За детей до 16, которые прочтут эту главу, отвечает их совесть, а не я.
10 часть
Я похлопала глазами. Кажется, уже не сплю. Сон есть не сон, который в другом сне явь, и по иную сторону сна мой сон - не сон, а нынешняя жизнь сон, и по другую сторону сна жизнь... Ой, наверное, я страшно проголодалась, а то что-то начинаю ересь нести в неподъёмных количествах.
Я решила встать. Ооо, какой это подвиг. Вся спина затекла. Мы вчера с Андреем поспорили, что сможем соснуть ночь на лавках безо всякой подстилки. Я быстро кинула взгляд напротив, где он лежал. Ах ты... Дрыхнет, святая простота. И как красиво дрыхнет...
Прямо на его лицо и верх груди падает солнечный луч цвета раннего огня. Как нарочно. Меня не высветил, а его озарил. Я тихонько, на цыпочках, подобралась ближе. И всё-таки он спит. Разбудить его? Не-ет... Умаялся, наверное. Пусть себе почивает. А я посмотрю.
Он прекрасен.
Вот и любуюсь.
Я попросила с месяц назад, и он без вопросов перестал выстригать волосы. Зато с чёлкой я жестоко расправилась. Сбрила. Глаза теперь хорошо видно... И кудри, кудри как в молодости! Чёрррные.
Стою и смотрю, стою и смотрю, ноги даже подмёрзли, а всё равно меня сейчас с места даже двенадцать апостолов не стащат. Приспичило, называется... Страшно хочется подойти и поцеловать его закрытые глаза с распушенными ресницами, а потом подпрыгнуть и умчаться туда, где Макар телят не гонял. И чтоб муж никогда меня не нашёл и не выразил мне никаких своих глубоких потрясений. И вообще, странное желание. Какое-то ненор... непривычное.
Я вздохнула и пошла на компромисс с собой, прямо к Андрею, опустилась на корточки, взяла его за руку.
А я-то думаю - чего это он улыбается во сне! Да он не спит. Мигом открыл один глаз, ухмыльнулся ещё шире и погладил большим пальцем мою длань. Я поглядела на захваченную длань, на Андрея, опять на свою руку и всё-таки не стала её выдёргивать...
Весь день был какой-то необыкновенный. Солнце заодно с птицами расстаралось. Наверное, у меня был солнечный удар, и я немножко помешалась. Учитывая, что меня, видимо, в детстве роняли только в самые глубокие колодцы, и в них я с каждым разом всё больше немножко помешивалась, то сегодня моя крыша уехала без спросу к бабушке по пирожки. Меня прямо с утра начала преследовать мания унестись за дремучие леса и высокие горы и остановиться только где-нибудь у тридесятого моря, где люди приползают домой на бровях и поминутно хлопают ушами.
И ничего, что мне всё удавалось, что мне все улыбались и солнце шпарило, перевыполняя план на полвека вперёд. Хочу уйти, уйти хочу.
О том и сообщила Андрею.
Рожь ещё рановато собирать, обождать ещё денька три хотя б... Так что на косьбу нам с ним не надобно. И по хозяйству всё сделали, быстро управились. Повезло.
Андрей запряг в повозку нашу лошадку, она смирно поплелась вверх по холмам, а затем мы выехали на тропу вдоль ржаного поля и отправились куда глаза глядят. Глаза Андрея и лошади, к счастью, глядели вперёд по дороге, и мы не поехали фантастическими зигзагами с отклонением к Новгороду. А вот я сидела боком, болтала ногами над травой, распускала косу и её верёвочкой обвязывала голову округ. Обычно я пою что-то, только когда одна, но меня укачало, перегрело, и я немножко, как вы помните, помешалась. Я зачала мурлыкать что попадётся, по большей части собственного извращения, но Андрей не издавал никаких звуков, которые гласили бы, что я его режу без топора и ножа таким пением, и я беспечно продолжала.
А потом мимо меня пролетела бабочка.
Бабочка!!
Всё. Азарта полные штаны. Хотя я их не ношу, у меня сарафанчик новый, с листочками.
Журавушка, разве что не игогокая, спрыгнула с тележки и понеслась. Почти сразу я влезла в рожь, а нахалка упорхнула.
Но сегодня мир сошёл с ума, не я одна, очевидно, перегрелась. Влезая в рожь, я едва не раздавила притаившихся перепелят. Они вспорхнули... Нет бы затихнуть до победного. Глупенькие. И я туда же, а как же. Перепёлка - моя сестра по разуму. Очевидно, мы соображаем одна не лучше другой.
Потому что я заверещала не своим голосом:
- Какая прелесть! Андрюшка, иди сюда! Смотри! Поймай мне одного, а?!!
А далее можно было наблюдать картину, на котрой уже два серьёзно перегретых носились по ржаному полю, и один вопил: "Он побежал туда!!", а второй ругался, спотыкался и поминал родню перепёлок вплоть до ихней бабушки в семидесятом колене. Так мы никого и не поймали, чего уж там. Андрею почти удалось, но, как вы понимаете. я всё испортила... Зато перепёлки поймали нас. Завели, пожалуй, в самую середину поля, и пойди пойми, где телега осталась. А солнце, как назло, ровнёхонько стоит торчком.
А здесь, дорогие читатели, я попрошу вас включить музыкальную дорожку Dana Glover - It Is You(OST Shrek), или Hallelujah (ссылку можно найти в первом посте), или Emma Shapplin - Lucifiero, Quel Giorno. Я не представляю себе дальнейшие события без музыки. 
Я, вся в бегах, предприняла последнюю попытку ухватить удачу за хвост, но оказалось, что она бесхвостая. И тут Андрей вдруг быстро чмокнул меня в щёку.
Сердце подпрыгнуло куда-то к сохраняющему выжидательное молчание солнцу, я вовремя успела его поймать. Почему... Надо же.
- Ты чего? - выдохнула я. Я немножко сошла с ума... Наверное, мне показалось. Пора охлаждаться, а то сварюсь вкрутую.
Он сначала ничего не ответил, только отступил на шаг и странно на меня посмотрел. Я зарделась. Ну чего глядишь? Не надо на меня так смотреть. У меня появляется ощущение, будто я заморская королевна, а я вовсе не королевна, а даже чудо-юдо страхолюдное.
- Ты такая красивая.
Ну вот опять! Вррраньё.
- Докажи мне, что я красивая, - проворчала я.
Он опять шагнул ко мне, привлёк и приложил уста к устам.
А я ответила тем же.
Это так странно.
И здорово, люди, здорово.
- Единственно красивая женщина - любимая женщина, - шепнул он, прикоснувшись губами к моему уху. Я задрожала и обвила его руками. И откуда только вдруг взялось столько смелости и наглости?..
- А ещё? - вякнула я после этого поцелуя, глядя на него снизу вверх. Он держал меня в руках, как держат большекрылую птицу. Например, журавля.
Так он меня и опустил на траву. Какие у него сильные руки. Так мягко опустил и не уронил, совсем-совсем... А сердце стучится где-то в животе. Я сошла с ума... Я сошла с ума...
Солнце ярко улыбнулось мне, потому что я лежу на траве глазами к нему и чувствую на шее тёплые губы Андрея. По телу прокатываются волны жары и льда. Он стягивает с меня сарафан, показались плечи, кожа ниже ключиц, наконец, грудь... Как это назвать? Стягивает - бережно? Нет. Нежно.
Никогда ничего подобного не чувствовала. Такое ощущение, как будто он летит надо мной в небе. Нет, это голова кружится... Я не знаю. Я впервые не могу найти слов, которые хоть самую малость смогут расскзать, что происходит. Это не похоже ни на мизинец на то, что было более двух лет тому назад после свадьбы. Тогда это было впотьмах, почти насильно... Нет, не он меня сильничал, а обычай. Так надо, я должна, он должен. А сейчас... Сейчас мы никому на всём белом свете не должны. И мы всё равно делаем это. И всё равно это прекрасно.
Почему я никогда раньше не видела, какие у него прекрасные глаза? Лазурно-небесные, голубой небосвод, сходящийся с синими водами сильной реки. Его глаза даже красивее, чем у... Леля. Гораздо красивее. Намного красивее. И я целую его глаза, его пушистые чёрные ресницы, его смеющиеся морщинки вокруг глаз. Ему минуло двадцать восьмое лето, а у меня заканчивается только девятнадцатое. Мы такие разные... И он так меня любит... Ох.
Он запрокинул голову, смежил веки. Какое блаженство на его лице. У меня ощущение, как будто мы больше никогда не разделимся. Не ощущение... Мне просто этого не хочется. Я крепко сцепила за его спиной руки в замочек. Не отпущу. Я хочу вечно прижиматься к нему.
И всё-таки мы разделились. Он перекатился на траву рядом, я немедленно подобралась к нему под бок. Мы оба лежали и глядели в небо. И молчали.
Он положил голову мне на плечо и стал тихонько перебирать мои волосы. Я полуприкрыла глаза. Сейчас замурлычу, до того мне хорошо... Греет, греет - сверху, от него, от сердца. Отовсюду. И всё-таки я не сгорю.
Его пальцы замерли около моего плеча. Я скосила глаза. Заснул... Просто невероятно. Обнажённые мужчина и женщина лежат в самой сердцевине ржаного поля, и он спит на её плече. Расскажешь кому - не поверят. Это же ненормально... Всё надо делать дома, на лавке, никогда не думать о любви, никогда не сранивать его глаза с небом, никогда не...
Я задремала.
А когда проснулась, уже смеркалось, зачало холодать, но подмерзал у меня только один бок. Другому было очень тепло. И пузику тоже. И груди.
Я повернула голову и увидела, что он обвил меня руками и ногами, даже не думая разбудить и велеть одеться, подложил одну руку себе под голову и разглядывает меня. Не знаю, насколько я красивое зрелище без всего, но он, кажется, смотрел на меня уже долго-долго, и ему не прискучило.
Солнце село, вместе с ним заметно выветрилась моя храбрость и наглость... Стало как-то неловко. Ярило, погоди... А то ты же меня знаешь, уже столько лет я тебе каждый день мозолю глаза. Сейчас ещё начну своего мужа пугаться. Или опять обижу его как-нибудь. Ох, пронесите мимо меня эту чашу...
Я быстро оделась, он тоже. Он шагнул в рожь и протянул мне руку. Я зачем-то покраснела, но с готовностью в его руку вцепилась. Ну почему у меня ладони вечно холоднющие, а у него тёплые-тёплые?! Он меня может согреть, а я его - нет.
Андрей твёрдо вывел нас на дорогу, почти к телеге. Лошадь посмотрела на нас с утроенным унынием. Я прямо-таки почти слышала её мысленную тираду, начинающуюся со слов "Вот, забыли здесь меня, горемычную, среди ёлок, пожевать ничего не оставили..."
Это был такой необыкновенный, такой счастливый, такой исключительный день.
А когда мы вернулись, мы увидели клубы дыма, услышали запах крови и палёного мяса, мы увидели односельчан, чьи сапоги равнодушно выглядывали из-за углов, не обращая внимание на то, что обуты на ноги мертвеца.
Кое-кого мы нашли. Люди в истерике. Это ужасно... Пограбить почти не пограбили. Только подожгли дома и увели большинство девок, по крайней мере, самых красивых. Мирку вместе с ними, самой первой. Она шла гордо, откинув косу на спину, как будто не обращая внимание на конных ворогов, понукавших её. Такой её запомнили все оставшиеся... Сечь тоже специально не секли, лишь тех, кто пытался обороняться и защищать своих дочерей, а так поступили почти все.
Что до Леля... Он даже не подумал о невесте на этот раз. Только увидали вражин на конях - он мигом бросился вон из деревни, в лес, и его и след простыл. Так что Мирку заступничать было некому. Отца-старосту убили сразу...
Над пропастью во ржи. (с)Lekter
Линейный вид
