Шестнадцать лет назад
Сквозь музыку Калия слышит папины шаги. Спрыгивает с кровати, где только что танцевала, и босиком несётся навстречу родителям.
— Ну хватит, хватит, задушишь, — шутливо отбивается папа. — Взгляни лучше, что мы тебе принесли.
Она срывает обёртку, ныряет в коробку и радостно визжит. Кукольный дом размером с саму Калию! Папа всегда опережает её желания.
— С днём рождения, кукла, — улыбается мама и обнимает Калию.
Мама так делает редко и недолго. Вот и сейчас отпускает, проходит в гардеробную и кричит:
— Жюли, собралась?
— Сейчас! — бурчит та и чем-то позвякивает. Это значит…
— Вы что, — хмурится Калия, — опять уходите?
— Нас пригласили на благотворительный вечер, — завязывает папа галстук на ходу. — Не кисни, мы ненадолго.
— И ты? — бросает Калия взгляд на предательски нарядную Жюли. — Вы все меня бросили в мой день рождения?!
— Хочешь, поменяемся, — пожимает та плечами. — Ты идешь на бал, а я сижу и ною над кучей игрушек.
— Хочу, — уверенно отвечает Калия; папа лишь смеётся. — Что? Говорил, возьмёшь меня туда, когда буду большая — вот я уже большая.
— Ты ещё даже в школу не пошла, — возражает мама, и Калия пинает коробку с домиком. Внутри что-то грустно грохочет.
— Доченька, — наклоняется к Калии папа, — в мире многое происходит не так, как нам хочется. Я вот хочу, чтобы животных приводили ко мне только на прививки. Или чтобы мама по вечерам была с нами, а не с… этими. Но кое-что просто нужно делать, понимаешь?
Калия надувает губы сильнее: понимать она не хочет. Однако выбора, похоже, нет.
— Так мы сегодня и поступим, — продолжает папа и целует в макушку. — А завтра полетим на Сулани и отпразднуем.
— Не хочу на Сулани! Мы там уже были.
— Тогда выбирай.
Он снимает с полки глобус, Калия крутит и тыкает наугад. Папа приподнимает брови:
— Аль-Симара? Винтер там жила, сегодня придёт — обсудите.
— Винтер придёт?!
— Да, — кивает он. — Будешь умницей?
Калия быть умницей не любит. Она бы предпочла, как мама, завтракать кофе, обедать вином с сыром и гулять до двух ночи. Но рядом с Винтер, так и быть, потерпит эти глупые ограничения.
— Ладно. Только я всё равно, — обнимает папу за шею, — не хочу тебя отпускать.
— Придётся, — грустно улыбается тот. — Ничего, мы скоро вернёмся.
Пять лет назад
— Диктор назвал это «бриджпортским переделом».
Винтер вздрагивает — почти забыла, что Калия умеет говорить. Последний раз она так делала два дня назад, когда переступила порог кабинета Винтер и весь обед жаловалась на родителей: с Честером встречаться не дают, секретаршей в ратушу запихнули, и вообще не понимают, что ей уже почти восемнадцать и пора жить по собственным правилам. Винтер вопреки своему возрасту поддакнула — тоже была за что-то обижена на отца. Теперь им не на кого обижаться.
— Передел, — смакует Винтер новый термин. — Красивое название для всплывшей грязи.
Эта грязь, всплывая, утопила их семьи. Родители Калии были не при чём, они просто оказались в том долбаном аэропорту. Отец Винтер, тоже непричастный к переделу, был их шофером.
Многие бриджпортцы не вовремя оказались не в том месте. Как сотрудники ратуши: придя на работу в пятницу, они ещё не знали, что вечером домой не уйдут. И в субботу, и в воскресенье. Некоторые пытались — на их примере выжившие усвоили, что нужно держаться подальше от дверей и окон. Счастливцы вроде Винтер попрятались по своим кабинетам, остальные сидят под главной лестницей.
Винтер бездействовать не хочет — вышла бы да передушила голыми руками всех бандитов, и продажного мэра заодно. Но всё, что она реально может — вымещать злость на календаре, застывшем в счастливом позавчера.
— О, — приподнимает Винтер брови, оторвав очередной листок, — я и забыла. С днём рождения, кукла.
— Спасибо, — шепчет «кукла», не отрываясь от телевизора, где бубнит очередной репортёр в каске.
Винтер рвет листок на мелкие кусочки. Сколько себя помнит, никогда не любила Калию: эта избалованная малявка выросла в избалованную девицу, убеждающую всех, что она «уже большая». Лучше бы осталась маленькой. Никто не заслуживает повзрослеть, получив по хребту колесом истории.
— Подарок купить не успела, — по привычке оправдывается Винтер, сев на пол рядом с Калией. — Вся надежда на твою сестру, и ты к ней скоро поедешь.
Калия мотает головой — не в обычном капризном жесте, в неверии. Винтер тоже всё меньше верит, что однажды это закончится. Но иначе быть не может.
— Не бойся, — кладет она руку на плечо Калии. — Мы отсюда выйдем. И сами станем теми, кого боятся.
Та угукает и прижимается к Винтер. Сквозь треснутое окно пробивается рассвет.
бонусы