Название: И ныне и присно Автор сценария и иллюстраций: Matildacat Жанр: фентези Возрастные ограничения: 14+ Одобрение: Айжель, за что ей моя искренняя благодарность Все пейзажи, интерьеры и прочие бэкграунды являются авторскими, собраны мной по фрагментам в Фотошопе из множества исходников, и могут быть размещены на сторонних ресурсах только с моего разрешения и с обязательной ссылкой на первоисточник.
В сериале множество героев, поэтому Галерея будет пополняться портретами, по мере появления персонажей.
Я попыталась создать свой собственный мир с географией, историей, некоторыми расами и существами, мифологией и космогонией, поэтому я буду вести этот раздел для того, чтобы читателям было легче ориентироваться в рассказе. Статьи иллюстрированного Глоссария будут появляться по мере развития сюжета.
- Кажется, мы его теряем, господа, - резким каркающим голосом произнес мужчина с крупным горбатым носом, указывая на голографическую карту, висящую над письменным столом, - Приборы зафиксировали сильное напряжение материи, чреватое Большим взрывом. Даже более сильное, чем в прошлый раз.
Он и еще двое его собеседников сидели в стильно обставленном кабинете на сто двенадцатом этаже небоскреба, принадлежащего Корпорации TCSA (Trans-National Corporation and Space Administration).
- Какая разница, мистер Кроу, одним миром больше, одним меньше? - по-змеиному тихо прошелестел второй мужчина, глядя на него круглыми немигающими глазами, - У Корпорации есть более перспективные подопечные, до всего просто не доходят руки. По моему мнению, стоит дать возможность событиям течь своим чередом.
- Как Вы можете быть столь бесстрастны, мистер Снейк, когда речь идет о судьбе целого мира? – с эмоциональностью, не вяжущейся с официальной обстановкой, воскликнул третий, самый молодой из них, человек с удлиненным, несколько лошадиным лицом, - Ведь в наших силах предотвратить катастрофу.
- Ах, молодость, молодость, - вновь негромким, вкрадчивым, голосом проговорил Снейк, - Уверяю Вас, мистер Капри, рано или поздно, но это пройдет. Я же привык руководствоваться принципом разумной необходимости. Считаю нецелесообразным распылять силы на спасение заштатного, находящегося на задворках Вселенной, мира. На мой взгляд, стоит сосредоточиться на более перспективных проектах.
- Просто, этот мир всегда был мне симпатичен, - слегка покраснев, смущенно ответил Капри.
Первый собеседник подошел к окну, задумчиво разглядывая панораму гигантского мегаполиса, и его хищный, немного птичий профиль четко вырисовывался на фоне начинающего темнеть неба.
- Сам по себе этот объект не имеет особой ценности, - наконец, проговорил он, - Но в последнее время произошло несколько глобальных катастроф в разных уголках Вселенной. Господин Президент крайне недоволен, считая работу Корпорации малоэффективной. Если мы допустим еще одну потерю, нас ждут крупные кадровые перестановки. Надеюсь, никто из вас не хочет оказаться на бирже труда? Прошу вас в кратчайшие сроки разработать план спасения и предоставить ваши соображения к следующему совещанию. Мистер Капри, Вас я назначаю ответственным, молодость молодостью, но пора уже браться за самостоятельные проекты. Все свободны.
Последний раз редактировалось Matildacat, 06.09.2013 в 19:48.
Matildacat, заинтересовалась, так как обожаю фентези)
буду с нетерпением ждать первой серии)
а оформление мне понравилось и простенько и симпатично) зы
блин, самой хотелось открыть сериал, а после таких авторов стало очень стыдно
Maximalistka,
Спасибо за комментарий. По поводу оформления: люблю ФШ, когда начинаю в нем что-то делать, то не могу остановиться Мэриан,
Очень рада вновь видеть тебя в моей новой теме. Я в очередной раз потрясу тебя своим невежеством, но я не знаю, что такое "Меняющие реальность" А вообще, это будет классическое фентези ... серии эдак к десятой Am@nda,
Спасибо, что заглянула, заходи еще.
Ну, а я начинаю.
«Фьюти-фью», - сказала зеленая, с красной головкой, птичка, внимательно наблюдая за светловолосым голубоглазым юношей, сидящим под деревом.
«Фьюти-фью», - ответила высокой нотой флейта, откликаясь на прикосновение губ молодого человека.
Парень сидел под высокой старой сосной на лесной опушке, закрыв глаза и подставив лицо, еще не знающее касаний бритвы, под ласковые солнечные лучи, и самозабвенно выводил нежную, немного грустную мелодию.
Весна в этом году запаздывала: уже и Бельтайм отшумел, чучело зимы сожгли, как положено, с хороводами, песнями и плясками. Вот и месяц березень подоспел, пора бы уж лугам покрыться шелковой травкой, а деревьям окутаться полупрозрачной зеленой дымкой первых листочков. Так ведь нет, все вокруг еще покрыто снегом, деревья стоят замерзшие и печальные, и лишь на самых высоких местах появились проталины, покрытые яркими первоцветами. Небо уже было совсем весенним – бездонно-голубым, как глаза юноши, и солнышко пригревало ласково, да только ледяной северный ветер, как злой чародей, пленил Веснянку где-то за высоким Туманным Перевалом и не пускал ее в Эмеральдовые Холмы – родную деревню флейтиста.
Уже совсем скоро, всего через каких-нибудь тройку дюжин восходов, придет один из главных праздников – Купавница. Мужчины будут соревноваться в верховой езде, стрельбе из лука и кулачных боях, нарядные женщины и девушки накроют на лужайке за околицей села щедрые столы, уставленные жареным мясом, соленьями, сырами, пирогами, хмельной сладкой брагой и пенным янтарным пивом. А вечером, после пира, загорятся костры, заиграют сопилки, дудочки и флейты, и незамужние девушки положат к ногам своих избранников венки из красных маков и васильков. И если мужчина наденет ее венок себе на голову, то и быть ему ее нареченным, а через год и мужем.
В прошлую Купавницу юноше минуло шестнадцать весен, и он на правах взрослого участвовал во всех мужских забавах и даже получил приз за меткую стрельбу. У его ног лежало несколько свадебных венков, положенных красивыми девушками, но он так и не надел ни один из них себе на голову, потому что еще ни одна красотка не тронула его сердце.
Паренек любил свои Эмеральдовые Холмы – большую деревню с крепкими добротными домами, любил медвяные луга, в сочной зеленой траве которых вспыхивали яркие пятна красных маков, синих васильков, желтой мать-и-мачехи и белого клевера, как цветы на пестром платке цыганки.
На этих лугах паслись тучные стада тонкорунных овец, из шерсти которых пряли такую нежную пряжу, что она с успехом соперничала с заморскими шелками. Здесь же ходили табуны мустангов редкой, встречающейся только в этих краях, абрикосовой масти с быстрыми тонкими ногами, лебединой шеей и белоснежной гривой, густой и длинной, в которую девушки вплетали цветы и ленты. Он любил сумрачные леса, поросшие вековыми кедрами и соснами, стволы которых не мог обхватить руками взрослый мужчина, а внутри всегда царил полумрак, потому, что солнечные лучи не могли пробиться сквозь густые кроны деревьев.
Любил быстрые чистые речушки, весело и звонко перекатывающие свои прозрачные воды через камни и низвергающиеся с уступов хрустальными водопадами. Любил синюю гладь озер с глубокими омутами и тихими, богатыми рыбой, заводями.
И все же, его взгляд постоянно устремлялся к далеким вершинам гор, в любое время года покрытых снегом, в сторону Туманного Перевала, за которым лежал огромный неизведанным мир. О мире, что простирался за Скалистыми Горами, жители деревни знали лишь по рассказам заезжих купцов и менестрелей. Он мечтал отправиться в далекие края, повидать белый свет и людей, что населяют его.
- Янко, Янко! – звонко прокричал конопатый мальчишка лет десяти, просунув вихрастую голову сквозь ветви, - Вот ты где! Насилу тебя нашел. Госпожа Власта за тобой послала, идем скорей, а то твой брат гневаться будет.
- Да, с Михаем лучше не связываться, идем, - улыбнулся юноша, легко поднимаясь на ноги и убирая флейту в футляр.
Возле двухэтажного добротного дома с широким крыльцом и резными наличниками на окнах стоял свадебный поезд: рослые сильные жеребцы под нарядными чепраками были впряжены в две телеги, тяжело груженные тюками с выкупом за невесту. Вокруг гарцевали на горячих конях несколько всадников с непокрытыми головами в распахнутых меховых плащах, расшитых голубыми и красными узорами. Невдалеке толпились почти все жители деревни: вездесущие ребятишки юрко протиснулись в первые ряды, степенные бородатые мужики неспешно обсуждали богатый выкуп, замужние женщины в пестрых платках подпирали кулаками щеки и украдкой вздыхали, вспоминая свое сватовство.
Молодые девушки в нарядных шубках и с яркими лентами в косах из-под опущенных ресниц разглядывали бравых парней и судачили о предстоящей свадьбе. Еще бы, такое событие – Младичи, самая зажиточная семья в Эмеральдовых Холмах, да и во всем Загорье, женили своего старшего сына на заморской принцессе. Ну, конечно, разве такой видный жених, как Михай Младич, мог выбрать себе жену из местных девушек? Ему принцессу подавай и непременно заморскую. На самом деле невеста Михая была вовсе не принцесса, а всего лишь дочь богатого землевладельца, и жила она не за морем, а в нескольких лигах пути от Туманного Перевала, в местечке под названием Пенный Брод. Об этом знали все жители Эмеральдовых Холмов, в том числе и сплетничающие девушки. Однако вся эта предсвадебная суета и, в особенности, поездка через горы, в невообразимую даль, были событиями неординарными, редко кто из жителей деревни отваживался на такое. От этого кружились головы даже у седовласых старцев, сердца быстрее прогоняли кровь по венам, и в воображении рисовались опасные приключения, принцессы, чародеи и встречи со сказочными существами, может быть даже с драконами.
- Ну, что, хлопцы, все готовы? Пора выдвигаться, путь неблизкий, - раскатистым низким басом пророкотал высокий мужчина лет тридцати с широченными плечами, пудовыми кулаками и брюхом, размером с пивную бочку. Его красное грубое лицо было обрамлено мягкой кудрявой бородкой, белокурые густые кудри падали на плечи.
- Погоди, Михась, - запыхавшаяся немолодая, но сохранившая следы былой красоты, женщина поспешно вышла на крыльцо и подошла к здоровяку, протягивая ему предмет, завернутый в шелковую материю, - Как ты мог забыть нашу покровительницу, Богиню Астарту? Положи статуэтку на самое почетное место, и пусть вам в дороге сопутствует удача.
- Ладно, ладно, матушка, - нетерпеливо проговорил Михай, небрежно засовывая сверток в ближайшую подводу. Он обернулся к своим спутникам и зычно гаркнул, - Пора! По коням, хлопцы!
Первыми в путь пустились трое всадников, за ними последовали цугом телеги, следом выехал Михай и еще двое парней. Ян уже давно сидел в седле своей Ласточки, сгорая от нетерпения и ожидая команды трогать. Однако он придержал поводья, увидев, что матушка направляется к нему. Женщина подошла сбоку, погладила его ладонью по колену и ласково спросила:
- Ты все помнишь, Янко, ничего не забыл? Ведь у тебя очень важная роль, ты брат жениха, не опозорь наш род. Жаль, что ваш отец не дожил до этого дня.
В серо-голубых глазах женщины появилась боль, но они остались сухими, и голос не дрогнул, лишь возле губ четче проявились морщины.
- Да, матушка, я все помню, - почтительно ответил паренек, - Я не подведу тебя.
- Береги себя, мой мальчик, - женщина тревожно смотрела на него, - Что-то у меня на сердце неспокойно. Да сохранит тебя Астарта, да сделают Боги твой путь легким!
Юноша бросил прощальный взгляд на мать и отчий дом, пришпорил Ласточку и помчался догонять кавалькаду.
Отряд продвигался в быстром темпе, и вскоре родная деревня осталась позади. Дорога проходила через поле. Снег уже не был глубоким, но, подтаяв и смешавшись с почвой, образовал вязкую грязь, замедляющую шаг лошадей и движение повозок.
Ян нетерпеливо привстал в стременах, вглядываясь в еще далекий темный массив леса, куда лежал их путь. Все вокруг было знакомо, это были места, где он вырос и которые исходил с луком за плечами, но сейчас взволнованному юноше казалось, что он находится в далеких краях, и старый лес представлялся незнакомцем.
- Ну, что ты все вертишься, как юла? – неодобрительно проворчал Михай, - Вот послали же Боги братца. Смотри, если опозоришь меня на сватовстве, пожалеешь, что на свет родился!
Парень вспыхнул, щеки покрылись гневным румянцем, глаза потемнели, как грозовое небо. Однако он сдержался, ответил спокойно, с достоинством:
- Не беспокойся, Михай, я обряд знаю, твое сватовство пройдет, как положено. А сейчас я лучше вперед поскачу, настреляю нам на ужин куропаток и зайцев.
Пылающая горбушка солнца почти скрылась за горизонтом, когда отряд достиг леса. Всадники спешились, распрягли коней, стреножили их и привязали к их мордам мешки с овсом. Мужчины составили телеги углом, отгородившись со стороны леса, в образовавшемся пространстве споро разожгли большой костер, зажарили на вертелах подстреленную Яном дичь, с аппетитом поужинали.
- Сыграй нам, Янко, - попросил худощавый парень, через все лицо которого проходил длинный извилистый шрам, делающий его похожим на разбойника, - Когда ты играешь, птицы стыдливо умолкают, а звезды пускаются в пляс.
Остальные мужчины, кроме насупившегося Михая, поддержали его просьбу. Юноша улыбнулся, достал флейту, и под ясным морозным небом полилась чистая мелодия, такая проникновенная и щемящая, от которой хотелось плакать, простить всех врагов и любить весь этот огромный грешный мир.
Местечко Пенный Брод было, по сути, такой же деревней, как и Эмеральдовые Холмы, но раза в три больше. Улицы покрывали деревянные настилы, кое-где даже встречалась брусчатка. Дома были крепкими и зажиточными, сплошь двух- и трехэтажными, и даже попадались – о, чудо! - здания, сложенные из каменных блоков и с покрытыми черепицей крышами. Всюду сновали люди в необычных одеяниях, их внешность казалась чудной: непривычно смуглая кожа, темные волосы, черные глаза. Пенный Брод находился на пересечении торговых путей, здесь ходил паром через полноводную Майену, и отсюда отправлялись караваны с товарами из Восточных земель на север – в богатые озерами и лесами владения угрюмых валлов и угров, и на юг – в горячие, обожженные солнцем степи джеррингов и сайманов. Отсюда же купцы и менестрели добирались и до Загорья, в Эмеральдовые Холмы через крутой Туманный Перевал.
Ян вертел головой во все стороны, совершенно забыв, что он уже почти достиг 17-тилетия и что ему, как взрослому мужчине, не пристало такое легкомысленное поведение. Его глаза горели от восторга, а рот не закрывался от удивления. Спутники Яна выглядели не намного степеннее, чем он: изумленно пялились по сторонам и указывали пальцами на диковинки, громко смеясь и переговариваясь. Лишь Михай смотрел на них свысока, изображая из себя бывалого путешественника: еще бы, ведь он оказался в Пенном Броде уже в третий раз.
Но и на этом, как оказалось, чудеса не заканчивались: в самом центре селения, на главной площади, мощеной брусчаткой, возвышалось большое каменное здание, покрытое черепицей, с флюгером в виде человека в лодке и ажурной медной вывеской: Гостиница «Задумчивый Паромщик». Именно в эту гостиницу и держал путь небольшой отряд, состоящий из девяти человек и двух нагруженных телег.
Благодаря припозднившейся весне постояльцев было немного, и загоряне без труда получили вполне приличные чистые комнаты. Ян и еще трое парней поселились под самой крышей, где кроме кроватей в помещении уместилась лишь тумбочка с тазом и фарфоровым кувшином для умывания. Другим четырем спутникам Яна досталась похожая конурка, и только Михай разместился один в комнате с двуспальной кроватью и платяным шкафом с настоящим зеркалом. Наскоро умывшись и почистив одежду и обувь, Ян, прихватив свою самую ценную вещь – футляр с флейтой, и его друзья спустились в главный зал гостиницы, где находилась таверна. Хорошенькие бойкие официантки принесли кружки с темным крепким пивом и огромные блюда, наполненные тушками жареных цыплят, румяными свиными ножками с хрустящей корочкой и вареными овощами под сливочным соусом. Девушки улыбались и подмигивали смущенным парням, вгоняя их в краску. В Эмеральдовых Холмах царили строгие нравы, внебрачные отношения порицались, а прелюбодеяние жестоко каралось. Мужчины, красные, как раки, уткнули глаза в тарелки и кружки, боясь поднять взгляд на чересчур откровенные декольте официанток. Один лишь Михай чувствовал себя вольготно: положив огромную лапищу на мягкое место девушки, он что-то жарко шептал ей на ухо, щекоча ее шею бородой.
Время близилось к вечеру, и зал таверны постепенно наполнялся веселым праздным людом, их голоса от выпитого становились все громче, а шутки все фривольнее. За одним из столов мускулистые темнокожие парни в кожаных жилетах, надетых на голое тело, затянули веселую разухабистую песню про то, как девушка ждала-ждала из рейса морячка, да так и не дождалась. За другим столом группа мужчин и даже несколько женщин азартно играли в кости. В дальнем углу таверны метали ножи в мишень, и каждое попадание сопровождалось бурными одобрительными выкриками зрителей.
Ян выпил целую кружку пива и был слегка пьян, скорее от возбуждения, нежели от алкоголя. Внезапно голоса стихли, и все головы повернулись к неприметной двери возле барной стойки. Из нее вышел высокий худой человек с длинными седыми волосами и пышными белыми усами, и направился к небольшому помосту в центре зала. На его плечи был накинут плащ, сплошь покрытый разноцветными заплатками, в руках мужчина держал лютню.
«Менестрель, менестрель!» - послышались отовсюду оживленные и восторженные выкрики.
Мужчина поднялся на помост, изящно, будто танцуя, поклонился, выставив вперед ногу и взмахнув полой пестрого плаща, сказал красивым звучным голосом:
- Приветствую вас, уважаемая публика. Я – Дезмонд Фрескотт, известный во всех четырех частях света, имевший честь выступать перед королями и правителями. Я могу рассказать вам дивные истории о делах давно минувших дней, о великом Древе Жизни, на ветвях которого сидит золотой Ворон, а корни обвивает серебряный Змей. О могущественном одноглазом Воине, отдавшем свое око в обмен на мудрость, и скачущем из одного конца Вселенной в другой на шестиногом жеребце. Много удивительных историй я смог бы поведать вам, но, к сожалению, мой помощник-флейтист занемог. Рассказывать такие великие истории под аккомпанемент одной лишь лютни – это явное небрежение, а я привык уважать почтенную публику, так что сегодняшнее выступление отменяется.
В зале послышался гул недовольных голосов.
- Простите, господин менестрель, - смущенно проговорил приятель Яна со шрамом на лице, которого звали Троян, - Мой друг играет на флейте. Возможно, он и не сравнится в искусстве игры с Вашим помощником, но у нас в Эмеральдовых Холмах он считается лучшим музыкантом.
Фрескотт с любопытством взглянул на зардевшегося Яна, задержал взгляд на его длинных тонких пальцах, скользнул глазами по футляру с музыкальным инструментом, добродушно усмехнулся в усы и сказал, сделав приглашающий жест рукой:
- Ну что ж, молодой человек, не смущайтесь, покажите нам свои таланты.
Троян ободряюще пихнул замешкавшегося Яна локтем под ребра. Юноша, ни жив, ни мертв, подхватил флейту и поднялся на помост, провожаемый недовольным взглядом Михая.
- Тебе, мальчик, главное понять принцип: когда я возвышаю голос, ты играешь громче, - тихо сказал менестрель Яну, - И наоборот, когда я опускаюсь до шепота, ты почти замолкаешь.
- Я знаю, сударь, - робко улыбнувшись, ответил юноша, - Вы приезжали к нам в прошлый Бельтайм, я запомнил наизусть все Ваши баллады.
Дезмонд недоверчиво посмотрел на Яна, но, тем не менее, начал выступление. Фрескотт был великим актером. Его прекрасный голос взвивался ввысь и гремел, как гром небесный, заставляя слушателей покрываться мурашками и потеть от страха. В следующий миг он стремительно падал до шепота в самых драматических местах повествования, и зрители вытягивали шеи, боясь пропустить хоть слово из рассказа. Во время представления он расхаживал по помосту, ударял пальцами по струнам лютни, взмахивал руками и полами плаща, и публика, затаив дыхание, ловила каждое его движение.
Ян так же, как и все, с восторгом слушал выступление, но, при этом не забывал про флейту, попадая в такт и ритм, тем самым еще сильнее подчеркивая напряженные или лирические моменты рассказа.
После выступления Дезмонд с уважением пожал Яну руку.
- Ты, и в самом деле, неплохой музыкант, - сказал он, - Немного практики, и из тебя бы вышел толк. Пожалуй, я взял бы тебя к себе в помощники.
Ян задохнулся от радости. Путешествовать по всему миру, повидать разные города и страны, чудеса и диковинки – это было то, о чем он мечтал с самого детства, с тех пор, как впервые прочел книжку знаменитого морехода.
- Ты не очень-то тут рассиживайся, - послышался грубый пьяный голос Михая, - Завтра у нас важное дело. Учти, опозоришь меня – тебе не жить.
Юноша сжал кулаки, с ненавистью глядя вслед мужчине, уходящему в обнимку с официанткой. Слово старшего брата испокон веков было законом для младших отпрысков рода, и Ян даже помыслить не мог о том, чтобы нарушать традиции. Но грубость и постоянные придирки Михая тяготили паренька. В его характере, наряду с природной добротой и мягкостью, удивительным образом уживались упрямство и стремление к независимости. И еще, его душа никак не хотела смириться с обыденностью и размеренностью жизни, которая была предначертана ему с самого рождения. Хотелось чего-то большего, отчего-то казалось, что рожден он для другой жизни. Но он вспомнил
родной дом, любимую матушку, на плечи которой после смерти отца свалились хозяйственные хлопоты. Михаю уже была выделена его доля, но даже после раздела добра осталось немало, и хозяйство постоянно требовало пригляда. Ян представил табун лошадей, стада овец, их ежегодную стрижку, множество других ежедневных необходимых дел, и с грустью понял, что кроме его желаний существует еще и долг.
- Простите, сударь, - печально сказал он, - Ваше предложение очень лестно, но вряд ли я смогу его принять. Может быть, когда-нибудь позже, может быть…
«Ну вот, ко всему прочему еще и о порог споткнулся, - раздосадовано подумал Ян, входя в богато убранную комнату, - Кажется, Боги против этой помолвки».
День не заладился с самого утра. Во-первых, проснувшись, Ян встал с левой ноги. А что прикажете поделать, если правый сапог куда-то запропастился, а наступать на выстудившийся за ночь пол босыми ногами совсем не хотелось? Вот и пришлось вначале натянуть левый и, прыгая на одной ножке, совсем как воробей, искать под всеми кроватями правый сапог, собирая пыль и паутину.
А потом еще и отмываться ледяной водой, разбив тонкую корочку ледка в тазике.
Во-вторых, Михай дров подкинул: вылез из жарких объятий горничной позже положенного, да еще и орал и ярился на всех, будто кто-то другой виноват в их опоздании на сватовство. В результате, все переругались и в дурном расположении духа, недовольно ворча и хмуро косясь друг на друга, отправились к дому невесты. Но и на этом плохие предзнаменования не кончились: из-за утренней свары Ян совсем забыл, что прежде чем постучаться, положено погладить дверной косяк. Да еще и в собственных ногах запутался. Ну, что ты будешь делать! Все одно к одному, не сносить ему головы, если Михай вдруг получит отказ.
Юноша, обреченно вздохнув, огляделся. Они стояли в просторной светлой горнице с белеными и расписанными диковинными цветами и птицами стенами. Деревянный крашеный пол покрывал толстый пушистый ковер с вытканными белоснежными лебедями и единорогом на лазурно-голубом фоне. На окнах висели кружевные занавески с оборками и воланами, всюду были расставлены диваны, кресла и пуфики с гнутыми ножками и резными подлокотниками, правда были они разномастными, отличающимися друг от друга по форме, размеру и цвету обивки. Но самым удивительным предметом юноше показались висящие на стене настоящие часы с медными стрелками, гирями на цепях и круглым циферблатом, убранным под стекло. Может, невеста Михая и вправду принцесса? Во всяком случае, Ян решил, что более богатого убранства он еще ни разу не встречал. Оробевшие парни переминались с ноги на ногу, украдкой осматривая комнату, даже с Михая слетела его всегдашняя самоуверенность.
- С чем пожаловали, гости дорогие? – спросил осанистый, еще крепкий мужик с курчавыми русыми волосами и окладистой бородой, - Вижу, вы люди не местные. Издалека ли прибыли?
Ян почувствовал внушительный тычок в спину, услышал недовольное сопение Михая и только после этого вспомнил, что отвечать-то положено ему. Парень вышел вперед, откашлялся, постарался напустить на себя как можно больше солидности и неспешно заговорил, подражая старейшинам своей деревни:
- Твоя правда, добрый хозяин, мы не местные. Прибыли не издалёка, но и не изблизи, мы из Загорья, из Эмеральдовых Холмов. Хоть и не далек путь, да труден: погода неласкова, да и Туманный Перевал в эту пору неприветлив.
- Какая же нужда погнала вас в дорогу? Аль бежите от кого? – пытливо прищурившись, спросил мужик.
- Бежать нам не от кого, мы не разбойники, а честные люди, - с достоинством продолжил речь Ян, - Однако есть у нас нужда, и нужда немалая. Прослышали мы, что в ваших краях, несмотря на непогоду, расцвела роза свежая, и прекрасней этой розы нет никого на белом свете. А у нас и садовник имеется искусный, чтоб цвет этот холить и лелеять.
- Не возьму я в толк, мил человек, о чем ты толкуешь, - лукаво усмехнулся хозяин, - Есть у меня и сад, и розы, только неужто из-за такой безделицы вы из-за гор явились? Объясни-ка получше.
- Слыхали мы, добрый господин, что в саду этом розовом горлинки порхают и так сладко поют, что розы заслушиваются. Но прекрасней всех в том саду пава выступает величаво, и так хороша она, что глаз не отвести. А у нас как раз и птицелов имеется. И хочет он эту паву приручить, да не силками и капканами, а добрым словом и ласкою.
- Ох, и туманно говоришь ты, юноша, - хитро улыбнулся пожилой мужчина, - Стар я, видно, стал, никак своей глупой головой не пойму, о чем ты рассуждаешь. Ну-ка, еще попробуй, может, что и прояснится.
- Сказывали нам, что в саду этом терем стоит, расписной и богатый, в тереме есть светелка просторная, а в светелке той девица пригожая живет. Глаза у нее, как озера, губы, как маков цвет, и косы, как рожь спелая, до пола струятся. Только грустна та девица, печалится она и кручинится, о добром молодце горюет. И молодец тот буйну голову повесил, иссушила его сердце тоска по той девице. И смотреть нам, честным людям, на такое больно, вот и просим мы тебя, добрый хозяин, отдать ту девицу замуж за молодца.
- Красиво и складно говоришь ты, хоть и юн еще, - одобрительно промолвил мужчина, - Только ведь парней-то много, чем ваш-то молодец лучше?
- Не сомневайся, хозяин, - задорно улыбнулся Ян, входя в азарт, - Мы предлагаем честную сделку: у вас товар знатный, а у нас купец щедрый. Наш молодец – хозяин самостоятельный: дом собственный имеет и пастбища, а на лугах тех пасутся его овцы тонкорунные и табун рысаков белогривых. И за девицу не поскупится, отблагодарит тебя, господин. Вон, глянь-ка в оконце – два воза подарков для тебя приготовил.
Мужик с интересом взглянул в окно, огладил бороду, подмигнул Яну:
- А молодец хорош ли собой? Может, старый, хромой, да кривой? Не отдам я девку-красавицу за перестарка.
- Что ж ты, хозяин, аль глаза отказывают? Мы свой товар не прячем, сам погляди, - Ян подмигнул в ответ, жестом указывая на Михая, - Не юноша безусый наш молодец, а зрелый муж в полной мужской силе. Крепок и силен он, как дуб, и лицом пригож. Да и разумом Боги не обидели. Не сомневайся, сударь, лучше на всем белом свете не сыщешь, даже не старайся.
Хозяин одобрительно крякнул, поклонился гостям и промолвил:
- Что ж, гости дорогие, в ногах правды нет, а речами, хоть и такими сладкими, сыт не будешь.
Мужик жестом пригласил парней в другую комнату. В центре стоял накрытый разносолами стол, возле которого суетилась немолодая дородная женщина, видимо, мать невесты.
Все эти разговоры о розах, павах, купцах и товаре были всего лишь данью традиции, все уже было заранее обговорено, не зря же Михай в прошлый листопад приезжал в Пенный Брод. Но и недооценивать этот обряд было нельзя: окажись Ян менее красноречивым, как знать, может, хозяин посчитал бы себя оскорбленным, решил, что ему не оказывают подобающего уважения, и тогда пришлось бы несостоявшемуся жениху убираться восвояси с тыквой в руках.
Застолье проходило в непринужденной обстановке, мужчины обсуждали виды на урожай, цены на овес и прочие товары, хозяйка радушно предлагала гостям испробовать разные блюда. Парни расслабились и с удовольствием уплетали вкусную еду: позавтракать сегодня ведь так и не удалось. Ян перевел дух, решив, что Боги передумали чинить препятствия помолвке, и считал, что справился со своей ролью вполне успешно, чуть было не забыв, что остался последний ритуал, после совершения которого, помолвка окончательно считалась бы состоявшейся. Вовремя спохватившись, он обратился к хозяину и хозяйке:
- Спасибо за хлеб и за соль, добрые хозяева, да продлят Боги ваши дни на этом свете, да будет дом ваш всегда полон, как чаша с вином, да продлится род ваш в веках. Только не гоже прятать красну девицу от молодца. Пусть выйдет она к нам, покажет красу свою девичью.
- И тебе спасибо на добром слове, - довольно заулыбался мужчина, он обернулся к приоткрытой двери и крикнул – Любава! Поди-ка сюда, ублажи жениха.
Дверь отворилась, и в комнату вошла тоненькая девушка с длинной, медового цвета, косой через плечо, держа в руках миску и кувшин с водой. Не поднимая глаз, она подошла к Михаю, опустилась перед ним на колени, сняла с него сапоги и, по обычаю предков, омыла ему ноги.
Михай улыбался с победным видом: теперь он и в самом деле мог считаться женихом, этим жестом девушка признала свое согласие на замужество.
Любава поднялась с колен, взмахнула длинными ресницами, бросила быстрый взгляд серых глаз на Яна, и весь мир для него перестал существовать.
«Отчего так колотится сердце и трудно дышать? Наверное, в этом виноват разреженный горный воздух, - думал Ян, сидя в седле Ласточки, - Почему же так больно в груди? Почему я не смею поднять глаз на Любаву? Она же невеста брата, она ведь мне теперь, как сестра». Отряд загорян вместе с девушкой осторожно пробирался заледенелыми горными дорогами, стремясь скорее достичь Туманного Перевала. Михай с тремя всадниками ехал впереди, за ними следовала телега, нагруженная богатым приданным, затем Ян, придерживая за поводья лошадь Любавы, замыкали цепочку еще одна полная телега и остальные двое парней. Повозки ехали медленно, обоз растянулся длинной змейкой. Погода стояла ясная и морозная, весна все мешкала, сверкающий на солнце снег слепил глаза.
«Разве она красива? – Ян искоса бросил быстрый взгляд на девушку, - Слишком худенькая, как девочка-подросток, у нас в деревне девушки крутобедры и полногруды. У нее слишком белая кожа, будто никогда не видела солнца. Волосы желтые, как новорожденный цыпленок. Губы припухлые, будто плакала всю ночь и искусала их. Глаза серые, словно дымкой подернутые, как утренний туман, опустившийся в ложбину. Вся она такая тихая, слова не скажет, глаз не поднимет, будто Снегурка замерзшая».
Ян вздохнул, бросил вперед взгляд, отыскивая глазами крупную фигуру едущего впереди Михая. Несмотря на грузность, тот уверенно, с небрежностью опытного наездника, держался в седле, его плащ был распахнут, густые кудри развевались на ветру. Он выглядел очень внушительно, от него так и веяло силой и уверенностью в себе, и это всегда нравилось женщинам. Ян представил свое худощавое, еще совсем мальчишеское тело, длинные худые ноги, безусое, с нежной, как у девушки, кожей лицо, и вновь вздохнул. Никогда ему не стать таким, как Михай. Юноша из-под длинных ресниц взглянул на Любаву. «О, Боги, до чего же она красива! Стройная и гибкая, как ивовая ветвь, движется плавно, будто танцует. Волосы, как расплавленное золото, будто льющийся молодой мед, как спелая рожь, волнами колышущаяся на ветру. Кожа гладкая, вся светится изнутри. Глаза серые, словно дымкой подернутые, как утренний туман, опустившийся в ложбину, как бы мне не утонуть в этом тумане. Губы припухлые, будто плакала всю ночь и искусала их, так и хочется их поцеловать. Помилуй Астарта, о чем я думаю?»
- Сенные девушки на кухне судачили, что ты в трактире с менестрелем выступал, - робко улыбнувшись, негромко заговорила Любава, указывая глазами на футляр с флейтой, - Говорили, что ты настоящий музыкант. Батюшка на праздники приглашал скоморохов, но у них только дудочки, да жалейки. Сыграешь для меня, Янко?
- Прямо здесь? – растерялся оробевший Ян, он тут же смутился от своего глупого вопроса, тряхнул головой, доставая флейту, - А хоть бы и здесь. Сыграю, ехать будет веселее.
Яна никто не обучал музыке, он не знал нот. Когда ему было лет 12, он увидел у заезжего купца сверкающий белым металлом инструмент и не смог отвести от него взгляда. Торговец, заметив остолбеневшего мальчишку, уговорил его отца купить флейту, и даже сбросил на нее цену. Отец, посмеиваясь, купил, как он считал, бесполезную игрушку в полной уверенности, что эта блажь у сына быстро пройдет. Но Ян поднес инструмент к губам и заиграл так, будто всю жизнь этому учился. С тех пор флейта всегда была при нем, и он доставал ее в любую свободную минутку. Его игрой восхищались все в деревне, а сейчас он играл для Любавы, вкладывая в музыку то, что не осмеливался сказать словами. Мелодия взвивалась ввысь, уходя в хрустальное небо, спутники Яна, заслушавшись, покачивались в седлах, и никто не услышал, как высоко в горах зародился неясный глухой рокот, перерастая в оглушительный неистовый рев. Рыхлый, подтаявший на солнце снег стал сползать вниз, вначале медленно, постепенно наращивая скорость, по дороге распадаясь на два потока, которые, как речные рукава, обтекали каменный выступ, козырьком прикрывший парня и девушку, и мощно низвергнулся на горную дорогу с обеих сторон от молодых людей, отсекая их от остальных всадников и телег. Кобыла Любавы, испуганно заржав, рванулась в сторону, рискуя выбросить девушку из седла. Ян едва удержал ее под уздцы, наехал на нее крупом Ласточки и прижал к стене. Молодые люди оказались так близко друг от друга, что Ян ощутил слабый запах лаванды и мяты, исходящий от девушки, и почувствовал стук ее сердца, гулким эхом отдающийся в его груди. В глазах Любавы был испуг, но она молчала, хоть и была бледна, сильнее обычного, и лишь доверчиво прижималась к Яну.
Сход лавины длился всего несколько минут, но за это время она успела изменить все до неузнаваемости: ни впереди, ни позади дороги больше не было, а лишь возвышались огромные плотные сугробы. Молодые люди оказались в снежном плену.
- Постой пока здесь, Любава, - ласково сказал Ян дрожащей девушке, - Я за угол загляну, может, какой проход найдется.
Юноша проехал чуть вперед по горному серпантину. Край лавины слегка зацепил камни, сдвинув их и, тем самым, освободив узкий боковой проход, уводящий куда-то вглубь Скалистых Гор. Ян вернулся за Любавой, и они стали пробираться по тесному каменистому каньону, совершенно не зная, куда он ведет.
Через несколько минут расселина расширилась, и они попали в небольшую заснеженную долину, со всех сторон окруженную горами, из которой имелся лишь один выход – тот самый, по которому они пришли. Ян, стараясь не падать духом, проехал вперед и вскоре увидел крошечную избушку из бруса, с крытой соломой крышей. Обрадованные молодые люди поспешили к жилью, но изба оказалась необитаемой. Это был охотничий домик, использовавшийся в сезон для ночевки и как укрытие от непогоды.
В небольшой комнатушке с низким подслеповатым оконцем разместились печь, грубо сколоченный стол, такой же неказистый табурет и полати – деревянный настил с набитым соломой матрацем и наброшенной сверху медвежьей шкурой. В боковом чуланчике на полках стояли несколько горшочков с топленым медвежьем салом, мешочек с ячменной крупой и крупная соль, завернутая в чистую тряпицу. С потолка свисали связки сушеных трав. Снаружи у задней стены избы под навесом обнаружилась поленица дров и стожок сена.
- Ничего, Любава, - бодро сказал Ян, - Уже весна, скоро снег сойдет, дорога освободится, и мы доберемся до Эмеральдовых Холмов, а пока здесь переждем. Все необходимое тут есть, а пропитание я добуду, лук-то, по счастью, при мне.
Ян распряг лошадей, задал им корму и отправился на охоту. Вернулся он уже к вечеру, к его поясу были приторочены несколько тушек куропаток и зайцев. Любава к этому времени уже разожгла печь, прибралась в комнате, натопила снега и согрела воды. Пока Ян умывался, она поставила вариться похлебку. Девушка хлопотала у печи, а Ян мастерил стрелы. «Живы ли Михай и все остальные, - думал Ян, - Спаслись ли? И что же теперь будет с Любавой, со свадьбой?» Он, забывшись, откровенно разглядывал ее тонкую фигурку, у него пересохло во рту, когда он увидел трогательно выбившуюся из косы прядку волос, упавшую ей на щеку. Девушка не поднимала на него глаз и выглядела печальной и встревоженной.
- Не горюй, Любава, - сказал Ян, - Боги уберегут его, он доберется до деревни, а потом, когда снег растает, вернется за тобой.
Девушка непонимающе посмотрела на него.
- Михай, - пояснил Ян, - Ты ведь по нему тоскуешь?
- Ах, вот ты о чем, - сказала она, - Я желаю, чтобы он остался цел и невредим, но я не тоскую по нему.
- Почему? – удивился юноша, - Он же твой жених, ты хотела выйти за него замуж.
- Это батюшка этого хотел. Я Михая и не знаю совсем, всего два раза его и видела, даже не поговорили ни о чем. Чужой он мне.
«Чудно это все, - подумал Ян, - Задумал жениться, а невеста его и не любит вовсе. Я так никогда не женюсь».
Парень с девушкой поужинали, пора было укладываться спать, после тяжелого нервного дня оба чувствовали себя ужасно уставшими, но кровать была всего одна, их обоих смущало это обстоятельство, и они тянули время, выискивая несуществующие дела. Наконец, Ян улегся на полу и почти сразу замерз: маленькая печурка давала скудное тепло, и по низу гулял холодный сквозняк. Любава шепотом позвала его лечь на полати, и он, стуча зубами, с радостью согласился. Они оба были ужасно смущены и лежали, вытянувшись в струнку на узком тюфяке, боясь пошевелиться и прикоснуться друг к другу. В комнате было прохладно, но Яна то и дело бросало в жар, и голова кружилась от слабого запаха лаванды и мяты. Ему так хотелось ощутить под ладонями ее шелковую кожу, почувствовать вкус ее губ. «Я дурной человек, - ругал себя парень, - Как бы там ни было, она невеста моего брата, Боги покарают меня». Он пытался отвлечь свои мысли, думать о чем-то постороннем, но ничего не получалось, сердце продолжало громко колотиться о ребра, и сон не шел. Все же усталость взяла свое, и Ян задремал уже под утро. Как они ни старались держаться подальше друг от друга, проснулись они в обнимку, возможно, оттого, что замерзли, и пытались согреться таким образом. Осознав это, они суматошно отпрянули друг от друга, залившись краской. Ян натянул куртку и, пряча глаза, сказал, что отправляется на охоту, хотя дичи осталось много еще со вчерашнего дня.
Парень не знал, что делать, впервые он попал в ситуацию, когда был не в состоянии контролировать свои чувства. Он медленно брел по лощине, даже не пытаясь охотиться, в голове был полный сумбур. Он, то улыбался, вспоминая, как обнимал ее худенькие плечи, то хмурился, чувствуя себя преступником. Он строил планы, как он объяснится с Михаем и уговорит его отказаться от Любавы, мечтая жениться на ней, но через минуту понимал всю несбыточность и нереальность своих мечтаний.
Ян дошел до горной речки, не замерзающей и зимой из-за быстрого течения, и решил перейти ее вброд и посмотреть, что там на другом берегу. То ли от почти бессонной ночи, то ли от тревожных мыслей, но он оказался столь неловок, что на середине реки поскользнулся на мокрых камнях и свалился в воду. Стремительное течение тут же подхватило паренька и понесло вниз. Одежда намокла, руки и ноги свело от ледяной воды. Ян бессмысленно барахтался, не в силах остановить свое продвижение и выбраться на берег, а впереди уже слышался равномерный рокот водопада, низвергающегося с высокого уступа. «Боги карают меня, - горько подумал юноша, - Кажется, все мои проблемы решатся прямо сейчас раз и навсегда».
Молодец! Я восхищена вашим талантом излагать свои мысли настолько захватывающе и интересно. Вы просто настоящий писатель!
Хочу отметить, что меня порадовало владение фотошопом. Представить только! Сколько работы проделано в скриншотах. Иллюстрирование, лично для меня, всегда было тяжким и сложным занятием, ибо совместить написанное с иллюстрацией, передать своё представление - очень сложно.
Я, порою, заблуждалась в сюжетах и понятиях.. Но задумка и мысли мне предельно ясны.
Творческих успехов и вдохновения!
Адриасса, большое спасибо за комментарий, надеюсь, что дальше будет не менее интересно. Мне приятно, что Вам понравились иллюстрации. Я не имею возможности скачивать большое количество контента, комп. не тянет, поэтому в игре я не могу создавать интерьеры. Да, честно говоря, я и не люблю фотографировать, мне гораздо интереснее создавать пейзажи и интерьеры из фрагментов, совмещая их в фотошопе.
Мы встретились с необычными созданиями, это не полностью придуманная мной раса, но все же я наделила их некоторыми оригинальными чертами, и чтобы было более понятно, кто они, я размещаю новую статью Глоссария.
Снарки
Отдельная раса человекоподобных существ. Низкорослые, не более 1 м 50 см, коренастые, кривоногие, с длинными руками, свисающими до колен. Темно-бурая кожа покрыта волосяным покровом. Лица широкоскулые, плоские, с низкими лбами, маленькими, глубоко посаженными глазами и длинными узкогубыми ртами. Волосы темные, жесткие и прямые. Снарки выбривают виски, оставляя на макушке пышный гребень и длинный хвост, свисающий на спину. Их одежда состоит из штанов и курток из толстой домотканой ткани и крепких грубых сапог. Воины защищают грудь и спину металлическими круглыми бляхами. В качестве оружия снарки используют небольшие круглые щиты из буйволиной кожи и булавы с металлическими шипами, иногда обходятся толстыми обструганными дубинами.
У снарков есть свой язык, крайне примитивный и с ограниченным лексиконом, в основном включающий названия конкретных предметов, явлений и действий, абстрактные понятия практически отсутствуют. Впрочем, снарки понимают Общий язык и в состоянии на нем объясниться, хотя он все же слишком сложен для них.
Эта раса живет большими племенами, имеющими строгую иерархию. Во главе племени стоит вождь, выдвигаемый из самых сильных и умных индивидуумов. Эта должность не переходит по наследству, а является выборной, хотя вполне может быть и узурпирована. Вторая по значению должность – шаман, имеющий огромное влияние в племени, она является пожизненной. Высшая каста - воины, которые, в основном, занимаются грабежом и разбоем, а в перерывах промышляют охотой. Снарки довольно трусливы, в бою предпочитают значительный численный перевес, поэтому нападают только на одиноких странников, небольшие караваны, женщин и детей. Если исход сражения склоняется не в их пользу, воины без промедления бегут с поля боя. Взаимовыручка снаркам не свойственна, они никогда не заботятся о раненых и бросают своих убитых. Иногда большие отряды снарков разоряют людские деревни, унося все ценное, угоняя скот и насилуя женщин. Они также захватывают пленных, но не в качестве рабов, а потому, что человеческое мясо считается у них деликатесом. Следующей прослойкой являются ремесленники, самая низшая каста – крестьяне. Женщины занимаются приготовлением пищи и воспитанием детей, и не имеют почти никаких прав.
Свои поселения снарки устраивают в непроходимых лесах, выжигая для этого большие площади, или на горных плато, защищенных скалами. Они строят хижины из кирпичей из необожженной глины, смешанной с резаной соломой, крыши также покрывают соломой. Окон в подобных строениях нет, лишь круглые отверстия под потолком для отвода дыма из очагов, расположенных на земляном полу в центре хижины.
Снарки занимаются примитивным земледелием, выращивая злаки и корнеплоды, и животноводством, разводя свиней и коз.
У этого народа имеются ремесла: гончарное дело, ткачество и грубая обработка металла для изготовления сельскохозяйственных орудий, а также доспехов и оружия.
Снарки не знают верховой езды и никак не используют лошадей. Для обработки полей и в качестве тягловой силы используются буйволы.
У снарков царит полигамия, мужские особи берут себе в жены от двух до четырех женщин. Дети считаются общими и воспитываются женщинами совместно.
Изобразительное искусство не развито совсем. Снарки практикуют лишь ритуальные или воинственные танцы под аккомпанемент больших барабанов.
У этой расы отсутствует письменность.
Официальную религию они не исповедуют, зато поклоняются своим собственным богам и имеют довольно стройную версию происхождения мира.
Легенда снарков гласит:
Когда-то, очень давно пробудился от вековечного сна Белый Шаман на облаке в полной темноте, и стал он бить в большой барабан. Этот звук разбудил могучего бога Улуру. И спросил Улуру у Белого Шамана:
- Зачем ты стучишь в барабан? Почему не даешь мне спать?
И ответил Белый Шаман:
- Я стучу в барабан, потому что здесь очень темно.
И создал тогда Улуру большой купол и прилепил к этому куполу желтое Солнце и красную Луну, и голубую Луну, и еще множество белых звезд. И понравилось Улуру то, что он сделал, и снова улегся Улуру спать.
Но Белый Шаман снова стал стучать в большой барабан. И вновь пробудился Улуру и спросил:
- Почему ты снова стучишь в барабан?
И ответил Белый Шаман:
- Это облако слишком ненадежное и непрочное, поэтому я стучу в барабан.
Тогда Улуру создал под куполом большую землю, и поднял он горы, и пустил реки, и окружил он эту землю океаном. И понравилось Улуру все созданное, и он снова уснул.
И опять Белый Шаман стал стучать в барабан. И пробудилась ото сна жена Улуру, богиня Ишара, и спросила у Белого Шамана:
- Зачем ты стучишь в барабан? Почему не даешь спать мне и моему супругу и господину, Улуру?
И ответил ей Белый Шаман:
- Я стучу оттого, что пустынна и безжизненна эта земля.
А Ишара была беременна. И извергла она из своего чрева всякие растения и цветы, и разных животных и людей. И раскрылась ее утроба и вышли из ее лона снарки. И сказала Ишара, указав на них:
- Вот народ мой и моего супруга Улуру. Им мы отдаем землю. А чтоб не забывали они об этом, повелеваем мы бить им в большие барабаны, поклоняться нам и возносить нам восхваления и благодарности.
И ныне и присно
[/url]
[/url]
[/url]
Но многообещающе.
А вообще, это будет классическое фентези ... серии эдак к десятой
Комбинированный вид
