[Лалэль]

Поскольку отчёт идёт под символическим номером 13, и меня не отпускает после мёртвых нянек, да и вообще у нас тут накопилось немало умертвий - отчёт будет посвящен исключительно тем, кто у нас помер за всё это время.



Отчет тринадцатый

Недели 24-31

Путеводитель по семейному кладбищу (часть 1)

Доченька,

Понимаю, что ты очень юна, полна жизни, и не хочешь думать о таких вещах, но я всё-таки хочу рассказать тебе о тех, кто покоится на нашем семейном кладбище.

Ты, наверное, уже обратила внимание, какое оно большое, как много на нём могил. Давай я устрою тебе небольшую экскурсию, чтобы ты знала, кто лежит под каждым из надгробий.

Пожалуй, я начну с дальнего конца кладбища и сперва расскажу тебе про тех, кого никогда не видел, о ком рассказала мне мама. Эти могилы в самом начале нашего кладбища, они почти рассыпались от древности.

Первая могила самая старая. В ней лежит твой внучатый дядя Икс Анхед, единоутробный брат моей мамы, которую, как ты помнишь, звали Игрек (такая вот шутка дедушки Робина). Он, как и моя мама, был с рождения болен, и умер молодым, сестра-близнец надолго пережила его. Но умер он не от болезни, а от голода, спасая от такой же участи девушку, которую любил. По-моему, это равносильно подвигу.

Милая моя, я почти знаю, что ты думаешь, читая эти строки, я почти вижу этот немой вопрос на твоём личике. Любила ли она его, спрашиваешь ты? Или она только принимала любовь и платила за неё благодарностью и искренней жалостью? Могла ли девушка полюбить больного с рождения, некрасивого на вид, всеми высмеиваемого, неполноценного юношу? Полюбить, даже зная, что у них будут такие же некрасивые дети? Влюбиться настолько, чтобы забыть обо всём, даже о его физических недостатках?

Ваше с ним положение слишком схоже, чтобы ты могла не думать об этом, не терзать себя этой мыслью.

Доченька, милая, поверь мне, я вовсе не хочу дать тебе ложную надежду, но и разбить твоё сердце, сказав, что никакой надежды нет, тоже выше моих сил. Всё возможно. Никто не знает, любила ли та девушка моего дядю. Она умерла почти сразу после того, как не стало его, и ничего не успела никому рассказать.

Но знаешь, у меня есть другой пример для тебя – мои отец и мать. Мама была больна с рождения – точно так же, как и её брат. Как и у него, у неё почти не была видна голова, как и он, она была обречена провести всю жизнь в темноте из-за слепоты. Казалось бы, такое уродство должно было оттолкнуть от неё любого – но мой отец полюбил её, полюбил её даже и такой, и он как будто не замечал её недостатков. Они прожили вместе недолго – отец скончался в результате несчастного случая – но всё то время, пока они были вместе, они были счастливы.

Поэтому никогда не теряй надежды, моя дорогая. Обязательно найдётся мужчина, который полюбит тебя – тебя, такую юную, нежную, с открытым сердцем и чистой душой. Надеюсь, он будет беречь тебя и заботиться о тебе так же, как я. Только эта надежда и даёт мне силы жить.

Следом за могилой Икса должна быть ещё одна могила - твоего внучатого дяди Рэма Анхеда, младшего брата моей мамы, - но я так и не смог найти захоронения, чтобы перенести его сюда. По рассказам мамы, Рэм был молодым, красивым и здоровым парнем, бравым солдатом и умным генералом. Он умер от внезапно подкосившей его болезни, которую не смогли вылечить. В нашем городе есть военный музей, где хранится его портрет и некоторые личные вещи; его сослуживцы, а также их сыновья и внуки хранят память о нём и передают солдатам, которые служат в его армии сейчас. Поверь, хоть он и ушёл от нас молодым, он столько всего сделал для армии, что ты смело можешь им гордиться.

А ещё он был очень красив, гораздо красивее меня, его неудачного племянника, хотя и я в своё время имел успех у женщин (чего уж скрывать). Посмотри, где-то в записях деда должен быть его портрет – правда ведь, красавец? Черноволосый, белокожий… К сожалению, лучшие всегда уходят первыми.

Останков его, как я уже говорил, мы так и не обнаружили. Должно быть, с ними что-то случилось. Не хочу даже думать о том, что могилу разграбили.

Под третьим камнем упокоилась твоя прабабушка, Пятница Анхед, великая женщина. Настоящее имя её мне неизвестно: мы пытались навести хоть какие-то справки, но увы, ничего узнать не удалось. После Взрыва было уничтожено всё, в том числе и архивы. Дедушка звал её так только потому, что она вечно сопровождала его, как Пятница сопровождал Робинзона. Как её звали на самом деле, она сказала даже ему. Зато бабушка рассказывала кое-что от своей жизни до встречи с дедом. Потеряв после Взрыва новорожденного сына и семью, похоронив обоих родителей, погибших от рук бандитов, она бежала из родных мест туда, где у неё был шанс выжить и найти хоть какой-то дом. Словами не передать всех тех ужасов, что случились с ней по дороге, не рассказать всего того, что она видела: мама начинала рассказывать мне кое-что, но это было так ужасно, что я не могу заставить себя изложить её рассказ на бумаге - даже для тебя, моя радость.

А ведь Пятница не всё ей рассказала. Наверняка она жалела её так же, как я жалею тебя. Насколько же было страшно то, о чём она молчала? Мы с тобой даже представить не можем, какие муки она перенесла.

Твоя прабабушка пережила настоящий ад, и не только выжила, но и смогла открыть сердце новой любви, родить и вырастить десятерых детей, многие из которых родились нездоровыми или слепыми и нуждались в её особой заботе. Она была единственной любовью и верной женой Робина, заботливой матерью своим детям. Кроме того, она была талантливым врачом, спасшим не один десяток жизни, возродившим разрушенную больницу буквально из пепла.

Может быть, в сравнении с мужем и сыновьями её подвиг и выглядит скромно, но она сделала для города ничуть не меньше, чем Рэм или Зет. Кроме того, скажу прямо: если бы не она, где бы были сильный Рэм, умнейшие Зет и Ромул, талантливый Сэм, где бы была моя мать, где бы был я сам, где бы была ты? Она, и только она дала жизнь всем нам. Если бы не она, наша семейная история и не началась бы.

Твоя прабабушка умерла в глубокой старости, почти потеряв разум, но до этого пережила столько мучений и сделала столько добра, что этого хватило бы и на десять жизней. Помни об этом и всегда вспоминай о ней с благодарностью, рассказывай о неё детям и внукам.

Следующая могила – самая, должно быть, важная для нашей семьи.
Твой прадед, Робин Анхэд, родоначальник нашей семьи - он упокоился рядом с женой, таково было его желание. Я поместил их останки рядом. Он был противоречивым человеком: не хочу тебя пугать, но именно он, как член той самой команды физиков, виновен в том, что случился Взрыв. До конца жизни он чувствовал неизгладимую вину перед всем человечеством, и старался сделать хоть что-то, чтобы загладить причиненное им зло.

Твой дедушка умер в глубокой старости, потеряв рассудок, сделав в своей жизни немало и хорошего, и очень плохого. Думаю, что рано или поздно историки разберутся в его личности; я не хочу его судить, не хочу и оправдывать. Он был героем хотя бы потому, что смог пережить ужасные испытания, которые не под силу вынести человеку.

Что бы о нём ни говорили, ты должна помнить об этом, а ещё о том, что без него не было бы ни тебя, ни меня. Всегда вспоминай его с теплом и признательностью, прощая ему то зло, которое он выпустил в мир, сам того не понимая, и благодаря за всё, что он сделал хорошего для своей семьи и всего города.

Дальше - могилы их младших детей, последней вспышки их любви. Здесь почти что рядом лежат брат и сестра с чудесными именами – Шу и Тефнут, Луна и Ночь. Пятница родила их незадолго до того, как состарилась, когда этого от неё уже никто не ждал. По семейной легенде, они родились ночью, потому что призрак скоропостижно умершего сына Рэма явился беременной, и от испуга у неё начались преждевременные роды. Должно быть, поэтому близнецы родились такими странными. Они оба были невероятно талантливыми, артистичными, демонстративными личностями. Они смогли достигнуть определенных успехов, но судьба обоих была трагична, оба умерли во цвете лет. Возможно, они могли бы ещё много добиться, но увы, слишком ярко горели и потому сгорели, как спички, без остатка.

Тефнут была отвязной девицей, любительницей вечеринок, девушкой с неформальными взглядами и очень неровной психикой: она умерла от ужаса, увидев перед собой призрак умершей матери. Сколько раз я видел её призрак, она всегда плакала. Надеюсь, хоть сейчас она обрела покой.

Её брат Шу был музыкантом: благодаря ему в городе снова вспомнили о том, что такое музыка. Он тоже был довольно экзальтированным и странным, и умер неприятной смертью: его заглотило живьём, парализовало и переварило хищное растение. Ужасная смерть, которой никому не пожелаешь, даже самому лютому врагу.

Между их могилами - надгробье их старшего брата, моего дяди Сэма. Он был косвенно виновен в смерти Шу, потому что притащил в дом это растение. Дядя Сэм пошёл по стопам своего отца и стал учёным, и настолько талантливым, что большинству его изобретений ещё предстоит найти применение. К сожалению, он трагически погиб, будучи совсем ещё молодым - его убило собственно изобретение, погодная машина, которая позже погубила и моих братьев и сестёр. Невольно задумаешься: почему все изобретения членов нашей семьи приносят только вред? Проклятие ли это? Закономерность? Или трагическая, жуткая череда совпадений?

Дальше - могилы Зета и Ромула Анхедов. О них можно сказать много всего хорошего, можно написать о каждом из них целый роман, или хвалебную речь в десять листов длиной - и то не удастся перечислить всё, что они сделали для города. Расскажу тебе буквально в двух словах, а всё остальное ты сможешь найти в записках своего прадеда.

Зет стал первым директором нашей городской школы, восстановив её буквально из пепла; затем он точно так же поднял из пепла школы по всей стране. Если бы не он, миллионы детей так и не смогли бы получить хотя бы элементарное образование. Заняв пост в министерстве, он начал восстанавливать университеты и добился того, что у молодых людей появилась возможность получить профессию. Если бы не он, например, твой дядя Сэм не стал бы учёным и не сделал столько открытий, а твоя тётя Джил не смогла бы работать криминалистом. Думаю, что бы я о нём не сказал, всё будет недостаточно.

Ромул был слеп от рождения, но смог преодолеть этот свой недостаток, более того, он выучился на юриста и смог наладить работу судов по всей стране - то есть сделал для людей, стремящихся к справедливости, то же, что Зет сделал для детей, стремящихся к знаниям. То, что они сделали, просто невозможно оценить: это был гигантский титанический труд на благо всех людей.

Ромул и Зет умерли в глубокой старости уважаемыми, но одинокими людьми. Однако добрая память о них всё ещё жива в городе, а это обо многом говорит. Гордись ими, дочка. Знаю, я много раз ещё напишу эти слова, но вышло так, что практически каждым членом нашей семьи можно гордиться как национальным героем.


Следующая могила - могила моего отца, Карена Анхед. Пишу тебе о нём, а рука дрожит, и слёзы наворачиваются на глаза, хоть я его совсем и не знал. Мама рассказывала, что он был очень добрым, хотя немного странноватым и наивным. Он был гениальным режиссёром, но после Взрыва его талант долгое время оставался неиспользованным, вот он и мыкался, несчастный, не зная, как теперь выразить всё, что он хочет сказать. Впрочем, ему удалось совершить невозможное и снять в нашем городе настоящий фильм - с еле работающим оборудованием и безо всяких средств на съёмки. Однако он добился своего, и в нашем городе появился - только представь! - первый фильм. Люди, наработавшись до одури, уставшие до полусмерти, поздним вечером шли посмотреть его, собирались в толпы - потому что это было искусство, это была правда. Они смотрели фильм, как в былые времена, и у них появлялась надежда на то, что всё, что мы в одночасье потеряли, когда-нибудь восстановится. Он не был героем, но дал людям то же, что давали все герои из нашей скромной семьи, - он дал им надежду, дал вдохновение, дал силы бороться.

Возможно, отец сделал бы и больше, но жизнь его оборвалась слишком рано. Он погиб по нелепой случайности от электрического разряда, когда чинил один из электроприборов в доме. Я всегда буду вспоминать его с благодарностью как первого художника, пришедшего в наш город, - и как человека, давшего мне жизнь.

Дальше ты видишь ряд детских могилок. Здесь упокоились мои братья и сёстры, умершие, когда я был совсем ещё маленьким, из-за несчастного случая, связанного с погодной машиной. Невероятно трудно было найти их, но я всё же смог, и теперь они покоятся рядом со своими родственниками. Их имена: Даймон Анхед, Виолетта Анхед, Альфонсо Анхед, Белинда Анхед, Джойс Анхед и Джастин Анхед.

Следом за этим рядом могилок - другой ряд: это дети моей тёти Ландау, твои двоюродные дяди и тёти, каждый из которых моложе тебя лет на десять. Они утонули, когда мы за ними недоглядели. Этих детей я знал, я их воспитывал с пелёнок, и я же закапывал их в землю. Мальчиков звали: Адамант Анхед, Берилл Анхед, Даймонд Анхед. Их сестричек - Жади и Эмералд. Они были чудесными малышами, хоть и непоседливыми. Я очень страдал, когда их не стало. Вот и сейчас пишу тебе о них, а у самого в горле ком.

Детей в нашем мире подстерегало столько опасностей, что сейчас, оглядываясь назад, я удивляюсь, как сам не погиб в детстве или в юности, когда учился в школе. Вот, например, мой двоюродный брат Сизар Анхед, сын другой моей тёти, Джил. Он был неплохим парнем, и я относился к нему почти как к родному брату. Однажды он вернулся домой ужасно уставшим и решил как следует отоспаться. Рад экономии пространства в доме мы установили откидные кровати, вот он и подошёл к одной из них и начал её опускать - да не тут-то было.

Кровать, видимо, была плохо закреплена, потому что упала на него и придавила так, что когда его вытащили, бедняга уже не дышал. Перелом шейного отдела позвоночника, травма спинного мозга и остановка дыхания - мгновенная смерть.

Похожая история произошла с другим моим двоюродным братом, сыном Ландау, Джаспером Анхед. Его атаковали агрессивные мухи и искусали так, что он мгновенно скончался от анафилактического шока.



Не знаю, в чём была причина, но мужи облепили его, как чёрный кокон, и полностью обглодали лицо, так что мы не смогли потом его узнать.



Дочь Джил Силия Анхед погибла ещё более странной и нелепой смертью. Когда она лежала на газоне, разглядывая облака...



...на неё свалился обломок космического спутника - в те времена на землю падало много космического мусора.

Иногда дети сами причиняют себе вред - как, например, сделала моя двоюродная сестра Руби Анхед . По её "драгоценному" имени ты уже могла догадаться, что это была ещё одна дочь Ландау. Несмотря на красивое имя, Руби была очень нехороша собой, и, отчаявшись бороться с природой, решила не приукрашивать некрасивое лицо и заняться фигурой. Она внушила себе, что обязательно должна стать стройной, тонкой, изящной настолько, чтобы это компенсировало в глазах мужчин другие её недостатки. Она голодала долго, упорно, отказываясь от пищи и тайком выбрасывая её, когда кормили насильно. В один тёмный вечер она вышла из дому, пошатнулась и упала - когда мы её хватились, она уже давно была мертва.

Вот скажи, зачем она это сделала? Икс голодал по одной простой причине: ему нужно было отдавать свою еду девочке, которая без этого сама бы умерла. А эта девица ради чего довела себя до смерти?

И ведь они могли бы вырасти, получить профессию, стать хорошими супругами и родителями, но их жизни оборвалась невозможно рано. Когда я думаю об этом, мне всё время жаль всего, чего они не смогли достигнуть. Когда будешь проходить мимо их могли - сразу за детскими могилками - вспомни Сизара, Джаспера, Силию и Руби Анхед добрым словом.

Мне иногда кажется, что детей Ландау кто-то сглазил. Суди сама: из них смог дожить до старости только один. Вот моя любимица, крошка Саффире Анхед, погибла только из-за того, что оказалась в помещении, где работала кухонная плита.

Где-то проскользнула искра, начался пожар - и девчушка вспыхнула как свеча. Нам не удалость её спасти.



Я долго и тяжело переживал её смерть - она была такой маленькой и такой миленькой, я так сильно любил её, как не любил бы, наверное, и родную сестрёнку, почти так же сильно, как люблю тебя. Мне тогда казалось, что моё сердце разорвётся от горя.

Я назвал тебе имена этих детей для того, чтобы ты почаще их повторяла. Все они ничего не успели сделать для этого мира, потому что умерли детьми, но их души были чисты, а помыслы невинны. Они ушли из этого мира, не замарав себя дурными поступками. Вспоминай о них хотя бы иногда с теплом и нежностью, как о солнечном лучике, который промелькнул в нашей тьме и тут же исчез.

Впрочем, была одна сестрёнка, про которую можно сказать, что она сама приблизила свою смерть. Это была Агата, ещё одна из многочисленных отпрысков Ландау и её хахаля. Она была единственной, кому передался недуг матери - слепота - и потому всё её жалели. Девочка выросла своевольной и избалованной, и в результате попала в дурную историю. Её случайный знакомый высосал из неё все силы и превратил бедняжку в нежить, вампира.

Бедняжка - или вернее, то, что от неё осталось - вернулось домой к рассвету. А утром суровая мать заставила её идти в школу. Как бедняжка ни сопротивлялась, ей всё же пришлось выйти во двор. По-моему, она уже не соображала, что делала, потому что вывалилась во двор прямо в длинной, до пят, ночной рубашке.

Может быть, она надеялась добежать до автобуса и укрыться там, но не успела: по-утреннему яркое солнышко немедленно сожгло её своими невыносимо горячими лучами.

Не прошло и пяти минут, как девушка в белом платье превратилась в груду пепла. Мы потом долго ещё думали: как такое могло произойти?

Теперь, как и положено любой нежити, призрак Агаты разгуливает только по ночам, причём она является полностью одетой, и только что без кепки на голове. Но, несмотря на всё это, она постоянно пригибается к земле, как будто её жжёт невидимое ночью солнце.

В отличие от неё, Сизар предпочитает разгуливать днём. Должно быть, ночами он отсыпается, ведь умер он глубоко уставшим и полусонным.

Вот мы и дошли до середины нашего семейного кладбища. Пожалуй, об остальных могилах я расскажу тебе чуть позже, потому что слёзы уже льются у меня из глаз, и я никак не могу заставить себя успокоиться настолько, чтобы продолжить письмо.

Потому что за могилой Агаты - могила моей матери, несчастной Игрек Анхед.

Она умерла в глубокой старости, ничего не понимающая, с миром в душе. Но мне всё равно невыносимо больно оттого, что я её потерял.