[Jana Weber]

Лучший второстепенный персонаж: Омега Ремедиос (Мег) Хагенштрем
Лучший дуэт: Кассандра Хагенштрем и Дэвид Фарбер

Мастер пера: Династия Хагенштрем: расцвет одного семейства
Лучшая романтическая сцена:****

Дэвид смотрел на меня сверху вниз, и под этим взглядом мне казалось, что я стала ещё меньше, чем на самом деле.
- Хватит уже бегать от меня, - сказал он, - думаешь, я ничего не вижу?
Голос его стал тише, но у меня, почему-то, даже в горле защекотало от волнения. Земля задрожит, и я тоже задрожу...
- Я знаю, что ты видишь, - всхлипнула я, - и мне за это тоже стыдно, Дэвид. Поэтому я очень хочу попросить тебя больше не говорить со мной об этом, иначе я не смогу говорить с тобой больше никогда.
Дэвид удивлённо вскинул брови.
- Ты сейчас серьёзно?
Я больше не могла этого выносить. В глазах защипало; я отвернулась и отошла к дороге, просто чтобы не смотреть на него больше. Наверное, я ждала, что он снова развернёт меня к себе, и заранее напряглась. Он не стал. Но взгляд его спиной я всё ещё чувствовала.
- Бэмби, как ты думаешь, зачем я тебя сюда взял? - спросил он, - потому что бумажки сам заполнять не умею?
- Я не знаю.
Мне больше всего на свете хотелось обернуться и посмотреть на него сейчас, но я не решилась. Папа говорил мне, что сердце стренджтаунской мыши делает около тысячи ударов в минуту, и на слух это ощущается как беспрерывный гул. Кажется, моё сердце билось сейчас примерно так же.
- Всё ты знаешь.
...и хлынет лава.

Я пнула камушек на мостовую, просто чтобы услышать, как он ударится о каменную кладку, но не услышала. Звуки на улице как отрезало, ничего больше не двигалось, только его грудная клетка за моей спиной вздымалась вверх-вниз - это движение сейчас планету, небось, и двигало (Ты не знаешь его, и не знаешь, на что он способен. Да). Я повернулась сама, чтобы обнаружить Дэвида в полушаге от меня. В глазах всё ещё щипало, никак не получалось успокоиться. Казалось бы, сто раз его уже видела, но будто рассмотрела только сейчас. Так не бывает (Ты сейчас серьёзно? Да). Вокруг так тихо, хотя вечер, и уже должны были все расшуметься, но никто не шумел, как будто все люди умерли, вот только что все ещё были, а теперь больше никого (гори-гори-гори огнём). Он смотрел тяжело, он всегда так смотрел, что меня как будто к земле гвоздями прибивало, сейчас, наверное, тоже пригвоздило бы, если бы он не схватил меня за плечи в последний момент (я сказала ему - Дэвид, я сказала ему - ты) и тогда в груди всё сжалось, я только один глоток воздуха успела сделать, прежде чем его губы накрыли мои.

IV.16.Ты

Лучшая драматическая сцена: ****

В понедельник они проиграли войну. Аеринн подняла белый флаг, и всё для него закончилось. Он тогда впервые в жизни плакал, как маленький ребёнок, от жутчайшего внутреннего диссонанса – какой бы не представлялась ему его жизнь до этого момента, в ней не было варианта, где они проигрывают.

Во вторник командир их взвода Стенли Бёрнс ослушался приказа начальства, отказавшись возвращаться в Дергию. Симус подумал – это правильно, потому что Дергия им больше не дом. И Аеринн никогда не сможет стать им матерью, как Геральт был отцом. Поэтому Симус остался тоже. И поклялся быть верным ему, как клялся проклятой своей родине. Тогда он ещё плохо понимал, что надо делать и зачем, но Стенли всё ему объяснил.

В среду жребий пал на него. Тогда он заложил взрывное устройство на железную дорогу, и активировал его звонком мобильного телефона. В результате взрыва погибло девятьсот семнадцать пассажиров поезда «Альмахт», следующего по маршруту Махт-Портленд. Почти все из них – симлендские военные. Любезная помощь братскому государству. Воры-победители.

Тогда Симусу не было страшно. Было честно – так он сам себе сказал. Совсем иначе всё было за несколько часов до этого, когда Стенли его инструктировал. Говорил, там всего пара километров через лес – и граница. А потом добавил, если погибнешь – тебя запомнят как героя.

И тогда он испугался.

Пепел

Лучшая комедийная сцена:****

Грозовая улица, без всякого сомнения, является самой примечательной улицей рыбацкого городка Торвилль. Уже долгие годы она является уютным и гостеприимным пристанищем для неформалов, наркоманов и прочих отбросов симлендского общества. Дух захватывает, когда смотришь на изобилие сигаретных окурков, которые, словно сияющие в ночи созвездия, рассыпались на асфальте; когда дивишься глубоким лексическим познаниям местной шпаны, заботливой рукой творца исписавшие мелом все стены и заборы; когда любуешься одухотворёнными лицами дворников и заправщиков с печатью бессонницы и алкоголизма! Особенно любимой местными жителями и гостями города стала автобусная остановка, где скамейка служит отдохновением случайным путникам, уставшим от ночных прогулок по кабакам и подворотням, а мусорный бак – домом и укрытием для одного слабого, но очень находчивого бездомного мальчика Кевина.
Сейчас он, правда, и носа из бака не высунет. Ему хорошо известно: пока на остановке Чарли, безопаснее внутри. Сам Чарли бывает здесь несколько раз в неделю – когда отец отказывается выдать ему деньги на выпивку и тому приходится выбивать их из незадачливых прохожих.
- Вот сука дергийская, - ругается он сквозь зубы, в очередной раз затянувшись, - влезла в парламент, и рулит, как у себя дома. Им что там, мёдом помазано? Пусть валят домой на свою вшивую родину.
Дейзи согласно кивает, ненавязчиво почёсывая бритый затылок. Вообще-то Чарли не собирался гулять с ней так долго, но она говорит, что залетела от него, и он, как честный мужчина, не мог не приложить руку к будущему материнскому капиталу.
- Она пролезла, потому что с половиной совета там кувыркается, - фыркает она, - сокровище своё бюстгальтером обтянет, и вперёд, в большую политику.
Кевин слегка шумит в своём баке, но никто не обращает на него внимания. Рут ненавязчиво пинает консервную банку на проезжую часть.
- Слышь, - снова подаёт голос Дейзи, - дурью поделись.
Чарли молча протягивает ей косяк, и она с удовольствием затягивается. А потом откидывается назад, заложив руки за голову.
- Сейчас бы бургер, - вздыхает Рут.
Ответом ей служит лёгкий июльский ветерок, переносящий по воздуху волшебный запах марихуаны. Кевин выглядывает из бака, но, увидев, что Чарли всё ещё здесь, тут же прячется обратно. Вдали слышно, как старый наркодилер Роджер пытается завести пикап и громко ругается на радость местной детворе.
Как здорово всё-таки в Торвилле летом!

Триптих

Лучшая экшен-сцена:****

Я свернул за угол, оказавшись на освещённой улочке, как вдруг услышал щелчок и звон стекла. Фонарь за моей спиной погас, я едва успел отпрыгнуть, чтобы не оказаться осыпанным острыми осколками.
А потом прозвучал крик.
На самом деле, его нельзя было соотнести с уникальным звучание тембра конкретного человека, крики человек почти всегда воспринимает одинаково, и интерпретирует одинаково – как предупреждение об опасности. Однако, из четырёх с половиной миллионов женщин в Тотенбурге, я безошибочно идентифицировал всего одну из них.
«Исенара» мысленно произнёс я и кинулся на противоположную сторону улицы.
Она стояла у каменной стены, боясь пошевелиться. Её руку крепко сжимал рыжий парень в форме патрульного. Я застыл, как изваяние, в первую секунду не понимая, что должен сделать.
- И кто тебя просил дёргаться, дура? – прошипел патрульный и обернулся ко мне. Глаза его тут же будто остекленели, - Хагенштрем? Ты что здесь делаешь?
Я прищурился, стараясь разглядеть парня сквозь запотевшие очки, как вдруг до меня дошло – Симус. Сын Освальда, известного дергийского хирурга, он же главная язва стоматологического факультета и совершенно непереносимый человек.
Многие дергийские студенты ездили летом работать в Тотенбург – здесь всегда нужны были «свои», готовые работать за не очень высокую плату, поэтому каждый желающий как правило легко находил себе место либо в патруле, либо в полицейских участках.
- Лучше отпусти её, Симус, - прошипел я, отчаянно стараясь не переходить на геройские интонации мачо из дурацких боевиков.
- С какой радости? Она нарушитель, раз вышла на улицу в неположенное время. Я имею полное право увести её в участок, но сегодня я добрый, и отпущу её, как только мы немного развлечёмся. Да, голубка? – он притянул её ближе к себе, - тебя я тоже могу задержать, но если ты уйдёшь прямо сейчас, я сделаю вид, что ничего не заметил. Двигай отсюда, Хагенштрем.
Исенара дёрнулась ещё раз и я, презрев законы логики и здравого смысла, кинулся вперед. Симус инстинктивно отпрянул назад, что, впрочем, было лишним, потому что я тут же споткнулся обо что-то твёрдое и распластался посреди дороги.
- Даниель! Ты не ушибся? – Исенара рванула было ко мне, но тот не позволил, снова дёрнув её на себя.
- Всё в порядке, - ответил я, понадеявшись, что в темноте моё пылающее от стыда лицо не было очень заметно. Я медленно поднялся и опустил взгляд вниз, на предмет, что стал причиной моего позорного падения – это был пистолет. «Герман-2977» - старая, но довольно толковая модель. Вероятно, это именно из-за него пострадал несчастный фонарь. По иронии судьбы, подобные часто использовались в тотенбуржских войнах прошлого века.
- О, очень мило, что ты подобрал игрушку нашей принцессы, - соизволил подать голос Симус, - верни её, пожалуйста, мне, не то поранишься.
Он, вероятно, давно уже смотрел на него, но я помешал ему поднять его – сейчас из-за Исенары он не смог бы сделать это так, чтобы я не заметил. Пожалуй, именно из-за этого он так отчаянно хотел, чтобы я ушёл. Я осторожно направил дуло пистолета на Симуса.
- Эй, Хагенштрем, ты местного виски перепил? Ты же не умеешь.
- Я думаю, что справлюсь лучше неё, - я кивнул на Исенару, которая в свете луны казалась даже не бледной, а почти белой, - отпусти её и я разрешу тебе уйти.
- Я запомнил её номер, Хагенштрем, - процедил сквозь зубы тот, - и твой тоже. Мне ничего не стоит сообщить о вас начальству, и выехать отсюда вы уже не сможете. Подумай, что ты теряешь. Если ты просто уберёшься оттуда, ты сможешь уехать просто завтра. Ты ведь не выстрелишь, Хагенштрем. Я же знаю.
О, я, пожалуй, мог бы. Мне кажется, я сделал бы это давно, если бы Исенара не была невольным свидетелем. Я не стал бы его убивать /хотя, видит Мортимер, мне хотелось/, я бы выбрал местом выстрела коленную чашечку, например. Он остался бы жив и даже почти что цел, но боль была бы адская. Настоящего оружия у патрульных не было – только дубинка на поясе, но он не стал бы рисковать и тянуться за ней сейчас.
- Она тоже сможет уехать. Я просто проведу с ней несколько незабываемых минут. Она просто не знает, от чего отказывается, - Симус ухмыльнулся, и эта его ухмылка решила всё. Если ещё две секунды назад я сомневался в том, что собираюсь сделать, то сейчас сомнений не было. Просто жуткая, страшная решимость и очень ясная голова.
Симус, очевидно, почувствовав перемену в моём состоянии, вновь подал голос:
- Ты ведь не станешь стрелять, Хагенштрем.
- Не стану, - согласился я.
И, преодолев короткое расстояние в два шага между нами, со всей силы ударил его пониже грудной клетки.

III.6.Тотенбуржская песнь, ч.2. Голубка

Лучшие скриншоты среди начинающих: Династия Хагенштрем: расцвет одного семейства
Лучший романтический скриншот:****

IV.17. Никогда (ничего не было)

Лучший драматический скриншот:****

(kelene) Битва титанов

Лучшее выполнение лотерейных заданий:
Кнут Триптих (нетипичные роли)