С трудом открываю глаза. Все сначала расплывается, но спустя пару мгновений размытые картинки становятся все четче и яснее. Ой, сколько же я тут пролежала? Выйдя из кабинки, кручу правый вентиль, чтобы освежиться. Холодная вода мгновенно обжигает кожу, заставляя беспорядочные мысли живо встать на место.
– За столько лет практики ты могла бы позаботиться о духах пораньше, сколько можно тебя вытаскивать? – замечаю в зеркале Еву, которая стоит за моей спиной. Да, я могла. Наверное.
– Прости, я с этой школой совсем забыла.
– Я тебе не нянька, это было в последний раз, – недовольно проворчала Хранительница и исчезла.
– Ты каждый год так говоришь…
В начале осени, примерно через пару недель после моего дня рождения духи древних ведьм врываются ко мне голову и напоминают, что пора платить по счетам за силу, которой я даже не пользуюсь. Раньше, если ведьма отказывалась приносить жертву, предки взамен забирали ее душу. Соответственно, она умирала. Но меня они убить не смогут, та же Ева им не позволит, все же считают меня какой-то посланницей небес.
В качестве дани нужна была кровь. Самая могущественная сила даровалась тем, кто совершал ритуалы во имя духов, отбирая жизни у других. Больше крови – больше силы. Все просто. Но я так не смогу. Я никогда не смогу убить другого человека. Мне эта сила была совершенно не нужна, поэтому раз в год я «кормила» древних ведьм своей собственной кровью. В огромный котел в подвале, предварительно разрезав себе ладонь ножом, я уже сквозь привычную боль роняла красные капли в кипящую воду.
Кушать подано, дамы. И не смейте являться ко мне раньше, чем через год.
«Однажды ты сама призовешь нас, Селина».
Горите в аду.
Частенько эти «питомцы» заставали меня врасплох, и Смерти (ну или ее сыновьям) приходилось усмирять голодных дамочек. Мне кажется, что если б я не была самой сильной ведьмой в мире, Ева бы давно меня уже убила сама, ведь мои мысли в начале сентября были далеко не о каких-то магических ритуалах и жертвоприношениях.
Приближалась школа, придя в которую, я снова должна была видеть Дилана.
***
Две недели спустя
Аврора
Бросаю ключи на столик в прихожей и пытаюсь размять уставшие плечи.
Ночка сегодня была жаркой. Сначала привезли девушку с сильными болями в животе, подозрение на аппендицит. Узнав, что будут ставить уколы, у нее все сразу болеть перестало, отказалась от госпитализации. Спустя час поступила еще одна женщина из гинекологического отделения с внутренним кровотечением. Еще час операции. Потом мужчину избитого привезли… В общей сложности девять человек за ночь. Около четырех часов утра поток пациентов иссяк, нужно было заполнить истории болезни… И ровно в восемь я уехала домой на такси.
Машину я не брала принципиально, потому что боялась потерять управление или, хуже того, уснуть за рулем. За столько лет работы в больнице меня уже знали все местные таксисты.
Селина и Фред уже ушли в школу, Джо еще был в отъезде, но с кухни доносился жуткий запах горелого, значит, Коллин дома. Хоть что-то не меняется. И мог бы окно открыть, дышать нечем. Открываю окно вместо него. На плите стоит сковорода с черной яичницей. Спасибо, что не спалил весь дом. Выбрасываю этот ужас в мусорное ведро.
Медленными шагами поднимаюсь в спальню. Дергаю за ручку. Дверь заперта. Опять.
Тяжело вздыхаю и иду в комнату Селины. Я держу ключ у нее в шкатулке, чтоб муж не нашел. Открываю. И давно у меня руки стали трястись?
Коллин сидит на полу у кровати, едва заметно раскачиваясь вперед-назад. Опять.
– Может уже хватит закрываться? – безысходно спрашиваю я, доставая из шкафа ночную рубашку.
– Я не хотел, чтобы кто-то вошел.
– Детей нет, и ты знал, что я приду с дежурства, значит, ты не хотел, чтобы я вошла, так? Не бойся, я слишком устала, не буду тебя пилить, – укладываюсь в кровать и кладу мобильный на тумбочку.
Коллин бросает на меня расстроенный взгляд. Я поворачиваюсь к нему спиной и закрываю глаза. Пусть сидит.
Спустя минуту ощущаю, как он ложится рядом и обнимает дрожащими руками.
– Прости, – шепчет он в шею, и от горячего дыхания по коже пробегают мурашки. – Я потерял счет времени.
Ничего не отвечаю. Просто потому что не знаю, что ответить.
Лет пять назад я бы в очередной раз разрыдалась, спрашивая у судьбы, за что мне такое наказание. Но не сейчас. Сейчас ничего даже не дрогнуло. Я слишком привыкла к такой обстановке в доме, привыкла к выходкам Коула и его ненужным извинениям. Иногда мне казалось, что я превратилась в бесчувственную куклу, в манекен, мимо витрины которого проходит чья-то жизнь. Время остановилось. И не только в плане моего старения. Каждый день был похож на другой, они сменяли друг друга бесконечное число раз, все больше забирая надежду на то, что что-то изменится. Ничего уже не изменится.
Будит меня телефон, слишком громко вибрирующий от деревянной поверхности тумбочки. Смс от Остина: «Когда мы увидимся? Очень скучаю». Пишу, что заеду в четыре. Коллина уже нет рядом. Валяюсь еще полчаса и лениво иду замазывать синяки под глазами. Снова совру, что на работу вызвали.
***
Открываю дверь своим ключом, Остин уже давно сделал для меня дубликат. Пока я снимала пальто, он подлетел ко мне сзади и, заключив в свои объятья, поцеловал в щеку.
– Наконец-то ты пришла.
– Раньше не могла, в больнице и дома дела были.
– Я скучал.
– Я тоже, – нагло лгу, закрывая глаза.
Он налил мне горячего чая, и мы переместились на кровать.
– Ты такая уставшая, нельзя же так себя изводить, Ав.
– Работу никуда не денешь, – кого я обманываю? Дело же совсем не в работе.
– Ты могла не идти работать туда и прекрасно это знаешь.
Я уткнулась взглядом в кружку. Да, он прав. Я могла остаться работать в научном институте, но нет, я выбрала такое место, на котором от меня требовалась бы максимальная отдача, чтобы меньше появляться дома.
– Ну что у тебя случилось? – Остин покрепче прижал меня к себе.
– Коллин… он опять, – лишь выдавливаю я, как из глаз начинают градом литься огромные капли. Нет, только не снова. Слабая.
– Милая, тише, все еще наладится, – он начинает ласково гладить меня по голове, успокаивая, но я не могу остановиться, словно все, что я тщетно старалась спрятать в себе, сейчас вырвалось наружу немым криком и солеными слезами. Почему раньше я думала, что хуже быть не может? Наивная.
***
Я запахнула халат и вышла на застекленную террасу, с которой открывался чудесный вид на один из твинбрукских мостов. Мне нравился этот район города – здесь всегда было теплее, деревья желтели медленнее, и даже кое-где еще трава не пожухла. От каких-то невнятных мыслей меня отвлекли шаги за спиной. Остин, я разве не сказала, что хочу побыть одна?
– Ты же простудишься, пол холодный, – голос отразился эхом от стен пустой террасы. Его забота, конечно, приятна, но… Мне все равно. Может, схвачу осложнение и умру поскорее.
– Мне душно.
Спустя десять минут все-таки возвращаюсь в спальню, потому что уже не чувствую ног. Точно заболею. Вижу, как Остин сидит в кресле и листает на смартфоне наши совместные фотографии.
– Зачем ты хранишь их? – меня почему-то это разозлило, словно я не хотела быть частью его жизни. Но я была. И есть.
– На память. Почему я должен забывать хорошее, освобождая в памяти место для плохого?
Мне вдруг стало очень стыдно.
Познакомились мы с Остином два года назад, ему тогда было всего двадцать четыре, а мне… не знаю, уже сбилась со счета. Молодой и красивый, он с первой встречи привлек мое внимание. Фирма его отца тогда спонсировала наши разработки в научном институте в области фармакологии, но сам мистер Лоренс не смог приехать для подписания каких-то бумаг, вот и отправил сына как доверенное лицо. Я не собиралась строить никаких отношений, тогда у Коллина была затяжная депрессия после очередного лечения, и, откровенно говоря, мне было совсем не до интрижек, но слово за слово, и как-то все само собой закрутилось. Ему были нужны свободные отношения, и мне не нужны были обязательства. Я просто раз или два в неделю приезжала к нему, где находила успокоение и поддержку. Именно благодаря Остину я еще как-то держалась. Он был жилеткой, в которую я могла поплакаться, был для меня опорой, которой давно перестал быть Коул. Нам было удобно рядом друг с другом.
Он знал, что я замужем, знал, что у меня двое детей, которые ходят в школу. Да, именно двое. В сказке для Остина Джордж был моим младшим братом, Фреду было шестнадцать, Селине четырнадцать. А мне тридцать четыре, и выгляжу так хорошо, потому что делала подтяжки и уколы красоты. Но мозгом я чувствовала себя на все свои пятьсот с хвостиком.
И самое страшное – мне уже не было стыдно за измену.
– Почему ты не уйдешь от него?
– Потому что люблю.
– А меня любишь?
– Нет.
– Тогда почему ты здесь? – он встает, и сильные загорелые руки обвивают мою талию. Две пары зеленых глаз встречаются друг с другом, мгновенно заставляя мое сердце биться чаще. Надо же, оно еще умеет это делать.
– Просто ты мне ну… – осекаюсь, но спасает меня звук мобильника. На экране высвечивается фото старшего сына.
– Алло, мам, я в город заехал, через полчаса приеду.
– Хорошо, скоро буду.
Беру с дивана свою одежду и начинаю натягивать леггинсы.
– Опять уезжаешь?
– Да. Я позвоню.
***
Селина
Я знала, что сегодня приезжает Джо и отпросилась с урока пораньше – мисс Миллз всегда меня отпускала. Спускаясь по лестнице на первый этаж, я вдруг услышала знакомые голоса. Слишком громко, перестаньте же вы кричать... Я спряталась за лестницей, чтоб остаться незамеченной. Знаю-знаю, подслушивать нехорошо, но у меня нет другого выхода, не могу же я просто так пройти по пустому коридору мимо них. Лучше подожду, когда сами уйдут.
– То есть тебе совсем наплевать на мое будущее? – Стелла? Она все-таки вернулась?
«Да как у тебя язык поворачивается так говорить?»
– А ты не понимаешь, что я хочу, чтоб мое будущее было связано с твоим?
«Да вы только посмотрите, как он заговорил!»
– Я же тебе тысячу раз сказала, что это всего на пять лет! И я буду приезжать на каникулы!
– Всего на пять! Всего?! Стелла, да не сможем мы быть вместе, если ты будешь там, а я здесь, и ты сама прекрасно это знаешь. Я не хочу, чтобы ты уезжала.
– Фред, я сама буду принимать решение, это моя жизнь, и ты не можешь указывать мне, что делать.
– А я не вхожу в понятие «твоей жизни», да? Знаешь что? Учись в своей Испании! Я не буду тебя насильно держать здесь. Если считаешь, что тебе это нужно, то можешь прямо сейчас начинать вещи собирать.
– Но Фредерик…
– Кажется, мы уже все обсудили.
По глухому звуку удаляющихся шагов я поняла, что Фред ушел, оставив Стеллу одну в пустом коридоре, где теперь слышались тихие всхлипы и тяжелое, отрывистое дыхание. Плачет. Ну молодец, братец, постарался. Стелла, конечно, девушка тоже вспыльчивая, но и ранимая, как он не понимает, что только хуже ей делает?.. Нельзя же читать чужие мысли просто так, да? Но в этот раз придется проигнорировать совесть.
«Почему он так говорит? И со мной ехать не хочет, и отпускать меня не хочет. Еще говорит, что не держит, а сам не оставляет мне другого выбора, как остаться здесь. Я не могу потерять его, не могу, я же люблю его, но если уеду – все будет кончено».
Нас обеих отвлек школьный звонок. И зачем я только отпрашивалась? Коридор мгновенно наполнили дети, а я вылезла из своего укрытия. Стеллы уже не было. Наверное, пошла в туалет смывать растекшуюся тушь.
До дома я добиралась на автобусе. Догонять Фреда не было никакого смысла – разговор все равно бы не склеился, и он сейчас слишком зол, а если мой брат злится, то его лучше оставить одного.
Мама уже была дома и что-то готовила. По абсолютному игнорированию моего появления и скупому ответу на приветствие я поняла, что или папа опять что-то натворил, или она поссорилась с Остином, третьего не дано. Да, я знаю о нем. Она скрывала от нас всех своего любовника, это очевидно, но разве может что-то укрыться от ведьмы, которая читает мысли? Я, конечно, сначала ее совершенно не понимала, но потом смирилась – это ее дело. Ей сложно, вот она и ищет утешения в ком-то другом. Я, конечно, хотела бы ее не осуждать, но сама бы никогда бы не стала изменять своему мужу.
Едва я бросила сумку на стул, послышался стук в дверь.
– Можно?
– Джо!!! – не успел брат ничего понять, как я накинулась на него с объятиями. Как же давно я его не видела!
– Скучала по мне, принцесса?
Конечно же скучала. Даже спрашивать такое бессмысленно. Мы сели на диван, чтобы поделиться новостями. Мы были очень близки и часто засиживались допоздна, болтая о жизни. Когда он уезжал, на меня всегда накатывала какая-то грусть и апатия, возможно, потому что он единственный в семье, кто меня понимал.
– Как дела у тебя?
– Ничего не изменилось с тех пор, как ты уехал. Рассказывай давай скорей, как поездка?
– Бридж блистает и кишит вампирами, как всегда.
– Да что мне твой Бриджпорт?
– Шустрая какая. Да тоже нормально все прошло, но я думал, что будет лучше. Возможно, я слишком многого ждал от этой встречи.
– Что случилось?
– Я прибыл в Шерлинберг рано утром и сразу поехал в университетский городок.
По дороге, правда, заблудился немного, но спасибо студентам, которые всей толпой шли на пары и помогли мне.
Он сказал, что каждую среду утром бывает в библиотеке, где мы и договорились встретиться. Ее я почему-то сразу нашел, может потому, что огромную надпись было видно чуть ли не за километр. Я волновался очень, на самом деле. Никогда не думал, что меня будет чуть ли не трясти от страха. Вампиров не боюсь, а тут испугался ни на шутку.
Я сразу понял, что это он. Он сидел за одним из столов и читал какую-то книгу. Волосы черные, с сединой, пиджак, какой-то темно-голубой пуловер, белая рубашка. У него был такой сосредоточенный вид, как будто он читал нечто важное и не мог оторваться от книги, потому что там происходило что-то очень серьезное.
Но, наверно, он почувствовал, что кто-то подошел к столу, и сразу же оторвался от чтения. Встал. Мы несколько секунд просто смотрели друг на друга, не в силах ничего сказать. Было видно, что он тоже волновался. Наверное, я бы тоже переживал, если б узнал, что у меня есть взрослый сын, который вот-вот должен приехать – неизвестность всегда пугает. Чувствовал себя полным идиотом, я как будто забыл все слова, которые знал, хотелось что-то сказать, в голове я столько раз прокручивал нашу возможную встречу, но смог выдавить лишь одно:
– Здравствуй.
Даже показалось, что на его глазах навернулись слезы, и он вдруг крепко меня обнял.
– Я очень рад, что ты приехал.
– Я не мог не приехать.
– А что было потом? – поинтересовалась я, с нетерпением ожидая, что же такого случилось, раз Джо приехал с каким-то неприятным остатком от этой встречи. Началось, по крайне мере, все очень душевно и чудесно, судя по его рассказу.
– Мы поехали к нему домой, недалеко от университетского городка. Маленький такой одноэтажный домик, с виду казалось, что там жила какая-то старенькая бабуля, но если б я жил один, то тоже бы не стал покупать себе огромный особняк. Как он сказал, теперь это и мой второй дом.
– Подожди, так у него что, нет семьи?
– Нет. Ты слушай дальше.
Мы зашли в дом. Внутри все было очень просто и по-холостяцки неуютно. Он спросил, хочу ли я есть, и я тут понял, что мой живот уже возмущается не первый час. Мы сели за стол, перебросились парочкой дежурных фраз. Я частично рассказал ему о своей жизни, про вампиров уж ничего говорить не стал, зачем пугать. Разговор не клеился как-то, у нас совершенно не было общих тем для разговора, и неловкое молчание жутко напрягало.
Пока он не задал мне вопрос, который меня почему-то ввел меня в ступор:
– Джордж, может, ты хотел бы жить здесь?
Я, конечно, был польщен, но услышать такое никак не ожидал.
– Погоди, я, конечно, с радостью бы, но не могу.
– Почему?
– Как я оставлю маму, она и так сейчас очень подавлена, ей нужна моя поддержка.
– Думаю, что Аврора уже большая девочка и способна сама разобраться со своими проблемами, – тут я начал стремительно закипать.
– Может быть, но пока что я нужен своей семье.
Отец разочарованно отодвинул тарелку, вздохнул и подошел к окну. Он несколько минут молча вглядывался в какую-то точку вдали улочки Шерлинберга. Мне было интересно, о чем он думает, но я даже и мог себе представить, о чем. Наверное, я его разочаровал. Наверное, он, как и я, нарисовал в своей голове какой-то идеальный образ, который в реальности оказался совсем не таким, каким он ожидал. Наконец, он произнес:
– Надеюсь, что у тебя было счастливое детство.
– Да, – без раздумий ответил я, хотя и было много моментов, когда мне хотелось, чтоб в нашей семье все было по-другому. Опять нависла пауза, и я решился задать главный вопрос, ответ на который хотел услышать именно от него.
– Почему вы с мамой расстались?
– Она просто уехала. Аврора решила, что так для нее будет лучше. А я искренне полюбил ее. И она решила, что для тебя будет лучше, если тебя будет воспитывать совершенно чужой человек. Даже мне не соизволила сообщить.
– И ты ее до сих пор не простил, да?
– Знаешь, я в судьбу не верю, но я верю, что все возвращается. И ей все вернется, если уже не вернулось. Однажды ее тоже оставит человек, которого она любит, и испытает такую же боль, что испытал я.
– Как ты можешь так говорить, ведь столько лет прошло?
– Она разрушила мою жизнь. Оставила в ней черную дыру, которая засасывала в себя все хорошее. Посмотри на меня: я живу один, у меня ничего нет, кроме этого жалкого дома. Я тщетно пытаюсь вбить в головы студентов хоть какие-то знания, ночами проверяю бесконечные эссе и рефераты в надежде, что ненависть уйдет. Но она лишь притупляется.
– Ты слишком зациклился на том, что она бросила тебя. Тебе так нравится жалеть себя и ненавидеть ее, что ты перестал видеть окружающий мир! Если бы ты смотрел по сторонам, то точно не был бы один. И не смей винить ее, она ушла от тебя к человеку, который любил ее, и которого безумно любила и любит она, который воспитал меня, как родного. кто знает, возможно, он был лучшим отцом, чем мог быть ты. И пока ты не перестанешь так думать о ней, можешь забыть о моем существовании.
Я выскочил из дома, громко хлопнув дверью.
– Джо… Тебе не кажется, что ты был слишком груб с ним?
– Проблема в его голове, Сел.
– И ты думаешь, что тебе удастся своим ультиматумом заставить его простить маму?
– Думаю, да. Я единственный, кто у него есть, и самолюбие не позволит ему потерять еще и меня.
– Ты собираешься говорить маме, что ездил к нему?
– Нет, ей не нужно об этом знать. Прошлое должно оставаться в прошлом. Пусть это будет еще одной нашей с тобой маленькой тайной.
Династия Варделен
Аврора - победа в номинации "Лучшая основательница" на III премии Золотая корона 2015
2.2
И вроде влюблён в Аву, несмотря на желание лёгких отношений. Иначе не согласился бы быть не просто любовником, но другом и жилеткой. Аврора боится менять их отношений от лёгких к более глубоким? Он ей не безразличен, недаром же она пишет, что им хорошо вместе, что у Остина она находит успокоение. А парень молодец, задаёт интересные вопросы: "тогда зачем ты здесь". И правда, зачем? 
Фред же у нас злой, так что такое поведение для него, наверно, нормальное... Стелла просто вывела его из себя, вот он и вспылил. 
Линейный вид
