Они разговорились, Минди рассказала о своей профессии и о том, что на ближайшее будущее у нее были запланированы поездки в Аль Симару и Сулани. Она задешево снимала комнату в Хидден Спрингс, но появлялась там крайне редко, чем несказанно раздражала арендодателя.
Цитата:
Какое невероятное стечение обстоятельств, что Альфеус тоже был путешественником, и, более того, был родом из Аль Симары! Двое быстро нашли общий язык и договорились как-нибудь поехать куда-нибудь вместе, возможно даже в Аль Симару, где Блау мог бы провести для девушки эксклюзивную экскурсию и помочь ей с записью нового видео. Нужно было лишь выкроить время и повод.
- Знаешь, почему паралич называют кошмарным медицинским состоянием? Потому что он показывает людям, возомнивших себя хозяевами судьбы, как мало на самом деле они решают. О каком контроле над чьей-то жизнью можно говорить, когда тебе не подчиняется собственное тело?
Династия Хагенштрем
тридцать отчётов - это вам не мелочь из карманов таскать
Я стала снимать одежду, а он смотрел на меня из-под полуприкрытых век. Я тоже смотрела на него, ожидая увидеть своё отражение в его радужках, но там отражалась только пена.
Бернар ушел на летнюю беседку и облокотился о перила. Он смотрел на небо, звезды и маленькую Луну, которая была так невообразимо далеко, что казалась нереальной. Он был погружен в свои мысли, а они были не самые радостные.
- Не бери в голову, - из-за спины Бернара раздался голос Зои. - Она всегда была какой-то странной. Хорошо, что больше мы ее не увидим.
Действительно, зачем он о ней думает. Она уже такая же недосягаемая как эта Луна на небе. А ведь есть кто-то куда более приземленный.
Она сидела посреди коридора и собирала учебники. Нет, не так: она елозила по полу длинными, тонкими ручонками, сгребая всё в кучу. Но даже это у неё выходило хреново. Такой себе веник из двух прутиков.
Белка прыснула.
— Малахольная как всегда в своём репертуаре.
— Кто?
— Малахольная Холли. Ты что не знаешь? В параллельном с тобой классе учится. Тронутая звезда школы.
Генрих Пельц-Шмидт служил в полиции двадцать лет, и повидал всякое. Ему случалось беседовать здесь с жёнами, что стреляли в мужей, а затем добивали их кухонной утварью; с матерями, что морили голодом и топили в ванной собственных детей; с внуками, что опустошали дедовы сейфы и поджигали дом; разное бывало. Коллеги поговаривали, у него следовательский радар: ему, мол, взглянуть на человека достаточно, чтобы перечислить все статьи уголовного кодекса, которые тому непосчастливилось нарушить.
Сам Генрих списывал свою проницательность на опыт. Уж где-где, а в риверхилльском отделении быстро свыкаешься с мыслью, что тварью может оказаться самый приличный с виду человек. Но не отрицал, нет. Посмеивался в усы, и соглашался. Вот только сейчас, глядя на легендарного Джокера Мортемианского университета, он ловил себя на мысли, что ровным счётом ничего о преступниках не знает.
Эта тоскливая морозная зима имела все шансы укорениться в моей памяти среди прочих зим. Тех, которые ещё предстояли, и тех, которые пока были сокрыты спасительной амнезией. Возможно, именно она смогла бы выделиться своей серостью и бессмысленностью в этом ряду, если бы.. Если бы для неё или для других зим ещё оставалось какое-то место. Ведь всё это в конечном итоге потеряет смысл, когда придётся пересечь последнюю черту. Потому никогда не стоит забывать, что единственно настоящая, пробирающая холодом до костей, самая темная зима всегда таится в наших сердцах. Она - всё, что останется.
Бернар включил музыку в наушниках и сел делать уроки. После принял холодный душ и залез под одеяло. Прочитал пару страниц книги и уснул. Разбудил его звук разбившегося стекла. Он открыл глаза. За окном было темно, скорее всего была уже ночь. Часов у него не было, а телефон как всегда был разряжен, поэтому он так и не смог установить точное время. Он прислушался. На кухне родители продолжали ругаться. Он опять услышал, как что-то разбилось. Тишина. Женские крики и плач.
В ответ отец назвал имя. Седой висок проплыл перед лицом, когда Джон подносил бутылку к губам. Джон осознал услышанное только тогда, когда Эшли сорвалась с места. Всего одно имя, а руки уже сжались в кулаки, стиснув бутылку. Часть Джона хотела развернуться и уйти, другая просила правды. Той самой правды, которая поддерживает ненависть.
[на удаление]
1.13. Любвеубийство
Линейный вид
