Это предыстория Райли. Выбирайте раздел, который вам больше нравится - от няни или самой непосредственно Райли. Можете прочесть обе)) Они довольно сильно отличаются написанием, так что думаю, что обе части вам понравятся Повествование от одной из нянь Райли
Ее зовут Райли Канберри. На самом деле, ее фамилия Джей; ее имя - единственное, что сохранилось после того случая... Она - своеобразная Девочка-Которая-Выжила в реальном мире, скажем так. Хоть я и считаю Гарри Поттера аморальным и не соответствующим Божьим Законам. Райли несколько дней, будучи новорожденной, лежала на ковре в доме без еды и без воды, абсолютно немощная. Она не могла ни ползать, ни закричать.
Мы с моими сестрами приметили этот дом тем, что двадцать четыре часа в сутки там горела маленькая лампочка, сделанная из волшебной пыли ее бабушкой-волшебницей. Эта лампочка горит вечно, но ее можно выключать. Она горела в спальне матери Райли - Люми, и мы с сестрами подумали и решили, что не могут же молодожены не спать целыми днями. И судьба сделала нам своеобразный сюрприз. Мы полюбопытствовали.
Мы пытались войти. Да что пытались?.. Дверь даже не была заперта. В доме было темно и абсолютно пусто, все портреты и могилы с кладбища исчезли. Прокравшись наверх, прямо на полу я увидела маленькую, немощную, бледную, голодную и задыхающуюся девочку...
Найдя свидетельство о рождении, мы увидели, что девочку зовут Райли Джей.
Райли росла. Мы никогда не скрывали от нее ее прошлого. Она знала, что ее отца звали Ти-Нинг, что у него были кошачьи уши, мать была нейтральной ведьмой, бабушка - самой светлой ведьмой. Что у Райли была кузина Амигита, дяди и тети - в общем, полноценная семья. Она никогда не страдала и не жаловалась, росла веселым и общительным ребенком и никогда, никогда не хотела сменить себе фамилию обратно на Джей.
Райли пугала меня. Никто этого не замечал. Райли развивалась нормально, никаких подозрительных быстрот или медленностей не замечено, но у нее феноменальная память. Она помнит лицо матери, она помнит как выглядела ее новорожденная кузина Амигита, она помнит ВСЕ, включая то, как она осталась на полу совсем одна. Но как исчезли ее родители - это единственное, чего она не помнит. Она помнит, как везде как взмахом руки выключился свет и тишина.
Был объявлен международный розыск на Люми, Прохора, Аннабет, Диану и Амигиту, но они исчезли. Как провалились.
Я всегда была уверена, что во всех этих ведьм и "котов" вселился бес. Я знаю, Боженька поможет моей Райли стать счастливой!.. Мы знали, что все Джеи - в ней. Быть может, Джеи каким-то образом стали бесплодными духами?.. Начата новая династия, династия Канберри, пускай Райли и наследница династии Джей.
Девочка моя не раз говорила, что не чувствует себя своей, что ей хочется уйти в свободное плаванье. Мы с сестрами не могли ее держать. Обняв ее и дав денег, мы пожелали ей ни пуха, ни пера...
Меня зовут Райли Канберри. Вообще-то, на самом деле меня зовут Райли Джей. Но мое имя - все, что осталось от моего прошлого.
Меня всегда считали необычной, загадочной и все такое - а все потому, что я помню то, что со мной было. Я помню, как я родилась, помню напряженные лица тети, мамы, папы, бабушки, дедушки и помню кузину Амигиту в соседней кроватке.
Последнее, что я помню до того, как это произошло... Теплые, нежные руки бабушки (моя мама Люми никогда не отличалась аккуратностью и ответственностью, и когда я это вспоминаю, у меня порой было ощущение, что она еще не выросла из вечеринок. Я просто не знала слов, не слышала фактически и не понимала, не думала, но фиксировала все слова и звуки. И я помню их).
Так вот, нежные руки моей бабушки Аннабет - самой лучшей бабушки - взяли меня и понесли к холодильнику...
Бабушка была просто чудесной. Она приятно светилась не менее приятным светом, ее голубые звездочки мне очень хотелось поймать, но они были не осязаемы. Тогда я просто водила ручонкой по ее блестящей коже. И было такое теплое, теплое и нежное ощущение... Я бы хотела, чтобы она была моей мамой.
Мой папа был тоже красавец. Блондин с красивыми глазами и губами... Самое интересное, что у него были кошачьи уши. А мама... мама нейтральная ведьма. Она не светилась интересным светом, она для меня сейчас никто. Ярко накрашенная девушка, которую надо оставить в институте на второй год - порадоваться еще немного... Кузина Амигита - вот взросление кого я хочу увидеть больше всего. Но увы...
Опять я отклонилась от темы. Бабушка понесла меня к холодильнику. И вдруг, посреди родительской спальни, бабушка вдруг не менее нежно и аккуратно положила меня на пол, на теплый голубой ковер... И с напряженным лицом ушла.
Кажется, все-все-все мои родственники собрались внизу, о чем-то перешептывались, говорили про какую-то Райли. А кто такая была Райли - я не знала. Я вообще не знала слов. И вдруг везде погас свет. Везде! Но автоматического освещение у нас не было... Горела только моя лампочка на втором этаже - лампочка из волшебной пыли, любовно сделанная моей бабушкой. Она горит вечно и не зависит от электричества. Ее можно выключить, но она никогда не погаснет.
Ужас и страх вселился в мою детскую интуицию. Я чувствовала, что дома никого нет. Я не знаю, может это игра моего воображения, а может я помню слова мамы дрожащим голосом:
- А Райли?..
А дедушка сказал:
- Пускай живет хотя бы она. Она - твоя наследница, она - все, что у тебя осталось. Мы забираем с собой даже Амигиту - и на этом жертв достаточно.
Но не уверена я в достоверности этих слов и фактов.
Я не знала, сколько я пролежала... я не спала, я не могла закричать. Не ела. Не пила. Меня бил озноб, было плохо, тошнило. Чудом я не захлебнулась в рвотах и отрыжках - хотя бы потому, что рвать было нечем. Что это было? Конец света? Но почему же все живы - на улицах смех компаний, переговоры, сплетни бабушек на лавках.
Это было ужасно. Бросало то в жар, то в холод. Мне было страшно, пусть и в столь юном возрасте я не знала страха.
Дверь скрипнула. "Папа!" - почувствовала я. Я слышала папину походку, слышала папины шаги! Но какого же было мое разочарование, когда это оказались три женщины. Они осторожно вошли в комнату, где я лежала, испугались и взяли меня на руки. В холодильнике нашли свежую бутылочку, накормили и положили в кроватку. Я ведь действительно не спала все эти часы... дни... или что это было? Но я не стала спать. Я кричала, что было духу! Плакала, стонала... Тогда женщины посовещались и забрали меня.
Я помню, что в машине я уже уснула.
Я росла, и от меня никогда не скрывали ни моей фамилии, ни моей биографии - а что случилось с моей родней никто не знает. Они знали, что у меня были еще родственники - тетя Скарлетт, дядя Кайл и дядя Ланселот, двоюродные дяди Миэль, Арни, Леон и троюродные братья и сестры - Омикрон, Дана, Зарина и Ребекка. Но никто не знал о моем существовании - мама не успела никому сообщить... Вот и акцентировать их внимание на мне няни не стали. Наверное, все они уже умерли. Дяди Кайл и Ланселот, а также тетя Скарлетт переехали в Верону, а остальные... умерли, наверное. Если уж бабушке немного оставалось... То что уж говорить об остальных.
Почему же я необычна? Все закономерно - бабушка ведьма, мать ведьма, у папы и вовсе кошачьи уши. Слава богу, от папы они мне не передались. Почему слава богу?.. Потому что я не хочу напоминаний о своем прошлом.
Я зарегистрирована как Канберри - фамилия дальней родственницы моей самой любимой няни. Красивая, правда? Ударение на "а".
Я была не такой, как мои няни. Они - верующие монашки, они пытались воспитать меня такой же. Но я как сейчас помню - деньги на завтраки я копила на клевые шмотки, а каждый день из своей общеобразовательной школы приносила "сюрприз" в виде вопроса: "Тетя Айгуль, что такое (матерное слово)?". У нянь были припадки. Корваолы, валокардины. И всякая ерунда.
Отделившись от них (вообще, я собиралась сделать это тайно, но совесть не позволила и все же я сообщила им о своем решении. Так что все было как положено - все собирали мои вещи, расцеловали и проводили), я начала свой путь с Академии ля Тур. Может, там все будет хорошо. И может, моя юность будет лучше моего детства...
Баллов: 1
-Все 10 поколений не имеют права заснуть на полу ,или справить нужду туда же. Младенцы, малыши и гости попадают под это ограничение. Сон лицом в тарелке не считается нарушением.
- Основатель и наследники должны иметь интерес к культуре 10 до того, как станут пожилыми.
Баллов: 1
-Наследники должны быть того же пола, что и основатель. Т.е. если основатель мужчина-все наследники, продолжающие род, должны быть мужского пола. Соответственно с женским.
Категория: ограничения
Баллов: 1
-Сим не может использовать эликсир жизни.
-Эликсир из коровы может использоваться.
-Можете использовать эликсир жизни для зарабатывания баллов.
Баллов: 2
-Могилы и урны не могут быть удалены или перемещены, даже если были разбиты.
-Могилы и урны не могут быть перемещены в багаж.
-Могилы и урны должны располагаться так, чтобы привидения могли свободно перемещаться по лоту.
Баллов:1
-По крайне мере один роман должен быть написан каждым поколение династии, кроме 10-го.Неважно,какого качества роман. Вы должны написать историю своей семьи.
0,5 балла за основательницу (Райли)
0,5 балла за второе поколение (Алексин)
0,5 балла за третье поколение (Бесси)
0,5 балла за четвертое поколение (Алесса)
0,5 балла за пятое поколение (Мейзи)
0,5Х5 = 2,5 балла за портреты
Это моя пятая Династия, и я хочу, чтобы она стала, скажем так, самой долгосрочной.
Хотела бы выразить благодарности всем, кто поддерживал меня, когда улетела моя династия Джей. Я очень любила Джеев, но Канберри мне их теперь заменили
Отдельная благодарность Innominato за чудесный дом, который она мне построила)
Еще немного пиара устрою хорошему другу и строителю общежития Дейли Миррор, которое появляется в пятом поколении, Ambry ^^
Райли Канберри, несмотря на предысторию, не имеет никакого отношения к Джеям. Все абсолютно легально. Райли была создана в Бодишопе мной, а предыстория вот такая вот сочинилась. Я не знаю, как выглядела бы повзрослевшая Райли Джей.
Предыстория может быть очень неправдоподобной, но мне так захотелось. Младенец, конечно же, не может помнить то, что было в детстве. Да и в конце концов, никогда не претендуйте на реалистичность - это ваш мир! У вас Вторая мировая может начаться аж в 3098 году!
Еще раз спасибо Innominato, теперь уже за семейное древо ^^
В фамилии "Канберри" ударение ставится на первый слог - на "а".
Последний раз редактировалось Седая, 10.08.2014 в 23:13.
Kaede, о, я дошла до тебя.
Сорри, что долго - не просто сочетать насыщенный реал и насыщенный виртуал. Иногда приходится выстраивать очередь)
Во-первых, поздравляю с пятым поколением! Считаю это очень важным этапом в династии!
Во-вторых, уже об отчете.
Мейзи - маленькая, глупая и самоуверенная. Сочетание убьет даже слона. Дааа, Алесса определенно что-то упустила в ее воспитании.
Впрочем, кто знает, может быть она еще поменяется? Ну, я бы хотела на это надеяться. Девочка уже натворила море глупостей, которое дано сотворить далеко не каждому подростку, хочется думать, что она повзрослеет и усмирит свою показную злобу
А пока ее поведение, хотя и безусловно придает разнообразия династии, контрастируя с правильной и слабовольной Алессой, но оставляет желать лучшего.
Простите, что не отвечаю "детально" на ваши комментарии... Но, в общем-то, в двух словах, всем спасибо)))
Наконец-то отчет ^^
_______________________________
Выпускной прошел донельзя отлично. Одновременно приглашенные Логан, Шон и Кастор было гвоздем программы; с Шоном я ушла выплясывать все танцы, а от этих было невероятным медом для моих ушей выслушивать глухие звуки ударов и крики, что я пригласила его, а не его. Вообразив из себя невинную овечку, и сказав, что если они будут себя так вести, то я вообще на них наплюю; такой исход был бы и так, но мне хотелось в последний день школы посадить их еще на пару недель на колени передо мной.
Мы с Шоном – король и королева выпускного бала; все апплодируют, отворачиваются или завидуют, что не умеют ни танцевать, ни пить, и никогда даже не видели ничьих половых органов кроме своих.
Ах, как бы я хотела восстановить тот момент! Якобы лучшая подруга Сара подошла ко мне и со слезами на глазах сообщила мне, что не может больше со мной дружить, так как завидует мне. Если бы эта тупая тварь не убежала, я бы рассмеялась. Прямо ей в лицо.
Корона подошла мне, как влитая, как будто зная заранее королеву, корону отливали из дешевого пластика на мой размер головы; может, так оно и было.
Я пришла домой пьяная, усталая, зато довольная. При виде моего красного лица эта шавка поджала губы, но ничего не сказала – не стоит портить доченьке праздник. Эта шавка никогда не напивалась. Эта шавка даже травки никогда не курила. Ей не понять. Ничего.
На следующий вечер я выслушивала поздравления от самых разнообразных людей – вплоть до моего дальнего родственника Оуэна, внука Аделаиды, которого я не видела никогда. Как и Аделаиду. Как и ее дочь, редкостную идиотку по слухам.
Но в этом мире есть всего две личности, которые портят мое настроение на весь день. Это – мама и Юна.
- Собирайся, - поджала она губы опять (это ее любимая физиономия, видимо, при виде которой так и хочется оторвать ей губы и выкинуть в ведро). – Ты едешь в университет. И Юна тоже. Вас зачислили.
Ах ты ж черт! Я-то думала эта нудная блюстительница порядка шутит, но зная, что чувства юмора у нее нет, довольная улыбка моментально сошла с моего лица. Чертовы подготовительные, подача документов… А ведь шавка обещала мне, что я не пойду в университет. Как оказалось, она переменила свое решение. Что взять с ЭТОЙ.
Юна тоже поджала губы-ниточки, вылизывая задницу матери. Завидует, дрянь такая. Завидует, что сумма ее стипендии такая же, как моя. Я не виновата, что она такая придурочная, что не смогла сдать больше экзаменов.
Это конец всего, черт возьми. Конец карьеры и свободного времени. Это время прогулов. Ненавижу. Мне надоело курить в подъездах, ожидая, пока в школе прозвенит звонок. А теперь мне пережидать пары.
В каком-то смысле я была рада, что сваливаю отсюда к чертовой матери на четыре года. О да. Одно омрачало всю мою жизнь – это эта монашка Юна, сидящая со мной рядом и читающая книгу в своих дебильных очках. Я буду жить с этой мразью в одной общаге, в соседних комнатах, среди тупых позерш и эмо. Ооо, ну почему мы не можем жить раздельно? Мама обнимала и целовала Юну, а мне змеино улыбалась, будто и универ, и жизнь с ней под одной крышей еще много лет – это наказание мне.
Я вообще перестану появляться в общаге. Даже лекции интереснее, чем… чем все это.
Ненавижу. Все ненавижу. Мне хотелось убить кого-то и убиться, садясь в такси. Конец футболу у школы, конец спорту, конец недавно начавшейся карьеры теннисистки. «Сама виновата», - сладко улыбается мамаша и желает удачи в дороге. Я улыбнулась как можно мерзже и громко захлопнула дверь, представляя, что это я даю ей пощечину. Она попляшет. Она попляшет.
Дорога в молчании – я уже привыкла к такой ерунде. При мамке материться с папой было неловко, да еще и обсуждать наши дела при этих фиалках – то еще удовольствие. Всегда, когда мы куда-то ехали, мы молчали. Юна старалась вытащить у меня из ушей наушники, пытаясь всучить «Ромео и Джульетту». О, как сладостно я выдирала ей по волоску ее сальные патлы у себя в фантазиях! Сначала я начинала осторожно, медленно, затем ускоряла темп, а затем выдирала ей целые пряди вместе с корнями. А заканчивалась вся эта волна экстаза расцарапыванием лица.
Я и не заметила, как мы приехали. Общежитие «Дейли Миррор» - самое кошмарное, что могло со мной произойти. Родители вгробили половину своего заработка не столько в наше обучение, сколько в проживание в этой общаге, полной понтов и идиотов. Какого хрена Юна делает у меня в комнате?! Одетая с иголочки умница, строгий костюм, белая блузка, галстук, черный низ… И каблуки. Что они делают на ней?!
Сволочь, все отпускает ехидные шуточки по поводу видных трусов. Я иногда всерьез задумываюсь над реализацией моих фантазий, которые смешиваются с желанием убить ее, как ингридиенты в тесте для пирога. Почему, ну почему когда нормальные люди с дороги подводят глаза и причесываются, ОНА идет выбирать себе эту чертову специальность и сию же минуту делать домашние работы на год вперед?! История. Она сравнивает себя с собакой – верная, преданная и умная. Я же сравниваю ее и свою мамашу с шавкой. О, как они обе любят полаять на меня! Юна для мамы доченька и умница, маленький солнечный лучик. А игрушек-то всегда больше было у меня. Завидуй, идиотка.
Хрен знает, что ждет меня в этой жизни и куда меня заведет карьера. Но актерское мастерство – нечто универсальное, и всяко лучше, чем в классе за мизерную зарплату водить указкой по карте мира, наблюдая за сонными учениками с бананами в ушах. Я всегда ненавидела профессию учителя. Она – всегда обожала.
Балконы в комнатах – пусть завидует, у нее такого нет. А если и есть – до элементарное везение. Я живу в общаге, а не в отеле, но перспектива второго вполне меня устраивает. Фигура балерины, идеальное зрение, во всех местах все прекрасно – губастые жирные идиотки из общаги, едва скрывающие линзы, смотрят на меня и капают слюнями. Как будто я этого не вижу. Мне приходится одевать их за их бабки, подбирать им гардероб, скрывать жир черной одеждой. Ни у кого нет такого чувства вкуса.
Лицемерные твари, которые готовы обнимать меня и едва ли не затащить в постель в знак благодарности, набиваются ко мне в друзья. Будет забавно посмотреть, как исказится их лицо, когда я спрошу по телефону у какой-то из них, если не у каждой: «А ты кто?». Смеется. Хорошо смеется тот, кто смеется последний.
Тереза стоит над душой, когда я пишу курсовую. Я смотрю на Тер пристальным взглядом. Она думает, что я прикидываю, какую помаду ей посоветовать. Но нет, я просто представляю ее шею в собственных кишках.
Зато теперь Тереза – моя свита. Носится за мной, как хвост, и обижает уничтожить всех, кто посмеет прикоснуться к «моему высочеству». Чувство собственного величия взлетает до предела. Надо бы как-нибудь действительно подобрать ей такого же ботаника, как она. Считает себя великой поэтессой? Пусть не надеется. Я читала ее стихи, лишенные какой-либо логики и смысла. Количество слова «ты» зашкаливает, мозг взрывается на первой минуте чтения. Она захлебывается от восторга, видя мои картины, показательные выступления в аудитории, куда обязательно приглашать друзей, видя то, как я всех отделываю на поле и корте. Мне же приличия ради приходится поддельно зачитываться ее стихами, которые в порыве графоманства она дает мне почитать стопками.
Кто бы вспомнил о том, что у нас есть… эта. Я не помню ее имени, но черт, эта жирная губастая корова в перманентной ночнушке ужасает меня. И, кажется, она просиживает у Юны все больше и больше. Интересно, чем они там занимаются... А порой мне кажется, что сие чудо выходит от нее только под утро. Мозги взрываются от передозировки информацией.
Эта (хоть убей не помню ее имени) живет в мрачной готической комнате с домашним сухим деревом. Там все абсолютно черное. От такой тоски хочется блевать.
Интернет здесь, мать его, такой же медленный, как мама, когда собирается на работу. Мы долго мучаемся, меняем позиции и кряхтим, пытаясь добиться совместного экстаза; но увы, удовольствия и компромисса – по нулям, и вместо десяти часов за компом я сижу все двадцать. Топик уже начинает мешаться, но вспоминая шевеления в штанах у каждого проходящего мимо, вынуждена надевать его по вечерам снова и снова.
Такси здесь – дерьмо. Пьяные водители-студенты опредленно не довозят меня дальше своего дома. На их уловки клюешь, выпиваешь с ними шампанского, пива, вина, лакаешь всякую дрянь, которую они предложат, а затем, на шелковых простынях от их папаш-олигархов, занимаешься всем, чем предложат и выделываешь такое, что в трезвом уме и здравой памяти и в голову не придет. Под утро ты возвращаешься домой, зато с такими познаниями в деле, что весь мир у твоих ног.
Юне не понять всей прелести университета. У нее и прелести-то другие. Сидит за домашней работой, как дура, с преподами едва ли не на «ты». Они буквально плачут от счастья, когда видят Юну; о да, однажды я застала их милый разговорчик. Юююна, ты такая замечааательная, я верю, что у тебя будет отличный муж и куча детишек… Была бы твоя сестрица такой же…
Они обожают ее. А я их ненавижу.
Костер осени медленно, но верно, сжигает нас всех, топя всех нас в огненных листьях. Чертова осенняя хандра заставляет меня лечь в уютную постельку на целый день и запереться к чертовой бабушке. Но эта знает, что я храню ключи под ковриком. Как она так все предусматривает?! Вламывается ко мне и давай пилить – у меня сегодня четыре пары, как я вообще смею прогуливать все и не делать при этом домашек… Я вежливо послала ее куда подальше. Она же вежливо стащила мои сигареты. Умница.
В общагу заселилась новая студентка, но отвращение к ней растет с каждой секундой; розовая Барби с абсолютно черным цветом кожи. Вокруг меня – одни брюнетки, но этими брюнетками весьма неплохо пользоваться. Таким образом я неделю бесплатно для себя питалась в Макдаке и Сникерсами. Они любят, когда им все разжевывают и зад подтирают.
Свободное время проходит все скучнее и скучнее. Я ненавижу его все больше и больше. На матан я не ходила уже черт знает сколько дней, но и фиг же с ним, не жалко.
В этой общаге все слишком спланированно. Даже шесты с бейсбольными кольцами слишком современные. Ну или замаскированы под современные. Мне иногда хочется все уничтожить здесь, а всем хочется мне вколоть навокоин лошадиной дозы. Прыщавые дуры.
О, я проклинаю тот день, когда мама притащилась с «радостной» новостью о поступлении в университет! Такое ощущение, что прошло уже месяца три, а прошло всего две недели. Я припомню ей все, что она когда-либо мне делала не так. Все.
- Мейз. Подойди.
- Чего тебе? – Неохотно подхожу, борясь с ногой, которая очень хочет дать добротного пенделя Юне.
- Я тут почитала в твоем компьютере твои записи… - Даже спрашивать не буду, какого черта она полезла ко мне в комп. – И узнала много нового о нашей маме.
В сердце екнуло. Мне совсем не хотелось, чтобы Юна читала то, что я иногда изливаю компу. Как хорошо, что у меня хватило мозгов не писать там про нее – благо, я начала это дело недавно. Стараясь сдерживать спокойствие, я хладнокровно спросила:
- И?..
- И я отправила это маме.
Kaede, надеюсь, что в этот раз ты останешься с нами подольше ^_^
Ага, милая и примерная девочка Юна тоже умеет грязно играть. Хммм, интересно, какова будет реакция Мэйзи и самой Алессы.
Университетская жизнь Мейзи... Колоритна. Но сделаю тут замечание: при всем уважении, все-таки подумай о цензуре Просимс - строгий в этом отношении форум.
Сейчас Юна вызывает симпатии больше, чем ее сестра. И не потому, что она вся такая положительная, а потому что выглядит достойно, в отличии от Мейзи, которую так и хочется назвать если не шлюхой, то падшей женщиной. Это не делает ей чести, особенно вместе с эпитетами, которыми она называет сестру, а главное - собственную мать. Хочется, чтобы наконец-то у нее появились мозги. что простительно в пятнадцать, является полным табу, когда тебе ближе к двадцати.
А еще добавлю, что обложка отчета меня очаровала. Даже не знаю чем, но долго ее рассматривала и даже несколько раз.
Неожиданно было то что Юна отправила записи Мейзи её маме.Интересно какова будет реакция Алессы.Я думаю что по взрослению Мейзи поймёт как она себя вела и как много боли причинила другим своим поведением.И она наконец то изменит своё отношение ко всем.
Да, конечно Мейзи хочется видеть доброй ,порядочной ,но она нравиться мне и такой и наверное в глубине души она всё же милая .С нетерпением жду продолжения.
Последний раз редактировалось Тань-Ю, 07.01.2012 в 18:16.
Я сижу в автобусе, засунув наушники в уши. Radical Face – Welcome home, son. Стоит мне вспомнить название песни – и я в срочном порядке переключаю эту ерунду. На коленях тяжелая сумка, пара тетрадей, чтобы изрисовать все поля, а рядом – Юна, смотрящая куда-то сквозь портативного DVD, на которых стояли «Унесенные ветром». Стоит ей задеть меня, и я начинаю орать, чтобы она не смела меня трогать, а то я выйду к чертовой матери и поеду обратно в университет. Меня всегда бесило, как спокойно она все слушает, хмыкая и лишь крепче сжимая книгу или предмет, который она держала в руке.
…Все говорят, что мама хорошо сохранилась. Для меня же – ничего такого. Никто не видит на ее животе складки, никто не обращает внимания на ее углубившиеся носогубные складки и морщинки у глаз. Ее бесит, когда я всматриваюсь в ее рожу. Поэтому я делаю это как можно чаще.
Выходные дома.
Добрая-предобрая Юна, милая непорочная девочка, радость матери.
- Мамуль, мы подъезжаем. Совсем скоро будем. Выходи нас встречать!
Отправление академия ля Тур – Оттава. Как мило. Эта уже вышла, скрестила руки, выжидая любимых дочерей, от одной из них узнав о себе столько нового. А пусть знает!
Сад идеально ухожен, я уже вижу огромный одноэтажный дом из окна. Мне пришлось ради этого «счастливого» возвращения домой надеть что поприличнее. А именно – открыть пупок и надеть юбку подлиннее. Ну… как могла. Пора сворачивать наушники вокруг плеера и пихать все в сумку.
Она не улыбается. Это плохой знак.
Кто бы сомневался.
Автобус остановился. Двери открылись, и мне казалось, что это самые быстрые секунды в моей жизни, приближающие меня скорее-скорее к встречи с мамашей. Ненавижу ее, эту навязчивую женщину.
Я иду впереди. Быстрее начну – быстрее закончу. Лицо выражает безразличное спокойствие, внутри все горит, кричит и орет. Юна сзади меня мерзко улыбается – считается, что никак не дождется встречи с мамочкой, но я-то знаю, что она улыбается своей хитрости и ловкости, и тому что я забыла запаролить комп. Но на самом-то деле она ничего из себя не представляет – пустышка, изъеденная знаниями.
А с какой милой физиономией прижала к себе ее мама! Она просто лучилась счастьем, прижимая к себе надежду всей семьи, самую лучшую и самую милую. Для моей матери всегда было в порядке нормы отбирать себе фаворитов.
Со мной она лишь коротко поздоровалась и пригласила домой. И, кажется, даже не заметила, что я не сказала ей ни слова.
Обе счастливы, имея незавидную судьбу сплетниц.
- Что, Мейзи, прыщи уже прошли? – Спросила меня мать с мерзкой ухмылкой, когда мы вошли в дом. Мамаша, не просто прыщи прошли, а полгода прошло! Неужели я когда-то была ее единственным смыслом жизни?!
- Привет, Мейз, - поздоровался папа с кислой миной, выражавшей то, что кажется мать его заставила потом поговорить со мной по душам. Но обычно все ее просьбы заканчиваются тем, что мы просто тупо хохочем в саду над тем, как сосед потерял штаны посреди улицы.
- Привет, пап, - первый раз за шесть часов (которые мы с Юной ехали в автобусе) улыбнулась я. Мой папа – единственный нормальный человек в этой семье. Я бы посчитала таковыми Эвана и Эванну… если бы они не были родственниками. ЖЕНАТЫМИ родственниками.
- Мейз, слушай, тут мама забегалась с приборкой, так что обед еще не готов, вы с Юной там посидите, пока…
- Ладно, пап, я поняла.
Мы с Юной и папой сидим за столом, за которым я не сидела уже полгода, мама отпускала ехидные шуточки в мой адрес, папа старательно их игнорировал и расспрашивал, что у нас и как.
- Мейзи, сколько парней ты там уже переменяла за это время? – Спросил папа с доброй улыбкой. Разве такой улыбке откажешь?!
Раз, два… А тот считался? А, да, считался… Три…
- Шесть, папа, - улыбнулась я. Он засмеялся, а Юна отгрохала себе звонкий фэйспалм с размаху, но только папа открыл рот, как мама пришла с едой.
Если с папой все прошло легко и быстро, то с мамой же обед прошел невероятно напряженно. Мы почти ничего не говорили. Юна, чтоб ее за уши, только старалась разрядить обстановку и болтала что-то про дипломы, грамоты и прочие личные заслуги, не забывая помянуть меня добрым словцом.
Но маму это как будто бы и не парило.
- Значит, шесть.
- А? – Спросили мы с Юной хором.
- Шесть парней? Интересно, - поразмыслила она. Лицемерная скотина.
- Не начинай, - пробормотал папа, но кажется, никто его не услышал.
- А почему не шесть часов за домашней работой? Не шесть часов за курсовой? Не шесть подруг? – Сладким голосом продолжала мать.
- Мейзи, не обращай внимания, - закатил глаза отец. Это уже начало превращаться в какофонию семейного обеда.
- Нет, пусть обращает! – Резко вскочила со стула мама, разбив бокал. Неженка Юна взвизгнула, отец тоже вскочил и мне казалось, что еще чуть-чуть, и он убьет маму. – Пусть обращает! Посмотри, на что она находит время! Писать огромные посты в свой чертов бложик, заниматься черт знает чем с поочередно, если не одновременно, с шестью парнями! Мы воспитали монстра, Антон! – Она совершенно внезапно, в разгаре своей гневной тирады, взяла и разбила пустой бокал. – Я приберу.
Остаток обеда прошел в молчании.
За что я люблю свою маму?.. Да ни за что. Я ее вообще не люблю.
Обед окончен, Юна пошла учить свою гребаную историю, папа стоит моет посуду. Идеальный шанс, чтобы просто свалить в торговый центр. Но не тут-то было.
Сначала она нервно улыбалась, едва ли не дергаясь в предвкушении «высказать» мне все, что она обо мне думает. Но зато, дождавшись момента…
- Значит я лицемерная тварь, скотина, курица, тупая дура, и ты стыдишься того, что я твоя мать?! Я даже не подозревала, Мейзи, НЕ ПОДОЗРЕВАЛА, что ты смеешь такое нести! И где? Стыдно сказать! В Интернете! В Интернете, Мейзи. Ты слыхала о таком явлении, как Гугл? Вбить туда одно лишь твое имя, и я узнаю все, что ты вообще когда-либо писала в своей жизни!
- Но ведь до сих пор ты этого не сделала, правда?..
- О, знаешь что? – Пропустила она мой вопрос мимо ушей. – Когда ты окончишь университет, мне абсолютно все равно, куда ты пойдешь. Я всегда приму в своем доме Юну, но ты… - Она прямо запыхалась от яда в ее голосе. – Ты свалишь, и свалишь куда подальше.
Я услышала в свой адрес столько, сколько я, пожалуй, никогда не говорила про нее. Эта мне все припомнила – от сломанной игрушки в детстве до сигареты под подушкой прабабушки Алексин (внезапно).
Моя комната. Начало начал. Здесь я жила, и здесь кровать уже медленно становится меньше. Господи, как хорошо, что я реально отсюда съеду. Осталось перетерпеть всего половину дня и половину воскресенья.
Я уже не помню, брала ли я это белье назло маме или потому, что оно было самое легкое, но боюсь, что это единственная моя пижама.
Солнце в глаза. Солнце в глаза. Спать. Юна, задерни зановески. Спать…
Юна читала какой-то наибанальнейший роман. Все думали, что я сплю, а я уже аж три минуты как проснулась, взяв в руки книжку со сказками и смотря на свои каракули, которые я там выводила много лет назад. Солнце уже зашло, на небе появлялись первые звезды; мне всегда, когда мамы не было, дома было как-то легче, сад из окна меня успокаивал. Самое время для драмы.
- Юна, - тихо окликнула сестру мать.
- Да, мамуля?
- Сядь сюда, дорогая. Вот так. Послушай, я хочу чтобы ты… мм… скажем так, послеживала за Мейзи. И докладывала мне. Хорошо?
Опа! Кажется пора сваливать из общаги пока не поздно. У меня есть в ля Туре друзья, чтобы пожить у них.
- Мама, это нехорошо… - Замялась однако. Я думала, у нее вообще нет собственного мнения. Ну надо же. +1 ей к чувству сестринства.
- Юна, милая, послушай, это для блага Мейзи. Понимаешь ли, я…
- Нет.
Юна сказала это твердо и настойчиво. Кажется, вышла из комнаты. +1 к уважению. Кажется, она встала и ушла. И кажется, мама опять что-то разбила.
~…~
- Алло, мисс Канберри? Вас беспокоит Элис Бейкерли из Академии. Мы даем вам согласие на получение дома по улице Булочная площадь, 46.
Господи, счастье-то какое. Пойду поем.
Переезд из Дейли Миррор в собственный домик занял буквально полчаса. Побросать все шмотки в сумку, подвести глаза, заскочить в бибикающую машинку Элис, и через десять минут я наконец-то в тишине и покое, вдали от этих глупых девок, зацикленных на марках машинок и сигарет. Юне было вообще раздолье. Но мне как-то плевать.
Элис – невероятно занудная тетка. Чтоб ее. Скорее бы от нее отделаться.
Гостиную не скринила. Это самый обычный максисовских домик с переделанным интерьером. А адрес Булочная площадь – настоящий))))
Старые хозяева отдали нам бесплатно свой старый компьютеришко в пафосной розовой коробочке с красной ленточкой. Сказали, мол, что он им больше не нужен и если сможем починить – то и бог с нами.
Конечно же, Мейзи, которая в трехлетнем возрасте разбирала швейные машинки и грызла самые острые детали в ней, пошла всем этим заниматься. Не знаю, специально она это или нет, но Юна каждые пять минут параноидально забегала ко мне и спрашивала, готово ли уже.
Правда когда я вызвала цивильного мастера, Юна уже не заходила. (И слава богу, надеюсь, она не узнала, что я с ним делала.)
В газетах все чаще стали появляться заметки о пропаже студентов. Черта с два, задолбали со своими чертовыми соплями! Лилечка была милой, доброй девочкой… Лилечка, стерва, чуть меня не удушила из-за того, что я запретила ей брать мою расческу! А вот Юджина реально жалко. Он делал мои домашки. Газетенка призывает не ловить машины и пользоваться услугами таксистов… Наивные идиоты пытаются навариться за счет пропажи других.
- Несчастные люди, - вздыхает эта... эта. – Надо всматриваться в лица прохожих. Шесть пропажей за один месяц! Ты понимаешь, Мейз, как это плохо?!
Да щас, это смысл моей жизни – выискивать пропавших, виноватых в этом сами.
А мать сказала Юне по телефону, чтобы мы установили сигнализацию. Пойду спрячу деньги, а то Юна еще воспримет это слишком буквально.
Кэл – адов кошмар, если не хуже. Он ворует у меня сигареты, все пиво, профукивает все деньги у меня на телефоне, несмотря на то, что у самих полно, отнимает кучу времени. Местный мачо, богатенький мальчик, вокалист какой-то группы, знатный бунтарь, с первого сентября не ходил на лекции, одетый с иголочки, ему все прощается. Пухлощекий идиот, студенческие забастовки и перестрелки едой, отравленной бабкой-поварихой, устраивал именно он. Юна готовит ему, как на праздник – боится его. Ну, мне хочется так думать.
Ну и, конечно же, мой парень.
Как ни прискорбно, он – единственный парень, который нравится мне не мимолетно. Подростковая припухлость еще не сошла с его лживой физиономии, по которой иногда хочется врезать, и это заставляет его каждый раз прощать за всю ту хрень, которую он наделал.
Вот таким вот, как он, хочется изменять бесконечно, смотреть на эти маленькие хмурые бровки и наслаждаться пустыми криками. Черта с два, он – самый кошмарный человек на всей Земле, и по некому стечению обстоятельств я с ним встречаюсь. Даже не знаю за что – за сильное тело или за сильный… или еще за что-то.
Для его родителей – маленький пупсик, мамина радость, учится на психолога, по стопам предков. Знали бы они, что делает этот психолог с профессорами и своими девушками – быстренько бы прикрыли ему ротик и посадили под домашний арест. Или просто под арест, чему бы я обрадовалась больше. Но нет, он все еще на свободе, а значит, мой. И плевать, что у него еще штук десять наивных дурочек в арсенале, а расписание встреч с ними расписано на три недели вперед.
После визита домой настроеньице явно улучшается, из скверного превращаясь в какое-то особо более веселое и загадочное. Не может не радовать, что воспоминания о какой-то там мамаше наконец перестали сидеть в моей слишком светлой для этого голове. Отличная погода и настроение предвещают кучу свободного времени без домашнего задания и излишних забот. Кэл ждет меня где-то около пивной, я же предпочитаю опоздать минут на двадцать. Не из принципа, что девушка должна опаздывать, а чтобы немного его позлить. Люблю, когда он злится.
Недавно купленный диск SSX 3 почти заменил мне реальность. Юна за уши не может меня оттянуть.
Юна. Милая, добрая девочка, надежда всех и вся, нехило нагадившая мне, прочитав все мои записи до последней точки, считает моего парня ангелом Божьим. Да что это такое?! Его обаяние? Толстый кошелек? У них что это, семейное что ли – считать самых ужасных людей самыми милыми?!
- Ты просто не видишь очевидного, - хмыкает она, посыпая индейку приправами для мяса.
Какого черта она готовит индейку?! Какого черта она вообще готовит?! Хотя ладно. Считается же, что мне все равно.
Но мне не может быть все равно, когда та, с кем я не хочу признавать своего родства, болтает какую-то бессвязную чепуху!
Еще один ужин, еще раз пройдя в молчании. У нас с ней скоро экзамены, буквально через несколько часов; плевать, я знаю материал. Она внезапно громко вздохнула, и, внимательно устремив на меня взгляд, говорит:
- По-моему, Мейзи, у тебя проблемы.
- Да? – Стараюсь я сохранять холодное безразличие, хотя копание в моей жизни не входило ни в мои, ни в ее планы. – Надо же, я и не заметила. - Интересно, долго она речь готовила? Последнее говорю вслух, хотя я и не хотела этого.
- Импровизация, - хмыкает. – Причем проблемы у тебя в первую очередь с психикой. Такое ощущение, что ты боишься людей, выставляя их в своих глазах тупоголовыми кретинами и настроенными против тебя.
- У МЕНЯ проблемы? Я боюсь людей?! – Медленно начинаю взрываться я. Обратный отсчет пошел. До взрыва осталось пять… четыре… три… - Ты говоришь это королеве школьного бала?
Ага, а еще звезде тусовки и так далее, но не в моем характере хвалиться перед ней.
- Ты наивная дура, Мейз, - снова вздохнула она и встала из-за стола.
Я лежала на диване, устремив взгляд на изворачивающуюся девушку в плену у какого-то маньяка. Она взывает помочь, но все боятся этого Смита, который уже пичкает ее морфием, вспарывает живот и…
Экран потух. Я думала, что сейчас произойдет какой-то взлом, типа Вайомингского инцидента и мне покажется жуткое видео, после которого мне захочется выколоть себе глаза похлеще, чем Смиту этой бабе. Но нет – это была всего лишь моя сестрица и пульт в ее власти.
- Чего тебе? – Не оборачиваясь, вздохнула я, уже представляя, что она скажет.
- Три утра, (она беззвучно прошептала «мать твою») – Причитала она. – У тебя экзамен через два часа! Ты подготовиться не хочешь?!
- Я знаю материал, Юна. Это ты у нас любитель глотать книги.
- Тебе наплевать на оценки, Мейзи? – Она смотрит на меня, как на муху, залетевшую в тарелку. Мне не нравится этот взгляд. Боже, ну почему нельзя вернуть те три часа тишины!
- Да, плевать, - ответила я. Кажется, Юну подмывало запустить в меня чем-нибудь, но, судя по всему, с трудом поборов это желание, она вышла из гостиной, громко хлопнув дверью. (Кажется, она представляла, что дверь – это мухобойка.)
Тьма тьмущая; середина осени, а я все еще расхаживаю в шортах. Жара неимоверная, даже с утра; сумка за плечом, яблоко для профессора не забыто. Сигареты – есть, Юнины очки – есть, умный вид – есть, знание материала – есть, но необязательно. Я всегда могу все исправить через п… пересдачу, вот.
У меня же есть парень, правда?
Солнце, казалось, еще не думало даже вставать. Мне вдруг ужасно захотелось домой, предварительно выпихнув оттуда маму куда подальше: тот сад с ухоженными деревьями и яркими цветами, качели, большие окна и развевающиеся тюлевые занавески, я сижу на веранде и курю с папой… Но, кажется, возвращение в милый дом, благодаря моей не менее милой сестре, мне не светит. Никогда. Что ж, если все будет удачно – Кэл мне все обустроит.
Темные ночи и экзамены часто дают повод для размышлений и прочей ненужной мозгу дряни.
Покурить – всегда успею. Чувствуя на себе взгляд взгляд следящей за мной с выражением лица «Свернешь не туда – убью» сестры, я просто медленно ухожу в темноту, становясь лишь силуэтом в ночи…
~…~
- Будь хорошей девочкой, Мейзи, - улыбалась мама, когда мне было лет пять. Кто сейчас скажет, что я плохая? Я убивала, воровала, что я такого сделала, что меня считают не больше, чем… чем… чем девушку легкого поведения? Надо уметь пользоваться людьми, пользоваться во всех направлениях, и неважно, каким краем. И каким путем.
Не то, что бы я пользовалась Кэлом; он мне нравится, зараза, непонятно лишь, за что. Когда я до него сменила всего-навсего шесть парней, он сменил двенадцать девушек и потерял… ммм… невинность в десять лет. В десять! А теперь хочет ЭТОГО постоянно.
Он стоит, отвернувшись, ожидая меня, даже когда он у меня в гостях, наводящую полный марафет; но на этот раз марафетом я не обойдусь. О нет.
Он уже хорошо выучил, где моя скромная девичья спальня; взял на руки и тащит, невзирая на узкую лестницу. Он сильный, накачанный, что с него взять. А еще он знает как обращаться с девушками. Во всех ситуациях.
Странно, но я всегда считала себя пацанкой. И меня все всегда считали пацанкой. Но со временем оно прошло. Кажется.
И вот он возвышается надо мной, и…
Ну, впрочем, я не буду продолжать. А то еще Юна увидит, прочитает и забрызгает все слюнями зависти.
На следующее утро я проснулась в хорошем настроении. В подозрительно хорошем настроении.
Жесть,... просто жесть... Такие эмоции вызывает! Прям ппц! Даааа, у тебя мастерски получилось сделать из Мейз непроходимую су**! Прям вообще! Ужасно меня бесит, вот бы померла такая крыса! ужаааааааас! Нельзя так к маме...н ельзя.... етм более она хорошая и ничего плохого не сделала
А отец козел, просто ужас! Слво нет! Утопить такого при рождении! Не поддерживает любимую женщину, разбаловал трудного ребенка..... ужасно... просто ппц..... Все остальное не имеет тут значение.... Просто Мэйз и только Мэйз! Отвратительная ведьма!
А Юна хорошая девочка, чоеньт положительная, уважаю ее
Да уже, давненько я тут не писал.
Начну с того, что поздравляю тебя с наполовину пройденной Династией.)
Сразу скажу о Мейзи: Лично мне она чем-то нравится, да XD
Хотя, при всем уважении, я думаю, что ты забыла доброту для своих персонажей. Т.е. все они стали хмурыми, злыми, недовольными жизнью, нелюбящие мам и т.д. Конечно, такая интерпретация для какого-то отдельного персонажа вполне хороша, да, но не для каждого (или почти каждого) поколения... *Вспоминает и скучает по добрым-добрым Джеям*
А жених для Мей ничего так, симпатичный :3
В общем, удачи тебе в дальнейшем.)
Kaede, о, вот и Мейз вернулась к нам)
Без нее иногда скучно становится. Кстати, мне показалось или в этом отчете она начала все-таки меняться?
Во всяком случае ощущение от нее другое. Она как-то... Взрослеет что ли? Ну, во всяком случае, пора бы. Хотя наряды по прежнему выносят мозг, особенно тот, в котором она домой приехала
Ссоры с матерью - не есть хорошо. С сестрой тоже. Да и вообще ссоры. Хочу скорее пост-универ, если честно)
Хочу посмотреть как Мейзи устроит свою взрослую жизнь.
Ambry, а я люблю Мейзи)))) Для меня она такая глупая красавица) А вот Юну наоборот не очень люблю. Больно умной я ее сделала) Merei, чой-то он жених?) Но спасибо) А насчет доброты - не знаю, меня поперло. Остапа понесло, как грицца. Innominato, ну не знаю. Подростки и студенты - люди разные, и может Мейзи тоже взрослеет~ Но вообще да, так и есть
Это Я хочу пост-универ! Чо я, зря виллу что ли строила?
Я понимала ясно и отчетливо: что-то здесь не то. Уж больно странно прошла та ночка и уж больно много я ем.
Это безумно меня раздражает: задержка уже дает о себе знать, а я лишь второкурсница. Второкурсница. Эта мерзость решила, что ей все можно. Посмотрим, что эта тварь скажет, когда…
Я чувствую какую-то ерунду у меня в животе. Бурчание, что ли?! Опять жрать хочу?! Юна уже смотрит на меня с недоверием, а я же мило улыбаюсь этой тупоголовой. Она пожимает тощими плечами и оставляет меня в покое, а я продолжаю смотреться в карманное зеркальце, оценивающе осматривая каждую родинку на своем прекрасном лице. Черт подери, я же вчера обожала свою родинку под глазом! Она казалась мне одним из главных козырей моей идеальной внешности. Сегодня же я усердно и безуспешно пытаюсь ее отковырять. Мелкая гадость на моем лице.
Очередная лекция едва не завершилась голодным воплем – профессор, у Вас нет пельменей?! Дайте мне хоть что-нибудь!
Но, кажется, обошлось и без этого. Ненавижу, боже, как я все это ненавижу! Под льющим осенним дождем я захожу в дом, с твердым намерением узнать все.
И я узнаю. О, поверьте, лучше бы я этого не делала! Лучше бы я, как та девятиклассница в чулках, втирала себе крем от похудания в растущий живот! Мне хотелось сломать этот тест, раздолбать об край унитаза вместе с самим унитазом, выкинуть все на помойку! Черт подери, и если каждую проблему можно исправить, то эту – никогда. Она будет грызть меня и мучить изнутри – в буквальном смысле. Она будет загонять меня в постель и выставлять оттуда, в поисках очередной провизии. Проблема будет менять мое настроение, как погоду за окном – непредсказуемо и по своему желанию.
А главное – никому и не рассказать.
Я сидела, осознавая беспомощность своего гребаного положения во всех смыслах. Черт, черт, ЧЕРТ! Как это замечательно – сидеть у унитаза, прислонившись спиной к двери, ведущей в комнату Юны! Я когда-нибудь выбью из этого Лостера бабки. Он еще заплатит мне за такую чудную проблему, гложущую меня изнутри. Плевать, что у меня дома денег завались – здесь меня ими не особо снабжают, так что малышу Кэлу Лостеру придется долго оправдываться перед родителями, как такое вышло. Конечно, эти доброй душонки люди, мистер и миссис Лостер, не оставят меня в одиночестве также, как и не оставят в покое; так что длительное время я буду принимать чудесные подарки судьбы, вроде свежего борщичка и пяти баксов в день.
Что ж, в этом есть свои преимущества. На первое время.
А на последнее – корчится в муках и перестать спать на животе – меня не хватит. Эй, никто не хочет родить на третьем курсе вместо меня?! Черт. Черт! Я думала, что хуже и удивительнее уже ничего быть не может.
Но я ошиблась. Итак, он идет – одетый с иголочки, весь в Армани, гитарист группы, один из самых классных парней в университете. Все пускают по нему и по его игре слюни. Он давно играет с Кэлом в одной группе. Так уж получилось, что когда-то на первых порах, еще в школе, я видела его по телику (да, этот рыжий придурок умудрился прорваться на ТВ), и сама уже была готова попускать слюнки. Этот не настолько избалован, сколько их солист, который по иронии судьбы - мой парень и источник всех моих бед. И все же оно считает, что этому можно все. Все! В универе все профессора от него млеют, он любит одаривать их своими тупыми комплиментами и закрывать сессию на отлично. Он на год старше меня и почти на два старше Юны. Его веснушки закрывают бОльшую половину его лица. Наполовину японец. Редкостный придурок. И парень Юны.
Когда я узнала, я поперхнулась пивом.
~…~
Все началось с того, что я, разыскивая по всей квартире свою майку, зашла к Юне, которая помогала этому человече сделать домашку. В итоге домашка лежала вся сделанная у нее на полу, майки никакой и в помине не было, а она там стоит и крепко слилась в поцелуе с этим… как его? С Джеком. Пиво, которое я мирно попивала на кухне, чуть не вышло обратно – и я бы ничуть не пожалела, если бы оно вышло.
КАК?! КАК?!!! Как такое возможно?! КАК?
Но сцену изумления надо было как-то сменить. Так что все что мне оставалось – это…
- Юна, ты не видела мою майку с Санта-Клаусом? – Я улыбнулась как можно слаще и игриво повела бровью. Но этот скотина Джек даже не посмотрел на меня, продолжая смотреть на сестрицу самыми что ни на есть влюбленными глазами. Тогда я чуть не взорвалась. Он даже не посмотрел на меня! Такое вообще возможно, что он смотрит на эту серую мышонку вместо меня?!
Впрочем, оно и не надо. Юна спокойно открыла свой шкаф, порылась там, и вынесла вердикт, что у нее ничего нет.
- Теперь ты можешь оставить нас в покое? – Спокойно спросила она.
С тех пор все вечера – единственное свободное время у них обоих – я была вынуждена смотреть на его мерзкую полу-японистую рожу, когда он входил в дом и здоровался со мной, как с какой-то тещей – «Здравствуй, Мейзи». (Он имел также честь пару раз назвать меня Мей, а я имела честь сжечь его тетрадь с нотами. Но он решил позлить меня, лишь рассмеявшись в лицо.)
Сначала они постоянно о чем-то шепчутся. Комната Юны рядом с моей, и я прекрасно слышу все, что они там делают. И чем занимаются. Правда, мистеру Рыжие Штаны еще не удалось затащить ее в уютную кроватку, но, боюсь, что он уже изнемогает.
Это бесит меня. Как она смотрит на него, как он смотрит на нее. Как на нее вообще можно смотреть, когда рядом Я? КАК?! Конечно, ничего плохого не случилось. Пока что. Хуже, чем у меня, уже не будет. Разве что только двойня.
Мама пищит от восторга, слыша про эту парочку. Она посылает вечно Юне деньги на подарки Джеку, вечно дает глупые советы и рекомендует места, которые следует с ним посетить. Таким образом Юна и Джек объездили весь город и весь пригород. За его счет. В то время, когда этот скряга Кэл даже копейкой со мной не поделится. Ну разве что иногда.
В очередной вечер, когда этот парень приперся к нам и съел все чипсы, а Юна еще раз говорила ему, чтобы он бросал курить ради нее (на его месте, на коем я не хотела бы оказаться, я бы стала курить только больше…), сестрица вынуждена была отойти по делам, а меня заставила торчать с ним и «развлекать гостя». То ли она сошла с ума, то ли забыла, какие у меня методы развлечения… ну да ладно.
Меня беспокоили гораздо бОльшие проблемы человечества. Сев за Юнин стул, всем видом не желая показывать, что я намерена общаться с придурками, он насмешливо посмотрел на меня:
- Эй, сестренка, а где же развлечения? – Засмеялся он, и мне мимолетно показалось, что смех идет ему больше, чем улыбка. – Или тебе уже Кэла хватило?
Я поперхнулась, не понимая, к чему он клонит. Он же не может знать о…
- Хватило, - мило улыбнулась я. – А тебя я развлекать не намерена. Просто если эта придет и застанет меня в своей комнате, а тебя одного – я буду мыть посуду неделю.
Я думала, его смутит слово «эта», и он начнет кричать, что у нее есть имя, но он даже бровью не повел на этот счет. Он только рассмеялся.
- Что тебя так смешит? – Процедила сквозь зубы я, еле удерживая улыбку на своем лице.
- Не что, а кто! Ты смешишь, - едва сдерживая очередной порыв смеха, говорил он. – Ты такая милая дурочка!
Я вдруг подумала, что детскими припухлостями им с Кэлом надо обменяться. Потому что, черт подери, он вел себя как псих. Или ребенок. Или психованный ребенок. Лично я склоняюсь к третьему варианту.
На секунду мне даже стало жаль Юну. Как ее угораздило связаться с психом?.. А Кэла?.. А родителей Джека?..
Эта дрянь начала бесить меня не хуже, чем Кэл. Только если Кэл мне нравился, то я уже начала мысленно желать Юне, чтобы она с этим уродом оставалась как можно дольше.
- Да ладно тебе, - увидев, как я вскочила, начал вертеть языком он. – Юна всегда говорила мне, что ты не видишь очевидных вещей. А для того, кто хорошо рисует, очень принципиально видеть. Ты же вроде хорошо рисуешь?
Я молчала, думая, как бы получше съязвить и в какую щеку бить.
- Ты, погляжу, такой крутой, - хмыкнула я, понимая, как глупо звучит мой ответ. – Папаша богатый, значит все можно?
- Так точно! – Снова рассмеялся он.
В комнату вошла Юна. Увидев выражение моего лица «забери-его-отсюда», его насмехательскую улыбку, она просто спросила:
- Что здесь происходит?
Поднимает голову и надменно смотрит.
Джек пожал плечами, пробормотал что-то, не в силах сдерживать беспричинный смех, вроде «Привет, милая».
Юна кивком указала мне на дверь. Намек понят. Но Мейзи Канберри никто не смеет приказывать, даже если Мейзи Канберри ждет-не дождется момента, чтобы покинуть помещение. Впрочем, даже если так, в компании двух идиотов мне оставаться совершенно не хотелось, так что задев своим плечом плечо Юны, я вышла из комнаты, с трудом подавляя желание выйти из дома.
~...~
С утра, вставая на лекции, и как всегда опаздывая, мне адски хотелось есть.
У него там что, пылесос, что ли, что ему срочно надо пожрать?! Прошла уже неделя с тех пор, как я узнала о своей беременности, а я даже не знаю, что делать. На аборт втихаря у меня просто нет денег, да и надо же хоть кому-то сказать, и как-то обосновать свое временное исчезновение.
Я поняла, что мне очень срочно надо услышать один знакомый голос. Мне срочно надо услышать папу.
Вечером я так и сделала. По сути, все еще оставаясь для папани милым добрым ребенком, я и сделала вид, будто я смертельно несчастна и мне ужасно жаль, что так вышло.
(Просто по сути мне абсолютно безразлично. Меня беспокоит только эластичный пояс в джинсы и живот.)
Набирая дрожащими руками знакомый номер, я долго думала, что я скажу. Как начать разговор. Когда я очнулась из своих дурацких мыслей, он уже третий раз говорил «Алло» и уже собрался было вешать трубку.
- О, пап. Привет, - тупо выговорила я.
- Привет, капитан Мейзи! (Со временем это прозвище надоедает и начинает бесить.) Что заставило тебя позвонить мне в такую темень? – Весело сказал папа, с нетерпением ожидая ответа.
- Мамы рядом нет? – Тут же осведомилась я.
- Неа. Она сегодня допоздна. Корпоративная вечеринка, - горько усмехнулся он, словно он подозревал, что эта слабачка могла ему изменить.
- Здорово.
Я говорила как можно тише и спокойнее. Хотя мне хотелось орать и срывать голос, потом долго кашлять и притворяться заболевшей милашкой. О, как я мечтаю о постельном режиме! С температурой, жаром и завтраком в постель. Я бы не была вынуждена смотреть на мерзкую рожу Джека, каждый день входящего в мой дом, Юна приносила бы мне хлопья в постель, с омерзжением ставя поднос мне на колени, а я бы смеялась над ее принужденностью…
- А что за скучный тон? Где твоя была импрессивность? – Черт подери. Заметил.
- Аа. Пап, тут такая хрень. Короче говоря, я залетела.
Фух. Сказала. Его молчание изъедало меня молью; папа редко молчал. Он очень редко молчал. А его молчание не предвещало ничего ровным счетом хорошего.
- О, правда? – Вдруг ожил он. Кажется, насчет плохого молчания был только загон. – Ну, как любой нормальный родитель я должен тебя отругать… Но, похоже, это не про меня. Маме не говорить?
Я пожала плечами, хотя он этого и не видел.
- Ладно, Мейз, - продолжил он. – У меня тут есть кое-какие неразобранные дела. Маме пока говорить не буду. Я пока подумаю, что можно сделать.
Как будто что-то можно сделать, кроме как рожать.
Я начала глупо осознавать, что если папа узнал, то узнают и все остальные. От меня, конечно – уж чьи-чьи, а мои секреты папа умеет хранить. Ему можно все сказать. О, боже, как бы я хотела заглянуть в его мысли и узнать о чем он думает! Небось только притворяется таким спокойным. А может и нет… Он – мышка, серая мелкая мышка, которая своей яркостью лишь создает ложное впечатление. Он всегда был добр ко мне. Всегда.
Просто тупо переключая каналы на телеке с отвратительной связью, я понимала, что я должна сказать Юне. За окном тарабанил глухой дождь, серые тучи создавали ощущение вечера, а солнцем даже и не пахло. Зато пахло сырым асфальтом, запах которого притащила с собой Юна, заходя в дом после занятий.
Беременность, наверное, стала последней каплей моего дождя.
Династия Канберри
.С нетерпением жду продолжения.
Линейный вид
