Это предыстория Райли. Выбирайте раздел, который вам больше нравится - от няни или самой непосредственно Райли. Можете прочесть обе)) Они довольно сильно отличаются написанием, так что думаю, что обе части вам понравятся Повествование от одной из нянь Райли
Ее зовут Райли Канберри. На самом деле, ее фамилия Джей; ее имя - единственное, что сохранилось после того случая... Она - своеобразная Девочка-Которая-Выжила в реальном мире, скажем так. Хоть я и считаю Гарри Поттера аморальным и не соответствующим Божьим Законам. Райли несколько дней, будучи новорожденной, лежала на ковре в доме без еды и без воды, абсолютно немощная. Она не могла ни ползать, ни закричать.
Мы с моими сестрами приметили этот дом тем, что двадцать четыре часа в сутки там горела маленькая лампочка, сделанная из волшебной пыли ее бабушкой-волшебницей. Эта лампочка горит вечно, но ее можно выключать. Она горела в спальне матери Райли - Люми, и мы с сестрами подумали и решили, что не могут же молодожены не спать целыми днями. И судьба сделала нам своеобразный сюрприз. Мы полюбопытствовали.
Мы пытались войти. Да что пытались?.. Дверь даже не была заперта. В доме было темно и абсолютно пусто, все портреты и могилы с кладбища исчезли. Прокравшись наверх, прямо на полу я увидела маленькую, немощную, бледную, голодную и задыхающуюся девочку...
Найдя свидетельство о рождении, мы увидели, что девочку зовут Райли Джей.
Райли росла. Мы никогда не скрывали от нее ее прошлого. Она знала, что ее отца звали Ти-Нинг, что у него были кошачьи уши, мать была нейтральной ведьмой, бабушка - самой светлой ведьмой. Что у Райли была кузина Амигита, дяди и тети - в общем, полноценная семья. Она никогда не страдала и не жаловалась, росла веселым и общительным ребенком и никогда, никогда не хотела сменить себе фамилию обратно на Джей.
Райли пугала меня. Никто этого не замечал. Райли развивалась нормально, никаких подозрительных быстрот или медленностей не замечено, но у нее феноменальная память. Она помнит лицо матери, она помнит как выглядела ее новорожденная кузина Амигита, она помнит ВСЕ, включая то, как она осталась на полу совсем одна. Но как исчезли ее родители - это единственное, чего она не помнит. Она помнит, как везде как взмахом руки выключился свет и тишина.
Был объявлен международный розыск на Люми, Прохора, Аннабет, Диану и Амигиту, но они исчезли. Как провалились.
Я всегда была уверена, что во всех этих ведьм и "котов" вселился бес. Я знаю, Боженька поможет моей Райли стать счастливой!.. Мы знали, что все Джеи - в ней. Быть может, Джеи каким-то образом стали бесплодными духами?.. Начата новая династия, династия Канберри, пускай Райли и наследница династии Джей.
Девочка моя не раз говорила, что не чувствует себя своей, что ей хочется уйти в свободное плаванье. Мы с сестрами не могли ее держать. Обняв ее и дав денег, мы пожелали ей ни пуха, ни пера...
Меня зовут Райли Канберри. Вообще-то, на самом деле меня зовут Райли Джей. Но мое имя - все, что осталось от моего прошлого.
Меня всегда считали необычной, загадочной и все такое - а все потому, что я помню то, что со мной было. Я помню, как я родилась, помню напряженные лица тети, мамы, папы, бабушки, дедушки и помню кузину Амигиту в соседней кроватке.
Последнее, что я помню до того, как это произошло... Теплые, нежные руки бабушки (моя мама Люми никогда не отличалась аккуратностью и ответственностью, и когда я это вспоминаю, у меня порой было ощущение, что она еще не выросла из вечеринок. Я просто не знала слов, не слышала фактически и не понимала, не думала, но фиксировала все слова и звуки. И я помню их).
Так вот, нежные руки моей бабушки Аннабет - самой лучшей бабушки - взяли меня и понесли к холодильнику...
Бабушка была просто чудесной. Она приятно светилась не менее приятным светом, ее голубые звездочки мне очень хотелось поймать, но они были не осязаемы. Тогда я просто водила ручонкой по ее блестящей коже. И было такое теплое, теплое и нежное ощущение... Я бы хотела, чтобы она была моей мамой.
Мой папа был тоже красавец. Блондин с красивыми глазами и губами... Самое интересное, что у него были кошачьи уши. А мама... мама нейтральная ведьма. Она не светилась интересным светом, она для меня сейчас никто. Ярко накрашенная девушка, которую надо оставить в институте на второй год - порадоваться еще немного... Кузина Амигита - вот взросление кого я хочу увидеть больше всего. Но увы...
Опять я отклонилась от темы. Бабушка понесла меня к холодильнику. И вдруг, посреди родительской спальни, бабушка вдруг не менее нежно и аккуратно положила меня на пол, на теплый голубой ковер... И с напряженным лицом ушла.
Кажется, все-все-все мои родственники собрались внизу, о чем-то перешептывались, говорили про какую-то Райли. А кто такая была Райли - я не знала. Я вообще не знала слов. И вдруг везде погас свет. Везде! Но автоматического освещение у нас не было... Горела только моя лампочка на втором этаже - лампочка из волшебной пыли, любовно сделанная моей бабушкой. Она горит вечно и не зависит от электричества. Ее можно выключить, но она никогда не погаснет.
Ужас и страх вселился в мою детскую интуицию. Я чувствовала, что дома никого нет. Я не знаю, может это игра моего воображения, а может я помню слова мамы дрожащим голосом:
- А Райли?..
А дедушка сказал:
- Пускай живет хотя бы она. Она - твоя наследница, она - все, что у тебя осталось. Мы забираем с собой даже Амигиту - и на этом жертв достаточно.
Но не уверена я в достоверности этих слов и фактов.
Я не знала, сколько я пролежала... я не спала, я не могла закричать. Не ела. Не пила. Меня бил озноб, было плохо, тошнило. Чудом я не захлебнулась в рвотах и отрыжках - хотя бы потому, что рвать было нечем. Что это было? Конец света? Но почему же все живы - на улицах смех компаний, переговоры, сплетни бабушек на лавках.
Это было ужасно. Бросало то в жар, то в холод. Мне было страшно, пусть и в столь юном возрасте я не знала страха.
Дверь скрипнула. "Папа!" - почувствовала я. Я слышала папину походку, слышала папины шаги! Но какого же было мое разочарование, когда это оказались три женщины. Они осторожно вошли в комнату, где я лежала, испугались и взяли меня на руки. В холодильнике нашли свежую бутылочку, накормили и положили в кроватку. Я ведь действительно не спала все эти часы... дни... или что это было? Но я не стала спать. Я кричала, что было духу! Плакала, стонала... Тогда женщины посовещались и забрали меня.
Я помню, что в машине я уже уснула.
Я росла, и от меня никогда не скрывали ни моей фамилии, ни моей биографии - а что случилось с моей родней никто не знает. Они знали, что у меня были еще родственники - тетя Скарлетт, дядя Кайл и дядя Ланселот, двоюродные дяди Миэль, Арни, Леон и троюродные братья и сестры - Омикрон, Дана, Зарина и Ребекка. Но никто не знал о моем существовании - мама не успела никому сообщить... Вот и акцентировать их внимание на мне няни не стали. Наверное, все они уже умерли. Дяди Кайл и Ланселот, а также тетя Скарлетт переехали в Верону, а остальные... умерли, наверное. Если уж бабушке немного оставалось... То что уж говорить об остальных.
Почему же я необычна? Все закономерно - бабушка ведьма, мать ведьма, у папы и вовсе кошачьи уши. Слава богу, от папы они мне не передались. Почему слава богу?.. Потому что я не хочу напоминаний о своем прошлом.
Я зарегистрирована как Канберри - фамилия дальней родственницы моей самой любимой няни. Красивая, правда? Ударение на "а".
Я была не такой, как мои няни. Они - верующие монашки, они пытались воспитать меня такой же. Но я как сейчас помню - деньги на завтраки я копила на клевые шмотки, а каждый день из своей общеобразовательной школы приносила "сюрприз" в виде вопроса: "Тетя Айгуль, что такое (матерное слово)?". У нянь были припадки. Корваолы, валокардины. И всякая ерунда.
Отделившись от них (вообще, я собиралась сделать это тайно, но совесть не позволила и все же я сообщила им о своем решении. Так что все было как положено - все собирали мои вещи, расцеловали и проводили), я начала свой путь с Академии ля Тур. Может, там все будет хорошо. И может, моя юность будет лучше моего детства...
Баллов: 1
-Все 10 поколений не имеют права заснуть на полу ,или справить нужду туда же. Младенцы, малыши и гости попадают под это ограничение. Сон лицом в тарелке не считается нарушением.
- Основатель и наследники должны иметь интерес к культуре 10 до того, как станут пожилыми.
Баллов: 1
-Наследники должны быть того же пола, что и основатель. Т.е. если основатель мужчина-все наследники, продолжающие род, должны быть мужского пола. Соответственно с женским.
Категория: ограничения
Баллов: 1
-Сим не может использовать эликсир жизни.
-Эликсир из коровы может использоваться.
-Можете использовать эликсир жизни для зарабатывания баллов.
Баллов: 2
-Могилы и урны не могут быть удалены или перемещены, даже если были разбиты.
-Могилы и урны не могут быть перемещены в багаж.
-Могилы и урны должны располагаться так, чтобы привидения могли свободно перемещаться по лоту.
Баллов:1
-По крайне мере один роман должен быть написан каждым поколение династии, кроме 10-го.Неважно,какого качества роман. Вы должны написать историю своей семьи.
0,5 балла за основательницу (Райли)
0,5 балла за второе поколение (Алексин)
0,5 балла за третье поколение (Бесси)
0,5 балла за четвертое поколение (Алесса)
0,5 балла за пятое поколение (Мейзи)
0,5Х5 = 2,5 балла за портреты
Это моя пятая Династия, и я хочу, чтобы она стала, скажем так, самой долгосрочной.
Хотела бы выразить благодарности всем, кто поддерживал меня, когда улетела моя династия Джей. Я очень любила Джеев, но Канберри мне их теперь заменили
Отдельная благодарность Innominato за чудесный дом, который она мне построила)
Еще немного пиара устрою хорошему другу и строителю общежития Дейли Миррор, которое появляется в пятом поколении, Ambry ^^
Райли Канберри, несмотря на предысторию, не имеет никакого отношения к Джеям. Все абсолютно легально. Райли была создана в Бодишопе мной, а предыстория вот такая вот сочинилась. Я не знаю, как выглядела бы повзрослевшая Райли Джей.
Предыстория может быть очень неправдоподобной, но мне так захотелось. Младенец, конечно же, не может помнить то, что было в детстве. Да и в конце концов, никогда не претендуйте на реалистичность - это ваш мир! У вас Вторая мировая может начаться аж в 3098 году!
Еще раз спасибо Innominato, теперь уже за семейное древо ^^
В фамилии "Канберри" ударение ставится на первый слог - на "а".
Последний раз редактировалось Седая, 10.08.2014 в 23:13.
- Мать твою, мне срочно надо! Открой, а не то я вызову аварийку! Какого черта ты заперлась с обеих сторон?! Ты что там, в обморок грохнулась?!
С каких это пор Юна такая плохая девочка? Хотя, когда девушка хочет в туалет во время ПМС, это вполне нормально.
Но я вовсе не намерена открывать дверь и выходить из ванной. В конце концов, у нас есть вторая, внизу. Пока она стучала ко мне, едва ли не выламывая двери, она могла бы уже тысячу раз сходить вниз.
О, господи боже мой! Мне так и хочется перебить все эти треклятые, чтоб их тринадцать раз, зеркала! Прыгать на их осколках самыми острыми каблуками! Чтобы зеркала умели плакать и они рыдали, беззвучно моля о пощаде!
Но нет. Эти дряни висят, издевательски показывая мне каждую мою новую гадкую родинку, рассказывая о каждом секущемся волоске, демонстрируя неровно накрашенные глаза или отросшие брови.
Дери меня черт, меня тошнит от этого отражения! От этих отросших волос, от этих лишних волосинок на бровях, от этих кудрей! Ну с каких это пор у меня вьются волосы?! Они всегда были волнистые, но чтоб вот так!..
Надо срочно сходить в СПА-салон, к парикмахеру, к косметологу, ко всем, у кого я не была два месяца, поставив свой личный рекорд.
За сердце хочется хвататься, глядя на себя. Но все говорят мне, что я красавица. Ненавижу их гребаное лицемерие.
Собственно говоря, так я и сделала. Волосы горячими ножницами мгновенно привели в порядок, мои губы вновь зовут к поцелую и снова я настолько идеальна, насколько только может быть девушка. Как смотрят на меня эти коровы, проходящие мимо!
И не просто так я долгие годы училась играть на гитаре. И не стану врать, у меня получается лучше всех в Академии. Среди женской части. Эстрада Флетли пуста, но только потому, что меня там не было. Совсем скоро она наполнится, заслышав лишь первые ноты мелодии, которую я играю.
Просто потрясающе: идти с любимым согревающим каппучино в руках, чувствуя на себе взгляд уродца-бармена, осматривающего меня с ног до головы. Надо бы сотворить с ним что-нибудь, честное слово. Я слишком давно не делала интересных глупостей, о которых бы шептался весь городок.
Сплетни радуют меня, особенно меня радует, когда они обо мне. Я знаю, как он на меня смотрит. Я знаю, о чем он думает. Я знаю, о чем думает каждый парень и каждая лесбиянка в этом городке, при виде меня, такой красивой, загорелой и Идеальной.
Ода себе? Да пожалуйста.
Но даже и не в этом дело. Я уже давно хотела сходить развеяться сюда. Мне говорили, что здесь собирается много людей? Ну и прекрасно, только вот никого нет. Но довольная улыбка все равно украшает мое лицо. Все стоящие люди всегда собираются вокруг меня.
- Мейзи, привет! – Задорно помахала мне рукой Тереза Альберти, та самая курица, которая носилась за мной ровно ту пору, что я жила в общежитии. О, как я счастлива была оттуда свалить!
И все же, зачем она приперлась? Мне было так хорошо без нее, я уже так хорошо начала осыпать лживыми комплиментами того бармена, прикидывая, одинакого ли цвета на мне белье (хотя оно никогда не бывает разным, ибо подбор нижнего белья всегда занимает у меня больше времени, чем подбор одежды), как тут заявилась она. Пришлось оставить уродца в покое и в сплошном обломе, дав ему надежду на шикарный остаток дня после рабочей вахты. Ну и пусть. Пусть помучается, хикки недоделанный. Так что в появлении Тер есть свои плюсы.
О боже. Она до сих пор не сменила помаду. Она у нее что, бесконечная?..
- Привет, Тереза! – Я тоже бодро ей машу, и пытаюсь понять, что же изменилось.
И я понимаю. Форма! Ее приняли в это тайное общество ботанов с ослами на груди.
- Ты слышала новости? – Обеспокоенным тоном спросила она. – Сара пропала!
Сара? А кто такая Са-… а, все, вспомнила.
- Да ну? – С притворным участием спросила я. В конце концов, Терезе явно нетерпелось это рассказать. – И что же случилось?
- Да она уже вернулась, - неохотно сообщила Тереза, разочарованная собственными же словами. - Сбежала с каким-то мусульманским шейхом, на ее след едва полиция вышла. Укуренная как не знаю кто.
О б а л д е т ь .
- Ваааау. – Протянула я, хотя и хотелось протянуть «пффф».
- Кстати, - деловито поинтересовалась Терри. – Ты слышала о Тайной Кухне Сьюзен?
Слышала-слышала я об этом дурацком заведении. Еще как слышала.
И больше слышать не хотела.
Но, по всему судя, эта дурная забегаловка стала популярной за последние дни. Они что, сговорились?! В этот же «знаменательный» день Юна меня туда и вытащила. Только и болтала что о своих кулинарных навыках. В ее болтовне не было точек и запятых. Черт.
- Ой, ты знаешь, это так здорово, так здорово, туда приходишь, готовишь, потом выставляешь на конкурс, тебя оценивают, я непременно выиграю, ну может и ты выиграешь, хотя кто знает, это так забавно!
Когда Юна всерьез чем-то увлекается, она забывает, что я ее сестра, которую она далеко не страстно любит и обожает. И это, должна сказать, взаимно.
Не знаю. Старая-Юна сказала бы: «Ну, пошли, сама все увидишь». А теперь мне приходится невольно изучать и анализировать Новую-Юну, которая забыла, что такое косы, хвосты и вообще резинка (я про резинку для волос, другой резинкой она весьма активно пользуется).
О, мое желе было неподражаемо! Оно большим вулканом давало фору лишь торту Сьюзен, но я-то знаю, кто из нас выиграет. Аж рыжий дядька из жюри раскрыл свою зубастую пасть.
Но выиграла эта криворукая дурочка со своими дурацкими свиными отбивными, которые я ем каждый день на обед и ужин. Я стояла, мечтая закичать ей в лицо, чтобы она перестала размахивать своими кривыми руками, стараясь сохранять как можно более спокойное выражение лица. Ей даже деньги подарили. Вот это блин.
Сама непосредственно Сьюзен, или как ее там, стояла, громко вопя то, что это ее кухня и ей должны доставаться все призы, но я-то знаю, кто она на самом деле и за какую статью она сидела, что так нашумело в интернете. Надо бы погуглить информацию про ее арест – я точно помню, он был. Фу, Юна, как можно стоять с преступницей? Заразишь ее еще чем-нибудь!
Но не одни мы посетительницы этого глупого шоу. Бежать домой нам пришлось под жуткой грозой и проливным дождем, вызванным сразу двумя ведьмами.
Вот… дуры. Хотя меня всегда и привлекали черные ведьмы, обитающие у нас в краях, все равно если у вас есть шапки, это не значит, что они есть у других. Моя новая туника и кожаная жилетка от Bershka безнадежно промокли.
Я отдала себя творчеству полностью. Я могу все. Я не просто так могу писать обеими руками идеальнее всех в мире! Холсты оживают в моих умелых руках, все прекрасно. Юна глотает слюни, видя эту девушку в розах, которую я назло не продаю, чтобы сестрица еще полюбовалась. О да!
- Неплохие тени, Мейз, - поджимает губы она и удаляется.
Неплохие?! Да они совершенны!
А через месяц мне принесли первый экземпляр моей книги, персональной книги Мейзи Канберри, которую в день презентации расхватали, как горячие пирожки. Еще бы! Пятое поколение семьи Канберри выпускает свои дурацкие сопливые романы, чтобы потом не обираться от писем поклонников по e-mail. Моя книга стоит в лотах на e-bay, раскупаются мгновенно в магазинах, и какая-то сопливая деваха, наверное, рыдает от счастья, читая книгу от самой Канберри, той самой, которая носит фамилию той, от которой рыдала от восторга бабушка этой девахи.
Третий курс я закончила с отличием. Мы с Юной были лучшими на своих курсах, оставив позади всех остальных придурков, не справившихся с театральным фехтованием.
Стипендия была воистину велика, и о черт, диплом не за горами! Неужели я уже наконец буду свободна, о да, как это здорово! Сладкое превосходство было настолько легкоусваивым и низкокаллорийным, что мне даже захотелось еще. Записывать лекции – чертовски полезная вещь. Я не играю в карты на уроках, как эти пройдохи. Я лучше их всех. У меня находится время для всего. И все они это понимают.
Кэл стал появляться в моем доме чаще, чем когда он встречался со мной. И, кажется, они с Юной действительно что-то Делают, я имею в виду кроме этого самого. Они разговаривают, пьют чай, Юна помогает ему делать уроки – как у нее удается вообще усадить Кэла на стул, когда рядом есть кровать?! Она, наверное, ему платит. Честное слово, наверняка платит. Каждый день, каждый гребаный день я наблюдаю за тем, как они целуются под березами, растущими у нас на участке, гладят друг друга, и от этой нежности, которой я не видела с самого своего рождения со стороны мужчин, приступая к грубым активным действиям, меня тошнит. Но при этом на самое мерзкое всегда инстинктивно хочется смотреть еще и еще, и я уже до предсказуемости изучила каждое их действие.
Но однажды, сидя на красном кресле у нас в корридоре на втором этаже, Юна подняла на меня глаза и объявила мне, прямо и спокойно, о том, что она помолвлена с Кэлом.
Ну нееет. Нет! Этого же не может быть. Такие, как моя сестра, должны умереть девственницами, у которых никогда не было парня. Серьезно, она слишком сера для того, чтобы у нее было хоть какое-то подобие пары или намек на нее, не говоря уж о свадьбе и помолвке. И не говоря уж о Кэле. Но кольцо красовалось на ее безымянном тонком пальчике, блистая всеми цветами радуги, едва ли не кокетливо улыбаясь и подмигивая мне. Интересно, когда он успел узнать мой или ее размер?.. В том смысле, что он у нас одинаковый.
Сказать, что я была удивлена – ничего не сказать. Мейзи Канберри потерпела поражение в самое сердце. Мне отныне и навсегда плевать на Кэла, но это! Что тут происходит, хрена с два?!
( - Я не думаю, Мейз, что это по великой любви. Мы так решили, мы того захотели, а дальше – будь что будет.)
Но я не буду забивать свою прелестную головку этими мыслями. Помолвлена - ее проблемы. Забавно, что малыш Кэл решил жениться на третьем месяце их отношений.
Самое омерзительное было выслушивать мерзкое кудахтанье этой моей мамы.
Холодильник медленно опустевает, а служба доставки ползет как улитка.
Ненавижу их всех.
Но даже не это было забавно: этот рыжий уродец пришел в наш дом.
Честно говоря, я не понимаю, что ему нужно. С Юной у них было все кончено даже до того, как они с Кэлом начали встречаться, я не имею с Джеком никаких контактов, его японистые глаза всю жизнь меня бесили, а тут он заявляется, типа, привет!
И откуда у японца рыжая шевелюра и НАСТОЛЬКО ярко-зеленые глаза?!
- Конничи ва, - безразлично пробормотала я, судорожно пытаясь вспомнить, японский это или китайский или вообще украинский.
- Ага, привет, акцент у тебя жуткий, - несобранно сказал он, глазами кого-то ища. – А Юна дома?
Что ж, зато я знаю, что это таки японский.
(Почему им всем вечно нужна Юна?)
- Дома.
Я откровенно не понимала, чего он от нее хочет. Но я позвала Юну и мне даже знать не хотелось, о чем они там будут разговаривать.
Больно надо, в самом-то деле.
Хотя из моей комнаты и доносились обрывки их милого разговорчка. Он что-то спрашивал типа «Правда ли это», «А ты случаем не», «Как у тебя там дела», «Не сильно ли Мейзи тебя»… В общем, обычный синдром бывшего парня, который безмерно, безмернейше желает счастья, и весьма сомнительного счастья, своей бывшей.
Какого все же хрена он тут делает?!
В конце концов, я выглянула в окно и увидела категорически перекошенное лицо Юны. Она явно что-то слушала, а не рассказывала, а значит, у него какие-то новости, в которые просто обязан залезть мой любопытный нос.
И как ему не мешает его пирсинг в носу?
Он сидел, скрестив ноги, с напряженной физиономией, одетый от Армани, солнце играло в его рыжих волосах, ровным светом ложась на каждую прядь, а глаза казались еще зеленее и еще фентезийнее, чем были.
Юна что-то доходчиво ему объясняла, кажется, давала какой-то совет или план действий. Что же это может быть, а?! Хрень какая-то… Честное слово, хрень!
Когда Джек ушел, мирная идиллия вновь взорвалась. Ну а когда я спросила, зачем он приходил, мне просто ответили: «Не твое собачье дело, иди у Терезы спроси, думаю, она тебе нарассказывает». Да как она смеет...
Но не это самое интересное.
Самыми интересными были звуки, доносившиеся из ее спальни. О боже, я впервые это слышу. Из ее комнаты. Она лежала поверх него и целовала, его рука на ее талии, и он даже не удосужился снять обувь…
Ну а потом все ухудшилось. Скрип кровати было не заглушить ничем, три часа ночи, подушка у меня на голове, плеер разряжен, наушники все равно у Юны в запертой комнате (да будь она не заперта, я бы не зашла!)…
И мой зоркий глаз успел углядеть просто потрясающее шелковое белье небесного цвета, когда она провожала Кэла после чая. Где она такое взяла? Чего я опять не знаю?
Представляю я себе эту светленькую комнатку с такой светленькой и добренькой Юночкой, к который приходит черный и мерзкий Кэл и начинает очернять и комнатку, и Юночку.
Фу, дрянь какая.
Последние пять часов до последнего экзамена прошли невероятно продуктивно. Я рисовала на холсте эскиз дома в стиле модерн, читала учебники, сценарий и прочую билеберду. У нас сейчас пройдет выступление в театре под Оттавой, это достаточно далеко, а я пока могу как следует подготовиться.
Я была полностью готова заранее: прическа – о да, я наконец-то подстриглась!, платье для роли, макияж, подходящий к моей героине. Нелегко играть такую же простодушную дурочку, как Юна.
О, все прошло как по маслу! Я была совершенством в своей роли. Это нехило повысило мне шансы сдать экзамены на «отлично», и даже с преподом не пришлось кокетничать.
А через неделю состоялся выпускной.
Университетский выпускной и вовсе прошел прекрасно: я просто сверкала в своей мантии выпускника, эта дурацкая шапка не мешала мне, дипломы выдавались с таким почетом, что я аж чуть не упала от такого количества расхвалений. Особенно тех, кто этогоне заслужил. Я и Юна были гордостью университета, примером для подражания, но никто из профессоров не знает, чем занимается умница Мейзи каждый день. Как и, как выясняется, Юна.
Я не сделала за последние два курса ни одного домашнего задания. Пройдохи, они даже не заметили.
И вот я свободна. Я вдохнула воздух окончательной свободы, свободы от лекций, на которые я все равно не ходила, свободы от курсовых и проклятого физрука, о котором я могу говорить и говорить, но делать этого не буду.
И вот я могу наконец закрыть глаза.
В последний раз я вижу эту глупую корову, оставшуюся на второй год, и могу с ней душевно поиграть в битву подушками; мы больше не вражеские «кланы», меня больше ничего с ней не связывает – ни вражда университетских футбольных команд, ни просмотр матчей по ночам. Я так и не помню его имени. Для всех он только Корова.
Впрочем…
Ему идет.
Юна тоже вскоре вернулась, ей пришлось задержаться. Я видела, как она бросает последние взгляды на наш дом снаружи. Естественно, Юна сдала свою идиотскую историю на «отлично» и теперь также может расслабиться, хотя ботаники не расслабляются.
В своем выпускном платье я была просто великолепна. Наконец-то я смогла сменить душную мантию и обычное платье на то, которое так бережно хранилось у меня в шкафу, прекрасное, потрясающее платье, сшитое мне на заказ у лучшей швеи Канады, за которое я вгрохала шесть своих зарплат и одну Юнину (только вот она об этом не знает). Мое платье сверкало, а моя прическа дьявольски мне шла.
Ну, Юна настояла на приглашении профессора на прощальную пирушку, мне оставалось только пожать плечами – мышам тоже нужно уступать, а я не настолько жестока, чтобы лишить ее хоть какого-то удовольствия. Пришли пара моих друзей, а вот Кэла и след простыл: он все настолько завалил, что шел вопрос об армии, и сейчас он выкручивается, подключая конспекты однокурсников и связи баснословно богатого отца.
Джек, насколько я знаю от Юны, закончил также с отличием свой лингвистический факультет (изучение английского, японского и французского). В подробности я не вдавалась, ибо Джек совершенно не интересовал ни меня, ни Юну.
Последний час моего пребывания в этом доме прошел также забавно: под отжиги танцующих твист, я выискивала ракурс наведенной на нас камеры, которую притащил мой знакомый Дэвис. Схватив первую попавшуюся под руку Юну, мне пришлось обнять на нее, как сказал сам непосредственно Дэвис. Не испачкай мне платье, милая!
Шапки выпускников полетели вверх, профессор апплодировал, а за мной наконец такси, которое увезло меня в мою старую новую жизнь.
«Мне абсолютно все равно, куда ты пойдешь. Я всегда приму в своем доме Юну, но ты… Ты свалишь, и свалишь куда подальше».
Смысл этих слов дошел до меня только сейчас.
Пока прочла только записи Мейзи, но остальные обязательно прочту тоже для полноты картины.
Мейзи же, несмотря ни на что, нравится. Наглая, эгоистичная, уверенная или желающая таковой казаться, то ли влюблённая в себя, то ли себя ненавидящая (или и то, и другое разом). Букет качеств, составленный правдоподобно и ярко. Очень ценю. *__* А в конце каждого отчёта неизменно хочется её пожалеть (хотя она сама за жалость, пожалуй, патлы повыдергала бы ): вроде всё похвала себе да пинки окружающим, а последние фразы такие...
Цитата:
А я ушла куда-то в очередной клуб, вырядившись в очередные новые шмотки.
И в этот момент я мечтала больше не вернуться.
Цитата:
Сообщение от Kaede
Смысл этих слов дошел до меня только сейчас.
Обнять и плакать. тт Мейзи определённо делает меня сентиментальной.)
Лилиьет, в остальных поколениях неинтересно))))
Спасибо ^__^
Цитата:
Сообщение от Лилиьет
А в конце каждого отчёта неизменно хочется её пожалеть
А я, кстати, даже и не замечала! Щас посмотрела концы отчетов, и впрямь, так драматично все всегда кончается Но хотя в будущем вроде уже все не настолько плохо х)
Но например я бы Мейзи не хотела обнять о_о То-есть я ее конечно люблю, мне кажется она у меня, можно сказать, лучше всех получается, но вот про "обнять" мне не приходили мысли XD Как-то я логичнее представляю "обнять Алессу", но вот Мееейзи о_____О))
Kaede, в последних отчетах Мейзи меняется. Первые университетские отчеты были как две капли воды похожи на тот первый, еще подростковый. Максимализм, слегка перегнутая палка с уверенностью в себе, я бы даже сказала - с апломбом, с амбициями. Ненависть к матери, ненависть к сестре, ненависть ко всему миру, сквозящие если не в каждой, то через одну строку точно.
А тут видно, что Мейзи меняется, взрослеет. Может быть так повлияла беременность (не удавшаяся, но все же), может отношения Кэла и Юны, а может быть просто пришло время. Но выглядит это очень здорово!
И о, да:
Цитата:
Сообщение от Kaede
«Мне абсолютно все равно, куда ты пойдешь. Я всегда приму в своем доме Юну, но ты… Ты свалишь, и свалишь куда подальше».
Смысл этих слов дошел до меня только сейчас.
Эта фраза заставляет с нетерпением ожидать следующей записи!
Innominato, ну слава богу, мне удалось ее вырастить А то я уж было боялась, что она такой и останется ввиду моих писательских способностей
Думаю, просто пришло время. Ненависть сменилась пофигизмом, ня!
___________________________________________
Я сидела на почте в очереди, периодически сдувая с лица отросшую челку и думала: почему нельзя просто пройти или проехать пару кварталов и вручить лично эти приглашения? Мамаша честно отправила меня за извещением. Я знаю, о чем она думала. Она хотела избавиться от меня хоть на какое-то время.
По приезду не было никаких объятий. Когда эта спесивая стерва увидела меня, вылезающую из такси, она даже забыла про Юну. Она смотрела на меня так, будто бы Юна безмолвно заявила, что она лесбиянка и привезла с собой свою девушку со словами – «Это моя девушка, мы вместе будем жить». Мать переводила взгляд то на Юну, то на меня, порой открывая рот и закрывая его, как рыба.
- Что. Ты. Здесь. Делаешь. – Четко и по словам произнесла она, рассматривая меня с ног до головы, будто если бы я была не только Юниной девушкой, а еще и инопланетянином.
- Алесса, не надо… - Начал было папа.
Боже, как они постарели.
- Что. Ты. Здесь. Делаешь. – Повторила мама. Она смотрела мне прямо в глаза своими серыми мышиными глазками.
- Алесса, успокойся! – Не выдержал отец и в эту же минуту получил звонкую пощечину.
Остального мне вспоминать не хочется.
А все началось с того, что Юна переехала сразу же от нас, как только предоставилась возможность. Ее пальцы, прыгая по клавишам дописывали СМС по интернету для таксиста – денег у нее на телефоне не было, ха! – и она встала со стула, взяла чемодан и пошла, как она выразилась, «вперед».
- Мама, - ласковым голосом проговорила Юна. – я… ну, я купила домик. Я буду там жить. Я всегда могу приходить к вам в гости, и вы ко мне…
- Юна, милая моя деточка, господи, как я счастлива, что у тебя все получилось в жизни, - проворковала эта, утирая слезы умиления и выразительно глядя на меня. – Какая ты у нас умница…
Через неделю Юна сообщила нам, что Кэл переехал к ней и что все готово к свадьбе.
Ее дом был ослепительно-белым, будто бы он выходил замуж и был, черт возьми, невестой; застекленная терасса, которую она называла «зимним садом», привлекала взгляд. Небольшая веранда, небольшой двухэтажный домик. У нее там еще и детская нашлась под семью замками. Кажется, она не говорила Кэлу о ней.
И вот я сижу на почте. Сижу, пока мимо проходят старые старушки, рыдающие от писем, которые они немедленно вскрыли или прыгающие от счастья. Почему они отказались нести это в наш почтовый ящик? Почему я должна переться за этим в отделение?
- Следующий, - проворковала сладким голосом мерзкая брюнетка с жирными патлами. Ее пухлые изуродованные губы мило улыбнулись мне.
«Лесбиянка», - быстро пронеслось у меня в голове.
- Пожалуйста. – Она снова улыбнулась, протянув мне конверт, где круглым маленьким Юниным почерком было выведено: «Кому: Алесса Канберри; От кого: Юна Канберри; Тема: Приглашения на свадьбу».
Три приглашения. Три.
Мать высокомерно поглядела на меня.
- Хотя бы ты должна выглядеть там лучше всех среди приглашенных. – Холодно произнесла она, приподняв надменно брови. – Ты же это любишь.
Моя кредитка опустела на пятьсот баксов, зато теперь я блистаю в «Шанель», затмевая невесту.
К нам заехала какая-то очередная Юнина подружка, Рита, забрав нас с собой на своем доисторическом «Форде», в котором можно было задохнуться от запаха бензина. Это была единственная вонючая машина на всю Канаду от самых Ниагарских водопадов.
С другой стороны шла еще толпа гостей. Кажется, они решили добираться пехом.
Юна встретила нас, ослепительно сверкая улыбкой и еще серее на лицо, чем обычно. На ней было длинное белоснежное платье, резко выделяющееся на фоне ее смуглой кожи, держащееся на одной лямке, украшенной пышными розами; его подол волочился за ней, волшебным образом не собирая всю грязь вокруг. Ее волосы были распущены, подсобраны белым тонким обручев – фамильной драгоценностью Кэла – в тон, и они мягкими волнами лежали на плечах.
Кэл стоял под алтарем – весь такой напущенный и самодовольный, как будто его распирает от гордости к себе.
Идиот.
Они договорились заключать брак на их участке. Отец взял Юну под руку и повел к Кэлу под начало свадебного марша.
Пам-пам-парам… Пам-пам-парааам…
Убедившись, что Юна держится крепко на ногах и подставка не нужна, он сел на свое место, а место за женихом и невестой заняла свидетельница.
- Мы собрались здесь, чтобы…
Сзади играл мерзкий свадеюный марш. Тошниловка была невероятная: свидетельница, старая премерзкая дама, какая-то бывшая лекторша какого-то накрывшегося университетика говорила мерзейшим голосом, что-то бормотала и бормотала.
Я смотрела на Юну и думала: она даже на свадьбу не соизволила накраситься. То-есть соизволила, но она выглядела абсолютной серой мышью на фоне остальных. Захотела скромную свадьбу, блин! Стоит, лыбится. Смотрит на Кэла.
На Кэла, с которым я спала каких-то полгода назад. Странно смотреть на то, как человек, с которым ты встречалась, женится на твоей сестре.
Я отрубилась на второй секунде этих речей. Только когда все замолкли – я имею в виду свидетельницу в том числе – я решила прислушаться.
- Сейчас была строка про причины, по которым молодожены не могут быть вместе, - услышала я шепот, обращенный ко мне. Знакомый тембр голоса, низкий, бархатный, чертовски напоминающий мне япо-…
О господи. Какого. Черта. Он. Здесь. Делает. Я уже как мама, честное слово.
Джек сидел прямо рядом со мной и улыбался моему изумлению. Ну и костюмчик. На какой барахолке он его откопал?
- Спасибо, - язвительно прошептала я.
Но это было искреннее «спасибо», так как это и впрямь уберегло их от того, что я могла вскочить и спросить – «Что-то случилось? Чего все замолкли?». Бренди медленно ударяло в голову.
Снова начались слова про какую-то очередную свадебную чепуху.
- Что ты здесь делаешь? – Шепнула я Джеку, пока он явно притворно улыбался, глядя на этот союз.
- Меня позвали, - коротко шепнул он.
Мама шикнула с первого ряда.
- ЗАЧЕМ тебя позвали? – Не унималась я. Я правда не понимаю, зачем Юне понадобилось его звать? Она что, подруга ему какая-то?
- Да я сам не знаю толком, думаю что она просто хотела, чтобы я…
Снова все замолкли. Взгляды Кэла и Юны упали на нас с Джеком. Свидетельница недоуменно смотрела на девять мест, пытаясь вычислить источник шума. Мать послала мне уничтожающий взгляд.
- Заткнись, - тихо и четко сказала она и тут же отвернулась.
- Согласны ли Вы, Юна Амелия Канберри, выйти замуж за Кэла Бенедикта Лостера? – Протараторила свидетельница, впившись взглядом в Юну.
(Бенедикт? Ну надо же.)
- Согласна.
- Согласны ли Вы, Кэл Бенедикт Лостер, взять в жены Юну Амелию Канберри?
- Согласен.
- Теперь жених и невеста могут произнести клятвы, которые они написали друг для друга, – торжественно объявила женщина.
Секундная тишина.
- Я клянусь, - послышался мелодичный тембр Кэла. – всегда быть рядом, в богатстве и бедности, в горе и радости…
Как это мне уже наскучило. Когда Кэл наконец договорил финальное «Пока смерть не разлучит нас», к клятвам приступил тоненький голосок Юны:
- Клянусь, что…
…и так далее…
- …пока смерть не разлучит нас.
Ха-ха! Смерть! Первый же залет разлучит их.
Они надевали золотые обручальные кольца друг другу на безымянный палец. Свидетельница счастливо улыбалась, глядя на этих двух идиотов. Что за бред здесь творится?
- Можете поцеловать невесту, - донесся ее голос и двое слились в страстном поцелуе.
Все девять приглашенных разразились громкими апплодисментами. Я лишь беззвучно хлопала, мои хлопки напоминали звук взмахов крыльев летучей мыши. Лицемерные улыбки и щелчки камерами; фотограф прыгал вокруг них в неописуемом восторге.
(Помню, как мать сказала Юне перед свадьбой:
- Фотографа мы оплатим, не беспокойся ни о чем.
Один кадр – один доллар. Серьезно. Опустошится же наш кошелек.)
Все улюлюкали и всё хлопали и хлопали, мать была уже в припадке экстаза, нахлынувшего на нее после поцелуя жениха и невесты, которые отныне являются мужем и женой; я же считаю, что я только зря сюда пришла.
Разрезание торта прошло вообще весело: Кэл запихнул Юне гигансткий кусок торта прямо в глотку и Юна была снова похожа на хомяка. Ну да, страшно представить, что это только какой-то там кусок торта.
- Цирк уродов, - бормотала себе под нос я. Остальные, кажется, так не думали.
Мой взгляд упал на хорошо выдержанное шампанское.
Впрочем, к шампанскому мы тут же и приступили; все держали в правой руке бокал, в левой – ложку.
- Такова традиция, Мейз, - сказал мне папа. – Как бы тебе это ни не нравилось, ты обязана постучать по бокалу три раза ложкой.
Ну да, конечно.
- И ты должна, слышишь, должна, - строго сказал он, кажется, безумно нервничая. – вместе со всеми сказать – «За молодоженов!».
- Но…
- Это обычай, Мейзи. – Вздохнул он. – Если бы ты выходила замуж, я бы не удивился, что этого всего нет. Но выходит замуж Юна, так что будь добра.
- Но… но…
- Ты ее сестра, - вновь оборвал меня папа ледяным тоном, который не допускал возражений. Он прибегал к такому тону крайне редко, и все же его аргумент меня не убедил. – Она выбрала такую свадьбу, и я знаю, что это не лучший тип традиций. Но все-таки, Мейзи. Сделай так, как я прошу. Не ради Юны, а хотя бы ради самой себя. Так как если ты этого не сделаешь – опозоришься в первую очередь ты, а после тебя и наша семья.
Тетя Лили выглядела даже краше, чем Юна. Ну почему нельзя было сходить хотя бы к стилисту!
И вообще, с каких это пор милашка Юна пьет шампанское? С каких это пор она вообще пьет?
Нет, что-то здесь определенно не так.
Бокалы дружно поднялись, и я произнесла вместе со всеми самым безразличным голосом, какой у меня только есть, это глупое «За молодоженов!».
Три раза постучали по бокалам ложкой. Опа, кажется, мой бокал треснул! Хоть что-то приятное в этой свадьбе нашлось.
- Горько! Горько! Горько! – Пьяный народ требовал хлеба и зрелищ, все улыбались, сияли улыбками, как начищенные русские самовары.
Юна и Кэл слились в долгом, невероятно глубоком и затяжном поцелуе, вновь прижавшись друг к другу. Мама упивалась этим зрелищем больше всех, и, казалось, едва подавляла в себе желание подойти и обнять их обоих, расцеловать, да еще и приподнять. Ну и, конечно же, кинуть на меня свой змеиный взгляд. Неужели она не имеет представления о Кэле Лостере-Канберри? О его родителях? Это же уголовник, черт возьми.
- Юна, я так счастлива за тебя, - слышала я голос матери.
Все пустились в дикий пляс, а я просто уселась на стул последнего ряда.
С меня хватит. И шампанского, и этих поцелуев, и всего этого бреда, который неожиданно свалился на мою голову.
Я уткнулась в телефон, сделав вид, что с напряженным лицом кому-то пишу, типа «по работе», которой у меня, собственно говоря, и нет. Мысль в голову не лезла, напряженное выражение лица мгновенно слетело, и только пальцы перебирали по рабочему столу сенсорного экрана.
- Скучаешь? – Донесся до меня голос Джека.
- А ты? – Мгновенно среагировала я. Он сел рядом со мной и улыбался мне. Да какого…
- Мм… скажем так, это не лучшая свадьба, которую я когда-либо видел. – Он горько усмехнулся.
- Ты-то чего скучаешь? Вон выпей шампанского, танцуй с бубном…
- Ха-ха. Не все так просто. Знаешь, не самое приятное зрелище – смотреть, как моя бывшая девушка выходит замуж за моего бывшего лучшего друга.
Я громко фыркнула.
- Бывшего друга? Почему бывшего?
- Ну… там все сложно. И да, это из-за Юны. Но это неважно. Впрочем… - Протянул Джек. - Какого цвета на тебе белье?
Да как он может!
- Красного, - сладко улыбнулась я.
- Ты не видела здесь спальню? – Он улыбнулся. Какие же ровные у него зубы. – Я немного устал. Желательно спальню жениха и невесты, гостевая меня не очень привлекает…
- Не видела, но можно пойти поискать. Я могу тебя проводить. А то еще не дойдешь…
Спальня словно сама нас манила, притягивала магнитом. И притянула.
- О господи, - тяжело выдохнула я. – Тут же совсем новое постельное белье. Кэл даже, наверное, сам не лежал на этой кровати, не то что… кто-то еще.
- И что? – Весело подмигнул он мне и легким движением его руки я уже лежала на правой половине кровати в самой странной позе, которая только может быть.
- А что, в Японии все извращенцы? – Деланым жалобным тоном спросила я. Мне уже нравилась такая веселая игра.
- Вообще да, но из наполовину японцев, пожалуй, только я.
Он прилег на меня, опираясь одной рукой на кровать, а другой подталкивая меня к себе за спину.
Его пальцы зарылись в мои волосы, теребили их, и, кажется, я обхватывала его за шею, покусывая его нижнюю губу; никогда не лежала в одной кровати с человеком, который был совсем иной национальности. Даже если наполовину. Он слегка приопустил меня, нащупал застежки на платье (что странно, ведь они скрытые, но, видимо, у него богатый опыт в этих делах на чужих свадьбах) и медленно растягнул их. Руки Джека скользнули мне под подол платья, начиная ощупывать каждую миллиметр моего тела своими сильными ладонями. На мгновение мне даже показалось, что он был в этом плане лучше Кэла - гораздо лучше Кэла. Его действия не были грубыми, он не рвал мое платье и не отрывал его подол от верха, лишь бы уже добраться к тому месту. Что же, если бы на его месте был Кэл, я бы уже заранее могла драть с него пятьсот баксов в компенскацию за платье. Кстати, он бы их и выплатил. С процентами. И пошутил бы как-нибудь на тему того, что я беру деньги за перепих.
- Ты сама-то готова к тому, чтобы потрепать свежевыстиранное постельное белье молодожен? – Все также есело спросил он, и его зеленые глаза встретились с моими. О боже, какие они… зеленые. Для того, у кого отец – японец, это просто какое-то нереальное чудо. Они были зеленее всех вечнозеленых лесов и лугов вместе взятых. Цвет его глаз хотелось записать в восьмое чудо света.
- Сам смотри будь готов, - пробормотала я, глядя ему в глаза. Но через мгновение пришлось их закрыть.
Он опустил меня на кровать полностью и начал покрывать поцелуями мое тело (зачемонэтоделает?), попутно этого стягивая с меня все, что только можно стянуть.
- А не залетишь? – Расхохотался Джек после окончания процесса.
Я положила свою голову на его грудь. Ну хотя бы у него она побрита.
- От тебя? Ни за что, - мстительно улыбнулась я. – Кэл мне хотя бы нравился.
Я рассчитывала задеть его этими словами, но он улыбнулся только шире.
- Очень смешно. Что же, мне можно рассчитывать на продолжение банкета?
- Можно, - улыбнулась я самой сладкой улыбкой из всех, которые у меня только были. Пусть только попробует заполучить Мейзи Канберри себе в девушки. – После дождичка в четверг.
Когда мы встали, уставшие и довольные, я первым делом посмотрела на кровать.
- Вот черт, - процедила я сквозь зубы, глядя на смятую постель и даже одну вылетевшую пружину.
- Не знаю, где у них утюг, - пожала плечами эта рыжая скотина, схватила меня руками за ноги и впилась своими губами в мои. Джек поднял меня за ляжки, я обхватила его за шею; он посадил меня на подоконник и покусывал шею, ладонями прислонившись к стеклу. Мочки ушей. Мои губы.
Черт. Ну и сильный же у него торс.
И трусы от Calvin Klein.
Кальвин сильно постарался. Интересно, из чего они сшиты, что еще не треснули по швам?
Он был совсем другим. Он был худее и меньше, чем Кэл, но он же японец; но он не был таким жутким задохликом. Он был сильным. Их с Кэлом даже сравнивать нельзя.
Гитарист студенческой группы «Faith», где вместо «t» красовался перевернутый крест. Гитарист группы, из которой он вырос, которая больше никогда не зазвучит на «Эстраде Флетли».
- Я ненавижу тебя, - выдохнула я после этого поцелуя, заправляя постель с одной стороны.
- Знаешь, я тоже не в восторге, - выдохнул он после этого поцелуя, заправляя постель с другой стороны. – Но, вынужден признаться, мне понравилось.
Наивные сопляки танцуют медленный танец под заунывную музыку во дворе.
Отец с матерью кружатся в таком же. Мать, наверное, думает, что я ушла домой. Или сижу на толчке.
Юна прижимается к Кэлу и кладет голову на его плечо. Кэл уверен, что Джек пошел проверить почту на их компе.
Папа прижимает маму.
Лили танцует с Лионом.
Профессор танцует со свидетельницей.
Глупые, глупые, глупые сопляки и слизни.
И только для нас с Джеком была предоставлена главная радость этой глупой свадьбы, самое потрясающее чувство, которого я не испытывала после Шона, который был еще восемь лет назад, который был старше меня на десять лет; сладкая ностальгия ударила в голову после бренди и шампанского – двадцатипятилетний мужчина занимается этим с пятнадцатилетней девочкой в кабинке в магазине, у него дома на широкой кровати, у нее дома на узком диване. Утром, днем и вечером. Способствует прогулам уроков. Берет ее с силой, с властностью. Лишает ее законного права девственницы и кучи уроков, о чем она ни капли не жалеет.
Этим соплякам никогда не понять. Никогда.
И даже если кто-то заметил, что Джек и Мейзи пропали, они никогда не догадаются о том, чем мы занимались на втором этаже этого крохотного дома.
- В следующий раз не засовывай себе кулак в рот, ладно? Потому что вряд ли Юна в ближайшее время будет выходить замуж второй раз, и вряд ли мы попадем вместе на чью-то еще свадьбу, где нас могли бы услышать.
- Мечтай о следующем разе, ха-ха, - высокомерно гляжу на этого дряного придурка. – И иди к черту.
Нет, серьезно, он как-то слишком размечтался. Я даже не ожидала.
- Хм, тогда я позвоню тебе как-нибудь.
- Звони, ага. Научись телефоном пользоваться, дебил.
Счастливая невеста распустила всех гостей.
И, кажется, я знаю, что счастливой невесте предстоит очень бессонная ночь.
Да, давно меня не было... Вобщем за последние три отчета: Хочу поздравить пятое покодение с окончанием универа(Ура!) Я очень рада, что Мейзи больше не с Келом, не очень мне нравится... А вот Джек понравился сразу(хотя он немного кукольный). Я надеюсь, что Мейзи наконец перебесится и встретит свою настоящую любовь(хотелось бы надеяться, что это будет Джек)). Да и хватит ее уже мучить, пусть наконец будет счастлива)))!
Kaede, очень понравился новый отчет
Кэлу и Юне - скатертью дорожка, по белью, которое испробовали неугомонная прекрасная Мейзи с Джеком. А они пока погуляют под дождичком. И не только, думается мне, погуляют Очаровательный рыжый полукровка - одобряю выбор, Мейз.
Династия Канберри
): вроде всё похвала себе да пинки окружающим, а последние фразы такие... 
Но хотя в будущем вроде уже все не настолько плохо х)
Очаровательный рыжый полукровка - одобряю выбор, Мейз.
Линейный вид
