Детям и беременным монахиням со слабой психикой дальше читать не рекомендуется. Рейтинг: R.
Мое имя Джерелин, Джерелин Дрейк. Три месяца назад я сбежала из психушки для особо опасных больных.
Возможно, вы даже слышали обо мне, людям нравятся смаковать подробности таких новостей. Я убила двадцать шесть своих одноклассников и учителей в городке Сентстоун, штат Мэн. Двадцать шесть мерзких лицемерных тварей, по праву теперь горящих в аду. Видит Бог, я убила бы еще, но меня остановили. Жаль, не успела разнести в клочья местную церковь, это средоточие всего грязного, что есть вокруг.
Меня с детства считали отродьем дьявола и откровенно побаивались. Моя мать утопилась в местной реке, едва вырвавшись из-под домашнего ареста; ходили слухи, что её изнасиловал демон, я якобы унаследовала его глаза, красные, как кровь, и чудовищные способности...
Боже, как сладко было, когда ломались кости этих шавок, а все вокруг превращалось в хаос! Я стояла перед ними, невредимая, и смеялась. Самая счастливая на свете, должно быть, впервые в жизни.
Меня отправили в клинику Д., находящуюся где-то на побережье. Никогда не забуду убийственно монотонный плеск волн о берег и тупую ноющую боль в висках от бесконечных таблеток, подавляющих личность. Но по чьему-то недосмотру (или чьей-то воле?) я сумела сбежать; меня нашел человек, когда-то влюбленный в мою мать, теперь он занимал крупный правительственный пост. Благодаря ему и появилась Джерелин Дрейк, студентка Техуниверситета Невады, проходящая по программе защиты свидетелей.
Джерелин Дрейк, будущая участница тайного эксперимента...
Шоу-бизнес: животные (Баффи, двадцать первая неделя)
Правосудие (Блейз, двадцать вторая неделя)
Океанология (Дара, двадцать третья неделя)
Сфера обслуживания (Милли, двадцать четвертая неделя)
Охрана (Мишель, двадцать четвертая неделя)
Политика (Анджей, двадцать четвертая неделя)
Приключения (Люция, двадцать пятая неделя)
Кулинария (Габриэла, двадцать пятая неделя)
Ученый-естественник (Луиза, двадцать седьмая неделя)
Музыка (Кейн, двадцать седьмая неделя)
Художник (Беттина, двадцать восьмая неделя)
Мистика (Мирцелла, двадцать девятая неделя)
Бизнес (Каталина, двадцать девятая неделя)
Охрана: животные (Дакода, двадцать девятая неделя)
Танцы (Лилит, двадцать девятая неделя)
Чужеземные технологии (Маргарета, тридцать вторая неделя)
Журналистика (Лиам, тридцать третья неделя)
Эстрада (Маргарета, тридцать третья неделя)
Игры (Ниэнэ, тридцать третья неделя)
Тусовка (Аластор, тридцать четвертая неделя)
Разведка (Саймон, тридцать четвертая неделя)
АПОКАЛИПСИС ЗАВЕРШЕН В ТРИДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ НЕДЕЛИ
1. Отсутствие навеса над крыльцом (Музыка);
2. Покупка мольберта (Художник);
3. Переезд (Армия);
4. Праздничный торт и пр. (Кулинария, Эстрада);
5. Поиск работы через компьютер (Игры);
6. Заказ еды через телефон (Игры);
7. Караоке (Эстрада)
Эшвилль - Город Пепла
Дополнения/каталоги: все/Glamour Life, Ikea, Kitchen&Bath, Teen Style, H&M
большое спасибо Тьме за оформление и Anastasijkа за одобрение. Также спасибо Скрипкам, Хэнсонам, Даггерам и другим прекрасным династиям раздела "Апокалипсис", послужившим мне вдохновением;
отдельное спасибо замечательной Condamne за прекрасную Кэйлин О'Грэйди и возможность союза с такой прославленной и удивительной династией;
мои дорогие читатели, без вас меня бы тут не было. Я очень рада, что эта история, местами тяжелая и страшная, нашла свой отклик и продолжает привлекать интерес;
используются дефолтные глаза от Veritas;
в записях периодически зашкаливает рейтинг, присутствуют всякие неприятные подробности, аллюзии на другие произведения и просто авторские глюки. Розовый добрый Апокалипсис - это не к нам :-) Трупы, безумие и суровые эшвилльские мужики (и дамы). Я предупредила :-)
названия отчетов основательницы взяты из песен группы Znaki, Аарона - группы Flёur, Леони - группы Мельница, Дары - Канцлера Ги, Кейна - группы Агата Кристи, Ниэнэ - Элхэ Ниэннах (Н. Васильевой);
что касается древа: Фиби, подруга Люциуса, была оставлена там в память об их короткой, но красивой истории (см. Биографии). Дочь Фридриха Адриана не будет принимать участие в жизни Дрейков;
так как в Апокалипсисе я новичок, буду рада вашей помощи. Добро пожаловать к Дрейкам!
Последний раз редактировалось Hyacinth, 07.05.2019 в 10:43.
Причина: Реставрация
Как проходит типичный день семейства Дрейк? Рано утром с верхнего этажа
доносится ВОПЛЬ. Проклиная все на свете, а в особенности чересчур мирно
спящего муженька, Леони натягивает одежду и поднимается в детскую.
Завидев мать, Габриэла тут же превращается в ангелочка. Малышка растет
манипулятором, что вызывает смешанные чувства у старших сестер – им
придется подвинуться, но они не могли не восхититься её талантом. Так
с милостивого дозволения близнецов Гейби полностью переключилась на
Леони. Та, впрочем, не сильно и возражала.
После завтрака (школу в очередной раз завалило снегом, и Брэнд, закатив
глаза, поехал ругаться) Люция и Мишель принимаются за снеговиков. Мороз
их не останавливает: как маленькие новенькие танки, близнецы давят любое
сопротивление. Спустя некоторое время Мишель самоустраняется и начинает
критиковать работу сестры, а Люция, огрызаясь, продолжает работу.
Бывает так, что Мишель становиться скучно изводить (а это её любимое
занятие) близняшку, и она придумывает другие игры. В «снежного
ангела», к примеру. Закончив снеговика, больше похожего на древнее
чудище, Люция тоже плюхается в снег и превращает участок в галерею
импрессионизма.
У этого бывают последствия: Мишель остается нетронутой, тогда как её
сестра цветом начинает походить на подмерзший недозрелый помидор.
Люцию собственное состояние не особо волнует, она азартно погружается
в шахматы и на чистом энтузиазме обставляет любого противника.
Трудовой день идет к завершению. Приехавший с работы Александр отмокает
в ванной, а сидящая под дверью жена произносит ехидную тираду, от
которой он, булькая, уходит под воду. Выплыв, отец и муж присоединяется
к семейному ужину и успешно испепеляет взглядом дочерей, пытающихся
подраться прямо за столом.
Вечером близнецы кое-как плетутся наверх, напоминая посаженные батарейки,
Габриэла добивает зайца, с которым играла еще её мать, а Брэнд, разъяснив
племянницам пользу тишины, сидит с книжкой в гостиной. На второй этаж
никто не заходит – спальня Блейза и Дары пуста, а другая комната надежно
заперта на ключ… Перед сном Леони успевает подумать, что ножка кровати
скоро отвалится к чертовой бабушке, а Алекс, фыркая, вытаскивает из-за
тумбочки кошку. За ночь Баффи перебирается ему на голову, и её хвост
щекочет лицо Леони, но она не просыпается. Кто знает, что ей снится?..
+ ОБНОВЛЕНИЕ БИОГРАФИЙ. ДОБАВЛЕНО ВТОРОЕ ПОКОЛЕНИЕ :-)
Последний раз редактировалось Hyacinth, 15.11.2010 в 18:21.
В нашей семье дневник ведут по разным причинам, но какими бы они не были у остальных Дрейков, я осуществляю сугубо практический подход. Дело в том, что у меня есть сокровенная мечта, не основная даже, но чертовски навязчивая. Я хочу стать журналистом. Можно посмеяться и спросить: «о чем ты, девочка? Вспомни, где ты живешь». Разумеется, наш дом (пусть он и оскорбление сего понятия) не предполагает милые и интересные профессии, рассчитанные на широкую аудиторию, но дедушка Аарон сумел же как-то вывернуться. А я разве не вывернусь?
Проще говоря, этот дневник служит тренировочным полигоном для моих будущих трудов; надо же на чем-то набивать руку. Как звучит: «Дара Дрейк, профессор океанологии и лауреат Нобелевской премии»… Это, собственно, моя основная цель в жизни и самая весомая причина, почему подростки из закрытого города оказались в Техе. Эшвиллю нужны свои специалисты, а он, будучи злобной тварью, талантливо цепляется за жизнь.
Когда я, пошатываясь (меня, оказывается, укачивает) вышла из джипа, то чуть не упала. Шел дождь, чистый прохладный дождь; он лил за шиворот, превращал одежду в мокрые тяжелые тряпки, а я стояла, открыв рот. Смотрела на высокое, затянутое легкими облаками небо, не в силах поверить в рыжую землю пустыни, и в пальмы, и в огромные кактусы, и в такой непохожий на привычный эшвилльский воздух…
Так мы начали свое знакомство с Техом, дети ада, Дара и Блейз. Нам выдали документы, где настоящими были лишь имена – сироты с Аляски шестнадцати и семнадцати лет, закончившие школу экстерном, воспитываемые в кошмарной приемной семье; весомый такой повод навещать психолога, без его помощи, как считалось, оторванные от всего мира дети могли сойти с ума. Так, наверное, чувствовали себя северокорейские спортсмены, в первый раз приехавшие в благословенные капиталистические страны.
Но мы не попали в рай, вернее, не сразу. За год до нашего приезда ураган, пронесшийся через всю страну, значительно видоизменил студгородок. В расцвет очередного кризиса восстановление длилось медленнее обычного, и первокурсников ждали либо недостроенные лачуги, либо покореженные общежития. Мы выбрали первое.
Внутри было до крайности убого, все только самое необходимое, но нам было плевать. Мы были максималистами, полными радужных надежд, как и полагается подросткам. Мне ведь пятнадцать исполнилось всего неделю назад, а Блейзу нет и семнадцати.
Нам предоставили шанс прожить нормально четыре года, и мы намеревались попробовать все.
Розовые очки спали месяца через два (непривычно так долго быть идеалистами), но кого это волновало? Первые вечеринки, первый алкоголь, протащенный ценой пары подвигов, первые поцелуи между занятиями, первые такие бессмысленные ссоры из-за парней и одинаковой помады… Как жадно мы пили эти новые ощущения, как растягивали каждый, казалось, самый обычный момент, как быстро забыли о семье; мы возвращались в нашу лачужку, падая от усталости, но лечились не здоровым сном, а привычными медитациями. У Блейза сквозь натуру флегматика проступила раздражительность, я много смеялась и мечтала вновь увидеть золотистые крылышки бабочек, однажды пролетевших мимо окон аудитории.
Потом жажда общения схлынула, у брата так точно. Пока он, мрачно сопя, корпел над латынью и правом, я летала между людьми, улыбаясь на каждую улыбку еще солнечнее и щебеча, как птенец, на каждый комплимент. Староста курса превращался в восторженного дурака, когда я осеняла помещение своим присутствием и таскался за мной, преданно заглядывая в глаза. Было смешно и немного неловко, но бесполезно стыдиться чужой глупости.
Я вспоминала школу и чувствовала себя… странно. Там мы были волчата, звереныши с вечной «финкой» в кармане и кастетом, мгновенно оказывающимся на руке, если хозяин чуял опасность. Дядя Брэнд улучшил уровень образования и сделал школу похожей на учебное заведение вместо казармы штрафбата. Но атмосферу, образ жизни ему не дано было изменить в этой жалкой пародии на цивилизацию; в замкнутом мире как-то быстро забываются человечность и высокие принципы.
Тут же все было цельным и многогранным, таким, каким и должно быть – век от века. Адом и раем с прослойкой чистилища, но никогда ничем одним. Мы с Блейзом не могли здесь остаться – в Эшвилле заложниками оставалась семья, и в Техе за нами точно следили. Монстр слабел, но не потерял хватки.
В самом начале мы поклялись, что растянем учебу так долго, настолько сможем. Но это лишь четыре года, слишком мало, если подумать. И когда-нибудь – слишком скоро – мы должны будем вернуться в ад.
Январь 2072 г.
Мое будущее занятие относится к т.н. промысловой океанологии, но, конечно, изучать всю морскую флору и фауну нужно обязательно. Одуревшая от биологии голова соображает как-то по-другому, и я в порыве вдохновения написала рассказ в «Технический университет сегодня». Жутковатую для неискушенных читателей историю про лавкрафтоподобных чудищ в глубинах океана и красивых молодых исследовательниц… Фэнам жанра, коих у нас оказалось достаточно, понравилось, и теперь они уговаривают меня заняться написанием сценариев, «а то делают одно… ну ты поняла, ДиДи». ДиДи – это я. Или та, кто рассеется, как дым, едва джип увезет нас за пределы Теха.
Ох. Мне следует забыть о нытье, что хорошего в вечных соплях на одну и ту же тему? И черт с ним, с будущим, я пока еще в настоящем. Пишу рефераты, делаю доклады, как одержимая, вызывая у преподов то снисходительные, то одобрительные улыбки. Однако мне повезло, ведь у Блейза еще больше работы. Он, как будущий юрист, погружен и утоплен в сложнейших и мозголомательных талмудах по предмету.
И как мы умудрились завершить семестр оптимистами? Не знаю, не знаю. Нас не берут огонь, вода и массовое сумасшествие. Даже то, что Блейз шумно и некрасиво расстался со звездой курса (интересно, почему? Но этот затворник не признается даже гестапо) никак не повлияло на его отметки.
Вот еще вспомнила: перед самым Рождеством листала альбомы в библиотеке. Всегда интересно посмотреть, какие были люди пятьдесят и сто лет назад. В альбоме, датированном 2003 годом, я наткнулась на фотографию – трое сидят, по-видимому, в гостиной; стриженая под мальчика шатенка улыбается в камеру, симпатичный парень в гавайской рубашке корчит гримасы креслу, в котором сидит, отрешенно глядя в окно, очень красивая девушка с тонкими чертами лица и точно такой же, как у меня, родинкой. «Нора Сейфер, Борис Клыпа и Джерелин Дрейк. 2003 г.».
Фото оставило несколько гнетущее впечатление. Так странно видеть свою прабабушку, о которой ходит столько слухов,
ту, что сотворила эшвилльских Дрейков, в обычном мире, студенткой того же самого универа, в котором сейчас учусь я. Так странно и чуточку больно – почти до слез.
Август 2072 г.
Почти через два года после нашего поступления, лачужка, известная как «коттедж №15» приобрела более-менее цивилизованный вид. Наверное, стоило предположить, что мы бросимся во все тяжкие, гоняясь на распродажах за коврами и ненужными вазочками, но любовь к скромной обстановке, видимо, отложилась на генетическом уровне. Самым главным предметом стал холодильник; пусть изумительно вкусное желе и джем, нежно любимый Блейзом, и с ним быстро портились, но он казался самой важной деталью.
Впрочем, я быстро забыла о прелестях обстановки. Мой дорогой и любимый старший брат начал вытворять нечто невообразимое. Дело в том, что почту нам носит внук библиотекарши, живущий в городке неподалеку, милый такой мальчик лет шестнадцати. Однажды, когда парнишка притащил очередную газету, а Блейз вышел наружу, чтобы её взять, в его глазах вспыхнул маниакальный огонь. Он смотрел на паренька, как на хорошо прожаренный стейк. Несчастный поначалу не замечал взглядов, а когда осознал, то начал обходить Блейза за километр.
Меня начали терзать ну очень смутные сомнения. Особенно, когда я подглядела, что паренек таки сдался, и Блейз ходит за ним голодным котом.
Вскоре после этого я проснулась от воплей и хохота соседей. Выползла на улицу и едва успела подхватить предательски отвисшую челюсть: по залитой солнцем дороге, плавно текущей к главной улице студгородка, бежал Блейз. Голый, как Адам до грехопадения, и мускулистый, как легендарный Железный Арни в начале карьеры. Девушки краснели и хихикали, парни радостно ржали и снимали братца на видео, а я судорожно искала что-нибудь тяжелое для вправления мозгов.
К его счастью, терапия не понадобилась. Сделав круг почета, Блейз вбежал в дом и рухнул на кровать.
- Даже не спрашивай! – возопил он, едва я приблизилась. – Это все во имя любви.
Я не на секунду не пожелала знать, о ком он говорит.
Прыжки голышом принесли Блейзу дикую популярность. Каждый студент считал своим долгом подойти к нему и сказать, похлопав по плечу: «Ну ты, чувак, и крутой». Брат мило улыбался в ответ и делал загадочный вид. Но глаза у него оставались напряженными – видимо, тот единственный (единственное? Не буду уточнять род) так и не впечатлился. Что ж тут поделать.
Но Блейз не пожелал отступать. Одним дивным вечером я заняла позицию у окна (выключив свет и запасшись попкорном). Из соседнего дома доносился вой модной певички, трещали сверчки, а брат охмурял какого-то страшненького брюнета. Поначалу парень радостно кивал и улыбался, но потом помрачнел, сказал что-то резкое и ушел. Блейз решил оставить эту историю без комментариев.
Может показаться гнусным, что я так измываюсь, но у меня были свои причины. Одна. По имени Ким Маржеретта; был он первым красавчиком Теха и прожигал мой затылок и пятую точку взглядом уже добрых полгода. Нет, я не влюбилась в него по уши и не обнаружила, что все это лишь условия пари. Здоровая и успешная шестнадцатилетняя (по документам – восемнадцатилетняя) девица в лице меня решила: пора.
Наши отношения начались с милых, но абсолютно бессмысленных разговоров, отчего-то приводивших Кима в восторг.
«Инопланетяне, - говорил он. – Вау, ДиДи, ты офигенна». А первый поцелуй с ним был и впрямь особенным, как в кино.
Иного и не нужно ожидать от подобного Киму. Неделей позже, на очередной вечеринке, он шепнул мне: «наверх?», и я кивнула. Говорят, девушка не забывает своего первого мужчину. Я не забуду. Тем более, у нас все так прекрасно, что грех жаловаться…
Невадский Техуниверситет, я никогда не забуду все, что пережила в твоих стенах. Обещаю. В самый темный свой час я буду помнить.
Эх, Дара-Дара. Дурочка. На кой тебе рефлесировать? Умница.
вот какие факультеты осчастливили Блейз и Дара своим присутствием :-)
помните этого красавчика? Борис Клыпа собственной персоной, отчего-то ставший членом тайного общества.
Кстати, печеньку тому читателю, который найдет общую черту (черты?) Джерелин и Дары в универе :-)
Последний раз редактировалось Hyacinth, 03.12.2012 в 17:02.
М-да, Блейз, конечно... внезапен.) Очень мне нравятся подросшие Дрейки, удачный такой вариант нестандартной внешности.
И стиль, стиль, стиль и ещё раз стиль повествования! Если Леони была атлантом, то Дара, наверное, оптимистка, настоящая, без розовых очков. Черта сходства с Джерелин - это, по-моему, знание, что жизнь в нормальном мире продлится всего четыре года, и в итоге придётся отправиться в ад.
А ты бы не могла Дару выложить,чтоб скачать можно было, оч хочется,конечно можно не только Дару). Каждые выходные жду новых отчетов, твой апокалипсис заинтересовал больше всех,умничка!
Апокалипсис: Династия Дрейк. Из пепла - в пламя.
Линейный вид
