[katsol]

Мисс мира: Арнетта тридцать четвёртая

Женщина, обладающая талантом, граничащим с гениальностью, а также способностью загонять себя под плинтус при любом намёке на что угодно. Впрочем, в последнее время некоторое количество тараканов было успешно поборено, будем надеяться, что тенденция сохранится и в дальнейшем.

Мастер момента ............

Но хватит прошлого. Пора оставить его позади, забыть, вымарать, исписанные нервными каракулями листы её жизни, начать набело. Пусть вода, колкая, тёмная вода, ночного, осеннего моря очистит, вымоет её до самых кишок, отслоит даже самые мелкие кармические завязки, которые она вдруг не успела отработать, всё, ребята, финал. Покончим.
Шаг.
Шаг.
Шаг.
Внизу нетерпеливо колышется чёрная пучина, маня обманчивыми, переливчатыми отблесками волн.
Притягивающая и желанная.
Мелодия остановилась, слегка качнулась вперёд и уставилась вниз, словно заворожённая мерным плеском ласковой, но смертоносной воды.
Конец?
Мелко, неприятно подрагивал внутри желудок. Успокоившаяся, опустошённая Мел смотрела, различая в ночной воде одной ей видимые картинки.
Как она уверенная, хладнокровная бросается обезвреживать вооружённого маньяка - начало её работы в полиции. Потом никто больше не осмеливался укорять её молодостью или тем, что маги, дескать, трусливые кабинетные крысы. Выпад обошёлся ей ножевым ранением в бок и неделей магического лазарета, но оно того стоило.
Как она поддерживала решение воздвигнуть купол, суживающая глаза от ярости противостояния и настаивающая на своём. Да, это закончилось множеством смертей, но разве не стоили они единственного на весь мир выжившего города?
Как она, беременная, стояла плечом к плечу с другими магами, защищая свою родину. Её дочери, выросшей в приятном беспроблемном месте никогда не понять чувства долга, не позволяющего бросить свою землю на растерзание чужакам.
Нет, не любовь, не материнство плескались перед её глазами в те предсмертные минуты, совсем другие чувства овладели её, растерявшей ориентиры душой.
А потом её охватил стыд. Жгучий, острый, за то, что она позволила себе раскиснуть, опустить руки из-за того, что даже нельзя назвать проблемой. Она чуть не предала самое главное, что только может быть на свете.
Себя.
Сжала зубы, тряхнула растрепавшимися от бега волосами, подняла вверх кисти и до боли в побелевших суставах сжала.
Между подрагивающими от напряжениями пальцами родился импульс вернувшейся магической силы.

Мастер романтической сцены ....

Всю последнюю неделю я чувствовал себя так хорошо, будто бы позаимствовал у какого-нибудь пролетавшего мимо ангела крылья, позволявшие мне теперь с упоением носиться над миром, оглашая окрестности рвущимся из груди счастливым смехом. Нет, внешне, я, конечно, не выглядел таким идиотом, но то и дело расплывающиеся в улыбке губы выдавали всю развёрзшуюся у меня внутри хорошесть.
С Вейсом всё было великолепно, на работе замечательно, а с Арнеттой и вовсе выше всяких похвал. Она, сбросившая с себя груз мучившей тайны, словно расцвела, похорошела и, мне даже стало казаться, что немного похудела, хотя не поручусь. Вообще с моим восприятием произошли загадочные метаморфозы, Рена представлялась мне нормальной, а вот другие встреченные девицы крайне тощими и отталкивающими, хотя память подсказывала, что раньше всё было иначе. Но не суть, думаю, что все, включая меня уже догадались, что я влюбился.
Ещё не говорил ей, чувствуя это зародившееся чувство крайне хрупким, словно заключённым в сосуде с тончайшими стенками, способными сломаться даже от неосторожного касания, что же говорить о более сильных воздействиях. Нет, я не говорил, просто бесконечно ей улыбался, бесконечно трогал поцелуями её мягкие, приоткрывшиеся губы, бесконечно сыпал нежными словами, даже комплименты в кои-то веки научился говорить. Она, открывшаяся мне без остатка, доверчиво развернувшая собственную душу, представлялась мне поистине величайшим сокровищем, к которому я припадал и всё никак не мог насытиться.
Смутно помнил, что эйфория, дарованная влюблённостью, рано или поздно заканчивается, но не хотел об этом думать, просто наслаждался тем, что чувствую, дарил свой свет ей, сыну, да всему миру, мне хотелось осчастливить всех и каждого, кто вдруг предстанет перед моими ошалелыми от внутреннего фейерверка глазами.