[Hyde]

"... Но инквизитор обманул девушку. Осуждённая уступила его домогательствам, но ни её, ни её семью это уже не спасло. Престарелый отец и сестра умерли, не выдержав пыток, а саму «ведьму» ждала «гуманная» бескровная казнь.

Когда костёр разгорелся, толпа ждала от еретички мольбы о пощаде. Однако вместо этого она обратила лицо к тому, кто вынес приговор, и выкрикнула:

- Проклинаю тебя, святоша Пьер Ардор! Отныне не будет твоей мерзкой душонке покоя на том свете. Ты будешь всюду следовать за мной, тысячи раз умирать и вновь воскресать вместе со мной. И продлится сие до тех пор, пока я...»

Звонок на перерыв прервал увлекательную лекцию. Однако студенты вовсе не собирались отпускать преподавателя:

- А дальше, дальше-то что? Куда делся этот Пьер?

Тот улыбнулся и поправил очки:

- Доподлинно неизвестно, но... Куда-то определённо делся, ибо с тех пор его никто не видел. Даже надгробия с именем не сохранилось.

- И эта ведьма вправду преследовала его на том свете ещё сотню лет? - выкрикнул голос с заднего ряда. - Да ладно, как бы она до него добралась? Её же сожгли.

Мистер Майлз снова дружелюбно улыбнулся и в своей обычной манере снисходительно взглянул на студента. Так смотрят на маленьких детей, когда те говорят, что коровы гуляют по небу.

- Удивительно, - произнёс преподаватель, - что Вы, прослушав целых два семестра по истории религии, ничего не слышали о перерождении души. Впрочем, не мне Вас упрекать — людям редко свойственно верить в то, чего они не видели.

Лекция завершилась, аудитория опустела. И только одна из студенток не спешила к выходу.

Если б в вузе нашёлся художник, желающий написать ангела, его натурщицей, без сомнения, стала Мэри Вайс. Прелестное личико, какое встретишь разве что у фарфоровой куклы, слегка тронутое веснушками. Обезоруживающая улыбка, бесконечно добрые зелёные глаза. Несколько веков назад её могли прозвать ведьмой уже за одну внешность, но сегодня...

Майлз дождался девушку у крыльца университета. И, без всяких рассуждений о природе и погоде, завёл разговор.

- Скажите-ка, Мэри, а что Вы думаете о судьбе Ардора? Как считаете, девица выполнила обещание?

Та улыбнулась:

- Не могу знать, мистер Майлз. Профессор Стоун ещё не закончил роман.

- Неужели у такой умной девушки, как Вы, не сложилось собственного мнения по этому поводу?

- О, - зарделась Мэри, - Вы мне льстите. Историю создаёт писатель, а я — всего лишь женщина. Кого может интересовать мнение женщины? А теперь простите, мистер Майлз, я спешу.

Мэри побежала к остановке, а Майлз лишь проводил её грустным взглядом. Да, похоже, что знаменитый писатель сделал из музы собственную тень.

***

Мэри лукавила. Она знала сюжет об инквизиторе и его жертве. Знала намного лучше, чем кто-то другой.

Говорят, что без неё не было бы и романа. Правда это или нет? Никто не знал, но вот вам факт: через неделю после того, как рыжая девушка с веснушками переступила порог квартиры Питера Стоуна, он впервые обратился в издательство.

Она вдохновила профессора, в этом не может быть сомнений. Не могла не вдохновить. Мэри сияла радостью, в её улыбке отражалось самое лучшее, что только может быть в жизни.

На фоне потрепанной холостяцкой берлоги распустился прекрасный цветок.

А Питер всё писал и писал биографию Пьера Ардора, душегуба из тёмных веков. Его сюжетная линия обрастала побочными ветвями, и из документального роман плавно превращался в художественный. На прочие дела у автора времени не оставалось — не с руки мастеру прибираться. Не будь «музы», квартирка Стоуна могла зарасти мхом, а он бы и не заметил.

Все считали Питера старым склочником, и только Мэри видела в нём гения. И ради этого многое ему прощала.

Увы, Майлз был прав, видя в девушке тень Стоуна. Он медленно, но верно вносил в неё изменения, которых не замечала даже она сама. Так, после знакомства с писателем Мэри никто не видел в брюках — не женственно. И каблуки — их носят только проститутки. Она перестала краситься, что в какой-то мере было плюсом — никакая косметика не затмевала истинную красоту фарфорового личика.

И это было лишь верхушкой айсберга. При каждом удобном случае Питер устраивал скандал. Поводом могло стать что угодно — она опять задержалась в университете, улыбнулась другому мужчине чуть шире, чем допустимо, или приготовила стейк во время поста.

Порой Мэри казалось, что Питеру просто нравится доводить её до слёз. Но каждый раз, когда они ругались, он садился за роман. И на мониторе появлялся отрывок от лица той обречённой девицы, которую Стоун нарёк Мари. В честь собственной музы, разумеется.

Чем плохо страдать во имя любимого автора, который напишет о тебе новую главу?

Мэри даже подумать не могла, что сможет уйти от Стоуна, который без стеснения вил из неё верёвки. Без него она — ничто. Лишь девочка с милым личиком и кукольными мозгами.

***

Сегодня Мэри вернулась раньше времени. Питер куда-то ушёл, оставив компьютер включённым.

По белому полю текстового редактора разбегались бороздки букв. Новая глава! Поистине, это чудо — обычно Стоун не позволял ей читать черновики.

«Магия этой чертовки оказалась намного сильнее, чем он предполагал. Не успел Ардор покинуть площадь, как неведомая сила сжала его рёбра, подняла в воздух и изо всех сил ударила оземь.

Сколь же ужасен был момент его пробуждения! Едва придя в сознание после падения, Пьер обнаружил себя в каком-то неведомом месте. Видом и запахом оно больше напоминало свалку, но ни единого знакомого предмета не попадало в поле зрения. Только покрытые ржавчиной куски металла невероятной формы, издали напоминавшие карету.

На этом злоключения священника не закончились. Сперва его уединение нарушили какие-то мальчишки, что показывали на Пьера пальцем и выкрикивали обидные слова. Затем, покинув странное место, он обратился к прохожему с просьбой показать дорогу к дворцу епископа. Тот обошёлся с собеседником более чем невежливо: насмехался, всем видом показывая, что имеет дело с душевнобольным. А затем извлёк странный кусок металла и начал говорить о какой-то «машине из дурки», которая должна забрать «этого психа».

Чутье подсказало Пьеру, что оставаться здесь небезопасно, поэтому он позорно сбежал вместо того, чтобы задержать опасного преступника. Куда бы его ни забросило проклятие, этот мир слишком опасен.

Мерзкий, развращённый мир насмехался, выставляя главу инквизиции опасным сумасшедшим! Даже если б его прогнали по главной улице нагим и с обритой головой, Пьер и то стыдился бы меньше. Однако теперь он не имел полномочий наказывать обидчиков.

Пьер с тоской взглянул на одно из зданий, стремившихся в небо. И внезапно осознал, как сильно хочет снова оказаться на вершине. Что ж, пусть этот путь будет долгим — он готов.

И непременно расскажет всем историю своего пути...»

...Увлечённая чтением, Мэри не заметила, как за её спиной возник неожиданный зритель.

- Я не разрешал тебе трогать мои вещи! - Питер был в ярости. - Тем более — роман. Что ты успела прочитать?

- Почти всё, - честно призналась Мэри. - Это пролог? Или концовка?

Лицо Питера странным образом изменилось. Казалось, он только что вспомнил о чём-то важном.

- Концовка... Ах, да, концовка, - пугающе улыбнулся Стоун. - Ты ведь ещё не рассказала мне, чем закончится история.

- Откуда же мне знать? - пожала плечами Мэри. - Её пишешь ты, а не...

- Нет, свет очей моих, - прошипел Питер. - Её пишешь ты. Так сделай же хоть что-то полезное и скажи мне, что было в конце? Как Ардор избавился от проклятия?

- Ну... - несмело выдавила из себя девушка. - Его спасла... любовь.

- Любовь?!

- Да, любовь. Мари — ну, эта ведьма, - полюбила его, и проклятие рассеялось. Если тебя устроит...

- Меня устроит правда. Это было на самом деле?

- Я не знаю! - Мэри резко вскочила со стула. - Пойду приготовлю ужин, пока ты...

Она не успела сделать и шагу, как Питер прижал девушку к стене.

- Нет, ты знаешь. Гораздо лучше меня.

Мэри не успела осознать, что случилось. Когда странно пахнущий платок коснулся её лица, девушка подумала, что очень хочет спать.

Ни треска огня, ни удалявшихся шагов Стоуна она уже не услышала.

- Пусть огонь тебя очистит, ведьма.

***

Дальше всё происходило мгновенно, как в ускоренной перемотке. К тому моменту, как огненная ловушка захлопнулась, Питер уже миновал лестничный пролёт. Перескакивая ступени, он распахнул дверь, и...

И наткнулся на внезапное препятствие. Входная дверь была гостеприимно открыта, но её перегораживал какой-то старикашка в старомодном костюме. С твёрдым намерением не выпускать незадачливого поджигателя.

От неожиданности профессор Стоун застыл, словно наткнувшись на каменную стену. А «стена» вкрадчивым голосом поинтересовалась:

- И куда это Вы так спешите, профессор? Или, может, правильнее будет спросить — откуда?

- Это Вас, - прохрипел Питер, - не касается. Дайте пройти!

- Несомненно, не касается, - старик кивнул, будто не услышав окончания фразы. - Каждый свободный гражданин в своём праве: распоряжаться имуществом по собственному усмотрению, уничтожать врагов... Ну, или тех, кого он считает врагами. Даже если это, скажем так, далеко от истины.

- Что Вам нужно? - прорычал Стоун. - Говорите живее и пропустите, наконец.

- О, - снова протянул странный собеседник. - Я могу Вас пропустить, это совсем не сложно. Но стоит ли Вам куда-то идти, или лучше вернуться и исправить одну досадную ошибку?

- Какую ещё...

Старик издал звук, похожий одновременно на хмыканье и смешок.

- Удивительно, что Вы об этом спрашиваете меня. Меня, случайного прохожего! Сразу после того, как Ваша... хм... подруга озвучила правильный ответ. Впрочем, Вы, как это свойственно вашему кругу, не поверили. И напрасно. Ведь именно её устами Вам сообщили единственно верный финал. Финал Вашего проклятия, между прочим.

Даже если бы в эту минуту небо разверзлось, и из-под облаков высыпалась горстка ангелов, Стоун и то удивился меньше. Нет никаких сомнений — этот старичок, притворяющийся случайным прохожим, на самом деле прекрасно знает, что сейчас произошло.

- Она же предельно ясно объяснила, - продолжал седовласый мужчина, глядя в растерянное лицо Питера. - Проклятие разрушится, как только ваша безвинно убиенная «ведьма» полюбит своего мучителя. Впрочем, рискну предположить: она и не подозревала, что такое возможно.

- Значит... - Питер с трудом подбирал слова. - Я... свободен?

- О, нет, - усмехнулся старик. - Было ещё и второе условие: Вы не приложите руки к её смерти. Но Вы его нарушили. Почти убили ту, которая могла спасти Вашу мерзкую душу. И каким способом — снова огонь! Маловато у Вас оригинальности...

Питер хотел что-то сказать, но собеседник не дал ему вставить и слова:

- Да, Вы спустя столько лет остались тем же вероломным подлецом, и поэтому проклятие запустится снова. У вас одна судьба пополам, помните? Вам снова предстоит искать её в толпе, в новом мире и в новом теле. Желаю удачи, мистер писатель! Надеюсь, в следующей жизни Вы не забудете сюжет своего романа.

- Нет! - выдохнул профессор. - Столько трудов, столько...

- Тогда поспешите и спасите её, пока не поздно. И добейтесь прощения. Удачи, профессор Стоун!

И старик скрылся из виду, будто его и не было.

А Стоун ещё пару секунд стоял посреди крыльца, как вкопанный. Затем резко развернулся и побежал наверх.

***

Мертва.

Недели не прошло с тех пор, как Мэри Вайс, светясь счастьем, улыбалась Майлзу и обсуждала с ним роман. Теперь она больше никому не улыбнётся — разве что на небесах, если они существуют.

Три дня назад газеты сообщили о пожаре в квартире Стоуна. Его и «неизвестную», оказавшуюся в огне вместе с писателем, доставили в больницу, дав мистеру Майлзу хрупкую надежду .

Сегодня утром вышел некролог о Питере Стоуне. И крохотная сводка в новостях — о ней.

Два обожжённых тела, две палаты реанимации, куда никого не пускали.

Два закрытых гроба.

Весь город обсуждал трагическую гибель известного писателя. Но никто не вспомнил о жертве, что действительно заслуживала сочувствия — несчастной рыжей девушке, которой не повезло оказаться не в том месте. Не с тем человеком.

Дождь. Во всяких второсортных книжонках он показывает степень грусти персонажа, рыдая вместе с ним. Но у мужчины нет права на слёзы.

Майлз подставил лицо под струи дождя и прикрыл измученные глаза. Капли залепляли стёкла очков, намокшие пряди лезли в глаза — пусть. Голова казалась раскалённой изнутри, кипела, - так пусть хотя бы дождь её успокоит.

Когда промокшие туфли начали хлюпать, Майлз присел на скамейку. И вытряхивание воды поглотило его настолько, что он едва не подскочил от деликатного покашливания за спиной.

- Удивительно! - протянул старик в старомодном, но не по погоде чистом костюме. - Вы оплакиваете человека, которого едва знали. Никогда бы не подумал, что смерть этого, откровенно говоря, бесталанного писателя вызовет столько эмоций.

- Я не оплакиваю Стоуна, - машинально ответил Майлз. Даже не успел удивиться, откуда странный сосед знает, что творится у него в душе.

- Верно, - кивнул старичок, - не оплакиваете. Вы бы предпочли, чтобы он превратился в горстку пепла, только бы бедной девочке выжить. Да вот только души не обмениваются по равному курсу, мистер Майлз.

Преподаватель так и замер. Как он...

- Я знаю больше, чем Вы предполагаете, - усмехнулся собеседник. - Но не стоит горевать. Ведь мироздание не терпит пустоты и всячески стремится её заполнить. Кто знает, вдруг уже сегодня эти души переродятся в новом теле?

Майлз вздохнул:

- Я не верю...

- Разумеется. Человеку не свойственно верить в то, чего он не видел. Но Вы поверите, обещаю.

Незнакомец поднялся со скамейки и хитро улыбнулся:

- Мне пора идти. Сырость — не лучшая погода для старика. А Вы свяжитесь поскорее с женой. Уверен, ей есть чем обрадовать супруга.

Старик скрылся за поворотом. А Майлз машинально опустил руку в карман и нащупал телефон.

Три пропущенных. И сообщение всего из одного слова:
«Началось».

Для мужа, чья жена уже целый месяц лежит в роддоме на сохранении, это могло значить лишь одно. Но ведь ещё целый месяц...

Мистер Майлз не помнил, как он поймал такси, миновал калитку, растолкал толпу у входа. Но навсегда запомнит усталое, но счастливое лицо Мелиссы в окне.

- Малыш, я здесь! - кричал он, размахивая руками. - Кто? Мальчик? Девочка?

Мелисса непрестанно кивала, показывая какую-то странную фигуру из пальцев. Майлз продолжал кричать и махать руками.

А когда волна восторга схлынула, счастливый отец наконец осознал: через стекло супруга показывала два пальца.

Майлзы не знали, что у них был ещё один, очень заинтересованный, зритель. Но ему не нужно было заглядывать в палату, чтобы узнать, кто родился.

Он точно знал: маленьких Пирса и Мэриголд ждёт удивительная судьба. А что до родителей — они ещё намучаются с этими сорванцами...