Позвольте представить вам Фреда Аддамса, одного из первых в ряду основателей новой эры улыбчивых и щекастых покорителей просторов Риверсайда. Потрясающий молодой человек, обладатель самых выдающихся качеств и черт характера, средоточие коллекционных комплексов и психических расстройств, способных вызвать жгучую зависть у любого последователя Зигмунда Фрейда. Начал свою карьеру в Техуниверситете Новосельска, сумел за короткий срок так довести своих педагогов и соседей по общежитию, что оказался изгнанным, даже не успев сдать свой первый экзамен.
Абсолютная неуверенность в себе сочетается с такой же абсолютной непробиваемостью и манией величия; и всё это было бы ничего, если бы не потрясающая трусость, благодаря которой он пошёл на пластическую операцию и, превратившись в слегка подпорченное подобие Кена (для лиц с тяжёлым детством: лучший друг Барби), сбежал в Риверсайд, где нет вампиров, зомби, оборотней, плохой погоды и даже собак, то есть места, где его великолепию никто не смог бы угрожать.
Фредди не помнил своего детства, наверное, потому что был создан как компьютерный персонаж уже студентом-первокурсником. Будучи по определению сиротой и обладая всеми задатками склочника, он не смог ужиться в среде в меру оптимистичных и весьма нечистоплотных студентов. Его раздражало буквально всё: громкая музыка в коридоре, дурацкие танцы соседей,
еда с одинаково зелёным вкусом и запахом,
сломанный замок в его комнате, благодаря которому на его кровати вечно кто-то спал,
а за его столом делали уроки, и это притом, что в остальных местах обитатели общежития разбрасывали невыполненные домашние задания.
Через некоторое время Фред абсолютно убедился, что весь этот мир не просто настроен против него, а главной целью мирозданья является нанесение ему, любимому, затрещин, подзатыльников и других знаков внимания, называемых в просторечье подарками судьбы.
Надо отдать должное: ненависть Фреда к судьбе была взаимной; она ухитрялась находить малейшую возможность для очередного сюрприза своему любимцу.
Дело шло к беспрецедентному общему собранию обитателей Техуниверситета с повесткой дня о досрочном отчислении Фреда. Не имея дурацкой привычки встречать опасность грудью (как уже упоминалось, Аддамс был слегка трусоват), он решил воспользоваться активно рекламируемым предложением о переезде в Риверсайд, хотя, судя по обещаниям из рекламных буклетов («Вечное лето, прекрасная природа, милые и улыбчивые дружелюбные соседи, отсутствие диких животных и божественные ароматы…»), место напоминало девятый круг ада.
Семейная черта - злой
Собственные ограничения-квесты, разработанные совместно с Одажио.
1. "Мой дом - моя крепость"
Участок должен быть огорожен забором, деревья и кусты должны занимать не менее половины территории, свободной от строений. В дальнейшем основатель и его потомки могут переезжать, меняя участок на более крупный, но каждый раз покупаемый участок должен быть пустым. До тех пор пока стоимость участка с мебелью не достигнет 500 000, в семье основателя запрещается любое отселение персонажей.
2. "Всё живое - трава".
Основатель и его потомки обязаны поддерживать в образцовом порядке сад из доступных его уровню растений.
3. "Скупость города берёт!"
Основатель никак не может забыть свою бедность (несчастное голодное детство), поэтому он, несмотря на самочувствие и занятость, сам выходит и заставляет всех домочадцев минимуму час в день зарабатывать деньги: играть в парке на гитаре, просить милостыню, рыться в баках. Он не может отказаться от своей привычки до тех пор, пока не увидит на стенах своего дома полной коллекции чучел всех рыб.
4. "В каждом рисунке - солнце".
До тех пор пока основатель и его потомки не получат статус Великого художника (десятый навык рисования), вся одежда членов семьи, включая купальники, бельё и детские вещи (за исключением неменяемых вещей), должна быть только двух цветов: чёрного и белого.
5. "Доброта спасёт мир"
Считая, что врагов нет только у неудачников, основатель (а потом и наследники) бережно коллекционирует своих врагов, постоянно поддерживая максимум ненависти в отношениях как минимум с тремя персонажами вне семьи.
6. "Скупой платит дважды"
Основатель боится прогадать, продавая что-либо, поэтому отказывается вступать в сделки купли-продажи (овощи-фрукты, рыба, минералы, драгоценные камни, картины и т.д.). Исключение составляют продажи предметов интерьера/строительства при покупке аналогичных или более дорогих вещей на обмен. Убедить основателя и его потомков, что не все люди на свете мошенники, могут 30 игровых квестов (ближние цели, предлагаемые игрой), подряд удачно выполненных совместными усилиями обитателей дома.
7. «Любовь за гранью смерти»
Ваш сим должен посещать кладбище как минимум один раз в неделю. С 12 ночи до 7 утра. В это время он обязательно должен обследовать катакомбы и общаться с призраками.
Ваш сим должен устроиться на работу в мавзолей и достичь вершины карьеры: составитель эпитафий. После этого он может устроиться на другую работу.
Ваш наследник должен вступить в брак с призраком с кладбища.
Если ваш наследник родился призраком, то его необходимо воскресить с помощью амброзии. Пока вы этого не сделаете, наследные права сима под угрозой. Если наследник не стал человеком до перехода во взрослый возраст, то наследование переходит к следующему по списку претенденту.
Призрака-супруга также можно воскресить с помощью амброзии, но только после того, как в семье родится наследник.
8. «Проникновение в избранный круг»
Необходимо, чтобы наследник вступил в брак с представителем богатых семейств городка.
Ваш наследник должен развить 10 баллов обаяния и приобрести 10 лучших друзей.
Ваша семья должна устроить 3 успешных вечеринки, о которых бы говорил весь город, и выкупить в свое полное пользование как минимум одно общественное здание.
9. «Захват власти»
Ваш наследник должен достичь вершины карьеры в области политики и стать Повелителем всего мира, а также провести три успешные вечеринки по сбору средств на выборы.
Ваша семья должна иметь 30 золотых слитков и 20 бриллиантов, огранённых под бриллиант и помещенных в специальную комнату-сейф.
Запрещается!
1. Изменять продолжительность жизни, отключать старение, развитие городка и варьировать свободу сима (она должна быть максимальной)..
3. Пользоваться модами, хаками и кодами, изменяющими свойства игры.
4. Использовать пользовательские объекты.
5. Использовать амброзию для продления жизни (исключения составляют призраки). Продлять жизнь можно только с помощью плодов жизни (не более 3 шт в неделю).
Люк был дружелюбным медвежонком; нет, конечно, он оставался Аддамсом и даже самого дружелюбного мишку можно довести до того, что от откусит тебе голову… Но всё-таки настоящий, искренний и не замутнённый ненавистью ко всему миру (и к каждому обитателю конкретно), которая была всегда отличительной чертой семейства, у него отсутствовала. Всем сразу было видно, что, кроме проблем с генетикой,
он во всём напоминал своего папашу-кулинара, то есть очередной позор семьи. Как хорошо, что ни один из отцов-основателей не дожил до этого дня! Семейство Аддамсов активно вырождалось.
Так называемая наследница, Аида переживала в своей жизни тоже «замечательный» период, который впоследствии сама назовёт «синдром плюшевого мишки», обалдев от того, какое количество детей и их родителей согласны общаться с ней,поскольку теперь она не просто нормальная девочка, а, как поймёт она позднее, наследница богатой фамилии.
Но в тот момент радость общения затмевала остатки здравого смысла, поэтому младшие Аддамсы активно общались, дружили и вообще, занимались всякими глупостями, недостойными представителей славной династии.
Артистические способности, позволяющие Мэри Лу успешно заниматься музыкой, в полной мере наследовала Аида. Перестав быть призраком, она ни секунды не колеблясь, продолжила свои занятия изобразительным искусством, и теперь мастерская, построенная Амандой только для того, чтобы насолить домочадцам, приобрела законную хозяйку.
Родители наплевательски относились к своим обязанностям, хотя, с другой стороны, какой может быть злодей из повара-кондитера (или как там по-другому называется его должность?).
Другое дело – музыкальная карьера Мэри Лу! А откуда росли кулинарные навыки у этого привидения, регулярно поедающего овсянку и Лаймы и сроду не подходившего к плите и кулинарным книгам, это вообще загадка! Призрак с гитарой, завывающий какие-то песни, смотрелся весьма готично;
кроме того, успешной карьере сопутствовала убеждённость обывателей в том, что Мэри Лу – это личный зомби Аддамсов, и, собственно, ради того, чтобы зажглась новая звезда музыки, они самолично сделали из неё призрака. Как всякое мифотворчество, чем менее оно походило на правду, тем больше овладевало умами и душами обывателей, так что карьера Мэри Лу росла как на дрожжах вместе с соответствующей ей популярностью, чего не скажешь о недотёпе Уильяме. Над этим тюфяком в идиотской шапочке потешался весь город. Причём, непонятно, что вызывало больший смех: выбранная им «мирная» профессия или та теплота и любовь, совершенно не характерная для Аддамсов, с которой он относился к своей семье, Слава богу, что его собственные родители (Сэм и Шелиа) занимались космическими полётами и не вылезали с аэродрома,
поэтому не очень сильно отслеживали, что происходит в стенах родного дома. Тем более, что, став космонавтом и реализовав свою мечту жизни, Шелиа в свободное от работы время активно занималась своим огородом. Поэтому каждое появление Мэри Лу и Уильяма в городе сопровождалось радостным улюлюканьем обывателей, которые не могли простить Уильяму то, что он лишил их возможности пугаться Аддамсов. Как ни крути, а опасность встретить на улицах кого-то из представителей этого славного семейства добавляла в размеренную жизнь людей некую изюминку, и, естественно, никто не хотел лишиться подобного развлечения. И в тот день, когда родители решила забрать детей из школы и устроить им внеплановый выходной с посещением кафе и музея, всё и произошло. Мэри Лу и Вилли задолго до окончания уроков прибыли на школьный двор и сразу же занялись делом: Вилли уселся на скамейку со своей дурацкой кулинарной книгой, а Мэри Лу устроила внеплановый концерт на радость старшеклассникам, которые с удовольствием кидали деньги в футляр. Концерт прекратился с появлением на пороге Аиды и Люка. Родители весело общались с детьми, наслаждались вкусной ресторанной пищей, помогали детям с уроками, шутили и смеялись, вообщем, изображали радостных обывателей.
Затем они отправились в музей искусств, поскольку Аида продолжала увлекаться рисованием. Там-то и случилась встреча жителей Риверсайда со своими ночными кошмарами.
Какой-то тип с неперевариваемо плебейским именем решил изобразить из себя крутого (ну знаете, как это бывает: когда змея заваливается в спячку, самая большая лягушка болота начинает шипеть и показывать несуществующие зубы). Бедняга, вероятно, подзабыл, как его учили родители в детстве никогда не подходить к Аддамсам (ведь глупо играть с огнём, правда?). Проехавшись (как ему показалось, весьма оригинально) по поводу призрачной природы Мэри Лу и, добавив от себя пару комментариев на тему их личной жизни,
он внезапно оказался в роли котёнка, которому не повезло написать на любимую подстилку дога.
Даже самый миролюбивый и тихий Аддамс не перестаёт оставаться монстром, даже если тот (монстр) спит в нём достаточно глубоко. К тому времени, когда закончилась публичная экзекуция, устроенная Уильямом, а добрые горожане были выстроены вдоль по стенке, у остальных представителей семейства нашлись свои собственные дела. Именно то, с каким спокойствием, находясь в эпицентре драки, дети сначала общались друг с другом,
потом вообще разошлись вздремнуть на диванчике и справить естественные надобности,
а Мэри Лу вообще устроила импровизированный концерт, своей милой призрачной улыбкой намекая на то, что, собственно, произойдёт со зрителями, если им вдруг не понравится её выступление. Аида не уставала благодарить отца за то, что он подарил ей живую жизнь.
Начиная с того достопамятного дня, жители Риверсайда поняли, что ошибались в оценке нового поколения Аддамсов: даже если собака спит и улыбается во сне, это не значит, что она может проснуться и покусать. Тем более, что Мэри Лу решила, что призрачный образ делает её музыкальную карьеру слишком простой, упросив супруга на День Рождения приготовить порцию волшебной амброзии.
День Рождения Мэри Лу решили отметить тесным семейным кругом (не хотелось на празднике любимой жены устраивать мордобитие!).
Вилли приготовил амброзию, и теперь домашние со страхом ждали, что же будет.
К счастью, всё прошло успешно, и Мэри Лу теперь предстала перед семьёй в образе рыжей бестии. На радостях Люк и Вилли бросились к ней обниматься,
а Аида от избытка положительных эмоций и с очевидными добрыми намерениями решила в очередной раз напугать свою бабулю Шелию, так гадко относившуюся в ней когда-то.
А Сэм решил по-тихому смотаться из дома и пойти ловить жуков и бабочек для своей новой коллекции, поскольку все камни уже давно собрал.
Теперь, приобретя уйму товарищей и знакомых, девочке приходилось выбирать время, совмещая занятия рисованием и свои многочисленные визиты к друзьям (брат с сестрой договорились так: сестра, как старшая, сама ходит по гостям, а брат приводит приятелей домой).
Зато чем ближе был День Рождения Аиды, тем в большей степени она ощущала всю прелесть фирменных Аддамсовских припадков злобы и их благотворное влияние на творчество,
тем более что ей предстояло первой из семейства поразить жителей Риверсайда истинно злодейским искусством.
Последний раз редактировалось Слонечка, 08.08.2009 в 01:23.
В свой День Рождения Аида уже ощущала себя законченной ведьмой,
поработав над своим обликом таким образом, чтобы никто из достопочтенных горожан не мог сдержать нервной икоты при виде её.
Особенно забавно было наблюдать, как ещё недавно «близкие» друзья (юные охотники за деньгами Аддамсов) менялись в лице при виде нового облика «невесты», к которой так и хотелось добавить «чёрная».
Зато медвежонок Люк вырос совершеннейшим папиным сыном: добродушным, хотя и опасным.
Таскаясь вместе с сестрой на вечеринки, он не то оберегал сестру, не то всех остальных от сестры.
Но теперь, после достопамятной «битвы в музее», никто и не думал обольщаться внешним дружелюбием Аддамса.
«Космонавты» старшего поколения всерьёз стали задумываться о том, что они оставят после себя и каким образом прославятся в череде знаменитых Аддамсов, поэтому, значительно уступая прошлым поколениям в зверстве, злодействе и психопатии, Шелиа и Сэм решили выделиться на их фоне гениальными изобретателями и учёными. Конечно, технического таланта Хельги они не унаследовали, зато, заработав приличную сумму баллов выгоды, они смогли купить и поставить дома два агрегата, одновременно бессмысленных и крайне забавных в лучших традициях Аддамсов.
Первый агрегат – Синтезатор пищи – испытали на Мэри Лу, бывшей тогда ещё призраком; ей умирать было не впервые, то есть привычно. Кулинарные эксперименты с лаймовым пирогом оказались успешными,
хотя, честно сказать, после удачной премьеры никто и никогда из Аддамсов не пытался использовать его опять.
Вторым прибором, который должен был олицетворять вклад Сэма в сокровищницу семейных ценностей, стал вертикальный турбосолярий, который в данной местности почему-то получил гордое название «Фигурный скульптор» и являлся чуть ли не главной панацеей от всех проблем с телосложением. Единственное, что поумневшая к тому времени Мэри Лу отказалась изображать лабораторную крысу, и на эту роль выдвинула свою дальнюю подругу, которая идеально подходила по фактуре. Торжественный запуск многотонной Синтии в агрегат прошёл успешно,
после чего счастливый Сэм лично оттащил своё приобретение в атлетический зал, хотя заранее можно было сказать, что, обладая независимым характером и абсолютным пренебрежением к мнению «общества», Аддамсы вряд ли когда-либо воспользовались этим прибором.
Мэри Лу в отличие от мужа, понравилось держать горожан если не в страхе, то, по крайней мере, в напряжении.Чего стоит случай, произошедший после её очередного рокерского концерта на стадионе, когда она по "доброте душевной" решила исполнить для горожан несколько песен в гитарном сопровождении.
Образ мощного, добродушного, хотя и опасного медведика привлекал девушек.
Люк пользовался повышенным вниманием у женской половины города, хотя все прекрасно знали, что он не унаследует богатств семьи Аддамс. После недолгих колебаний, связанных с тем, что, в отличие от своей сестры, ему особенно нечем было «колебать» (откровенно говоря, он был простоват), Люк выбрал миловидную, спокойную Шейенн Шофер, которая, как казалось, любила его за личные качества, а отнюдь не за фамилию.
Бесхитростные ухаживания, переросшие со временем в такой же простой и незамысловатый флирт, сильно раздражали сестру, хотя, как истинная Аддамс, она полностью давала себе отчёт о причинах подобного поведения (банальная зависть), но ничего с собой поделать не могла. Как только Шейенн появлялась в доме, у Аиды моментально возникало огромное количество дел рядом с влюблённой парочкой;
по крайней мере, все туалеты и ванны на первом этаже были вычищены до небывалого блеска.
Примерно через неделю подобных санитарных подвигов Люк мягко поинтересовался у сестры, почему, собственно, она так сильно бесится (как уже говорилось, догадаться сам он физически не мог). С его позиций, сестру всегда окружала толпа достойных молодых людей,
причём их главное достоинство заключалось в том, что они были ещё крупнее, чем Люк. «Ага, с признаками генетического вырождения на лице!» - парировала Аида.
Люк не понял, что имела в виду сестра, но на всякий случай согласился и стал мучительно вспоминать всех своих знакомых из качалки, которые бы выглядели и говорили как белые вороны, поскольку реальные пацаны сестре точно не нравились. К вечеру, слегка вспотев от умственной деятельности, он припомнил случайного знакомого Ральфа Уилсона, который случайно оказался у них в атлетическом зале, перепутав адреса и пытаясь найти там бар.
Уже к ночи, изнемогая от интеллектуальных потуг, Люк догадался, что ему просто необходимо найти этого парня в школе и пригласить его домой. Понятно, что Аида и пяти минут не выдержала «интеллектуальных» мук брата; отправившись в каминный зал, который переоборудовала в мастерскую. Она не оставила своих занятий изобразительным искусством, хотя после того как из её произведений пропала детская непосредственность, их ценность здорово упала, так как мастерства ей ещё не хватало. Впрочем, это несильно смущало будущую великую художницу, и она продолжала творить, явно не опираясь при этом на эстетические потребности местных зрителей, поскольку большинство картин, вышедших из-под её руки, были, мягко скажем, непонятны.
Поэтому на следующий день, заметив, что брат тащит с собой из школы какого-то парня,
Аида, естественно, не вспомнила тот мимолётный разговор с Люком, который стоил последнему почти полночи напряжённых раздумий. Как уже говорилось, Аиде потрясающе не везло в личной жизни: обладая пробивным характером, злобой и склочностью настоящего Аддамса в дополнение к редкому для жителей Риверсайда уму, она воплощала собой классическую стерву, образ не столь известный, но совершенно непопулярный у местной молодёжи. Поэтому большинство детских приятелей Аиды под теми или иными предлогами исчезли из её жизни. Оставшиеся по ряду объективных причин физически не могли понять ту глупость, которую совершают, продолжая общение с ней. Зато они обладали столь потрясающими выражениями лиц, что даже обычно спокойный к проделкам дочери Уильям выставил вон очередную партию соискателей руки и сердца Аиды,
поскольку от их пребывания в саду начали загибаться только что посаженные бабушкой Шелией бургерники и стейковые кусты. Прокручивая всё это в своей голове и где-то глубоко внутри завидуя простушкам-блондинкам местной школы, Аида не обратила особого внимания на едущего рядом в школьном автобусе Ральфа Уилсона, разве что с содроганием отметив, примечая длинные волосы парня, как бы брат сдуру не сменил ориентацию. Люк же всё это время отчаянно соображал, как бы совершить задуманное и в непринуждённой манере намекнуть сестре, зачем он тащит с собой этого «волосатика». Что же касается парня, то в нём Люк был уверен, учитывая, с какой лёгкостью тот согласился на встречу с малознакомыми людьми. «Небось сестра понравилась!» - догадался Люк. «Правильно!» - подумал в ответ Ральф. Так что единственной непонимающей сути происходящего была Аида. В оправдание можно заметить, что та была ужасно раздражена самим фактом путешествия на школьном автобусе, поскольку предпочитала пользоваться автомобилем, бережно отобранным у родителей.
Добравшись до места, молодые люди отправились в дом, и там Аида наконец обратила внимание на спутника своего брата, потому что в дверях их дома стояла Шейенн, подружка брата, оживлённо болтающая с Шелией,
а следовательно, гипотеза о смене братом ориентации не выдерживала критики. «Чёрт, кажется, простодушие становится заразной болезнью; так значит, это очередной претендент, которого специально для меня тащит брат! Бедняга…». В то же время Ральф представлял собой породу абсолютно бестактных и самоуверенных молодых людей, искренне считающих, что весь этот мир придуман специально для удовлетворения их амбиций. В появившееся свободное время он успел дать точную, хотя и нелицеприятную оценку местному пенсионеру-ловеласу (который ухаживал за Шелией и притащил свою старую стереосистему вместе с телевизором как бы для починки) и самой Шелии, которая, подобно старой наседке, начала радостно кудахтать и ковыряться отвёрткой в механизмах.
Столь вызывающее поведение не могло не привлечь одобрительного внимания со стороны Аиды, которая, как должны помнить внимательные читатели, с детства терпеть не могла бабку. Таким образом поведя себя правильно, Ральф в одно мгновение превратился из «этого волосатика» в интересного молодого человека, достойного находиться рядом с принцессой семьи Аддамс. Та честность, с которой парень объяснил, почему он оказался у них дома, ещё больше расположила к нему девушку.
И к концу вечера молодые люди были уже официальной парой, что в первую очередь сильно порадовало Люка, который наконец-то смог встречаться со своей Шейенн, не оглядываясь нервно по сторонам,
зато огорчило остальных домочадцев, потому что семья теряла великолепного мойщика туалетов и ванн.
Папаня-кулинар Уильям
и мамаша-рокер Мэри Лу спокойно относились к появлению у их подросших детей постоянных партнёров. Единственный, кто пытался всерьёз воспитывать Люка и Аиду, был дедушка Сэм, который, став космонавтом, по-прежнему больше интересовался делами земными и был удручён поведением внуков. Но Сэм, в отличие от своей супруги,
не был создан для космических пространств и безумно уставал после работы,
что и привело в итоге к его безвременной кончине.
Длительное время две молодые парочки вели себя так, как заблагорассудится: брат устраивал пикники в лесу, поскольку обожал жареные сосиски, а Аида в свою очередь считала, что целоваться на природе – это очень романтично,
хотя (добавляла она со вздохом) ужасно банально,
поэтому часто была инициатором детских проказ, устраиваемых ими по всему городу. Что же касается несчастного кинотеатра, то после того, как пары облюбовали его кулисы для экстремального времяпрепровождения, в него перестали пускать не только лиц старше 21 года, но и беременных, нервных и страдающих хроническими заболеваниями.
Пользуясь абсолютной безнаказанностью, брат с сестрой творили беспредел, а несчастные жители городка могли разве что пожаловаться родителям. Те попытались «серьёзно поговорить» с детьми,
но даже Люк понимал, что в устах кондитера
фразы о моральном облике и порочащем семью Аддамс поведении звучали глупо.
Последний раз редактировалось Слонечка, 08.08.2009 в 04:10.
Слонечка, ха, ну Аидка даёт. Я бы уж давно по шее надовала, если бы мне сестра мешала.
А вообще суперский отчётик, нахихикалась шепотом (чтобы муж не проснулся) от души.
Двадцать четвёртая глава
От школьной скамьи до алтаря
Тем более что Аиде довелось быть свидетелем великолепного скандала, учинённого папочкой Смерти, пришедшей за дедом Сэмом и по случайности попавшей под горячую руку нашему шеф-повару, на которого в тот злосчастный вечер на работе пролили чесночный соус.
Смерть моментально узнала много нового о себе, в том числе почувствовала, что такое попасть под тяжёлую руку Аддамсов.
Избитая и униженная, она сбежала, обещая, правда, вернуться.
И теперь эти люди запрещают несчастным детям немножко поразвлечься! Даже не смешно! А учитывая события, происходившие в то время в семье, наличие детей дома было по меньшей мере неудобным. Великая Терешкова всего Риверсайда, Шелиа, потеряв супруга, окончательно свихнулась.
Вероятнее всего, этому способствовала тяжёлая подготовка космонавтов и предполётные тренировки, а всем известно, что если долго стоять на голове, может чёрт знает что получиться. Именно это и произошло с Шелией, которая и при муже была весьма странной,
а уж после его смерти приобрела все классические черты городской сумасшедшей. Чего только стоит тот старичок-полковник, которого она пыталась соблазнить!
Или момент, когда, приобретя новенький "повышатель настроения", решила опробовать его на ни в чём не повинном сыне Уильяме, которому итак досталось на работе!
В то же время Уильям медленно, но верно превращался из добродушного кондитера в смешной шапочке в мэтра кулинарии, который в любую секунду согласен зарезать и выпотрошить прохожего только для того, чтобы его соус приобрёл необходимый аромат.
Поднимаясь вверх к заоблачным высотам кухонных монстров, он приобрёл фирменный холодильник,
но потерял человеческий облик в отличие от Мэри Лу, у которой с этим обликом вообще всегда были проблемы. Затянувшись в чёрную кожу и шипастые ошейники, стареющая гитарная примадонна носилась по городу, устраивая импровизированные концерты во всех частях Риверсайда.
В одну из таких прогулок она случайно забрела в свой старый дом,
где жила ещё до смерти с прежним мужем и двумя детьми. Но теперь, спустя четыре поколения, в доме всё изменилось до неузнаваемости, а в чертах лиц нынешних Броков уже не было ничего общего с теми, кого она помнила.
Как-то раз Мэри Лу даже ухитрилась сорвать общегородской митинг, хотя идея того, что компьютеры развращают молодёжь, сама по себе была идиотской. Что же касается дома родного (кладбища), там Мэри Лу выступала постоянно, пользуясь небывалой популярностью со своими инфернальными хитами. Какое уж тут воспитание, какие дети!
Единственный момент участия Мэри Лу в жизни подрастающих детей закончился тем, что озабоченная сохранением фигуры (а согласитесь, что для призрака, умершего голодной смертью, худоба и красота – это синонимы), встретила Шейенн, девушку Люка, и с истеричными воплями «тучная корова!» отправила её в агрегат имени Сэма Аддамса. Результат, естественно, не удовлетворил почётную выпускницу Бухенвальда, зато все остальные домочадцы оценили новый облик Шейенн.
Итак, наши две парочки резвились на природе, устраивали пикники,
резвились
и играли в спортивные игры, целовались, вообщем, наслаждались жизнью.
День Рождения надвигался с неизбежностью стихийного бедствия. Уильям и Мэри Лу вовсю носились по дому и городу, готовясь к знаменательному событию. Бабка Шелиа на собраниях космонавтов-ветеранов все уши прожужжала про приближающееся торжество. Загодя совершались покупки, устанавливались столы, готовились любимые блюда детей; вообщем, Аддамсы были при деле.
Сами «виновники торжества» сестра и брат без особого восторга относились к будущему мероприятию, причём именно сейчас стала заметна разница между старшей Аидой и младшим Люком: если сестра просто смирилась с происходящим, хотя и жаловалась брату на несправедливость общества и глупость среды, то Люк, несильно возмущаясь вслух, всем своим видом давал понять, что отказывается участвовать в шоу «Памяти Аддамсов будьте достойны». В какой-то момент Аида даже заподозрила, что брат может говорить серьёзно, хотя на него это было совсем не похоже.
Сама же Аида, при всех её революционных высказываниях и провоцирующим общество поведении не отказывалась от «семейной славы», и хотя вряд ли она согласилась бы с тупостью идиота шляться по городу и бить всем пощёчины, чтобы поддержать фамильные ценности, но и отказываться от статуса Аддамса, «великого и ужасного», она не хотела.
На торжестве задувания свечей,
кроме Аддамсов, подобной же чести были удостоены их близкие друзья Ральф и Шейенн. Да, вероятно, таким образом родители решили смириться с неизбежным, посчитав, что подобные пары, если и не являются идеальными, то, по крайней мере, могут такими стать при правильном воспитании их дома. Бабуля-космонавт, по-хозяйски закатав рукава, сказала в пустоту: «И не таких в чувство приводили!», хотя все гости и домочадцы посмотрели при этом на Мэри Лу.
Поэтому уже на Дне Рождения стало ясно, что родители не собираются препятствовать будущему браку детей, более того, учитывая, что у Аддамсов приняты ранние браки, то вопросы о следующем поколении Аддамсов должны быть решены в ближайшее время. Правда, Уильям и Мэри Лу больше рассчитывали на Люка и его невесту Шейенн, которые казались надёжными и дисциплинированными, и как молодые лётчики в команде Шелии, взяли «под козырёк», устроив обручение прямо там же, между столов с именинным тортом.
Представить себе будущего магистра искусств Аиду беременной не хватало фантазии ни у одного Аддамса, поэтому родители уже начали за праздничным столом обсуждать проекты грядущей свадьбы и перепланировки дома, в котором бы уместились одновременно две новые молодые семьи.
Вот теперь Уильям и пожалел о своём плохом поведении при встрече со смертью. Обиженная на хамское поведение Аддамсов, она забыла дорогу в их дом, и бабушка-космонавт всем своим обликом начинала напоминать Ленина (живее всех живых). Поэтому, смирившись с неизбежным, родители не возражали против того, чтобы близкие друзья их детей остались сегодня на ночь. И хотя предусматривался раздельный их сон, благо количество спален делало подобный вариант возможным, но все прекрасно понимали, что дети всё равно сделают по-своему. Люк и Шейенн поступили именно так. Аида, в отличие от брата, никуда не спешила с исполнением супружеских обязанностей, тем более что они ещё пока не наступили. И если бы ей было предложено заняться сексом где-нибудь за кулисами или в магазине, она бы не возражала, но изображать из себя племенную корову под чуткими взглядами родителей-ветеринаров ей не хотелось. Потихоньку отправившись в свою мастерскую, она провела там достаточно времени для того, чтобы, вернувшись в спальню, лицезреть своего возлюбленного, видящего очередной сон. Так, не обидев Ральфа, она ухитрилась поступить по-своему, тем самым ещё больше насторожив родителей.
Последний раз редактировалось Слонечка, 08.08.2009 в 21:53.
Глава двадцать пятая
Две свадьбы, два скандала и одни роды...
Утром Шейенн засобиралась домой, и они с Люком расстались под громогласные вопли домашних: «Не забудьте, сегодня в обед ваша свадьба!» Молодым предстояло много дел, связанных в том числе с устройством на работу. Люк выбрал для себя спортивную карьеру и нельзя сказать, что кого-то сильно удивил. Зато поразила домашних Аида; судя по разговорам и революционным высказываниям, от неё ожидали устройства как минимум в полицию, дабы весь мир мог по достоинству оценить презрение юной революционерки к условностям этого мира и традициям семьи в частности. Поэтому музыкальная карьера, выбранная девушкой, правда, с обещанием заниматься классической музыкой, вызвала у всех шок.
Никто даже не пытался разбирать столы, собираясь отделаться от очередного мероприятия малой кровью. Но тут на сцену вышла Аида, которая сама чувствовала некую неловкость от своего конформистского решения. Поэтому она скромно поинтересовалась, сколько ещё Аддамсы будут проводить мероприятия у стенки бассейна, раскрашенного к тому же так, что хоть волком вой. И на фразы типа «семейные ценности, классический дизайн и цвета, любимые основателем» она решительно ответила, что следующее мероприятие, проведённое в этом антураже, станет для Аддамсов последним, правда, не уточнив, как она этого добьётся. Не понаслышке зная о богатой фантазии дочери, родные решили не искушать судьбу и выделить денег дочери на очередной дизайн. Времени оставалось немного, а планов у будущего магистра было огромное количество. В итоге в безнадёжной схватке со временем, в которой также активную роль играл Ральф со своими дурацкими поцелуями, Аида потерпела поражение. Они успели только срыть бассейн, высадив в этом месте стилизацию под английский парк-лабиринт; больше времени практически ни на что не оставалось, но Аида ухитрилась поменять цвета всех уличных покрытий, столов и вытащила из пыльных запасников скульптуру изнемогающего Сима, которой была украшена сцена на конкурсе «Мисс Риверсайд», устраиваемом ещё для покойного ныне Сэма.
Родители и бабка находились в таком приподнятом расположении духа, что даже не вздрогнули от художественных изысков Аиды; более того, они не отреагировали на её обещание перекрасить снаружи и изнутри весь дом. Да что там дом! Они даже не обратили внимания на авиационные прожектора, которые спёрла Аида ещё в детстве во время экскурсии на работу к бабушке с дедушкой.
Уже собирались гости, а невесты всё ещё не было. Да и жених почему-то расхаживал в своём любимом наряде (трусы и кроссовки). Падкая на скандал публика активно готовилась, запоминая или записывая все уничижительные термины и оскорбительные слова, которые можно будет произнести в случае чего. В последний момент появилась Шейенн; её внешний вид создавал стойкие ассоциации с золушкой, у которой сегодня был тяжёлый день. Молодые нежно встретились и на глазах изумлённых гостей начали проводить церемонию, оставаясь в своих нелепых костюмах, да и притом встав где-то в кустах, всем видом показывая своё презрение к семейным роскоши и богатству.
Публика восторженно замерла: вот он скандал, о котором можно будет рассказывать долгими зимними вечерами на протяжении последующих 10-15 лет. Настоящий подарок судьбы! Счастливый билет, вытянутый ими!
Родители и сестра заволновались, попытались создать иллюзию того, что «так и было запланировано» и «куда вам, плебеям, понять сценографию свадьбы!». Получалось плохо и неубедительно; вовсю неслись обвинения в скупости и вырождении рода. Папаша даже с горя подарил молодым роскошный автомобиль,
который купил себе, намереваясь всласть покататься на пенсии, но свадьбу уже нельзя было спасти, хоть молодожёнов и удалось уговорить переместиться поближе к присутствующим.
Гости начали хаять всё, включая угощение и дизайн дома. Оставаясь объективными, можно сказать, что такой еды, которой угощали Аддамсы тех, кому повезло быть у них дома, нельзя было достать в городе, тем более что занимался угощением сам мэтр Уильям. А дом, если и не был самым большим в Риверсайде (сказалась скупость первых Аддамсов в покупке участка), то уж точно был самым богатым. Но всё это не останавливало сегодня гостей, и упрёки вперемешку с оскорблениями изливались подобно водопаду… К тому же на торжество заявился незваный поклонник Аиды (но хороший друг Мэри Лу), который долго не мог понять, стоя у зеркала, чем же он плох по сравнению с этим безродным Ральфом;
после чего отправился к Аиде, нудно встав у её столика и сверля её собачьи-преданным взглядом, так что у девушки напрочь пропал всякий аппетит. Аида повела себя достойно, в очередной раз объяснив парню, что ловить ему здесь нечего.
Здесь необходимо вернуться в своём повествовании назад и понять причины столь странного поведения младшего сына и его девушки. Нет, Люк никогда не был нелюбимым ребёнком; никто в доме не ставил ему в вину то, что он родился вторым, был неподобающе здоровым и сильным. Нет, дело было не в этом. Просто мать-природа рука об руку с тёщей-генетикой всласть поиздевались над несчастным Аддамсом, сделав его не в меру дружелюбным и общительным. Если в детстве он не понимал причин лёгкого дискомфорта, который охватывал его при общении со своими родственниками, то, повзрослев и получив в союзники Шейенн приблизительно с тем же мировоззрением, он осознал, что является белой вороной в семье и что дальнейшее пребывание в стенах родительского дома только увеличит его страдания, поскольку он никогда не сможет назвать этот дом родным. Последней каплей стал, как ни странно, Ральф. Да, действительно, Люк сам познакомил его с сестрой, но позднее, прокручивая ещё раз в голове события, предшествующие этой встрече, он с удивлением понял, что сестра увлеклась человеком, который не просто неприятен, а непереносим для него. Шейенн постоянно жаловалась на Ральфа, который, улучив момент, унижал и издевался над ней.
В итоге, воспользовавшись паузой после церемонии обручения, молодые решили, что им необходимо покинуть дом, начав самостоятельную жизнь по тем правилам, которые они сами для себя выбрали. Поэтому финальная точка, в которой молодые объявили о том, что покидают стены дома Аддамсов, не был воспринят благодарными зрителями как скандал. Это было лишь достойное завершение столь запоминающегося мероприятия. Вообщем, в очередной раз обыватели должны были быть благодарны Аддамсам за то, что те привносили в их размеренную и скучную жизнь капельку перца, соли или любой другой приправы, делающей её не такой пресной.
Находясь в полнейшем шоке, Аддамсы даже не подумали о том, чтобы лишить изменника наследства; более того, после учинённого Люком с Шейенн на свадьбе, их отъезд был оптимальным выходом из создавшегося положения. Правда, как уже неоднократно говорилось, Аддамсы вырождались и уже не обладали той незамутнённо-чистой ненавистью к окружающему миру, отличавшей основателя и его ближайших потомков. Поэтому пока папаня Уильям разбирался с финансовыми вопросами и наследством, женщины дома (все три поколения) занялись вопросами переезда. Для начала они позвонили в местные риэлтерские конторы и предупредили их владельцев, что если они подберут вариант для Люка, то Аддамсы лично займутся их дальнейшей судьбой, которая будет богатой на неприятные события, но короткой. Затем позвонили в бывший дом Аддамсов (он располагался по соседству на той же улице, что и нынешний) и угрозами, шантажом, а также прочими действиями, подпадающими под статьи уголовного кодекса, заставили жильцов в течение часа собраться и съехать. Таким образом, единственное место, где могли поселиться Люк с женой, было непосредственно рядом, и контроль, который никто не собирался отменять, мог осуществляться при помощи визуального контакта.
Переезд состоялся в тот же вечер; все остающиеся тихонько поохали и даже слегка поплакали, хотя между собой уже установили график посещения молодожёнов. Никто не заметил того, что как это ни странно, решение, связанное с переездом, с вопросами наследства, с будущим жильём решался не вчетвером, а впятером, что Ральф, находясь в статусе «вроде бы должна быть помолвка», активно участвует в обсуждении семейных проблем и признан в качестве «Аддамса» всеми, за исключением Аиды.
Весьма примечательный молодой человек Ральф
родился в бедной семье и очень рано лишился матери. Отец был постоянно занят на работе и если бы семья жила в любом нормальном городе, то про Ральфа можно было сказать «его воспитала улица». Но поскольку Риверсайд был населён исключительно добродушными идиотами и картинными злодеями, верх злодейства которых - отобрать леденец у младенца, то воспитанием юноши не занимался никто. Чувствуя свою ущербность и понимая безнадёжность что-либо изменить, Ральф изо всех сил пытался противоречить окружающему его миру, поскольку не мог ему соответствовать. Вспоминая его первую встречу с Люком, когда Ральф, дескать, ошибся адресом и попал в качалку в поисках бара, нужно понимать, что тот врал: ему было неудобно признаться перед здоровенными бугаями, что он, худосочный мальчик, тоже хочет заполучить себе атлетическую фигуру. Вот так, ненавидя и завидуя одновременно горожанам, Ральф и стал идеальным последователем Аддамсов. Именно поэтому все воспринимали его как продолжателя дела Фреда, ни минуты не сомневаясь в том, что парень является идеальной партией для Аиды.
Наутро Аддамсы получили очередную пощёчину судьбы, прочитав в газете издевательски маленькую заметку о прошедшей свадьбе, притом что о самом скандале там не было сказано ни слова, зато активно упоминалась несуществующая скупость в проведении мероприятия.
Острее всего отреагировала на эту статейку Аида, которая, зажав в руках злосчастную газету, бросилась в дом брата. На свою фразу «Надеюсь, ты уже читал?» она получила совершенно равнодушное «нет», что окончательно вывело её из себя. Крики разъярённой девушки можно было слышать на соседней улице (по крайней мере, дома у Аддамсов они слышались отчётливо): «Как ты мог нас так опозорить? Нет, я понимаю, если бы вы провели церемонию голыми, тогда был бы настоящий скандал! Я тебе этого никогда не забуду!» и прочие малозначимые, но очень эмоциональные высказывания.
Понимая, что брата она вряд ли сможет достать (по крайней мере, в детстве ей это не удавалось никогда), Аида занялась его женой, которая в этом отношении выглядела послабее. Через некоторое время, ощущая не просто своё моральное превосходство, а практически безоговорочную капитуляцию, Аида заинтересовалась, что из сказанного ею вызывает у Шейенн столь непреодолимые позывы к рвоте,
поскольку, будучи натурой демонстративной, она задала этот риторический вопрос вслух, то услышала в ответ от какой-то приблудной старухи (в их доме всегда теперь ошивались люди,
которых Аддамсы бы на пушечный выстрел не пустили к своим воротам): «Так это же, милочка, токсикоз! Беременна твоя невестка!»
Новость о приближающемся увеличении семейства сначала вызвала шок у Аиды, а затем и у остальных женщин семьи, после чего в дом Люка и Шейенн началось настоящее паломничество: каждый считал своим долгом сунуть нос в процесс беременности невестки, поделиться существующим или вымышленным опытом прочих беременностей, вообщем, высказать собственное мнение по данному вопросу.
Вид непрерывно бегающей к унитазу Шейенн вызвал странную, но в принципе понятную реакцию Аиды. Теперь одна мысль о возможной женитьбе вызывала сходный рефлекс. Всё остальное семейство выступало в роли активных болельщиков, поддерживая Ральфа, который теперь практически не покидал дом Аддамсов, постоянно общаясь с его обитателями. Молодые с удовольствием гуляли, целовались на виду у всех, посещали танцевальные вечеринки, ужинали в ресторанах, ради смеха посетили Музей изобразительного искусства (поскольку без смеха на картины, созданные художниками Риверсайда, смотреть было невозможно).
Но как только молодые оставались дома, срабатывал синдром Шейенн: Аида устремлялась в свою мастерскую, а неприкаянный Ральф от скуки то играл с Шелией в компьютерные игры, то вёл беседы с Уильямом;
если получалось улучить момент, подкарауливал свою девушку, зажимал в уголке и одаривал страстными поцелуями,
из который Аида обычно быстро высвобождалась, бормоча невнятное «потом-потом» и вновь убегая к своим холстам и краскам.
В итоге, находясь под двойным прессом домашних, непрерывно верещавших о славном и милом Ральфе, идеальной партии для каждой уважающей себя девушке, с одной стороны, и груза семейных традиций с другой (а теперь после того, как Люк бессовестно сбежал из родного дома, оставив её на растерзание), Аида согласилась на помолвку,
хотя совершенно ясно, что впоследствии дело должно было закончиться свадьбой. Надо отдать должное Ральфу, он-то как раз ни на чём не настаивал, предоставляя своей будущей жене возможность самостоятельно принять решение. Хотя, с другой стороны, он отчётливо понимал, что иного решения нет и быть не может. В итоге дело завершилось скромной помолвкой,
и Аида начала готовиться к свадьбе, давая себе отчёт в том, что ещё одного прокола общественное мнение Риверсайда Аддамсам не простит.
Свадьба состоялась в том же антураже, угощение, музыка, развлечения были на высшем уровне; более того, на семейном совете решили, что надо сделать всё возможное, чтобы гости чувствовали себя великолепно. Единственное, что бабушка Шелиа поняла установку буквально, и гости полвечера слушали о контактах нашей Терешковой с инопланетянами, пришельцами и прочеё космической нечистью,
так что в какой-то момент все позабыли, ради чего, собственно, и пришли на вечер.
Глубоко беременная Шейенн, приглашённая на торжество, чувствовала себя неловко в отсутствии мужа, который в это время был на работе.Гости казались весьма довольными происходящим, по крайней мере, с бабкой было весело,
а на столах стояла такая вкуснятина, что, увлекшись происходящим, они не сразу заметили неестественно громкие и ритмичные звуки, издаваемые Шейенн. К удивлению и восторгу зрителей, стало ясно, что она рожает.
Да, такого развлечения Аддамсы ещё никогда не предлагали своим гостям! Настоящие роды и прямо на свадьбе! Пожалуй, эта вечеринка была круче устроенного когда-то конкурса красоты! Смущённая приветственными и осуждающими криками, Шейенн чувствовала себя скаковой лошадью, которая сумела победить фаворита в забеге. Её супруг, подоспевший к тому времени на торжество прямо с работы, внезапно очень сильно засмущался, потом разнервничался, вызвав очередную порцию одобрительного гогота зрителей,
и сбежал в дом к спасительному телевизору, который он так любил с детства. Забегая вперёд, надо сказать, что Люк потом оставался в доме родителей более двух суток, и только усилиями матери Мэри Лу
его удалось отправить к жене и ребёнку.
Шейенн отправилась к бассейну немного поплавать (все знают, что беременность провоцирует странное поведение), а абсолютно счастливые от происходящего Аддамсы продолжили ублажать гостей угощениями, танцами и светскими беседами.
Довольные гости даже не заметили того, что Шейенн бегом покинула торжество, отправившись-таки рожать в больницу.
Ближе к утру проводив гостей, уставшие молодожёны за завтраком гадали, какие отзывы на этот раз появятся в газетах,
а уже через несколько часов они читали восторженные рецензии и отзывы, чувствуя себя как минимум Станиславскими под суровыми взглядами местных Немировичей-Данченко. Что и говорить, премьера удалась на славу! В той же газете они узнали о том, что Шейенн ночью в больнице родила мальчика, которого назвали Фабиан,
и моментально засобирались к невестке, прихватив задремавшего на диванчике Люка, чувствуя себя обязанными успеху свадьбы юной мамаше и ребёнку.
Дамы весело щебетали, возились с новорожденным, выгребли весь «призовой холодильник» Уильяма в поисках угощений, а позднее заставили мэтра самолично жарить полезную для неокрепшего организма мамы рыбку. Так что теперь Аддамсы жили сразу в двух домах, редко оставляя на произвол судьбы Шейенн и Фабиана.
Преисполненная чувством долга перед семьёй и фамилией, Аида вскоре показала всему городу, что тех ждёт новое развлечение, теперь на тему вечеринки по поводу рождения наследника.
Ральф устроился на работу в бизнес и теперь по полдня торчал перед зеркалом, совершенствуя свои речь и мимику. Бабуля Шелиа, озабоченная проблемой питания молодой кормящей мамы Шейенн, неустанно трудилась на огороде, выращивая питательные фрукты-овощи. Взяв паузу в делах семейных, Мэри Лу наконец-то смогла вернуться к своей карьере, о которой пришлось на время забыть.
Теперь будущая рок-звезда активно восстанавливала своё реноме в среде фанатов, используя для этого любую возможность, в том числе участие в качестве приглашённого музыканта на корпоративных и семейных мероприятиях, поскольку, в отличие от своего мужа, Мэри Лу ещё только предстояло достигнуть вершины карьеры.
Последний раз редактировалось Слонечка, 09.08.2009 в 00:48.
Постоянные визиты Мэри Лу и Уильяма с Шелией в семью Люка через некоторое время стали не просто обычаем, но и почему-то обязанностью; по крайней мере, так считал Люк. Получив возможность существовать вне семьи, а следовательно, бездельничать по полной программе, вволю общаться, валяться с книгой на кровати, играть в компьютерные игры, вообщем, заниматься всем, чем угодно, кроме работы. В таком ненапряжённом режиме воспитание собственного ребёнка становится тоже обременительной обязанностью.
Вот здесь и вступают в игру сумасшедшие Аддамсы, которые, хотя и были жуткими монстрами, но при этом, в отличие от остальных жителей городка, всегда работали, и именно этим можно объяснить карьерные успехи семьи. А также те богатства, которые удалось скопить всего за несколько поколений. Достаточно вспомнить уважаемую в городе семью Брок. Во времена Фреда Аддамса они были не просто обеспеченной, а сверхбогатой семьёй в сравнении с нищим Фредом. И что же произошло буквально за несколько поколений?! Броки как жили, так и живут в своих скромных домиках-вагончиках и единственное, чем богаты, это количеством детей. В то же время Аддамсы встали в один ряд с богатейшими, хотя и не самыми уважаемыми поэтому фамилиями города.
Оказавшись в декретном отпуске, так толком и не походив на работу, Аида занялась изобразительным искусством профессионально, разрабатывая собственный стиль живописи.
Напряжённая работа у мольберта не давала полного удовлетворения, поэтому в промежутках между посещениями по графику дома брата она ходила по городу в поисках вдохновения, пытаясь среди обывателей найти натуру, которая смогла бы сподвигнуть на новые художественные подвиги.
Единственное, что останавливало молодую художницу, это то, что, находясь в состоянии беременности, она не могла таскать с собой мольберт. В то же время жители Риверсайда были столь примитивны, что даже самые богатые не имели его дома.
Незаметно подкралась старость к Мэри Лу и Уильяму. Мэри Лу, вернувшись к активной музыкальной деятельности, пробовала найти «своего» зрителя, поэтому, кроме обычных концертов на площадях и улицах города, она напрашивалась в гости и устраивала там импровизированные выступления,
внимательно следя за реакцией зрителей и пытаясь выяснить, для какой возрастной и имущественной категории зрителей лучше всего подходят её песни.
Уильям ковырялся в саду, выращивая всё более и более изощрённые растения, глядя на которые любой вегетарианец откажется от своих убеждений. В ожидании рождения наследника он приобрёл в собственность ресторан, в котором работал, и собирался подарить его младенцу на торжестве.
Аддамсы, вдохновлённые успехом свадьбы, решили продолжить славную традицию и закатить торжество по случаю рождения наследника.
Всё уже было распланировано, подобран дизайн кроватки и разосланы приглашения, которые, естественно, были приняты с восторгом, хотя у Аддамсов стали закрадываться сомнения по поводу того, кто собственно приходит на их вечеринки. Не то, чтобы им было важно присутствие тех или иных персонажей (в душе они презирали простоватых горожан), но, встречая совершенно незнакомых людей, у Аддамсов стало закрадываться сомнение, а не перепродают ли горожане приглашения, используя мероприятия как шоу.
Все планы были нарушены Аидой, которая, будучи натурой артистичной, не следила ни за временем, ни за сроками, поэтому в определённый момент, находясь в доме малознакомых горожан в поисках вдохновения, она вдруг ощутила сильные схватки, и вместо торжественного выезда на лучшей в городе машине в окружении всей семьи, импровизированного концерта у стен роддома и прочих семейных шалостей, планировавшихся заранее, ей пришлось, как простой смертной, на такси отправляться рожать. Второй неожиданностью было рождение двойни, хотя, если быть честными, неожиданностью это было только для домочадцев.
Сама же Аида, используя новейшие достижения науки, устроила так, что роды обязательно должны были закончиться двойней. Таким образом она хотела отмучиться за один раз, чтобы больше никто не приставал к ней с глупостями по поводу традиционного (теперь!) рождения двоих детей.
Семья встретила молодую революционерку и двух очаровательных малышей Марка и Эриха с распростёртыми объятиями и перестроенным домом. Появилась очаровательная комната для новорождённого, которую выстроили аккуратно над бывшим семейным кладбищем, где до сих пор в позе космонавта-первооткрывателя стоял Даллас. Пожалуй, со строительством новой детской Аддамсы превзошли в оригинале самих себя. Конечно, близость к покойным предкам должна была воспитать стойкий характер и уважение к семье, но обилие инфернальной энергии никогда ещё не было полезным младенцу. Поэтому, когда выяснилось, что детей двое, большую комнату просто перегородили на две части и сделали узенький коридор с отдельными входами.
Спешная перестройка привела к тому, что никто не заметил, как дерево, стоявшее вне участка, но закрывающее своей кроной чуть не четверть территории (именно оно делало участок доступным для покупки Адамсами) своими ветвями, создаёт непередаваемый, но жуткий дизайн одной из детских. Теперь, когда комнат было две, правая, в которой, естественно, расположился будущий наследник Марк, представляла собой помещение, находиться в котором можно было только, используя сильнодействующие антидепрессанты.
Конечно, Аддамсы не были законченными извергами и перестроили бы комнату, но, к сожалению, «инфернальный дизайн» становился видимым только под определённым углом и освещением. Всё же остальное время комната ничем не отличалась от обычной. Разместив детей по комнатам и покормив их,
Аддамсы забегали вдвое быстрее, срочно передоговариваясь и перенося славный праздник рождения наследника на вечер. Изначально мероприятие планировалось днём, поскольку не хотелось лишний раз пугать малыша, но теперь, когда всё пошло не так, День Рождения пришлось справлять ближе к полуночи.
Гости валом валили на небывалое торжество. Вслух они, конечно, возмущались: «Как же можно?! Дети ночью должны спать, куда смотрят органы опеки?» Но в душе они ожидали именно чего-то подобного. Теперь, когда оживлённая толпа горожан заполняла двор Аддамсов и юные Марк и Эрих безмятежно спали в кроватках на всеобщем обозрении, каждый из гостей хотел чего-то особенного.
Ожидания оправдались. Аддамсы долгое время не могли придумать, чем увлечь гостей, и решили оставить это на волю случая и импровизации. Именно этим и воспользовалась давняя знакомая семьи Смерть! Она прекрасно помнила о том, что сотворил с ней Уильям, и решила отомстить, заявившись за Шелией в самый, как ей показалось, неподходящий момент.
Каково же было её удивление, когда, появившись среди гостей и заявив свои права на очередного Аддамсы в момент веселья, Смерть была остановлена бурными аплодисментами и приветственными криками. Признаться, Смерть никогда ещё не встречала столь одобрительной реакции и даже на минуту смутилась, не зная, как вести себя дальше. Именно этим воспользовался Уильям. Помня о тех недоразумениях, которые произошли у него с костлявой, он бросился к опешившей Смерти, увлёк её в танец и начал кружить по двору под одобрительные возгласы присутствующих и истеричные всхлипы Аиды.
В качестве последней черты характера ей была выбрана трусость, и вполне достойная и приличная (для Аддамсов) девушка превратилась в истеричную трусиху. Причём реакция не зависела от сознания Аиды, поэтому, увидев Смерть, она картинно закатила глаза, приняла позу только что подстреленного и потому умирающего лебедя и с гулким стуком рухнула в обморок.
Это событие ещё больше развеселило зрителей; они находились наверху блаженства. Даже те, кто выкупил приглашения у счастливчиков за сотни симолеонов, теперь понимали, что не потратили деньги зря. Сидя за столиком и наслаждаясь изысканными кулинарными произведениями Уильяма, гости оценивали мизансцену: Уильям отплясывает со Смертью, нашёптывая ей какие-то глупости, так что у той начали краснеть кости черепа; Аида, то и дело приходя в себя,
вновь жалостно вскрикивала и, каждый раз принимая ещё более изощрённо-трогательную позу, вновь падала. Дети сопели в кроватках с осознанием важности происходящего,
их периодически подходили кормить все, кому не лень.
Глубоко за полночь, когда счастливые гости уже расходились, Аддамсам позвонил несчастный директор местного театра и просил на будущее согласовывать их семейные скромные торжества, поскольку театр нёс колоссальные убытки. Мэри Лу,ставшая к тому времени Рок-звездой,
обещала посодействовать своей родной организации, проведя там несколько мероприятий, хотя совершенно ясно, что Аддамсы, вступив на артистическо-художественную стезю, не согласились бы долго терпеть в «своём» городе театр с гордым именем «Буратино». И ни для кого не стало сюрпризом, что вскоре местный культурный центр принадлежал Аддамсам
и носил другое название.
Визит Смерти на собственный День Рождения здорово сказался на характерах малышей, поскольку только казалось, что они благополучно проспали премьеру шоу «Аддамсы и Смерть». На самом деле, каким-то своим непостижимым младенческим способом они ухитрились быть самыми внимательными зрителями происходящего, вынеся из увиденного только им одним понятные выводы. Что же касается внешних проявлений последствий, то Эрих очень долго панически боялся горшка, устраивая дикий скандал всем, кто его пытался приучить справлять нужду не в памперсы: ужом извивался на руках и старался скорее слезть с этой жуткой штуковины,чем приводил в бешенство Ральфа!
Марк же, наоборот, с охотой приучался к горшку; ему, в отличие от брата, очень не нравилось ходить в грязных ползунках. Зато время от времени его лицо искажали нервные гримасы, сопровождающиеся сильным подёргиванием лицевых мышц.
Аддамсы проводили много времени с малышами, обучая их важнейшим навыкам хождения, говорения, читали с ними детские книжки, словом, развивали их как могли, чувствуя за собой вину перед ними за тот злосчастный праздник.
Дед Уильям даже переселился в соседнюю с малышами комнату, чтобы быть поближе к своим любимцам. Последующие Дни Рождения Марка и Эриха
семья, щадя подорванную психику детей, проводила исключительно в семейном кругу.
Последний раз редактировалось Слонечка, 09.08.2009 в 17:18.
Глава Двадцать седьмая
Жизнь и приключения братьев Аддамс
Мэри Лу, достигнув вершины карьеры,
теперь могла и не ходить каждый день на работу. Другое дело, что и работы как таковой у неё больше не было. Зато проводились концерты, разнообразные музыкальные мероприятия, в основном связанные с тем, что новоявленная звезда музыки с важным видом появлялась на публике и на глазах восторженных обывателей одаривала самых преданных своих фанатов автографами. Через некоторое время стало ясно, что чем дольше проходила эта сессия,
тем сильнее проявлялся фанатизм собравшихся: подобно заразному заболеванию, небывалая любовь к бывшему призраку, который, постарев, приобрёл все черты Смерти, становилась просто всеобъемлющей.
Однажды на одном из таких мероприятий Мэри Лу с удивлением увидела, что её собственная невестка Шейенн, никогда особо не любившая свекровь, пищит, подпрыгивает и закатывает глазки от восторге при виде своего кумира.
Сильно заинтересовавшись подобным феноменом, она как-то решила дать автограф местному полицейскому, которого приглашали поддерживать порядок на подобных мероприятиях. Бедняга чуть не грохнулся в обморок и в буквальном смысле на коленях ползал в благодарность за какой-то листок бумаги с закорючкой звезды рока.
«Да, великая сила – искусство! - подумала Мэри Лу. – Да ещё и прибыльное!» - добавила она про себя, подсчитывая выручку.Вдохновлённая финансовыми успехами матери: «Надо же, за одну закорючку целых 100 симолеонов!», Аида решила самостоятельно заниматься музыкой, поскольку серия творений «Красный ужас Риверсайда», навеянная встречей со Смертью, была закончена.
Не умея жить спокойно, Аддамсы в отсутствие скандалов и криков занялись очередной перестройкой дома, надстроив над новыми спальнями комнаты для школьников,
которые пока с гулким угуканьем носились друг за другом по коридору, мусолили книжки, доламывали игрушки и к концу дня уматывались так, что родственники еле успевали донести их до кроваток.
К общей радости семьи, Ральф наконец-то стал злым! Понемногу продвигаясь по карьерной лестнице бизнеса, ему по долгу службы приходилось много читать (что он как лежебока очень любил) и тренировать своё красноречие.
Временное затишье, вызванное бурным ростом мальчиков, напуганных в детстве Смертью, тяготил Аддамсов, тем более что визиты к Люку и внуку становились всё более тягостными. Семья Люка всё больше напоминала коренных жителей Риверсайда, согласных жить на гроши и питаться на гриль-фестивалях, только бы не работать.
И чем дольше семьи жили порознь, тем острее чувствовалась эта разница. Поэтому грядущий День Рождения мальчиков стал очередной темой для дискуссии. Младшие утверждали, что стоит повременить с торжествами, которые, как известно, у Аддамсов спокойно не заканчивались. Старшие настаивали на проведении мероприятия, хотя и понимали озабоченность родителей и клялись сделать очень тихую, почти незаметную вечеринку.
Пригласив (а теперь приглашения были строго именные) только близких родственников и коллег по работе, Аддамсы устроили весьма скромную по своим меркам вечеринку, тем более что в качестве личного дресс-кода, применяемого теперь Адамсами по отношению к гостям, стояло отсутствие беременности и справка от врача, где ясно бы было указана низкая вероятность смерти во время проведения мероприятия. Прибывшие гости, среди которых была семья брата Аиды, действительно вели себя тихо и скромно;
впрочем, судя по младенцам, которые демонстрировали фирменные аддамсовские черты характера, все ухищрения гостей были бесполезны. Стоило честно сказать, что Марк
и Эрих
выросли странными, хотя и умными, и, в отличие от первых поколений, не демонстрировали всем и каждому свои странности; более того, они научились с чинным видом стоять, сидеть, говорить, вовремя шаркать ножкой и кланяться, что и показали на Дне Рождения.
И только очень наблюдательный мог разглядеть в этих круглых блестящих пуговицах, заменявших мальчикам глаза, пылающий огонь Аддамсов.
Наутро встав с постелей и позавтракав, братья осмотрели новую горку, но решили, что покататься могут и позже,
а сейчас стоит нанести визиты. Естественно, оказалось, что мальчики были знакомы лишь с одним своим сверстником – двоюродным братом Фабианом. Ребята отправились к нему домой и через некоторое время уже лицезрели типичных представителей Риверсайда: Фабиан глубокомысленно бездельничал, его родители валялись на диванах, читали или гоняли компьютер. Это было так нетипично для Аддамсов, которые непрерывно носились как оглашенные (даже если для этого не было никакой причины), что парни слегка опешили. Но это как раз и сыграло положительную роль, поскольку, довольный произведённым впечатлением, Фабиан начал учить их жизни.
Братья покивали головами, прикинувшись полнейшими идиотами, и, улучив минутку, благополучно сбежали домой кататься на новой горке.
Будучи настоящими Аддамсами, ребята быстро уставали от любой деятельности, кроме работы и издевательствами над соседями, но поскольку уроков пока не было, а издеваться их не пускали родители, ребята взгрустнули. Добрая бабушка Мэри Лу, как раз сочинившая пару новых хитов по мотивам рассказов своих приятелей-призраков, сжалилась и взяла их на концерт.
На стадионе находиться было практически невозможно: не то, чтобы детям не нравились песни бабушки (нет, с этим всё было в порядке!), но реакция фанатов, которые к своему обычному тупоумию добавляли щенячью преданность и восторг, повергла мальчиков в шоковое состояние. Они решили, что бабушка – настоящий герой труда, раз может терпеть такое, но сами потихоньку сбежали, решив подождать бабулю у стадиона.
Некоторое время ничего не происходило, так что братья успели заскучать, как вдруг стоявшая неподалёку старушка покрылась блестящими огоньками с переливами, что, как было хорошо известно братьям, означало приближение их давней знакомой Смерти. Появление костлявой вызвало неоднозначную реакцию у случайных прохожих, зато внимательный наблюдатель мог бы отметить совершенно одинаковую рефлекторную реакцию Марка и Эриха на смерть.
Исполнив свой танец злобы и злорадства (а по-другому эту реакцию назвать невозможно), мальчики расположились вокруг костлявой и завели с ней беседу на глазах изумлённой публики.
Героиня труда Мэри Лу вернулась после концерта и, застав ребят на улице, стала их воспитывать. Мальчики тут же в ответ принялись нахваливать её песни и рассказывать бабушке о том, какая она смелая и стойкая, раз терпит слюнявых почитателей. Мэри Лу ужасно обрадовалась и сказала, что на самом деле она ещё большая героиня, продемонстрировав ребятам свой розовый лимузин,
на котором они и вернулись домой. Правда, мальчиков, не выучившихся такой стойкости, всю дорогу рвало. Бабушка, исполнив свой долг, телепортировалась на кладбище, где каждую ночь устраивала неформатный концерт для собственного успокоения.
Зрителей на этом шоу прибавилось, поскольку Аддамсы, изображая некоторое время героев, всё же не выдержали и, собрав все надгробья, отвезли их на кладбище.
Аида, став осветителем, на время оставила свои занятия изобразительным искусством. Увлёкшись музыкой, она теперь подолгу (даже по ночам, включив прожекторы) играла на гитаре, представляя себя знаменитой и любимой публикой.
Уильям на склоне лет обнаружил в себе талант механика, и теперь соседи часто приносили ему для починки всевозможную технику, с которой он охотно возился под аккомпанемент гитары дочери. В свободное время от заказов он бродил по городу в поисках чудо-растения, которое посчастливилось-таки ему найти около помойки научного института. С виду ничем не примечательный взрослый кустик без плодов слегка разочаровал Уильяма, но обнаруженное им вскоре свойство растения поглощать всё без разбора дало повод навещать кустик каждый день, кормя его ради эксперимента всем, что было в багаже.
Мальчишки подружились и теперь всё делали вместе: ели,
бегали по лужам около ценных посадок, действуя на нервы отцу,
купались в бассейне, рыбачили и даже ходили в театр.
Мэри Лу так захватила концертная деятельность, что к концу дня она просто падала на кровать.
Тем более что последняя автограф-сессия показала, что не все жители Риверсайда её преданные фанаты, а есть и те, которым очень не нравится её творчество,
даже среди призраков таковые нашлись! С горя несчастная полночи бродила в катакомбах, пытаясь найти свою смерть, но в итоге просто так извозилась, что родной внучок Эрих долго не хотел впускать её в дом, отказываясь признавать в этом трубочисте родную бабулю.
Пока озадаченная Мэри Лу ломала голову над тем, как понравиться абсолютно всем, её муж Уильям в очередной раз отправился навестить сына Люка и внука Фабиана. Дверь открыл сам Фабиан (уже подросток) и, не говоря деду никаких слов, уселся за компьютер и стал играть.
«Даже на День Рождения не позвали!» - с обидой подумал Уильям. Но Люк и Шейенн прервали его мысли и просто выставили старика вон.
Последний раз редактировалось Слонечка, 09.08.2009 в 17:12.
Глава Двадцать восьмая
Страшная избушка, или почему бьют почтальонов
Подождав лет сто и окончательно убедившись в том, что эти психопаты Аддамсы отвезли все остальные могилы на кладбище и теперь он, Даллас, единственное в доме привидение, призрачный Гагарин, украшавший участок в течение последних десятилетий, открыл глаза. Вот теперь он мог, пользуясь неуязвимостью, отомстить за свою несчастную жизнь, которую вконец изуродовала его жена Хельга.
За эти сто лет Даллас изрядно провонял и оголодал, поэтому первым делом забрался в холодильник и приготовил себе еду. Каково же было изумление Уильяма, который утром вышел на веранду почитать свежую газетку, когда увидел здравствующего Гагарина!
Но Даллас не дал ему опомниться, отвесив ему звонкую оплеуху,
и тут же повалился спать. Уильям опешил настолько, что забыл дать сдачи! Круглыми сутками он таскался по дому с видом единственного хозяина, вселяясь во все предметы без разбора с целью как можно больше насолить обитателям, а все намёки домочадцев («пора тебе, милый, в могилу») приводили к тому, что он подплывал к надгробию, вздыхал и разводил руками: «Не могу попасть, всё застроили!»
Взбешённые Аддамсы выкорчевали все кусты, разбили скульптуру, которая украшала дом практически со времён Фреда, и в качестве последнего акта отчаяния снесли колонны, поддерживающие второй и третий этажи правого крыла. Теперь находиться там было по меньшей мере опасно, поскольку каждый шаг сопровождался противным скрипом. Даллас же по-прежнему разводил руками: «Понастроили тут! Домой попасть не могу!» И лишь одна Мэри Лу, сама бывшая длительное время привидением, жалела Далласа и вставала на его защиту, доказывая разъярённому мужу, что Даллас ни в чём не виноват и его просто необходимо понять.
Уильям не умел и не хотел ругаться с женой, поэтому старался такие разговоры переводить в другое русло или же начинал обнимать-целовать свою ненаглядную жёнушку.
Ральф довольно быстро взбирался по карьерной лестнице, и к своему Дню Рождения уже был генеральным директором, что не мешало ему продолжать заниматься садоводством.
Аида, полностью освоив гитару,
теперь с Мэри Лу на семейных вечеринках выступала дуэтом.
Свою работу просто обожала, но любимое занятие изобразительным искусством не бросила, хотя порой была разочарована некоторыми своими творениями.
Зато семья гордилась своей художницей и убеждала Аиду в скором времени открыть выставку работ. И действительно было, что показать.
Мальчишки всё больше и больше времени проводили на улицах Риверсайда, поскольку домашний призрак творил беспредел, отец Ральф постоянно отгонял их от своих ненаглядных посадок («играйте в другом месте, не топчитесь здесь!»), бабуля постоянно находилась в процессе создания музыкального шедевра и закрывалась в комнате на долгие часы, мать или писала картины («не видите, я работаю!»), или бегала к брату Люку нянчить его новорожденную дочь, о которой Аддамсы узнали только из газет. Естественно, первой прибежала Мэри Лу, которой Люк с женой были очень рады: спешно сунув крошку Антонию бабушке, семейка тут же привычно начала бездельничать.
Вернувшийся со школы Фабиан бросил короткое: «Привет, ба!» и уселся к компьютеру.
Поэтому братьям привычней была уличная среда:
они любили знакомиться с прохожими, ходить в кино, сидеть допоздна в библиотеке, бродить по залам художественного музея. Единственным их спутником был дедушка Уильям, которого братья очень любили и доверяли все секреты. Один Уильям был в курсе того, что Марк и Эрих задумали в День Рождения сбежать с домашнего торжества и отметить праздник с горожанами. Более того, он даже отпросился с работы, чтобы их сопровождать.
Да, вот такой День Рождения показался парням самым лучшим!
Случайные прохожие радовались вместе с ними и потом также вместе под весёлую музыку ели ангельский пирог, заботливо приготовленный любимым дедушкой.
Повзрослев, Марк и Эрих, воспользовавшись тем, что не каждый по росту отличит подростка от взрослого, отправились на поиски невест в город.
Им было абсолютно понятно, что при такой занятости всех Аддамсов своими делами в качестве невест им выберут каких-нибудь местных призраков, благо что у них нет ни родственников, ни детей, и за ними не надо ухаживать. Просто притащил могилу домой: «Вот тебе, сыночек, невеста!»Такие перспективы отнюдь не устраивали братьев, поэтому они взяли инициативу в свои руки и в ближайший выходной отправились в Газибо на очередной гриль-фестиваль. Марк, как самый голодный, тут же принялся готовить хот-доги в немыслимых количествах, заботясь и о том, чтобы всех пришедших на праздник накормить вдоволь. Эрих же тут же выискал в толпе гуляющих горожан симпатичную крашеную блондинку и пригласил потанцевать. Тами (так звали девушку) оказалась очень разговорчивой, поэтому они проплясали до самого вечера, делая редкие перерывы для перекуса. Эриху понравилась Тами, но с ухаживаниями он пока медлил.
На следующий день братья вновь отправились в Газибо, и снова Эрих встретил Тами, которая радостно бросилась ему на шею, а через несколько минут уже пыталась его напугать. Такая непосредственность понравилась парню, а более всего ему импонировало, что и Тами, как он, тоже злючка! Ну тут уже медлить было невозможно, и счастливый Эрих предложил девушке встречаться.
Радости Тами не было предела!
Через несколько дней Тами показала свой характер. На автограф-сессию Мэри Лу Эрих пригласил свою девушку, а когда с опозданием сам появился на мероприятии, увидел, как Тами флиртует с другим мальчиком. Эрих просто взбесился и стал высказывать девушке всё по поводу её непостоянства, а в ответ услышал в том же тоне упрёки «пришёл бы ещё позже – я бы уже за этого парня замуж вышла!» Вдоволь наоравшись и надавав друг другу пощёчин, почти сорвав бабушке раздачу автографов, парочка примирительно начала обниматься, прося прощения друг у друга за неподобающее поведение.
Эрих пошёл провожать свою девушку и, когда увидел, ГДЕ она живёт,
впал в состояние тяжёлой депрессии, но догадался ничего не сказать Тами. Просто возвратясь домой и приняв ледяной душ из поливалки, он поднял брата с кровати, а всю оставшуюся ночь они провели в качалке, потому что шок надо было как-то унять.
Из-за вопиющей бедноты, в которой жила семья его любимой, Эриху было стыдно признаться родным, почему он так долго не знакомит их с родителями Тами. Естественно, он рассказал обо всём только дедушке Уильяму, который вместе с внуком отправился домой к Тами знакомиться с её роднёй. Разумеется, родители и брат Тами с восторгом приняли Уильяма (конечно, если богатство само идёт в руки, зачем его упускать?), который, в отличие от внука,
не был так сильно удручён условиями проживания этой семьи, находя их забавными, необычно-сказочными. Более того, и сама Тами ему понравилась, о чём Уильям сказал ободрённому Эриху после визита.
Теперь они почти не расставались: после школы Эрих летел на свидания как шальной! Где только ни побывала влюблённая парочка! Им не было скучно друг с другом и каждой встречи они ждали с нетерпением.
Иногда Эрих брал с собой и Марка, чтобы тот тоже с кем-нибудь познакомился, но брату почему-то нравились женщины постарше.
Однажды, увидев из окна школьного автобуса симпатичную почтальоншу, он аж голову выкрутил, отчаянно пытаясь проследить, где живёт эта краля. Знакомясь с женщинами, он не смотрел на разницу в возрасте, и порой очередная его пассия прогуливала работу в ожидании, когда же возлюбленный закончит уроки и они отправятся гулять. Марк был крайне ветрен в любовных отношениях и часто оставлял одну женщину ради другой.
Аиде только нравилось такое поведение сына: по крайней мере, становиться бабушкой (Эрих не в счёт, всё равно отрезанный ломоть!) в своём возрасте она ещё не хотела. Ей было достаточно малютки Антонии, которую лично воспитывала, не доверяя больше брату и его жене.
Зато бабушка Мэри Лу была категорически не согласна с разгульным образом жизни непутёвого внука и решительно отшивала всех его великовозрастных подружек. Так, подглядев процесс общения Марка с очередной смазливой почтальоншей вместо посещения уроков,
она пинком отправила нерадивого внука в школу, а почтальонше надавала таких тумаков, что, по крайней мере, на одну воздыхательницу у внука стало меньше: напуганная Есения навсегда забыла дорогу в дом Аддамсов.
Последний раз редактировалось Слонечка, 09.08.2009 в 22:33.
Династия Аддамс
Линейный вид
