Данная серия, несмотря на свою относительно небольшую длину, рождалась в муках. Я вступила в неравный бой сначала с матушкой-ленью, а затем - с грядущими школьными экзаменами (в английском языке слова "халява" нет, а в английских школах - тем более...). Только я домучила текст и с облегчением приступила к иллюстрированию, как меня ожидал новый сюрпрайз - игра заглючила и категорически отказывалась селить к существующим семьям новых жильцов, даже если место на участке было. И, если людей я еще могла создавать и подселять через код разработчика, то с животными такой номер не проходил. В результате мне пришлось создавать новый участок со звучным названием "Сценический питомник" и потом снимать сцены с животными на разных участках. Так что, персонажей фотографировать приходилось по отдельности...
Вследствие всех этих причин, фотографий у меня получилось мало. Ну очень мало. Я, правда, постаралась компенсировать этот досадный недостаток
1) Пытаясь заменить количество качеством
2) Вставив, в качестве, так сказать, бонуса, внеплановый эпиграф из любимой песни в нарушение всех своих и литературных правил (писать эпиграфы только в начале главы, а не части).
Приятного чтения!
-----------
На меня надвигаются
По кусточкам орки
К костерку пробираются
Просушить чтоб портки
Я налью бедным чашечку,
Может, даже и две
Пусть уж выпьют за папочку
И за мать Элберет!
Канцлер Ги, "Сильмариллион-экстрим".
***
Сквозь пыльные окна маленького трактира со звучным названием «Хромая лошадь» в комнату с трудом проникал прохладный свет осеннего солнца. Лучи лениво скользили по длинным столам, изредка вспыхивая на пыльных бутылках, которыми была во множестве уставлена деревянная стойка.
По вечерам, должно быть, здесь было тесно и шумно – местные отдыхали от работы, в камине ярко горел огонь, а рядом со старым роялем пела слезливые романсы тоненьким голосом какая-нибудь девушка. Но сейчас в таверне было тихо и практически пусто, в камине была только зола и полусгоревший хворост (ведь дрова стоят так дорого, к чему топить еще и днем?). До времени, когда в «Хромой лошади» начнут собираться деревенские, было еще далеко, а какие-нибудь путешественники там не появлялись практически никогда – мало кто заезжал в эти лежащие в стороне от основных трактов глухие места…
В тот день в трактире было всего трое – какой-то сидевший лицом к окну парень, явно плевать хотевший на рабочий день и не имевший, видимо, никаких занятий помимо задумчивого созерцания не то скучного вида из окна, не то отражавшейся в стекле комнаты, и одна странная парочка – юная темноволосая девушка в явно дорогом, но потрепанном синем платье и наброшенным на плечи длинным плащом, и ее одетый во все черное спутник, что-то растолковывающий сероглазой брюнетке. Последняя, несмотря на то, что, кажется, пыталась внимательно его слушать и энергично кивала, ела с аппетитом голодающих Поволжья, никак не предполагающимся в такой хрупкой и худенькой девушке, и едва ли ее мысли сейчас занимало что-то помимо густой мясной похлебки.
… Прошло три дня с тех пор, как мы покинули особняк Эдриана Уоллеса. Так как в момент моего счастливого пробуждения на улице уже давно был полдень, а будить хозяев и связываться в результате с невыспавшимися голодными вампирами никому почему-то не хотелось, уезжать из дома милой пары пришлось по-английски…
Если целью избранного Даниэлем маршрута было «запутывание следов», то я могу с уверенностью сказать, что с этой задачей он справился на все сто. Потому что нашим предполагаемым преследователям и в голову не придет ни мысль о том, чтобы самим пробираться по этим тропкам, ни предположение, что любое существо крупнее тушканчика может в здравом уме выбрать их в качестве дороги. Впрочем, дорогой это было для моего спутника, который за долгие годы бытности охотником на нежить научился проползать там, «где пехота не пройдет и бронепоезд не промчится». Я же до этой поры по наивности считала верхом экстрима поездку в питерском трамвае, а наш путь про себя называла не дорогой, а… хм, ладно, как-нибудь потом скажу. Благо, мой родной язык достаточно яркий и образный для подходящего определения.
В результате всех этих передвижений прекрасное платье пришло в такое состояние, что трепетная Мариэтта, увидев его, изящно бы упала в аристократический обморок. Но мне, честно говоря, в тот момент было все равно, во что я одета (хотя, конечно, я невероятно скучала по удобным джинсам).
Возможно, будь я дома, сидя за столом на своем любимом месте возле батареи и будучи точно уверенной в том, что я без проблем поем Женькиного наваристого супчика когда захочу, я решила бы, что эта еда недосолена, хлеб невкусный, а мясо в похлебке жестковатое. Но в тот момент она казалась мне чем-то вроде амброзии. Правда, этот обед очень горячим, поэтому после каждой ложки я вздрагивала, едва не обжегшись – но стремление хоть как-то согреться после промозглого холода улицы пересиливало…
Если бы какому-нибудь местному самоубийце вдруг пришла в голову мысль заставить меня оторваться от еды, или, того хуже, встать из-за стола, то ему бы пришлось воспользоваться как минимум подъемным краном. И я воспринимала где-то в четверть уха объяснения Даниэля насчет того, где мы приблизительно сейчас находимся, где нам еще нужно будет проехать (пройти, проползти…) и вблизи чего находится то старинное имение, некогда принадлежавшее какому-то дворянчику, а ныне используемое как штаб-квартира (или, вернее, штаб-дача) Ордена. С торжественного переезда туда прошло чуть больше века, но Странники, заставшие это знаменательное событие, до сих пор гордятся тем, что они перешли из разряда малочисленного «клуба по интересам», собирающимся друг у друга в квартирах и обсуждающего свои орденские дела чуть ли не на кухнях, в статус солидной организации с собственным штабом. Правда, обсуждать дела на кухнях они от этого не прекратили. Но зато теперь эта самая кухня стала гораздо просторнее.
Усадьба стояла достаточно далеко от ближайших маленьких городков и деревушек, чтобы на ее территорию не забредали любопытствующие, и местная детвора не пыталась на спор лазить через забор штаба, но достаточно близко, чтобы можно было при желании заехать в какую-нибудь тамошнюю лавку, не тратя на дорогу весь день. Последний факт особенно радовал женскую половину Ордена. Конечно, лавочка в маленьком городке – это не бог весть какой Гостиный Двор, но уезжать утром «за самым необходимым» и приезжать к ночи с мешками покупок и, невинно хлопая глазками, провозглашать: «Я приехала! Ой, а чего это вы такие хмурые? Да я, в сущности, и не купила-то почти ничего…» девушки все же могли. Но, учитывая, что моя бывшая соседка по даче когда-то ухитрялась устраивать шоппинг даже в деревенском ларьке, это было неудивительно…
Но, несмотря на всю свою красоту, уют и прочие неоспоримые достоинства, условий для тренировок «чайников» вроде меня поместье, увы, не предоставляло. Ну вот не подумал его бывший хозяин перед тем, как продавать дом, что его любимая усадьба будет использоваться, как штаб путешественников по мирам!
Правда, за несколько лет до того, как расстаться с родными пенатами, он все-таки обустроил в бывшем сарае для сельскохозяйственных принадлежностей нечто вроде тира (говорят, супруга хозяина поместья была женщиной своенравной, и, несмотря на все его возражения, отдавала предпочтение развлечениям, которые для женщины считались, мягко говоря, неподходящими. Должно быть, он порой с завистью смотрел на жен своих приятелей, которые чаще мило улыбались и скромно опускали глазки, любили рисовать акварелью и музицировать по вечерам… вот только почему-то в годы девичества куда меньше жаловались на чрезмерное обилие поклонников, чем его благоверная). Конечно, местом для настоящих тренировок это можно было назвать, только обладая хорошим воображением и легкой близорукостью. Но из-за того, что, как я уже упомянула, предоставить новым владельцам специальный полигон никто не удосужился, новичкам приходилось выбирать между «тиром» и обучением в полевых условиях. Большая часть новоиспеченных Странников, бледнея и глядя на ласково улыбающуюся Сильви, предпочитала первый вариант. Причем все как один – исключительно из желания более тщательно заниматься подготовкой, а вовсе не из страха перед опасностями!
- А я тоже всему этому учиться буду? – в моем голосе слышался восторг маленькой девочки, которую пообещали покатать на колесе обозрения в парке аттракционов.
Я уже видела себя с «макаровым» в руке (названия видов оружия я почерпывала только из книг Марининой, поэтому представить себя с чем-то другим не могла по определению), почему-то в обтягивающей черной одежде, напоминавшей наряд не то Тринити, не то Дарта Вейдера (от того факта, что это бы, мягко говоря, местной моде не соответствовало, я легко отмахнулась. Да и вообще, другие Странницы, даже если одеваются менее эпатажно, вряд ли на задания в платьях с корсетами и многочисленных нижних юбках ездят), сражающей полчища кровососов легко и изящно, как комаров на даче…
Хм, ну костюмчик я могу (если у меня будет возможность вернуться домой в ближайшее время) одолжить у Женьки – она на прошлом Хеллоуине была Женщиной-Кошкой. С полчищами кровососов, думаю, трудностей у меня здесь тоже не возникнет. Кто ищет, тот всегда найдет, как говорится. А вот с тем, чтобы их сражать (даже просто – легкость и изящество оставим Женьке, а мы сами люди простые, балетных училищ не кончали…) могут быть некоторые проблемы. Ведь все-таки, несмотря на общее сходство гастрономических предпочтений, на комаров из поселка Правые Козлы здешние упыри похожи мало, от них двадцать шестым томом Большой Советской Энциклопедии не отмахаешься, а с другим оружием я была знакома разве что теоретически, благодаря романам той же Марининой.
- Конечно. – кивнул Даниэль, который был, кажется, довольно рад тому факту, что я наконец-то соизволила оторваться от еды и произнести нечто членораздельное.
- А когда? – всем своим видом я выражала готовность хоть сейчас схватить любой «макаров» и побежать тренироваться. Будь здесь наша профессорша, она бы вздохнула и сказала, что если б я во время лекций такой же энтузиазм проявляла, то не пришлось бы мне ни по поводу учебы волноваться, ни перед сессией срочно начинать обзванивать однокурсниц насчет конспектов, а в моих ответах на зачетах было бы меньше междометий и больше материала. Но проявлять такой же энтузиазм на лекциях мне не хотелось. Потому как будущая специальность у меня, конечно, хорошая, но неромантичная. Про переводчиц кино не снимают. И даже если я однажды переведу какого-нибудь Шекспира или Толкиена так, что все ахнут – не снимут. Потому как скучно все это. Сидишь себе, словарями обложившись, и думаешь напряженно, как написать – Лютиэн или Лучиэнь – чтобы поклонники книги тебя не прокляли? Тот еще экстрим, хочу вам сказать… то ли дело – охотница на нежить, да еще и путешествующая между мирами!
- Когда прибудете на место, разумеется.
- А нельзя пораньше? – я умоляюще посмотрела на спутника.
- Когда пораньше?
- Ну, я не знаю… завтра, например… или сегодня… - пожала я плечами.
-Зачем?
Я посмотрела на Даниэля с таким же недоумением, с каким прошлым летом глядела на однокурсницу, предлагавшую вместо поездки на Финский залив пойти готовиться к экзаменам.
- Ну, как же… а если встретится кто? Может быть, за мной уже спецгруппу выслали… оборотней без погон… может, они нас уже за дверью дожидаются. - я чуть вздрогнула, обернувшись на старую дощатую дверь, как за ней и впрямь могли притаиться неведомые враги – А если и не дожидаются – все равно, надо же на всякий случай…
Теперь была очередь Даниэля смотреть на меня со странным непониманием.
- Я думаю, если что-то подобное случится, то я всегда смогу… вы всегда сможете рассчитывать на мою помощь.
- Да я понимаю, но все-таки… я бы и сама хотела уметь защищаться. А то как-то получается… - я, не договорив, развела руками. Я, конечно, не была оголтелой феминисткой, бьющей в челюсть собеседнику за предложенную помощь в восхождении на трамвайные ступеньки, но все-таки… как-то не привыкла, чтобы меня считали «слабым полом» и всячески оберегали от недругов. Не то, чтобы у меня за всю жизнь было так много недругов, но с теми, что были, всегда приходилось разбираться самой. Помощь в таких делах я обычно не принимала, да и не сказать, чтобы мне ее особо предлагали… «женщина в наше время должна быть сильной», как частенько вздыхала моя мать.
Нет, конечно, проводя большую часть времени в мире, где представительницам прекрасной половины человечества предназначено быть в лучшем случае бессловесным украшением гостиной, поневоле проникаешься местными идеями… но, судя по рассказам Даниэля, в Ордене довольно много девушек, и вряд ли он их всех считал нежными мимозами (в том, что они таковыми не являлись, я даже не сомневалась). Значит, наверное, дело все-таки не в идеях… а в чем тогда?
- Ну пожалуйста! Мне ведь все равно придется тренироваться, когда я в Орден вступлю. А я бы так хотела научиться пораньше. Ничего ведь страшного не будет! – со стороны могло показаться, что не у коллеги пистолет выпрашиваю, а у отца денег на мороженое.
- Будет, если нам попадется кто-нибудь из местных… боюсь, если вы метким выстрелом собьете шишку кому-нибудь на голову, то наше стремление к самосовершенствованию могут неправильно понять…
- Я тоже боюсь, что я собью что-нибудь «метким выстрелом». – согласилась я - Это будет означать, что со мной что-то не так. Но, обещаю, метким выстрелом ничего сбивать не буду!
Уговоры в таком духе продолжались примерно минут пять, в результате чего я получила право на короткий тренинг при торжественном обещании, что я буду крайне осторожна. Моя бурная радость омрачилась лишь мыслью о том, что хозяин постоялого двора, кажется, ошибочно полагал себя владельцем «Метрополя» и цены устанавливал соответствующие. Так что если мы как-нибудь соберемся еще раз поесть по-человечески, а не курицу из консервов (запас которых неумолимо таял), то уходить из трактира придется не по-английски – не попрощавшись, а по-русски – не заплатив…
***
Укромная лесная полянка. Под раскидистым дубом (так и тянет сказать «под раскидистой клюквой») сидят парень с девушкой. Они держатся за руки, он что-то ей говорит, девушка иногда кивает, забавно нахмуривая лобик, порой ее лицо озаряет счастливая улыбка.
Идиллия, да и только… и молодая художница, иллюстрирующая женские романы, смахнула бы слезу умиления и приступила бы к новой работе, увидев такую красивую пару…
… Я сосредоточенно морщила лоб, пытаясь понять, что такое «отдача свободного затвора» и чем отличается пластинчатая боевая пружина от этой… как ее… ну, непластиначатой, в общем.
В приключенческих фильмах почему-то все гораздо проще. Там героям не надо отвлекаться на скучную теорию и выяснять, в чем разница между флажковым предохранителем и автоматическим. Казалось бы, что сложного – нажал курок, и все…
Но у этих героев фильма вообще все не так, как у нормальных людей. Тело у них устроено, видимо, как-то по-другому – так, что они и на шпильках по горам лазать могут, и на мотоциклах по крышам прыгать, и на лошадях лихо скакать без адски болящих потом ног… последняя особенность была для меня особенно актуальной. Когда я жалобно спросила Даниэля, почему Странники не могли выбрать для проживания мир более современный, где уже в ходу автомобили, последовало длинное и путаное объяснение с общим смыслом «как-то уж так получилось».
Я повертела в руках злосчастный «браунинг», пару раз сделала вид, что прицеливаюсь, на вопрос, смогу ли я попасть в во-он ту шишку, ответила, что, может быть, форма ушей у меня и необычная, но эльфийских лучников в роду не было, и их меткость я не унаследовала. Однако почему-то, стоило мне сжать в руке небольшой пистолет, как я почувствовала, что если сюда нагрянет ватага упырей, то я обязательно справлюсь с ними буквально одной левой. Даже если учесть, что оснований так думать у меня было чуть меньше, чем никаких.
Да, зря девушки с заниженной самооценкой измождают себя диетами, а свой кошелек – платой за бесполезные, но обрамленные красивыми лозунгами тренинги! Взяли в руку по такому «браунингу» - сразу всякая неуверенность в себе пропадет…
Только главное – не увлекаться. И не начать тренировать свою меткость на соседях. Хотя иногда так хочется, особенно когда у тебя слабая звукоизоляция, а у них – слабое понимание часов и переключателей громкости на стереосистеме… и в такие минуты мне лучше пистолет не давать. А то мало ли, вдруг я не вспомню спросонья, что эта развеселая компания – только в переносном смысле упыри!
- Я хотела сказать… ну, это, в общем… - я замялась, закусила губу, отвела взгляд. Хуже, чем говорить благодарности, у меня получалось только говорить извинения. Да и вообще, со школьных времен «Кленова, немедленно извинись перед Сашенькой!» и «А теперь давайте поблагодарим за все Тамару Ивановну!» у меня, можно сказать, фобия – Спасибо…
- За что? – спокойно спросил Даниэль.
- Ну… за то, что со мной все еще возитесь. Хотя у меня все получается через три пня поперек и я, наверное, вас уже достала своими вопросами… и вообще… - на этом мое красноречие иссякло (да, в программу из разряда «Поговорим обо всем» меня не примут…) и я замолчала, сосредоточенно сминая левой рукой сорванную травинку с таким видом, словно этот процесс интересовал меня больше мирового кризиса, глобального потепления и зимней сессии. Почему-то мне было невероятно важно, что он сейчас мне ответит. «Не стоит благодарности»? «Ничего, это моя работа»? «Что вы, я только рад»?
Я и по сей день не знаю, что он собирался тогда сказать. Может быть, даже вообще ничего не собирался. Но, так или иначе, то, что произошло в ту минуту, оставило меня в «блаженном» неведении и дало полный простор для фантазии насчет предполагаемого ответа…
Я почувствовала непонятный, смутный страх, странное ощущение, что «что-то здесь не так», где-то а секунду до того, как моих ушей достиг топот ног… нет, не ног – лап – и хруст ломающихся под ними веток.
Оборачиваться мучительно не хотелось. Как в тот раз, когда я, в четырнадцатилетнем возрасте прочитав на ночь сборник рассказов Говарда Лавкрафта, несколько часов лежала, не шевелясь, под одеялом, холодея при каждом звуке шагов в коридоре, и боясь открыть глаза, лишь бы не видеть жутких теней на стене. Конечно, от того, что я их не видела, существовать они не переставали. Но мне было так спокойней. Однако в данном случае предмет моих страхов был, увы, вполне материален, и под одеялом от него было не спастись (тем более, что такового у меня не было. Ну, разве что рюкзак на голову надеть…).
Их было пять. Пять оборотней. В том, что это были именно оборотни, я не сомневалась – слишком человеческим было выражение янтарно-желтых глаз моих преследователей. Среди них был и тот волкулак, что имел (не)счастье «познакомиться» со мной у того подъезда. Как же давно это было… десятилетия прошли, наверное… как, всего несколько дней?
«Остались только мы на растерзание – парочка простых и молодых ребят…» - пронеслась у меня в голове тоскливая мысль, прежде чем до меня дополз с остановками весь ужас положения. Честное слово, лучше бы не доходил… меня словно парализовало – я не могла вымолвить ни слова, не могла двинуться с места. О «браунинге», лежащим мертвой сталью в ослабевшей руке, я даже не вспомнила. А даже если бы и вспомнила, все равно не смогла бы пошевелить и пальцем. Отчего меня так настойчиво дергают за руку и что-то тихо говорят, я тоже не поняла. Чего передать? Кому? Зачем? Я лишь неотрывно смотрела на пятерых оборотней, которые, как я с каким-то вялым удивлением отметила, вовсе не пытались на меня нападать.
Вперед вышел снежно-белый волк цвета ковра Мариэтты (кажется, теперь я все оттенки белого буду сравнивать с меблировкой поместья Уоллесов).
- Приветствуем тебя, – вы когда-нибудь слышали человеческую речь из уст зверя, перемежающуюся не то лаем, не то рычанием? Так вот, и не надо, если не хотите заработать себе заикание – Мы долго искали тебя.
- Вы можете разговаривать так? – кажется, это было единственное, что заинтересовало меня в заявлении оборотня.
- Когда научишься сохранять в зверином теле человеческий разум, не так уж трудно научиться сохранять и человеческую речь. – он кивнул. Видели когда-нибудь кивающего волка? Опять-таки, не надо… - Но этим владеют немногие. Ты боялась нас? Напрасно, мы бы не причинили тебе вреда.
- Хотя стоило бы! – прорычал возле него волкулак. Не простил, видимо, все-таки мне тот газовый баллончик… - Она нам устроила «веселую жизнь»… если бы не Гордон, мы бы до сих пор плутали по окрестным лесам.
- Гордон? – непонимающе спросила я.
- Человек в «Хромой лошади». - пояснил вожак стаи (а я не сомневалась, что оборотень цвета ковра именно им и был) – Это был один из нас. А ты – он обернулся к «сотоварищу» - молчи. Забыл, что сказал Хозяин? Если хоть волос с ее головы упадет, он из нас коврики для гостиной сделает.
- Слушайте, так это что ж получается? Я могу над вами сколько угодно издеваться, а мне за это ничего не будет? – воспряла я духом – Слушайте, ваш Хозяин мне уже нравится. Торжественно обещаю при встрече (если она будет) его отблагодарить. Подарю… так, что подарю, у меня ж ничего нет… ну, в общем, танец подарю. Венский вальс под финскую польку.
- Это уж вы сами решите. А сейчас – едем.
- Куда едем?! – в один голос воскликнули мы с Даниэлем. Последний, кажется, решил, что пистолет у меня не отобрать, и за неимением другого оружия схватился за стоявший рядом рюкзак.
- К Хозяину. – оборотень, кажется, поразился моей непонятливости.
- Так, ребята, я вам тут что, Иван-царевич на полставки – экстрим на сером волке устраивать? Я и на лошади-то еле держусь. Вот если ваш Хозяин предоставит мне… ну, хотя бы «Жигули»… хотя, учитывая здешние места, понадобится скорее джип-вездеход… тогда я, так и быть, подумаю.
- То есть, ты отказываешься сейчас отправляться с нами? – уточнил оборотень.
- Дошло до Якова, что Матрена безрукая… - облегченно вздохнула я.
- Чего? – пострадавший от моего произвола темно-серый волкулак был парнем простым, и с такими тонкими материями, как ирония, не знакомым.
- Она не поедет. – перевел Даниэль для него с моего на человеческий.
Белый вожак бросил на него взгляд, полный не то бесконечной усталости от чужой глупости (с такими-то «подчиненными» - я его понимаю), не то столь же бесконечной досады.
- Послушай, Вейн – произнес он четко, раздельно, чуть ли не по слогам – Когда-нибудь Хозяин очень хотел бы с тобой потолковать. Думаю, он будет очень… рад тебя встретить. Но сегодня ты можешь считать, что тебе повезло – ему сейчас совсем не до разбирательств со старыми врагами. Нам нужна только она. Вернее, ему нужна только она. Отдай нам девчонку, и можешь убираться на все четыре стороны.
- Нет.
- Ты не понимаешь. Что она тебе? Можешь потом в красках живописать своим дружкам из этого вашего… Ордена, как геройски сражался, но все же не смог защитить от бесчисленных врагов бедную деву. – оборотень рассмеялся – Можешь даже попытаться потом ее отбить… конечно, это будет уже глупо, но зато жест будет красивый! Вам ведь не впервой жертвовать здравым смыслом ради трогательной и зрелищной гибели в бою.
Кажется, последнюю фразу ему говорить не следовало.
- Я не отдам вам Эллен. – голос Даниэля был тих, но от звучавшей в нем ярости вздрогнула даже я.
- Вейн, ты, кажется, не понял. – раздраженно проговорил белый волк – Твоего согласия никто не спрашивает. Если тебе не дорога жизнь, можешь, конечно, продолжать упрямиться. Только она все равно поедет с нами.
- Только через мой труп.
Несмотря на кошмарную ситуацию, я не смогла сдержать смешка – ну ни дать ни взять Зорро, только шпаги не хватает. А я, стало быть, его Елена.
- Ты решил…
То, что происходило в следующие секунды, я видела, как в тумане, словно со стороны наблюдая за собой. Вот вожак-оборотень бросился вперед… вот моя неожиданно обретшая силу рука сжимает злосчастный «браунинг»… вот я поднимаю пистолет и нажимаю на курок… еще раз и еще раз… вот на меня с воем кидается преследовавший меня тогда возле дома волкулак… резкая боль в плече, треск разрываемой ткани… вот я чувствую, как меня отталкивают в сторону… поскальзываюсь. Падаю на землю. Удар. Боль. Пистолет выскальзывает из пальцев…
Кажется, я долго лежала так – не дыша, зажав уши, чтобы не слышать звериного рыка, выстрелов и звуков борьбы. Я считала секунды, моля все известные мне высшие силы, включая Элберет и Такхизис, чтобы все это поскорее закончилось.
Когда наконец все стихло, я решилась открыть глаза.
Кровь. Много крови на безмятежной зеленой траве. Лежат мертвыми белый волк, трое других волкулаков из стаи… как-то отстраненно отмечаю, что оборотня, обладавшего способностями Странника – того, с которого и началась вся эта круговерть – среди них нет.
Я, тяжело дыша, подползла к убитому вожаку.
- Это… я… сделала? – прошептала я, цепенея.
- Нет, вы попали не в него, - покачал головой Даниэль. Он, кажется, ранен, но говорит ровно и спокойно – Вот в того, видите?
Который стоял от оборотня за три метра? М-да… о моей меткости действительно будут ходить легенды…
Мои ладони мокрые от пота, но мне почему-то кажется, что они скользят от крови. Я судорожно всхлипываю, кусая губы, как будто собираюсь сейчас разрыдаться – но мои глаза остаются сухими, я только начинаю задыхаться.
Я почувствовала, как меня осторожно взяли за руку и начали тихо объяснять – как будто утешая маленькую девочку, которая расплакалась из-за какого-то пустяка – то, что, должно быть, будут объяснять своим неразумным протеже «воины Света» всех мастей, миров и времен. То, что мне не стоит так убиваться, ведь я всего лишь защищалась. То, что я стреляла не в человека, а во взбесившегося зверя. То, что добро, в конце концов, должно быть с кулаками…
И, что самое интересное – я в это верила. Во всяком случае, очень хотела поверить.
Я почти перестала всхлипывать, прошел безумный озноб, и больше не казалось, что мне не хватает воздуха… до того, как я скосила глаза на левое плечо и увидела полуразорванный, пропитанный моей кровью рукав. До этого, слишком увлекшись своими переживаниями и не отойдя еще от произошедшего, я почти не чувствовала боли от раны и вообще как-то о ней забыла…
Не многовато ли крови на сегодня? Для средненького фильма ужасов было бы уже достаточно.
Последней мыслью перед тем, как мир закружился у меня перед глазами и я упала лицом в сухую траву, было то, что, если уж я твердо вознамерилась когда-нибудь стать крутой героиней, то для начала было бы неплохо перестать бояться вида крови.
Автостопом по мирам
) - 
Линейный вид
