[Kamille]

Лучший второстепенный персонаж - Мэй Ландграаб, Сага о Брокенстоунах
Лучший дуэт - Брюс Берберис и Эстер Эткинс, Сага о Брокенстоунах

Мастер пера - Сага о Брокенстоунах
Лучшая романтическая сцена - Сага о Брокенстоунах

Действовать нужно было быстро, пока ни я, ни она не успели друг друга накрутить. Я поднял на неё глаза, и взгляд случайно зацепился за одну неестественную деталь. Я бы не сказал, что это была хорошая идея, стоило придумать что-то... другое. Но, как назло, другие идеи решили не приходить.
– У тебя тесто.
Она хлопнула ресницами и приподняла бровь.
– Тесто?..
Я подошел к ней. Близко. Наверное, даже слишком близко, потому что Мэй немного отшатнулась назад. Она продолжала улыбаться, разве что в глазах её снова виднелась какая-то другая эмоция. Я попытался рассмотреть, но в отражении увидел лишь себя.
Обхватил руками её талию. Мэй не была против, но и не делала ничего в ответ. Просто смотрела на меня будто бы стекленеющими глазами.
Я осторожно прикоснулся к кончику её носа и убрал тесто. Затем неспешно провёл пальцами по её щеке, но... Она издала какой-то утробный звук и замотала головой:
– Не надо, не надо... Только не надо меня жалеть...
Она не отталкивала меня, не убегала, но я чувствовал, словно между нами вырастала стена. И мне почему-то казалось, что ещё немного, и она могла стать нерушимой.
Нужно было действовать решительно. Что ей сказать? Мэй, не надо плакать? Мэй, выходи за меня? Мэй, кажется у нас горит плита?.. Как переключить её внимание?..
– Я порву с ней, – сказал, как отрезал. Выбор был сделан.
Губы Мэй приоткрылись, но она так и не произнесла ни слова. Смотрела на меня своими глазами-бусинками и тогда я обратил внимание на то, как едва заметно подрагивали её веки. Либо она была так расстроена, либо... я мог в корне изменить то, что между нами назревало.
– Ты сказала, что я отстраняюсь. Да, я и правда делал это, но... – пути назад не было,– Исключительно ради тебя. Потому что я тебя уважаю, Мэй. Потому что я желаю тебе только добра... И я тоже не хочу, чтобы кому-то из нас было больно. Особенно тебе.
– Я опять всё испортила? Ты хочешь, чтобы я ушла? – теперь уже подрагивали и её губы. Вся стала дрожать, с каждым мгновением заметнее и сильнее. Я растерялся. В голове вертелось только что-то вроде "Нет, это не ты виновата, это твоя стерва-начальница", или "Что поделать, не мы такие, а жизнь такая", даже откуда-то из закромов памяти появилась фраза "На всё воля Творца", и, наверное, что-то такое я бы и ляпнул... Если бы в тот момент из её рук тогда не брякнулся со звоном венчик. Она вздрогнула. И только тогда, почему-то только тогда я понял.. Насколько же она была до сих пор напугана. Я решил, что больше не нужно оттягивать то, что и так должно было случиться. Это была более чем уважительная причина. Она боялась, она нуждалась во мне, а я... продолжу мямлить и уворачиваться?
– Ты никуда не уйдёшь Мэй. По крайней мере, пока не будет готов ужин. И, знаешь, что я хочу больше всего на свете? Прямо сейчас?
Мэй не шелохнулась.
– Я хочу помочь тебе его приготовить. И не только сейчас. Но и завтра, и послезавтра, и... всегда. Давай поедим, а потом я расскажу тебе всё? Договори...

Договорить я не успел.

Лучшая драматическая сцена - Сага о Брокенстоунах

Джеймс садится перед ней на колени. Кровь пачкает его одежду, руки, но он словно бы не обращает на это внимания вовсе. Он бережно поворачивает тело Лары на спину, и невидящий взгляд её устремляется в небо, к звёздам. В вечность. Он долго смотрит на её застывшее, будто каменное, лицо, а затем проводит по нему рукой, ладонью смыкая её веки. Он и сам закрывает глаза, и, склонившись над Ларой, начинает что-то негромко шептать. Вики подходит ближе, и до неё обрывками доносится "... По воле Всевидящего... Ибо Творец всемилостив... Даёт испытания лишь любимым детям...". Затем смолкает. Оставляет поцелуй на лбу Лары. Медленно поднимается и направляется к смертной девушке.
– Я знаю тебя, – говорит Вики, – Ты – Джеймс.
Он подходит к лежащей в стороне смертной и прикладывает пальцы к её шее. "Проверяет пульс? Но зачем?" – думает Вики, однако это далеко не всё, что её удивляет.
– Я бы и сама справилась с Псом, – снова говорит она, наблюдая за реакцией Джеймса. Но тот продолжает молчать, лишь осматривает девушку.
Когда он поднимает её тело на руки, Вики совсем перестаёт понимать происходящее. Смертная виснет на его руках, как тряпичная кукла. Как неживая. Но Джеймс держит её осторожно и бережно. Медленно шагает к лестнице.

– Зачем тебе эта полумертвая смертная? – спрашивает Вики, уже не надеясь получить от молчаливого Джеймса хоть какого-нибудь ответа.
– Уже не совсем, – всё-таки отвечает он, пусть и не сразу.
– Не совсем что? Нужна? Или не совсем мертвая?
– Не совсем смертная, – глухо произносит Джеймс, – Лара перестаралась.

Лара... Болтушка-хохотушка Лара, наверное, была слишком доброй, слишком человечной для вампира. Для человека. Для этого мира.
– Куда ты? – спрашивает Вики, но на этот раз Джеймс снова не отвечает. Во всяком случае, словами. Он смотрит на неё, и в этом взгляде Вики улавливает что-то... Что она пока не может понять.
Было бы логично, если бы он не пришёл. Этот сумрачный мир – мир одиночества, где каждый сам за себя, где доверять нельзя даже себе. А он... Он говорит и ведёт себя как безумец, который из последних сил пытается хвататься за обрывки своей, возможно, прошлой жизни. За свою человечность. Будто несется с такой скоростью, что и сам не заметил, когда преодолел свою точку невозврата.
Вики смотрит на него внимательнее, и тогда в голове её всё становится предельно ясно – Джеймс осознаёт, что делает. Он делает это по своей воле. Грань, за которую ему больше не вернуться, он преодолел слишком давно, и у него просто нет повода сбавлять скорость и останавливаться перед чертой.

Вики могла бы остаться как всегда в стороне, но...
Она не может не пойти за ним.
Вечность отражается в его взгляде. Холодная, горькая вечность.

Лучшая комедийная сцена - Сага о Брокенстоунах

Дверь кабинета внезапно распахивается настежь. Мэй ещё не успевает как следует рассмотреть возмутителя спокойствия, но узнаёт его сразу же - никто к ней не заявляется так эффектно, только... Да, это был он. Его повадки. Не то, что обычные клиенты – они, перед тем, как прийти, вежливо звонят. Не то, что Хьюберт, который сначала робко постучит раза три, а затем заглянет и спросит "Можно?".
Дверь едва ли не с ноги и без предупреждения может открывать только один человек. Это был Ланс. Лан-се-кха-кха (Прости, Творец, но как же ему не подходит это имя!). Ланс.

Вместе с ним в комнату врывается привычный запах мяты – Ланс так любит её, что употребляет почти что в любом виде – жвачка у него всегда была с этим вкусом, напитки он тоже брал по возможности с мятой, и даже когда готовил еду не мог без неё обойтись. Мэй коротко хихикает – от одного лишь душистого аромата ей вспоминается то, что рассказывал об этом растении Хьюберт. А именно то, что оно далеко не самое полезное для мужского здоровья. Вернее, совсем не полезное. Это прекрасно характеризует Ланса.
– Что? – кивает он в её сторону и упирает руки в боки.
Мэй пытается скрыть улыбку и стать самой мисс серьёзностью. С ним иначе и нельзя – Ланс был тем редким человеком, который смог спокойно дожить до своих лет с напрочь атрофированным чувством юмора. Для него вообще по жизни всё было слишком серьёзным.
– Ни-че-го, – говорит она медленно почти нормальным тоном, – А тебе что тут нужно?
– Ты как всегда негостеприимна, – вздыхает Ланс и по-хозяйски обходит её кабинет, – и на звонки тоже как всегда не отвечаешь. Это грубо.
– Я же сказала, что занята. И попросила меня сегодня не беспокоить по пустякам.
– Я когда-нибудь беспокоил тебя? – Ланс подходит к окну, и Мэй пользуется моментом, чтобы скорчить его затылку рожицу. Он оборачивается на неё, и она тут же принимает прежний невозмутимый вид, – Тем более по пустякам… Что-то не припоминаю.
– Ах, ну да, ну да, точно, – многозначительно несколько раз кивает Мэй и кашляет в кулак, чтобы спрятать смешок, – и зачем же вы пожаловали, сэр Ланселот? Круглого стола у меня, к сожалению, в кабинете нет.

Он скрещивает руки на груди, а затем долго и выразительно смотрит на неё. Мэй мысленно перебирает факты о Лансе, выбирая, какой из них раздражает её больше всего. Привычка вламываться без предупреждения со своими архиважными делами? Нет, к этому она уже почти привыкла. А как насчёт манеры делать вот эти многозначительные патетичные паузы (в основном не к месту), по которым она, якобы, должна обо всём догадаться? Возможно, этот факт она поместит на вершину своего личного топа. Что бы он там и ни пытался передать ей телепатически, сейчас он выглядит просто как робот с зависшей программой. И это уже становится не смешно.

– Сначала скажи, что у тебя за дела, – наконец соизволяет «отглючить» офисный рыцарь, – что-то я не заметил, что ты и правда так занята.
Мэй приподнимает бровь.
– С каких это пор я должна перед тобой отчитываться?
Мэй делает максимально каменное лицо, и тогда Ланс… улыбается?
– Я ведь твой друг, Мэй. Ты забыла, сколько нас всего связывает? Учеба, мои выступления, журналистика…
Мэй закатывает глаза и машет на пришедшего рукой. «Снова начинаются трели о себе любимом, да своей жёлтой газетёнке» – думает она и пытается заглушить у себя в голове его голос. Но Ланс продолжает неожиданно кратко:
– Если тебе вдруг нужна моя помощь… Только попроси.

– Помощь? – переспрашивает Мэй. Чтобы сиятельный сэр Ланселот предлагал кому-то руку помощи… Это для неё неожиданно.
– Помощь. Как от друга и более успешного коллеги.
– Ох, дорогой, – вздыхает Мэй, – куда уж мне до твоей успешности…
Мэй снова становится смешно. Как это… Забавно, что он до сих пор считает её бедной заблудшей овечкой. Просто из-за того, что теперь Мэй работала только на саму себя.

Лучшая экшен-сцена - Сага о Брокенстоунах

Я услышал шаги, приближающиеся сверху. Неизвестный силуэт медленно подошёл к лестнице и остановился. Я видел его лишь краем глаза, так как боялся взглянуть прямо. Однако я хорошо слышал, как он отстукивает ногой какой-то тихий ритм. И, когда я наконец решился посмотреть в глаза неизвестному, я встретился взглядом…

С Джеймсом.

И я тогда совсем забыл, как дышать. Очная ставка продолжалась слишком долго, но я не мог отвести от него взгляда. Не потому, что я такой сильный и такой молодец, а потому, что мне было безумно страшно. Хоть моё плохое зрение вкупе с окружающей тьмой сильно искажали видимое пространство, Джеймс был не таким, каким я привык его видеть. Сейчас передо мной словно был тот Джеймс, которого я раньше отказывался замечать. От которого веяло уже неприкрытой угрозой и опасностью.

Он нарушил молчание первым.
– Значит, помнишь… Да, это был я.

Если бы я знал, что из-за такого дурацкого напитка, как кофе, мне придётся пережить такую гамму ужаса, я бы активно подписывал всевозможные петиции о запрете его употребления и ввоза в страну. Но теперь было поздно, особенно после того, что я увидел.

Он не только говорил, он выглядел нечеловечески и чудовищно. Такой Джеймс не вызывал ни капли смеха, лишь парализующий ужас. Его взгляд гипнотизировал, а потому я остолбенело смотрел, как он медленно поднимался в воздухе, обнажал жуткие клыки, на лице его проступали темные вены, он приближался…

Я потерял равновесие и грохнулся с лестницы. Зрительный контакт разорвался, и, казалось бы, падение, из-за которого я мог бы свернуть шею и умереть на месте, спасло мне жизнь…

Прихрамывая, я помчался в противоположную от лестницы сторону, давя в себе желание обернуться. Я почему-то был уверен, что если сделаю это, Джеймс точно меня тут же настигнет.

Вбежал в ближайшую комнату, захлопнул дверь и запер на замок, который очень удачно на ней оказался. И когда я уже готов был расслабиться оттого, что я наконец вроде как в безопасности...

Бах! Бах! Дверь застонала и стала сотрясаться от неистовых ударов по ней.
Жнец подери!

Я окинул комнату полуслепым взглядом и всё-таки обнаружил второй выход из неё. Захлопнул за собой новую дверь, и затем с содроганием услышал, как разлетелась на щепки прежняя.

Не останавливаясь, побежал дальше, пытаясь ускоряться и быстро закрывать за собой двери. Но Джеймс не отставал.. Наоборот, он уже был слишком близко, я чувствовал его дыхание – дыхание самой смерти – на своей шее… Это, наверное, мой финал, думалось мне, потерявшему всякую надежду, но… как чудо, я увидел перед собой тяжелую металлическую дверь. На мое счастье, не запертую. Успел юркнуть в комнату, и быстро, насколько это было возможно, закрыл вход. Дверь застучала, на ней стали пробиваться вмятины... Но она пока держалась. Кажется, пока что я был в безопасности. Ему до меня пока было не добраться.

Мастер скриншотов - Сага о Брокенстоунах
Лучший романтический скриншот - Сага о Брокенстоунах

Лучший драматический скриншот - Сага о Брокенстоунах

Лучший экшен-скриншот - Сага о Брокенстоунах

Лучший скриншот из бытовой жизни - Сага о Брокенстоунах

Лучшее выполнение лотерейных заданий

Кнут "Трудовые будни", Сага о Брокенстоунах