном шкафу хранились куда более странные и волнующие книги, чем те, что я держала в гостиной. В частности, стесняюсь это признать, но здесь содержались и мои собственные мемуары, более напоминающие сказки мистера Эллина, чем реально происходящие события. Они были написаны в попытке осознать, случилось ли это на самом деле со мной или я спала целых 15 лет и видела долгий кошмар.
Мне казалось, что это чтение совсем не подходит для такой чувствительной натуры как Эммина, однако она приходила почти каждый день и умоляюще заглядывала мне в глаза. И в конце концов я дала ей почитать одну историю под названием «Источник погибели».
Однажды , гуляя по крытой галерее в задней части поместья, которой обычно пользовалась лишь прислуга, я заметила среди деревьев старинное изваяние горгульи.
Я углубилась в парк и наткнулась на крохотный пруд, окруженной каменной оградой, очень древней на вид. Он напоминал купальню в готическом стиле, если бы не затхлый запах, исходящий от заросшей тиной воды. Кому бы пришло в голову купаться в такой воде? Да еще в средние века? Однако это место выглядело гораздо старше, чем дом.
Не успела я погрузиться в свои мысли, как увидела своего супруга со всех ног бегущего ко мне. Выражение гнева на его лице стало уже привычным.
Однако, я не припомню, что бы он когда либо гневался так же сильно, как в тот раз. «Вы с ума сошли сударыня!» Кричал он. «Или вам надоело жить на этом свете? Почему бы вам не заняться вышиванием или чтением или музыкой, почему вам так нравится рыскать вокруг в поисках приключений?!»
Как обычно, я послушалась мужа беспрекословно, ведь он почти годился мне в отцы. Но той ночью знакомая бессонница мучила меня, не в силах совладать с ней я встала, что бы смочить прохладной водой виски, и тут послышался тихий плеск.
Что бы увидеть пруд издалека, мне достаточно было выйти на галерею второго этажа. Однако плеск его никак не мог преодолеть преграду из занавесок и ковров. Но разгадка тайны была такой близкой, достаточно дотянуться рукой.
Сначала я ничего не могла рассмотреть в густой тени деревьев.
Но вскоре я разглядела пруд и то, что я увидела в нем, заставило меня содрогнуться – это были длинные темные волосы.
Я не могла пошевелиться, а когда ведьма, наконец, заметила меня, было слишком поздно, она махнула обнаженной рукой в мою сторону и старые доски подо мной разверзлись, и я полетела вниз с отчаянным криком…
Мне показалось, что я летела не со второго этажа, я с обрыва у ужасную темную пропасть, но вскоре ужасный треск положил конец моим страданиям, как мне казалось, раз и навсегда.
Эшли нашел меня распростёртой на досках нижней галереи, сперва ему, так же как и мне показалось, что все кончено.
Но как ни странно я пришла в себя довольно быстро. И только бесконечный ужас съедал меня, несколько дней я еще не могла произнести ни слова, пытаясь прийти в себя. Но и это было еще не все. Как оказалось, провидение спасло в ту ночь жизнь не только мне, выяснилось, что уже тогда носила под сердцем ребенка.
«Но что стало с этим ребенком, дорогая миссис Чалфонт?» спросила меня Эмма, широко раскрыв свои печальные глаза. «Он родился», ответила я коротко. «И где он сейчас?» Все, что я могла сделать, это подать ей еще одну тетрадь.
Беременность сделала из меня почти безумную. Я почти совсем потеряла сон, однако больше не отваживалась выходить из спальни в ночное время. Муж был не на шутку встревожен, находя меня среди ночи сидящей в кресле, с тревогой прислушивающейся к любому шороху.
«Это все Эмма», бессвязно бормотала я, «Она прячется где-то в доме, я знаю. Кто же еще мог съесть пирожные? Кто? Она не хочет, что бы этот ребенок родился». «Что за вздор, моя милая! Эмма сейчас в Парборо холл с бабушкой и дедушкой!»
Но постепенно мне стало казаться, что он сам укрывает от меня свою преступную приемную дочь. Днем я приходила искать ее в его кабинет, потому что обычно меня туда не пускали. Меня даже совсем не интересовали странные светящиеся минералы и необычные символы в его записях.
Когда Эшли нашел там меня, он не смог сказать мне ни слова в упрек. Потому что я тут же упала в обморок.
Остаток беременности я провалялась в постели в тяжелейшей горячке. Наконец, наступила ночь, когда я благополучно разрешилась от бремени. Эшли был особенно ласков со мной, я увидела, как он взял на руки нашу вымытую и спеленутую.
Однако мое наваждение не пожелало оставить меня даже в этот счастливый час, после краткого забытья, я увидела у кроватки то, что так боялась увидеть – Эмму.
Собрав все свои силы воедино, я выбралась из кровати и на коленях поползла к ней. «Если у тебя есть сердце, если ты когда-нибудь кого-то любила, не губи мое дитя! Ты знаешь, как губительна эта любовь и именно такой любовью я люблю мою дочь, и я уверена Эшли тоже! Не причиняй нам это страдание, если не ради меня, то ради него!»
Я захлебывалась от рыданий, причитала и умоляла снова и снова…И, наконец, Эмма оставила нас в покое…
«Ее звали Эмма. Так же как меня…» вернул меня к реальности задумчивый голос. «Да детка, но ты совсем не такая». Эмма подняла на меня полные слез глаза и еле слышно прошептала «Вы ошибаетесь».