Из всех методов оценки художественного произведения самый ненадёжный и вместе с тем самый бесспорный – отношение зрителя к происходящему на экране. Можно бесконечно долго разбирать форму и содержание, стиль и ритм, композицию и сюжет, проводить сравнительный, культурологический, исторический или графический анализ и поверять гармонию алгеброй, физикой и логикой – если вещь не увлекает, она не стоит ни времени, ни внимания.
Однако и в способности увлекать есть свои градации: «нравится», «захватывает», «могу понять», «верю». Можно полюбить героев или поставить себя на их место, можно перевоплотиться вплоть до перекраски волос и пластической операции, но высшей наградой автору было и остаётся признание «это про меня». Подобные произведения – как зеркало, в котором отражается та часть личности, что забыта, потеряна или тщательно скрывается. И в зависимости от отражения, можно почувствовать боль, стыд или восторг узнавания. Или счастье, если видишь что-то солнечное, настоящее, с искорками, из тех времён, когда мир был совершенным. Именно такие чувства вызывает «Тоторо»: радость и светлую грусть, потому что вспомнить себя ребёнком – это значит ещё раз осознать, что детство прошло.
Притягательная сказочность «Тоторо» в том и состоит, что это мир, увиденный глазами малыша. Чудеса поджидают за каждым поворотом: рыбы в ручье, золотистый жёлудь, лестница, которую трудно найти, жаба под дождём, статуи в часовне. Страница за страницей раскрывается поэтичная энциклопедия детства, каждая статья – как маленькое сокровище, «секретик», понятный только участникам игры. А ведь в повседневной смене событий чаще всего запоминаются как раз такие пустячные моменты: первая встреча с соседским мальчишкой или дождливый день, наполненный волшебными встречами.
«Тоторо» становится историей познания, развития – и наконец, взросления. Всё честно, и как не может быть «вечного ребёнка», так невозможно изобразить в статичности даже один день из тех трудных и прекрасных времён. Этот фильм не столько о встрече двух сестёр с духом - хранителем леса, сколько о таинственном, скрытом от глаз процессе превращении зерна в колос, а ребёнка – во взрослого.
История начинается с захватывающего события – переезда в новое место, когда от переполняющих душу впечатлений хочется хохотать и кувыркаться. Сказочный Тоторо с Котобусом здесь такое же чудо расчудесное, как старый дом, огромное камфорное дерево или лужайка, заросшая цветами. Для Мэй и Сацуки окружающий мир наполнен неисчислимым количеством неизвестных и притягательных явлений, поэтому в нём легко находится место для любого волшебства.
Но с обретением знаний постепенно уходит наивность и доверчивость – как признаётся бабушка Канто, она тоже когда-то могла видеть саженников-Susuwatari, но потом утратила эту способность. Однако в «Тоторо» взросление не трагедия, а самый естественный и необходимый процесс. Жёлуди и семена, зарытые в землю, мертвы, пока не прорастут – и Мэй с Сацуки, каждый день открывая для себя что-то новое, меняются, что-то теряя при этом, как потерял обжитый дом вспугнутых Чернушек.
В финальных титрах - эпилоге Тоторо нет. Возвращение из больницы мамы (эпизод из собственного детства Миядзаки), учёба, игры с друзьями, повседневная жизнь – всё это приносит девочкам не меньшую радость, чем поездка на Котобусе. Тоторо стал общей тайной для двух сестёр, удивительным воспоминанием, которое со временем сольётся с прочитанными сказками и снами. Волшебство не кончилось – оно просто вернулось в свои границы, в потайной мирок камфорного дерева, на страницы книг. Это входило в замысел Миядзаки: подчеркнуть обязательность возвращения. Через 13 лет после «Тоторо» он придумал и снял фильм о том, к чему может привести более тесное знакомство маленьких девочек с миром духов. В «
Унесенных призраками» много наследства от «Тоторо», но главное – не чернушки-саженники, а важность возвращения.
Затянувшаяся сказка способна превратиться в кошмар – достаточно вспомнить, как Сэн убегала от Безликого. Как ни грустно, но для Мэй и Сацуки это было последнее лето настоящего сказочного детства. Драматический перелом приходится на тот момент, когда Сацуки осознала, что такое смерть, впервые столкнулась с мыслью о возможной утрате самого близкого человека, мамы. А для маленькой Мэй думать об этом было просто невозможно – и она сбежала. В её возрасте всё ещё кажется, что можно что-то сделать, исправить – ведь обычно все проблемы решаются так легко, стоит приложить усилие!.. За внешней сюжетной линией – ссорой сестёр, поисками потерявшейся Мэй, ужасом Сацуки, когда она узнаёт о найденной сандалии – скрываются те глубинные процессы, которыми растёт душа. Обе девочки смогли преодолеть самый страшный из возможных вопросов, а ответом стала забота друг о друге и любовь.
Весь фильм пронизывает эта простая, но часто забываемая идея, закон, связывающий семью, деревенскую общину и вообще весь мир – забота и помощь по отношению к тому, кто рядом. Безусловно, «Тоторо» снимали в первую очередь для детей, однако мысли, заложенные в этом произведении, вообще не слишком популярны в современном искусстве. Наверное, потому, что требуют каждодневного и непременно деятельного участия, без награды и похвалы – просто потому, что это необходимо: отдать зонтик тому, кто мокнет под дождём, помочь найти маленькую девочку, приготовить завтрак близким. Забота и помощь соединяют вселенную и людей друг с другом.
Притягательность «Тоторо» кроется в таких естественных вещах, как доброта, участие и понимание. Через продуманность и обоснованность каждого эпизода, детали и кадра можно понять больше, чем из пространных объяснений и примечаний. Например, совершенно логичной кажется дружба сестёр и то, с каким терпением Сацуки заботится о временами капризной Мэй. В семье Тацуо Кусакабэ относятся друг к другу с уважением и любовью, и отец девочек не стал поднимать на смех Мэй, узнав о её встрече с духом леса – а просто повёл дочерей к камфорному дереву, обвязанному
сименавой (верёвкой из рисовой соломы и полос бумаги), поблагодарить духов за то, что они позаботились о малышке.
Миядзаковские фильмы требуют той же вдумчивой внимательности, с какой в пять лет изучаешь лужицу с головастиками. Забавно обнаружить, как похожи семейства Кусакабэ и Тоторо: большой, средний и маленький. И как повторяшка Мэй во всём следует сестре – так и маленькие Чу и Чиби повторяют всё за большим и прикрываются листиками, подражая зонту О-Тоторо.
Безусловно, многочисленные национальные особенности могут смутить неподготовленного европейца, но если вдуматься, в фильме нет ничего инопланетного, сколько бы ни говорили об уникальности Японии. Дома, поля и дороги, школа, куда всегда боишься опоздать, стирка и поездка на велосипеде – гармоничный мир сам себя объясняет. Любому человеку близка сцена, в которой малышка Мэй носится по лужайке перед домом, в то время как её отец пытается сосредоточиться на работе, пока полностью не погружается в бумаги – чтобы обнаружить, что старшая уже вернулась из школы, а младшая куда-то запропастилась.
Конечно, есть мелочи, для понимания которых не помешает, например, знать о традиции возводить маленькие часовни у обочины дорог. В одной из таких часовен Сацуки и Мэй прятались от дождя – и просили разрешения остаться у Ojizou, божественного покровителя детей в буддизме. Рядом с такими же статуями-покровителями Сацуки находит Мэй.
Кстати, первоначально Миядзаки придумал историю об одной девочке шести лет, но впоследствии «разделил» их на старшую и младшую сестру. Это сохранилось в из именах: Мei - это японское произношение английского may, то есть, «май», и пятому месяцу года соответствует японское имя Satsuki.
Об этой истории можно рассказывать очень долго: разбираться, на кого из японских духов похож выдуманный Тоторо, отмечать цитаты из Кэрролла (погоню маленькой девочки за кем-то белым с длинными ушами и падение в дупло, похожую на кроличью норку), размышлять об экологической теме, более подробно раскрытой в «
Навсикае» и «
Мононокэ», следить за сменой времён года в Токородзаве, где вырос и сам Миядзаки.
Но никаким анализом не объяснить искреннего желания вернуться в то майское время, когда прорастают семена, и возможно любое чудо. Когда можно захотеть – и увидеть невидимое. Помочь деревьям расти. Познакомиться с totoru-троллем из сказки. И на какой-то миг забыть, что скоро станешь взрослым. Поэтому этот фильм хочется пересматривать снова и снова, всё больше влюбляясь в его героев – и узнавая в них себя, словно листаешь старый альбом с фотографиями. Наверное, это и есть настоящее волшебство.
Наш сосед Тоторо / My Neighbor Totoro [1988]
Древовидный вид
