Я шла по заснеженному тротуару, прогуливаясь по окрестностям, вместо банального открывания и распития шампанского под бой курантов. Очень хотелось, чтобы мои мысли уложились по полочкам и в нужные места, а не так беспорядочно скакали внутри черепной коробки, как сейчас. Вот говорят, что женщины — существа нелогичные, но я всю свою недолгую жизнь стремилась именно к логичности и порядку, начиная с мыслей, заканчивая своим окружением. Это, казалось бы, неплохое стремление превратилось в быстро прогрессирующую болезнь. Если я чего-то не понимала, то стремилась узнать больше, в итоге залезая в немыслимые дебри совершенно ненужных для меня областей. Я выкидывала вещи, стремясь к минимальному их количеству в своей квартире, чтобы не захламлять пространство. В общем, к тому, чтобы привести в абсолютный порядок все то, что хоть как-то касалось меня и моей жизни. Но та встреча, которая произошла буквально часа за два до этого отвратительного беспорядка и переполоха в голове, видимо, надолго лишит меня покоя.
В этом году я решила не отмечать новогодние праздники в шумной толпе знакомых, потому что мне опостылело отсутствие системы в их действиях и от того, что они такие свиньи, а после празднования с ними вместо уборки проще сразу снести или взорвать дом. Вместо всего этого безобразия, я просто оделась потеплее и вышла в новогоднюю ночь из дома, в объятья холодного ветра и огромных хлопьев снега. Я бесцельно шаталась по пустынным улицам, которые через какие-то полтора часа после полуночи станут слишком оживленными. Разглядывая увешанные мигающими гирляндами окна домов и фонарные столбы, я совсем не чувствовала себя одинокой, скорее свободной от традиций и вековых предрассудков. Мне не нравилась эта система, поэтому я решила не участвовать в этом, оставаясь предоставленной самой себе.
За этими размышлениями мне почудилась какая-то низкая тень среди голых кустов. Но меня это совершенно не смутило и я уверенно шагала дальше, вдыхая морозный воздух. Внезапно я почувствовала укус острых зубок на левой лодыжке и вскрикнула от неожиданности. Поворачиваясь в сторону обидчика, я увидела неяркое сияние, которое потихоньку перетекало от меня к небольшому волку, размером примерно с лайку.
— Ты что делаешь? Зачем ты воруешь частицы души?— прокричав это, я схватилась за укушенную лодыжку и злобно посмотрела в глаза волку. Меня совершенно не смутило, что я говорю какую-то эзотерическую ересь, будучи абсолютно убежденной в том, что у меня только что украли кусочек души.
— Ты… ты поняла, что сейчас произошло?— выражение морды волка стало каким-то растерянным.
— А как тут не понять, когда крадут самое главное в жизни человека? Зачем ты это делаешь?— я сидела, по-прежнему опираясь на одно колено и придерживая раненую лодыжку. Обидчик тоже не менял своей позы.
— Я не думал, что это возможно… Чтож, давай расскажу.
Это было очень давно, и я был гусаром. Гусары, надо сказать, были народом резким и крайне азартным. В тот злосчастный вечер я играл в карты в душном клубе за суконным столом, в проклятый преферанс, если точней. Мы расписывали пулю множество раз за вечер, и с каждым разом я дергал свой ус все сильнее от нервов. Я проигрывал все больше и больше, а партнеры за столом становились довольнее час от часа, почти без опаски вистуя против меня. За вечер было сменено несколько свечей, озорными огоньками отражавшихся в глазах противников, и поставлена на кон масса денег.
Я был довольно удачлив в игре, да и опыт имел прекрасный, однако, в ту темную роковую ночь глаза застлала какая-то мутная пелена, я говорил невпопад и совсем не правильно распоряжался пришедшими картами. Я вскрикивал «мизер!» и потом брал «взятки», а в «гору» на мою долю записывали слишком много штрафов. Словом, я играл так, будто я был не я, ведя себя неразумно и не вырабатывая определенной стратегии в действиях. Полагаю, причина действительно во мне и противники мои не были в предварительном сговоре против меня. Да, они являлись матерыми игроками, но с хорошей репутацией честных людей, которые были всего лишь весьма азартными и прилично играли в преферанс.
Когда в помещении стало чересчур дымно от наших трубок и душно от частого и прерывистого дыхания игроков, было решено устроить небольшой перерыв, чтобы проветрить комнату и сменить оплывшие воском канделябры. Я вышел на крыльцо полюбоваться на мерцающую луну в обрамлении звезд и покурить трубку. Пока я был увлечен забиванием табака, кто-то подошел ко мне и спросил желаю ли я отыграться.
— Разумеется,— ответил я, нервными пальцами пытаясь зажечь спичку,— ведь слишком многое проиграно, и на кон ставить остается лишь долги.
— Неужто любой ценой?— послышался ответ.
— Мне нечего терять, разве что честь с гордостью гусарской при мне остаются да подвиги мои бесславные,— наконец раскурив влажный табак, отчеканил я.
— В таком случае, вы отыграетесь, сударь, будьте уверены,— был мне ответ. Однако, загадочного собеседника я так и не увидел, только скрип половиц на крыльце, да его звучный голос выдавали присутствие.
Докурив и почистив трубку от накопившихся смол, я вернулся к потертому столу и продолжил игру. Былое самообладание и трезвый ум вернулись ко мне — я быстро набирал обороты и выигрывал, вновь ощущая себя самим собой, как прежде при игре. Казалось, что некто повернул незримый ключик и включил меня, точно ранее я был выключен, оттого и проигрывал. В последствии успешно отыгравшись и несколько приумножив свое состояние, когда мои партнеры в расстройстве вышли из клуба, я услышал за спиной шорох тяжелых бархатных гардин со скрипом половиц и тот самый приятный звучный голос:
— Состояние отыграно и честь не попрана. Теперь осталось лишь восстановить разницу.
Услышав этот таинственный голос я внезапно понял, что за раскуриванием трубки я совершил сделку с дьяволом. Не сложно было догадаться, что он требует от меня за успех в преферансе. Я похолодел и молча принялся набивать свою трубку вновь, боясь обернуться и увидеть собеседника.
— Я даю вам час времени, а потом отберу душу и вы никогда не сможете заговорить по-человечески, зато проживете весьма долго.
С этими словами снова раздался скрип половиц и голос его с каждым шагом отдалялся, становясь тише. Кажется, весь этот отведенный мне час я просидел, неподвижно глядя перед собой, а потом незатейливо повалился оземь. Очнувшись, я понял, что теперь стал животным без души и рода, но с благородными воспоминаниями, которыми невозможно поделиться.
Однажды, из самозащиты я укусил человека и мне почудилось, словно я стал одушевленее. Теперь вижу, что именно так и произошло, ведь теперь люди понимают мою речь.
К тому моменту, когда волк договорил свою историю, я уже стояла, позабыв о раненой лодыжке. Глядя вдаль на падающий снег, я думала о том, что нынешнюю систему моего существования стоит пересмотреть.
Была новогодняя ночь и шумная толпа навеселе высыпала на улицы жечь фейерверки и гулять до утра, только мы с грустным волком, бывшим когда-то гусаром, молчаливо шли куда глаза глядят.
Комбинированный вид
