Глава 3
В которой рассказывается о сером быте тайного Ордена и высказываются весьма оригинальные взгляды на моду.
Дороги забытые, дороги разбитые
Ложатся под стук копыт – и сердце спешит
И ветры попутные, не связаны путами –
И утро не станет ждать, нельзя опоздать…
Группа «Мельница», «Волкодав».
Картина, которая бы предстала перед глазами любого, кто бы решил прогуляться в тот час по редкому осеннему лесочку, была вполне обычна и даже немного трогательна – прогуливающаяся «под ручку» парочка. Правда, девушка была одета как-то уж очень легко, не по погоде (не по погоде, а по собственной дурости. Ну, и еще извечному русскому, прославленному в веках «авось сойдет»), да и болтающийся за ее плечами громоздкий серый рюкзак, с которым еще явно октябрята-дети Ленина собирать макулатуру ходили, не тянул на атрибут романтической прогулки.
Но делать подобные выводы было совершенно некому, да и хорошо – ведь выглядела эта «парочка» (которую составляли, как нетрудно догадаться, мы с Даниэлем), если присмотреться, весьма странно– во первых, двигались они шагом отнюдь не прогулочным, во-вторых, вид у девушки (то есть у меня) был в духе «я упала с самосвала, тормозила чем попало», и в третьих, характер беседы между ними был явно не романтический…
Сразу понять, где мы находимся, Даниэль, конечно, не смог – каким бы ты ни был бывалым путешественником, не много определишь по одним соснам, а никто из местных жителей (если, конечно, поблизости вообще находились села или городки) нам не встречался. Так что нам оставалось только идти через лес, надеясь со временем обнаружить хоть какое-нибудь селение.
Думая о другом мире, я почему-то представляла себе что-то совершенно фантастическое, но лес выглядел вполне обычно. В самом деле, если бы я не знала, где мы, можно было бы подумать, что гуляю я по какому-нибудь отдаленному маленькому пригороду Петербурга.
Так что, ввиду того, что рассматривать окружающую природу было не слишком интересно, я стала приставать с расспросами к Даниэлю. Учителя во время школьных турпоходов (проводившихся у нас всегда в добровольно-принудительном порядке) после десяти минут подобной «терапии» обычно спасались бегством на другой конец цепочки, но моему спутнику бежать было некуда, и оставалось ему лишь пересказывать мне всю хронику своего Ордена за последние десятилетия.
Я слушала и изумлялась – если это считалось у них «временами затишья», то какими же тогда были те годы, о которых с такой ностальгией вспоминал Даниэль?...
И, слушая его рассказы, напоминавшие больше увлекательные фантастические повести, я думала, что вот такие истории бы лучше всего подходили для посиделок у костра (можно даже без гитары). Впрочем, в исполнении моего нового знакомого даже классическая «Взвейтесь кострами, синие ночи» была бы похожа на хор инквизиторов…
Работа у Даниэля, как я поняла, была тяжелая. Область ее была слишком большая. Всякая нечисть, которая ну упорно не хотела понимать ничего с первого раза и сразу переходила на великий могучий язык «а я тебе сейчас морду набью!», наглела не то чтобы часто, но как-то повсеместно. Все-таки, как всегда подозревал Даниэль, существует у них какой-то тайный профсоюз. Вот и бывает, что иногда неделями, месяцами сидишь без дела, на «базе» с коллегами по цеху прохлаждаешься или на пляже лежишь, а потом вдруг - бац! – тут какой-нибудь перепивший собственных декоктов некромант объявился, там – спятивший на почве рефлексии вервольф начнет на луну выть, да так музыкально, что целые стаи за ним идти готовы, еще где-нибудь – озлобившие из-за хронически неустроенной личной жизни ведьмы закрытый женский клуб с активной деятельностью создадут…
И все, понеслись – сначала «орденцы» по проблемным мирам, а потом – клочки по закоулочкам…
Была вторая половина дня, когда моя нога, обутая в кожаный полусапожек, впервые ступила на сыру землю этого мира, и сейчас было уже ощутимо прохладно. Я мысленно проклинала собственную безответственность, отсутствие в магазинах зимней обуви, Женьку и ее слова о том, что «сейчас модно носить туфли на босу ногу». Почему-то это мистическим образом становилось модным каждый раз, когда у нас заканчивались целые колготки…
Я начала уже дрожать, как осиновый лист, что было довольно заметно.
- Вам холодно? – спросил Даниэль, глядя на меня сочувственно, как состоятельный буржуа на Козетту Гюго.
Ну, «догадался Штирлиц»!
Я молча кивнула. Этот «герой советской разведки» так же молча снял свой темный плащ и накинул его мне на плечи. Выглядела я теперь весьма импозантно… вот только оценить это было некому.
Если для человека с развитым воображением мы и были похожи на влюбленную парочку, то, по-моему, мы напоминали скорее представителей подвида, достаточно часто встречающегося в лесах Ленобласти – самонадеянных туристов, решивших перед тем, как отправиться на природу после трудовой недели, что «тормоза (а так же карты и компасы) придумали трусы». И в результате незадачливые туристы, плутающие по лесам, полям и заброшенным базам, достойным быть увековеченными в американском шутере про постапокалиптическую реальность, уже не надеются на то, что найдут свою турбазу или место для кемпинга и морально готовятся к тому, что через еще пару часов поисков их самих уже придется искать с вертолетами.
Правда, наше с Даниэлем основное отличие от этих бедняг состояло в том, что они хотя бы примерно знали, куда направляются. Мы же шагали полностью наугад, даже не представляя, куда нас могут вывести все эти лесные дорожки. Впрочем, во всем этом была и хорошая сторона – мы при всем желании не могли сбиться с пути. Его у нас попросту не было!
Холодные осенние небеса стремительно темнели, и в них уже начали зажигаться первые звезды, когда мы, пресекая кажущуюся бескрайней вересковую пустошь, увидели наконец несколько покосившихся деревянных домиков и услышали многоголосый лай собак. В обычное время я бы, скорее всего, застыла от ужаса и не смогла бы заставить себя сделать ни шагу по направлению к деревне, но тогда я от усталости уже не чувствовала собственных ног, и мысль об отдыхе, вкусном ужине и тепле заставили меня припустить к деревне чуть ли не бегом и забыть о злосчастных собаках.
- Эллен, куда вы? – окликнул меня спутник.
- Как куда? Туда! – я махнула рукой в сторону селения.
- Я бы на вашем месте не стал просить там ночлега. – покачал головой Даниэль.
- Почему?
- Видите ли, Эллен… дело в том, что мы с вами выбрали... несколько неудачное время для переноса. Но я не мог позволить себе рисковать вашей жизнью, и…
- И что? – напряженно спросила я – Что такое?
- Понимаете, может быть весьма рискованно просить у незнакомых людей ночлега, когда в небесах уже зажглись огни Самайна.
- Огни чего?
- Огни Самайна. Созвездия, сияющие в эту ночь. – видя, что я по-прежнему ничего не понимаю, Даниэль пояснил – Большинство называет это Хэллоуином, но мне больше по душе старое название.
- Подождите… - я замолчала на несколько секунд, роясь в памяти – Это, кажется, так кельтский праздник назывался? Сбора урожая и чего-то там еще…
Не подумайте, что я такой знаток традиций народов мира (откровенно говоря, я в них разбираюсь, как наш сантехник дядя Боря во французских коньяках). Просто наша сверхактивная школьная администрация в мою бытность старшеклассницей решила не только провести серию воспитательных бесед о международной толерантности, но и подкрепить свои многочисленные слова делом. И в результате наши пятиклашки разыгрывали на сцене актового зала сценки из Бернарда Шоу, седьмые классы заучивали историю итальянской оперы (подопечные особо увлекающихся «классных дам» - на языке оригинала), ну а мы радостно плясали в зелененьких юбочках что-то, отдаленно напоминающее «Lord of the dance» (бедных создателей знаменитого шоу сей паноптикум, скорее всего, заставил бы слечь с нервным расстройством) и читали со сцены честно скопированный, не глядя, с интернета материал о традициях предков нынешних ирландцев. За последнее взялась и я, радуясь отсутствию перспективы танцевать в костюме, делавшим меня похожей на нечто среднее между Питером Пэном и зеленым человечком.
- Да, сбора урожая. – подтвердил Даниэль, пристально глядя на меня – Праздник сбора урожая… и почитания умерших в этом году. Многие верят, что призраки покойных возвращаются в ночь Самайна к местам своей смерти…
- Но… но это же неправда, так? – прошептала я, почувствовав, как меня начал бить озноб.
- Конечно, неправда. – кивнул он, и я вздохнула с облегчением – Если бы дело было только в привидениях, по большей части совершенно безобидных, то в эту ночь не жгли бы во всех деревнях костры с осиновыми поленьями и не запирались в домах после захода солнца. Слышите собак? Животные хорошо чувствуют разную чертовщину.
Да, собаки и впрямь зашлись лаем, как сумасшедшие. Будь это коты, я бы предположила, что им кто-то дал по недосмотру валерьянку, изначально предназначенную для председателя колхоза после просмотра им данных о сборе урожая. Но для псов такое поведение нехарактерно, разве что кто-то целенаправленно ходил и разбивал бутылки с местной бормотухой возле каждой будки… а я не представляю себе человека, устроившего себе такое оригинальное развлечение. Хотя, если вспомнить мой отдых в деревне… в памяти мгновенно всплыли Сенька и Вася, которые въехали на своих мопедах в соседский свинарник и немного не рассчитали управление…
В общем, после зрелища восторженно орущих мальчуганов, скачущих на перепуганных до поросячьего визга свиньях и бегущей за ними хозяйкой свинарника, кричащей «стойте, ироды!» и размахивающей половником на манер пращи, меня уже сложно удивить.
По крайней мере, так я думала до сегодняшнего дня…
- В больших городах подобным вещам не придают особого значения, считая, что все это – где-то далеко и потому не опасно, но здесь каждый ребенок знает, что нужно опасаться таинственных гостей, приходящих с пустошей или из лесов в ночь Самайна. Особенно, если они в весьма странных одеждах. – Даниэль чуть заметно усмехнулся.
- А что странного? – не поняла я. Мое платье было хоть и порядком затертым, но вполне обычным.
Мой новый «коллега» тяжело вздохнул и посмотрел на меня.
- Эллен, помните, я говорил вам о мирах, где прогресс сильно уступает окружающей мистике?
- Ну?
- Этот – один из таких.
- То есть… то есть, вы хотите сказать, что благодаря существованию всех этих… - я запнулась на секунду – всех этих вещей тут сейчас глухое средневековье?!
- Нет, не средневековье. – с улыбкой ответил мой спутник – По вашим меркам, это больше похоже на конец девятнадцатого столетия… хоть и не совсем такого, каким оно было в вашем мире.
- А… ну это еще ничего. – успокоилась я – Святой инквизиции можно не опасаться, по крайней мере… Даниэль, а откуда вы так хорошо знаете наш мир?
- Я любил проводить там отпуск… - мечтательно ответил Даниэль и пояснил – Отдыхать после заданий. Не все же время проводить в беготне по мирам, выясняя, где все спокойно, а где нужно вмешательство. Хотя этим у нас в основном занимается Сильви.
«Ну конечно, типично мужская логика! Сами сидят, а бегать по делам должна девушка! Нет, некоторые вещи во всех мирах одинаковы!» - с возмущением подумала я, но промолчала.
- А что, вы хотите сказать, что в нашем мире все спокойно и проблем нет?
- Есть, отчего же, но это проблемы… м-м… немного не нашего профиля. – смешался Даниэль.
Да, понятно. Чего ж тут непонятного-то… я лишь вздохнула. Действительно, куда проще пристрелить какого-нибудь восставшего мертвеца, чем победить всеобщее мздоимство.
- А вы уверены, что мы не сможем попросить ночлега? – перевела я разговор на более насущную тему.
- Не стоит. – покачал головой Даниэль – Даже в самую обычную ночь, вы смотрелись бы, скажем так, подозрительно в вашем наряде.
Я распахнула на миг плащ, оглядела себя и уныло кивнула. Да, мое любимое синее платье, которое в наше время считалось даже скромным, тут могло бы сойти разве что за нижнее белье…
- И что теперь? Мы должны будем провести на улице ночь, в которую остальные и нос из дома высунуть боятся? – я затравленно огляделась по сторонам. Мирный в общем-то пейзаж (еловый лес, широко раскинувшееся поле, мягкое сияние звезд) показался мне чуть ли не зловещим.
- Другого выбора нет.
Я с тоской взглянула на домики, обитатели которых, наверное, закончили сажать на цепь собак и сейчас запираются на все замки, готовясь встретить страшную ночь… вот только они-то встречать ее будут в относительно теплых домах, после нормального ужина, под защитой крепких дверей, а мы – безо всякой крыши над головой, замерзшие и голодные.
Особенно одна из нас.
Выхода у нас было два – либо остаться мерзнуть на продуваемом всеми ветрами поле, либо подобраться поближе к лесу и развести где-нибудь на опушке нормальный костер.
С одной стороны, мысль о том, чтобы идти туда, да еще и бродить потом по ночному лесу в поисках сухого валежника, отнюдь не казалась мне привлекательной. С другой стороны, я точно знала, что если не согреюсь в ближайшие полчаса, то умру в расцвете лет безо всякой помощи нечистой силы. А доставлять своему неизвестному врагу такой радости я не собиралась просто из чистой вредности, за которую меня в детском саду дразнили Бабой-Ягой.
Даниэль, как ни странно, моему упрямству уступил и даже прибавил, что пока я с ним, мне нечего бояться. Я едва не сказала, что Димка Савин тоже так говорил, пока мы с ним не наткнулись на парочку «романтиков с большой дороги» во время возвращения с вечернего сеанса в кино. Я с трепетом ожидала любительское воспроизведение сцены из только что просмотренного боевика, а получила участие в незапланированном, но зато очень быстром кроссе по пересеченной местности. Конечно, в этот раз моим спутником был не хилый студент юрфака, а почти что дипломированный охотник на нечисть с нехилым стажем работы, но и окружали нас далеко не улицы Питера…
Богатый опыт читательницы фэнтези всех калибров и разборов подсказывал мне, что с девушкой, выбравшей подобное место для ночлега, непременно должно произойти что-то плохое – либо она наткнется на вышедшую на романтическую прогулку при луне парочку волкулаков, либо встретит каких-нибудь изголодавшихся после долгого пути зомби-гастарбайтеров, удравших из расположенной в местном Таджикистане братской могилы, либо ее похитят слуги местного Темного властелина (если, конечно, таковой водится в здешних краях). Впрочем, зная мое везение, даже если и не водится, то просто обязан был эмигрировать в эти живописные места незадолго до того, как здесь появилась я…
Темный лес выглядел гостеприимным, как бесплатная районная поликлиника во время ремонта, и чувства вызывал примерно такие же – сильно углубляться ни туда, ни туда мне не хотелось. Поэтому мы устроили импровизированный лагерь буквально у первой попавшейся елки. Как выяснилось, боялась я напрасно – за валежником отправился мой спутник, предупредив меня перед этим раз десять, чтобы я никуда не уходила, молчала и вообще лучше бы сидела неподвижно. Видимо, чтобы пробегающая мимо в поисках позднего ужина нежить приняла меня за оригинальный гриб. Для верности я еще посыпала голову валяющимися рядом в большом количестве опавшими листьями (моей прическе все равно уже ничто не повредит) и села в позу начинающего йога, решившего с похмелья поупражняться в позе лотоса.
Просидела я в таком положении около двух минут, после чего раздраженно сбросила с волос листья и блаженно вытянула уставшие ноги. Эх, хорошо… если бы не холод, вынуждавший меня кутаться в плащ Даниэля, я бы и обувь скинула. Сперва я хотела прикрыть глаза и подремать немножко, но вовремя вспомнила, где нахожусь, и достала из рюкзака тот кухонный нож с твердым намерением объяснить местным оборотням, если таковые найдутся в радиусе десяти метров, что есть на ночь вредно для здоровья. На самом деле я, конечно, больше храбрилась – не думаю, что у меня хватило бы духу и впрямь вонзить в кого-то этот нож… пусть даже в зверя.
Однако минуты шли, а никаких официальных представителей здешних сил зла в пределах нашего «лагеря» не появлялось. Видимо, у Темного властелина возникли проблемы на таможне…
Я отложила нож и принялась выкладывать довольно-таки хлипкими камешками место для костра, с тоской глядя на дальние деревенские домики, в окнах которых теплились свечки. Там – домашнее тепло и свет, а я сижу в этом лесу, на холодной земле, в полной темноте. Нет, все-таки, права была Женька, когда говорила о моей дурной голове, не дающей покоя ногам, причем не только моим. Дожила! Спасаюсь в неизвестно от кого в параллельном мире, в весьма странной компании. До этого-то дожила, дожить бы еще хоть до чего-то… что может быть весьма проблематично.
Тьма вокруг царила кромешная, что отнюдь не добавляло мне бесстрашия и оптимизма. Можно было бы, конечно, включить фонарик, но я решила поберечь батарейки…
Безуспешно вглядываясь в окружающую меня темноту, я вдруг с необычайной ясностью поняла: я одна. В краю оживших человеческих страхов. В лесу. В ночь Хэллоуина (ну, или Самайна… принципиальной разницы нет). Практически безоружная. Одна…
Казалось, весь погруженный во мрак мир вокруг меня замер, и в гробовой тишине было отчетливо слышно, как стучат от страха мои зубы…
Черт, и где Даниэля носит? Он что, решил заодно с хворостом еще и дичь нам добыть, чтобы я уж точно не осталась голодной? Это, конечно, очень благородно, но, боюсь, к тому времени, как он вернется, я уже впаду в тихое умопомешательство.
Несмотря на то, что от голода у меня сводило живот, мысль о том, чтобы выпустить из рук нож и приняться за бутерброды казалась мне самоубийственной.
Внезапно я почувствовала чье-то прикосновение к своему плечу…
От моего прозвучавшего в следующую секунду пронзительного вопля, наверное, все местные баньши дружно решили, что им пора коллективно выходить на пенсию по причине неспособности выдержать конкуренцию с молодыми талантами…
- Эллен, Эллен! Вы что! – крикнул Даниэль, роняя мне под ноги охапку собранного валежника (это, конечно, не так романтично, как розы, но зато гораздо практичнее) – Что случилось?
- Н-ничего… - прошептала я, все так же выстукивая зубами «Марсельезу» и пытаясь унять дрожь – Просто… испугалась…
- Я тоже, когда вас услышал. – сумрачно ответил мой «коллега», садясь рядом. Я отодвинула ветки и принялась копаться в рюкзаке, ища спички. – В следующий раз постарайтесь сдерживаться. Мне бы не хотелось вернуться к Ордену совершенно глухим… - я кивнула, поджигая собранную и кое-как уложенную груду валежника, глядя, как взметаются вверх от загоревшихся веток языки пламени. Правда, я не успела быстро отдернуть руку, и немного обожглась - … но, кажется, мне придется привыкнуть. – закончил Даниэль, выслушав мой крик и то, что я сдавленно шептала на русском народном.