Сказка не для детского сада. Детишкам до четырнадцати лет читать с осторожностью
*FNO - (the) Family of Nuna Oziris, первоначально сериал назывался "Семья Нуны Азирис"
История про инопланетянку "в законе", её приключения, а так же приключения её близких и родных.
Серий33 и не делайте большие глаза ) Время действия:с 1947 по 2008 годы, сериал
охватывает жизнь четырех поколений.
Место действия: пограничный городишко Стренджтаун
Жанр: Фантастика, детектив, драма и чуть-чуть лав стори
Режиссер, автор сценария, костюмер, гример, стилист:некто Скромница
Оформление первого поста Nikiroz
Правообладатель: я и только я Ограничения: PG 14+ - написано для лиц старше 14 лет. Детям до 16 лет рекомендую читать вместе с родителями хи-хи-хи
так и вижу, как каждый из вас сорвался с места и побежал звать папу с мамой читать мой серик)) Но правила обязывают меня это сказать. Почему выставлен такой рейтинг? Присутствует эротика в легкой форме, сцены насилия, а также в сериале много такого, что детям будет просто непонятно без объяснения взрослых (я так думаю).
Скромница, Молодец очень интересно! Продолжай писать мне понравилось.
Цитата:
Мда... МОЛОДЕЦ! Все просто замечательно, но есть одно - но, - диалогов нет. Для сериала это плохо. Лучше было бы если Нуна разговаривала с собой, а не просто о чем-то думала! А так... ВСЕ ОТЛИЧНО!
Я не согласна, лучше когда нет диалогов чем сплошные диалоги а описаний нет. Я даю предпочтение описаниям...
И тем более это записи дневника, какие тут могут быть диалоги!?
Серия 4. Дневники Нуны: добро пожаловать в наш дом, малыш!
Мы рады, что наша подборка вызвала такой горячий интерес у читателей. По многочисленным просьбам продолжаем публиковать отрывки из дневника незабвенной Нуны Озирис.
"24 декабря 1953 года. Сочельник.
Рождество будем встречать втроем, по-семейному. Втроем – это я, Мэтью и будущий малыш. Не знаю, как он, а я младенцу тоже приготовила подарок – детскую кроватку.
Что-то я совсем расчувствовалась! Странно, однако, что человек может быть таким разным – на работе бессердечный деляга, а дома – сюсюкает над неродившимся младенцем... нда... Я тоже постепенно очеловечиваюсь, раньше я такой не была. Там, откуда я родом, все ведут себя одинаково, холодно и спокойно. Ничего личного.
С Мэтью теперь все и проще, и сложнее одновременно. Проще, потому что ожидание маленького человечка, что ни говори, сближает. Сложнее, потому что требуется много терпения, чтобы жить с человеком, у которого настроение меняется чаще, чем ситуация на фондовом рынке (Нуна в то время занялась махинациями на бирже – прим. редколлегии). То он плачет от радости, то от обиды; то умиляется, то закатывает истерику; сутками лежит в постели из-за плохого самочувствия. Интересно, беременные все такие? Жуть... Но мне ничего не остается, как терпеливо ухаживать за ним, не могу же я сейчас сойти с дистанции. Ничего, осталось немного... Я имею ввиду, до появления младенца. А что будет потом, страшно представить...
Этот младенец еще не родился, а уже активно вмешивается в нашу жизнь. Я не говорю о Мэтью, ясное дело, сейчас вся его жизнь кардинально меняется. Но и мне пришлось многим пожертвовать. Какие у меня намечались дела, какие перспективы открывались! Город лежал у моих ног, а сейчас? Придется отойти от дел надолго, не могу же я рисковать безопасностью своего семейства. Впрочем, в моем нынешнем положении есть свои плюсы: лучше остановиться за один шаг до намеченной цели, чем перейти черту, особенно, если есть риск проиграть всё... В любом случае, скромная мать семейства – как раз подходящая для меня маска... В таком обличье я могу проворачивать любые темные дела. Что же касается карьеры, то пусть мужчины играют в свои игры, а "беременная" Нуна отошла от дел, еще неизвестно, кто в результате достигнет вершины... Я и сидя дома, найду себе подходящую работенку...
Кстати, о работе. Новый Год мы будем встречать в санатории. Удалось выхлопотать для Мэтью месячный отпуск. Не так уж это было и сложно, видно, и на работе он всех успел замучить.
...Только что подглядела, что Мэтью приготовил будущему младенцу. Он вяжет носочки! Вот что с мужчинами делает беременность."
"29 марта.
Трудно представить всю сложность нашего положения, ведь мы с Мэтью лишены всякой медицинской помощи. Остается надеяться на те знания, что он получил в университете, и на те, что мы получаем из книг по акушерству. А вдруг что-то не так? Вдруг дети, искусственно впрыснутые в живот отца, развиваются иначе, чем появившиеся в животе матери естественным путем? Мы не знаем, и узнать негде, об этом нигде не пишут. Вроде бы, на шестом месяце беременности плод должен шевелиться. Наш шевелиться, но как-то вяло... Может быть, ему там мало места? Может, он задыхается?
Чем дальше, тем тяжелее. Мэтью смотрит на меня полными ужаса глазами, как бы спрашивая: "А что дальше?" И действительно, что дальше? Если привести его в родильный дом, то нас обоих из приемного покоя отправят прямо в дурдом... Должен быть другой выход, но какой?
Ох, как трудно было мне найти ответ на этот вопрос... Но я не сдавалась. Пришлось объехать полгорода, расспрашивать людей, выпытывать из них правду, которую им очень не хотелось открывать... В итоге я нашла человека, который нам поможет. Сейчас мы отправляемся к нему. Уф, надеюсь на благополучный исход дела."
Наверняка, они выглядели очень комично, когда ехали в такси. Нуна, то и дело поправляя фальшивый "живот", и Мэтью, то и дело хватаясь за живот настоящий, поддерживая друг друга, еле выбрались из авто и, поддерживая друг друга, заковыляли по крутой лестнице, ведущей наверх, к дому.
-Ты уверена, что нам тут помогут? - с сомнением спросил Мэтью.
-Других вариантов нет, - вздохнула Нуна, - больше никто этим не занимается...
Оказалось, что беременными мужчинами во всем городе занимается один человек – Локки Колпи, безумный экспериментатор от науки.
Их встречала мрачного вида рыжеволосая женщина в длинном черном платье, похожем на футляр, полностью скрывавшем фигуру - Фрейя, ассистент и жена Локки. Она смерила презрительным взглядом Мэтью, и еще более презрительно посмотрела на Нуну, которая из-за жары была без шляпки и перчаток, и её платье – стыд то какой!- из-за поролоновой подушки задралось почти что выше колена! "Молодежь" – про себя фыркнула Фрейя. "Ну и ханжа" – не осталась в долгу Нуна.
-Следуйте за мной, – женщина проводила их в гостиную.
По дороге к ним привязался дурачок, воспитанник Колби. "Не волнуйся, он безвреден" – шепнула Нуна Мэтью. Разумеется, в доме Колби было очень много странных предметов, приспособлений, но особенно её поразил заспиртованный зеленый эмбрион в сосуде, стоявший в гостиной на видном месте. Нуна про себя выругалась так, что мы даже не можем этого напечатать, а Мэтью чуть не упал в обморок, но устоял.
Профессор, как он сам себя называл, Локки Колпи, ждал их. Увидев гостей, он отложил книгу.
- Чем могу служить?
Нуна собралась с духом:
-Здравствуйте, видите ли, мы ждем ребенка...
Локки оживился, поднялся с кресла, предложил гостям присесть. Внимательно оглядел Нуну, спросил конфиденциальными шепотом:
-Вы, вероятно, не к нашей галактике относитесь? Туманность Андромеды?
"Даже и не близко" – подумала Нуна. И отрицательно помотала головой.
-Гм, - профессор посмотрел на неё и так и этак, - инопланетянка в положении это очень, очень интересно... На каком вы сейчас сроке?
"Живой не дамся, - быстро решила Нуна – мёртвой ты меня тоже не получишь, живодёр" – и пихнула Мэтью локтем в бок:
-Да нет, вы не поняли, это он беременный.
Профессор сразу как-то скис, сник и вернулся в свое кресло. Дело, видно, привычное.
- Ну и чего вы от меня хотите, господа?
- Ну как, - Нуна решила прояснить ситуацию до конца, - нам надо что-то с этим делать.
- И что же? - Локки посмотрел на неё сквозь пальцы – желаете решить проблему?
Нуна еще раз взглянула на заспиртованный эмбрион и вздрогнула.
-А можно ли сделать так, чтобы они оба остались живы?
Профессор вздохнул, подошел к Мэтью, который сидел ни жив ни мертв, посмотрел на его живот, пощупал, послушал сердцебиение плода через стетоскоп. Бедняга выдержал пытку стоически. Локки помолчал, вернулся в свое кресло, ни говоря ни слова.
-Ну, что?
-Плоду месяцев семь, сердечко бьется ровно, легкие, скорее всего, тоже раскроются. В принципе, его можно будет выходить, если хорошо за ним ухаживать, но болеть он будет чаще, чем другие дети. Решайте сами, нужен он вам, или нет, но вытаскивать его надо немедленно, а не то ребенок пробьет парню дырку в брюшине и он погибнет медленной, мучительной смертью от кровотечения или перитонита – тут профессор осмотрел свои ногти из которых один, кажется, пора было подпилить.
У молодых супругов глаза на лоб полезли. Они осмотрелась по сторонам, увидели мрачную Фрею, хрустевшими пальцами, корчившего рожи дурачка, профессора с маникюрной пилочкой... Потом Нуна обернулась к Мэтью и сказала самое убедительное, что ей пришло в голову:
-Дорогой, но ты же понимаешь, другого выхода у нас нет...
Мэтью посмотрел на неё, как кролик, которого готовится съесть удав.
-Задаток вперед – напомнил Локки.
-Хорошо, но вы можете сделать так, чтобы и ребенок был жив, и мой муж цел?
-Я же говорю, - Локки зевнул – все будет, как вы хотите. Все дело в цене.
Нуна встала, вытащила из сумочки большую пачку денег, вложила её в руку Локки. Он с деланным равнодушием взял деньги, пересчитал, спрятал в нагрудный карман и энергично поднялся с кресла.
-Сестра, готовьте операционную!
-Все готово, профессор – ответила Фрейя.
-Готовьте пациента и наркоз.
Фрейя и дурачок утащили Мэтью куда-то, он не сопротивлялся, но выглядел таким подавленным, будто идет на казнь. Локки задержал Нуну, кинувшуюся было за ним:
-Сударыня, вам туда нельзя! Скажите, он сегодня с утра ничего не ел и не пил?
-Нет, - машинально ответила она.
-Советую вам подождать здесь, - с этими словами экспериментатор удалился, насвистывая бодренькую песенку.
Нуна выждала полчаса и отправилась на разведку. Блуждая впотьмах, она наткнулась на лестницу, ведущую куда-то вниз, вероятно, в подвал. Оттуда проникал свет. Спустившись на три ступеньки, наша героиня замерла. Её глазам предстала небольшая операционная, хорошо освещенная, оснащенная всем необходимым, но все-таки недостаточно чистая плитка на стенах заставляла сомневаться, что тут все стерильно. Локки в хирургическом халате и маске, Фрейя в форме медсестры и дурачок, тоже одетый в белый халат, выстроились полукругом вокруг операционного стола, на котором лежал Мэтью.
-Наркоз подействовал, профессор, - невозмутимо сообщила Фрейя.
-Пинцет, тампон, спирт – скомандовал профессор.
Нуна не стала ждать, пока Мэтью начнут резать, и потихоньку, на подгибающихся ногах удалилась обратно в гостиную...
Прошел час, два, три, четыре, Нуна ходила из угла в угол, пыталась читать, и сильно пожалела, что бросила курить... Ожидание было тем мучительнее, что в конце была неизвестность.
Наконец внизу послышался какой-то шум, и Нуна бросилась туда, но на выходе из комнаты столкнулась с Фреей, которая несла в руках маленький, теплый комочек. Она передала Нуне малышку, уже завернутую в пеленку, которую приготовил для неё папа.
-Это девочка – уточнила Фрейя.
Нуна осторожно взяла ребенка на руки:
-А мой муж? Как он? Я хочу его видеть.
-К нему пока что нельзя, - остановила её Фрейя.
Ей разрешили увидеть Мэтью только через час. Нуна осторожно спустилась по лестнице в операционную, где пол и стены еще не успели отмыть от крови. Мэтью, переодетый в операционную рубашку, лежал под капельницей. Нуна осторожно приблизилась:
-Смотри, кто тут у нас!
-Ух ты, зеленая какая, - не то удивился, не то обрадовался он. Нуна слегка оскорбилась.
-Сам ты зеленый! Все-таки она наш первенец... - и спросила с тревогой – как ты себя чувствуешь?
-Ничего, - бодрым голосом ответил Мэтью, - можешь заказывать такси, через полчаса поедем домой.
-Может, не стоит? - засомневалась Нуна – выглядишь ты неважно. Может быть, тебя отправить в больницу?
-А что мы им скажем? Что мне делали кесарево сечение? - усмехнулся Мэтью, - ничего, оклемаюсь...
В такси он все-таки вспомнил о дочери:
-Как же мы это чудо назовем?
-Ей нужно необычное имя, - Нуна любовно прижимала девочку к себе, - Сейчас придумаю. Джуффина!
-Почему так?
Просто я читаю фантастический роман, там одного из героев зовут Джуффиус. А она будет – Джуффина.
- Ну ты даешь! Я, например, читаю классику, но я же не предлагаю назвать её Наташей или Грушенькой! Придумай человеческое имя.
- Нет, - Нуна покачала младенца, - Джуффина.
- Ну, как хочешь,- пожал плечами молодой папа, - действительно, зачем ей человеческое имя? Чудному ребенку – и имя чудное.
"30 марта.
Вчера в 18.30 у Мэтью родилась девочка! вес 2750 рост 50. Малышка спокойная, все время спит, почти не плачет, только когда хочет есть. Выглядит очень необычно, с бледно- зеленой кожей и огромными инопланетными глазищами…Можно сказать, красивая, в отца, правда, затрудняюсь сказать, в которого из отцов.
Папа наш лежит в больнице, потому что после переливания крови у него поднялась температура, пришлось вызывать скорую. В больнице наврал коллегам с три короба, придумал, что ему делали операцию на кишечнике в другом городе. Ждем его домой где-то через неделю, а пока что мы с ребенком вдвоем.
Я даже имя ей придумала – красивое и броское: Джуффина. Джуффина Озирис. Надеюсь, ей понравится".
От редакции: Вот в таких экстремальных условиях иногда рождаются будущие мэры города...
Последний раз редактировалось Лалэль, 09.02.2012 в 21:30.
Серия 5. Дневники Нуны: Маленькая семья и большой космос.
Теперь, когда на руках у Нуны оказался беззащитный, часто болеющий, требующий постоянной заботы, любви и терпения младенец, приоритеты в её жизни сменились. Дела у Нуны шли не очень, но она забросила работу и старалась больше времени проводить с дочкой. Она ухаживала за ней, когда та болела, вставала по ночам, когда ребенок плакал, возилась с ней, когда у Джуффи начали резаться зубы, кормила её молоком из бутылочки, меняла памперсы, стирала штанишки, в общем, делала все, что нужно, и почти ничего не доверяла делать мужу. Соответственно изменились и записи в дневнике, теперь все они были посвящены дочке. Подумав, мы решили не публиковать записи этого периода, во-первых, потому что такие интимные подробности, как режущиеся зубки или грязные пеленки у ребенка, вряд ли интересны кому-то, кроме счастливых родителей. А во-вторых, мы слишком хорошо знакомы с Джуффиной Азирис, ценим её и уважаем, и пусть даже она уже давно не руководит городом, не хотелось бы портить её имидж такими подробностями из раннего детства
Как будто в награду за все старания Нуны, девочка выросла здоровой, смышленой и общительной.
В 1959 году Джуффи, как и все дети, пошла в первый класс городской школы, у её родителей появился новый повод для беспокойства. Вот что пишет об этом Нуна в своем дневнике:
"11 мая 1960 года.
Скоро у Джуффины начнутся летние каникулы, и надо решать, как она будет проводить лето. Девчушка растет быстро, схватывает все на лету, и скорее всего, первый класс она закончит с отличием. Любая другая мать устроила бы ребенку роскошные каникулы, возможно, даже отвезла бы его к морю. А я наоборот, хочу на все лето засадить её за учебники. Да, это будет жестоко, но это для её же блага.
С самого рождения Джу все мои мысли заняты только тем, как устроить её будущее. Что ждет нашего ребенка? На что она может рассчитывать в этом городке, какую роль она будет играть здесь? Наш город мал, незначителен, провинциален до жути, и многим кажется, что достичь здесь чего-то невозможно. Эти умники уезжают в другие города, крупные, шумные, где их, собственно, никто и не ждал, и растворяются среди других себе подобных. И пусть их уезжают, но я-то знаю, что и в этом городке можно многого достичь, потому что многие, и даже я, в какой-то степени, делаем все, чтобы он рос и становился на ноги. Значит, и для моей дочери будет лучше, если она останется здесь.
И, если на то пошло, надо начинать что-то делать уже сейчас. Я вижу, как живут здесь другие женщины – участь их незавидна. У богатых, по крайней мере, есть возможность получить образование, которое, впрочем, им пригодится только для того, чтобы найти приличного жениха и блистать в свете. У бедных нет и этого – их судьба – муж, сварливый или не очень, пьющий или драчливый, куча ребятишек и никакой перспективы на будущее. Разве такой судьбы я хочу для своей дочки?
Хуже же всего быть здесь инопланетянкой, уж вы мне поверьте. Это почти все равно, что родиться негритянкой. Я столько сил положила, чтобы меня начали уважать, столько раз сталкивалась с равнодушием, а иногда и с откровенной неприязнью, что иногда сама себя презирала за то, что терплю все это. Я вижу, как мучаются девочки Синглас, не имея ни постоянной работы, ни налаженной семейной жизни, до сих пор живут, на птичьих правах, в одном доме со своими благополучными сводными сестрами, которые их тоже не уважают. Никогда, ни за что я не допущу, чтобы моя дочь испытала все это. Ей не придется начинать с нуля, у Джуффи будут деньги, блестящее образование, хорошая работа, хороший муж, и никто ей дурного слова сказать не посмеет, а уж я сделаю для этого все, что возможно.
Мы много говорили об этом с Мэтью, он полностью со мной согласен. Прежде всего, мы переведем дочку в другую школу. Год прошел, и больше Джуффи не будет ходить в эту ужасную общественную школу, где учатся одни малолетние хулиганы, где её дразнят за цвет кожи и где она не сможет хорошенько подготовиться к колледжу. Я не хочу, чтобы это болото затянуло её, иначе в восемь лет она начнет сквернословить и курить, потом попробует пиво и марихуану, а потом покатится вниз - и вовсе бросит школу. Я разговаривала с учителями, они тоже со мной согласны: Джуффи слишком хороша для этого класса. Думаю, они ставят ей отличные оценки, пусть даже не всегда заслуженно, для того, чтобы дать ей возможность оттуда выбраться, и мы этой возможностью воспользуемся.
Мы с мужем ходили на собеседование в закрытую школу для дочек богатых родителей.
Директор школы не был слишком рад нашему появлению: в этой школе учатся только богатые, интеллигентные девочки из богатых семей, все сплошь белые. Но я за день до визита провела "предварительную подготовку" и сумела его убедить, что наша семья тоже имеет некоторое значение в Стренджтауне, а цвет кожи моей дочери его абсолютно не касается. Каким именно образом, не буду говорить. Не мытьем, так катаньем, как говорится – Джу обещали после небольшого экзамена взять во второй класс этой школы. Удалось даже пристроить в этот же класс Аэлиту Кьюриос, дочку Паскаля Кьюриос, единственную подругу нашей дочки. Конечно, если бы не моя протекция, не видать ей этой школы, как своих ушей, потому что девица она хоть и добродушная, но тупая, как пробка, и все же лучше будет, если в классе с моей дочерью будет учиться хоть одна знакомая ей девочка.
Итак, решено: Джу все лето просидит за учебниками. В этой школе изучают сразу два языка, английский и французский, она к первому сентября должна бойко разговаривать на обоих, и я этого добьюсь, даже если придется все время стоять у неё над душой."
Теперь вы получили полное представление о том, как именно Нуна относилась к своим домашним. У неё были все задатки, чтобы стать идеальной матерью семейства – а точнее, главой своего клана. Она изначально была настроена на то, чтобы защищать, оберегать свое семейство, пусть даже в ущерб своим интересам, но в то же время позволяла себе решать, что для них будет лучше. Именно благодаря этому её разношерстная семейка и стала кланом Озирисов, уже тогда, когда эта семейка состояла из трех человек: инопланетянки, её мужа-мечтателя и дочки, искусственно созданной путем эксперимента. Нуне удалось превратить свою семью в подобие клана, где один за всех, а все за одного.
И хоть бы весь мир был против, они бы добились своего. В начале сентября Нуна за руку ввела Джуффину и Аэлиту в новый класс.
Молодая учительница вопросительно смотрела на них, ученицы, богатые, капризные девочки, зашептались, глядя на новенькую – Джуффина покраснела и крепко сжала мамину ладонь. Директор, сопровождавший их, хлопнул в ладоши и потребовал тишины:
- Мадемуазель Джуффина и мадемуазель Аэлита наши новые ученицы, теперь они будут учиться в вашем классе. Мадемуазель Ирэн, прошу вас заняться новенькими, – здесь Нуна легонько подтолкнула девочек, давая им понять, что надо поприветствовать учительницу.
Учительница, молодая, красивая девушка, с легкой улыбкой выслушала их сбивчивое "Бонжур, мадемуазель" и позвала Джуффину к доске.
- Ну что же ты, - Нуна слегка подтолкнула дочь, и она пошла между рядами, провожаемая взглядами любопытных девчачьих глаз.
- Здравствуй, Джуффина. Я твоя новая учительница, меня зовут мадемуазель Ирэн. Ты знаешь, что в нашей школе говорят только по-английски и по-французски?
- Да, мадемуазель.
- Parlez vous français?
- Oui, mademoiselle.
- Do you speak English?
- Yes, I do
- Do you know the alphabet? Write all letters on a blackboard, please.
Джуффина изобразила на доске алфавит, назвала каждую букву, объяснила, чем английский алфавит отличается от французского.
Учительница дала Джуффине еще несколько несложных заданий, при всех похвалила её и разрешила ей садиться за свободную парту, позвав к доске Аэлиту. Та хоть и не блистала знаниями, но тоже худо-бедно справилась со всеми заданиями.
Нуна тихонько сидела в уголке класса и буквально сияла от гордости за дочку. В тот день она сделала много снимков, фотографировала девочек и в классе, и потом, во дворе, на большой перемене, но после того, как фото были готовы, большая часть их перекочевала в тетрадь Джуффине. Вот часть этих фотографий:
Вы видите, что Джуффина была обычной девочкой, если вообще слово "обычный" может быть применено к такому ребенку. Она любила побегать, пошалить, училась иногда с охотой, иногда вовсе без желания. Подруг у неё было немного, самой близкой была Аэлита Кьюриос, с остальными своими одноклассницами она не дружила. С родителями они жили очень дружно, и даже когда Джуффина подросла и вступила в тот самый, ужасный "переходный возраст", родители остались для неё лучшими друзьями.
Устроив Джуффину в новую школу, Нуна и Мэтью начали строить другие планы. Дочка подрастала, и маленький дом, куда они заселялись еще молодоженами, теперь стал им тесноват. Нуна занялась поисками нового жилья, и, со свойственной ей предприимчивостью, умудрилась купить задешево большой, но порядком запущенный дом, построенный еще в начале века, хозяин которого срочно распродавал все и уезжал в столицу. Это было то, что нужно – от каменных стен этого дома буквально веяло надежностью, респектабельностью, солидностью. Нуна, если можно так сказать, влюбилась в дом с первого взгляда. Месяц ушел на то, чтобы очистит дом от всякого мусора и привести в порядок сад, еще месяц - на отделочные работы. Уже в ноябре они любовались своим новым домом.
- Ну как, Джуффи, тебе нравится новый дом?
- Очень, папочка! Он похож на виллу богатого колониста.
- Святые небеса, дочка, откуда ты только набралась таких выражений?
- Дорогой, дорогой, успокойся, это из Майн Рида, она только вчера читала "Всадника без головы".
- Надо лучше следить за тем, что она читает...
Обновленный особняк радостно сиял свежевыкрашенными стенами.
-А теперь давайте все сфотографируемся у калитки в новый дом, - Мэтью установил фотоаппарат на штатив, все трое выстроились у новой калитки, покрашенной свежей краской, приготовились улыбаться, но тут штатив слегка зашатался от ветра.
-Пап, я поправлю! - Джуффина с готовностью бросилась вперед.
- Не надо, я сам, - Мэтью только сделал шаг вперед, как прозвучал громкий хлопок, яркая вспышка и камера сработала в самый неподходящий момент.
Потом, когда фотографию проявили, напечатали, и все насмеялись вдоволь, Нуна предложила её сохранить – для истории:
- Все-таки это наша первая фотография на новом месте!
Переезжая в новый дом, Нуна, сама того не зная, дала повод своему мужу тоже строить кое-какие планы на будущее. Но она не подозревала об этом, пока однажды Мэтью, смущенно пряча глаза, не вызвал Нуну на серьезный разговор. Он считал, что раз уж у них теперь появился новый большой дом, где много места для жизни, им нужно попытаться, пока они молоды, завести хотя бы ещё одного ребенка. Нуна была смущена: у неё было много работы, и её пока что вовсе не хотелось заводить еще детей. Муж настаивал, и все-таки уговорил Нуну попытаться. Как ни странно, забеременеть ей удалось легко, беременность протекала несложно, и хотя Нуна и чувствовала себя иногда не очень хорошо, зато была постоянно окружена заботой и теплом близких, и дочери, и особенно мужа, который утверждал, что уж кто-кто, а он-то понимает беременных женщин, как никто другой (хм…).
Чаще всего после ужина они теперь сидели втроем и читали, или вместе смотрели телевизор, жили тихо, ожидали прибавления в семействе. В общем, вполне образцовая семья. Правда, мама и дочь были инопланетянками… но в этом городе все может быть.
Однако одно очень важное, не только для неё, но и для всей Земли событие все же напомнило Нуне Азирис, инопланетянке, откуда она взялась.
"13 апреля 1961 года,
Вечером, в десятом часу, Джуффина включила телевизор, собираясь смотреть детскую передачу, а мы задержались на кухне, убирая посуду после ужина. Почти сразу же мы услышали её истошный крик:
- Мама, папа, идите сюда, идите скорее!
Мы подумали, что с дочкой случилось что-то ужасное, прибежали немедленно, и через минуту уже слушали речь советского космонавта:
- ....Сейчас до старта остаются считанные минуты. Я говорю вам, дорогие друзья, до свидания, как всегда говорят люди друг другу, отправляясь в далекий путь. Как бы хотелось вас всех обнять, знакомых и незнакомых, далеких и близких! До скорой встречи!
- Что это? - спросила я.
- То, чего и следовало ожидать, - ответил Мэтью, – человек впервые вышел в космос.
- Но как! - я попыталась собраться с мыслями – у вас же, - поправилась – у нас нет нормальных космических кораблей!
- Что тебя так удивляет? Помнится, когда мы познакомились, ты уже интересовалась космическими кораблями. Рано или поздно один из них должен был взлететь.
Я собралась сказать "у вас не хватит знаний построить работающий космический корабль", но хватило ума оставить свое мнение при себе, и в полном молчании мы продолжали слушать диктора. Тот, весь переполненный эмоциями, то и дело глотая согласные и переходя почти на крик, озвучивал скудные, отрывочные сведения о полете первого космонавта, которые к тому моменту дошли до нашего маленького городка. Информации было мало, и диктор повторял одно и то же по нескольку раз, с различными вариациями.
- Я пошел спать, - сказал Мэтью, посмотрев этот винегрет минут сорок.
- Тебе разве не интересно, чем все закончится? - спросила я.
- Одно из двух: или он вернется, и будет героем, или погибнет, и тоже будет героем.
- Папа, а Гагарин может умереть? - спросила Джуффи. Глазенки наполнились слезами.
-Дорогой, зачем ты пугаешь ребенка? - спросила я, – ты же знаешь, какая она впечатлительная. Она не виновата, что не ты отправлял в полет первого космонавта.
У него было такое лицо, будто он меня сейчас ударит. Но сдержался и, ни говоря ни слова, удалился наверх.
Джуффи в испуге смотрела на меня.
- Спать, спать, - затормошила я её, выключила телевизор и настояла, чтобы дочка шла в постель. Поправила ребенку одеяло, поцеловала на ночь, и, переодевшись, вышла прогуляться. С мужем разговаривать как-то не хотелось.
Город спал, но во всех окнах видно было голубоватое свечение – соседи приникли к экранам. Я до утра гуляла по улицам, просто шла вперед, погруженная в свои мысли. Слишком много всего нахлынуло сразу: и смутная тревога, и радость, и даже какая-то досада, и еще много чего. Человек в космосе? Постойте-ка... Мы говорим о людях? Если он человек, то он такой же, как любой из моих соседей. И что это значит? Любой из них не сегодня-завтра может отправиться в космос? Может быть, они доберутся и до моей планеты?
Я попыталась себе представить эту встречу, и мне захотелось рассмеяться. Люди неповоротливы, трусливы, тупы, им даже с дивана встать лень - и эти существа желают участвовать в межгалактической жизни? Абсурд. Так я старалась себя успокоить, но все равно, то начинала паниковать, представляя себе, как люди постепенно захватывают Галактику, а затем и все соседние миры, то начинала мечтать о том, что, пройдет немного времени, и я, сев в космический корабль, построенный людьми, снова смогу взглянуть на Землю сверху, и, кто знает, может быть, мне удастся вернуться домой... но такие мысли я старалась от себя отгонять. Я уже решила, что не собираюсь возвращаться, и незачем дразнить себя призрачными надеждами. Хотя, конечно, хотелось посмотреть, как там сейчас все... Впрочем, что могло измениться за пятнадцать лет? Это же не Земля... там всегда все одно и то же, меняются только технологии. И немного – лица.
Уже светало, когда я наконец вернулась домой. Потихоньку, стараясь не шуметь, поднялась по ступенькам, уселась на крыльце и принялась вытряхивать из кедов песок. Переобулась, уселась поудобнее и не удержалась, подняла глаза наверх, к звездам.
Информация до нас доходит очень медленно, тем более, из таких далеких далей, как Советский Союз. Я тогда еще не знала, что Гагарин уже приземлился, а впрочем, откуда мне было знать, раз я всю ночь ходила по улицам. И вот, как ни смешно звучит, но, глядя в звездное небо, я представляла себе, как где-то там, за пределами земного неба, где звезды уже не кажутся светящимися точками, отчаянный юноша в оранжевом скафандре, запертый в тесную капсулу, впервые смотрит на Землю сверху вниз
Наверное, он сильно удивляется, ведь Земля, как я видела её из космоса, совсем непохожа на детский глобус, вроде того, что стоит в комнате у Джу. Может быть, в какой-то точке пространства наши взгляды встречаются... Может ли он представить, как я ему завидую сейчас?
Не знаю, как, но Джуффи услышала, что я вернулась. Может быть, она караулила меня под дверью, а может, просто услышала, у неё очень острый слух. Я только начала погружаться в сон, сидя на крыльце, и тут появилась моя дочка, босиком, в ночной рубашке, прижимая к себе огромную куклу. Она потрогала меня за плечо:
-Мама, мама? Ты не спишь?
- Нет, дочка, - я открыла глаза.
- Мама, мама, - Джу обняла меня за шею и начала громко шептать мне в ухо, - Мама, Гагарин приземлился! Урааа!!!
Я не стала её ругать за то, что она вставала ночью и без разрешения смотрела телевизор, не стала напоминать, что завтра с утра в школу, и что босиком ходить вредно для здоровья. И детям, и взрослым необходимо, чтобы хоть раз в их жизни случилось чудо, и что тогда значит простуженный нос, и синяки под глазами? Пусть радуется! Я крепко обняла Джуффи.
Мы просидели на крылечке до утра. Джу играла с куклой, а я смотрела на звезды, и рассказывала ей сказки про космос. Я начала вспоминать все смешное, страшное или забавное, что случалось со мной в путешествиях – а путешествовала я немало, начиная с самого раннего детства. Мои родители вели кочевую жизнь космических коммивояжеров, и произвели меня на свет прямо в полете, когда кто-то из их экипажа погиб и на борту понадобились новые рабочие руки – вот так все просто. Дочка не верила, что мне, маленькой, доверяли технические работы на корабле, и пришлось объяснять, что у нас дети рождаются не беспомощными младенцами, а почти готовыми маленькими взрослыми. Я, например, усовершенствованный клон моей матери. Джу спрашивала, где мои родители сейчас, я ответила, что не знаю. Скорее всего, канули в небытие.
Я рассказывала ей про летающие звезды, которые бывают мелкие, как песчинка, и царапают обшивку корабля, но могут быть и такими большими, что могут раздавить. Про черные дыры, про космическую музыку. Джу не может знать всего этого, но она на детском языке пытается рассказать про разреженный воздух, невесомость, бескрайнюю черноту бесконечности. Наверное, она тоже что-то помнит, хотя откуда она может помнить? И все же, когда я пишу эти слова сейчас, я верю, точнее, надеюсь, что близость, которая возникла между нами этой ночью, никуда не исчезнет. Теперь у нас есть кое-что общее – наш космос как наша маленькая тайна.
От редакции: конец первой истории о семье Нуны Озирис. Ждите вторую историю.
Последний раз редактировалось Лалэль, 09.03.2012 в 01:05.
Серия 1. Родственные связи: Джуффина: Школьный автобус (начало).
От редакции: Прежде всего, наш небольшой авторский коллектив хочет поблагодарить всех читателей этой подборки, всех тех, кто ждет, выхода новой главы, как важного события; также всех тех, кто закидывает наше начальство благодарственными письмами и требует как можно скорее напечатать продолжение. Без вашей поддержки нам бы вряд ли удалось получить у семьи Нуны Озирис разрешение продолжать наш проект. Правда, нам было поставлено условие: раз уж теперь речь пойдет о событиях, которые происходили не так давно, то все, кто в них участвовал, добавят к нашим статьям свои комментарии. Думаем, это вполне справедливое требование.
Вот что рассказала нам Джуффина Озирис, дочь Нуны Озирис, в прошлом мэр нашего городка, должно быть, самый популярный, и в то же время самый загадочный из наших мэров за всю историю:
"Надо же, как много вы мне вопросов приготовили. Ответить на все сразу или по очереди? Но тогда у вас возникнут новые вопросы, и так до бесконечности. Давайте лучше я расскажу вам все по порядку, а вы уж сами решите, в какой форме это напечатать.
Случилось все первого сентября, в день знаний. Для наших детей день начала занятий в школе всегда был праздником, даже когда они подросли, и вроде как пора было начать школу ненавидеть. Но нет же! Не знаю, то ли воспитание виновато, то ли просто наши дети такие правильные, но в тот день все, даже малыши, встали по будильнику, без капризов, без понуканий, застелили постели и выстроились в длинную очередь у дверей в ванную комнату. Не было еще и половины восьмого, а мы с Эвой уже сидели на остановке и ждали школьный автобус. Вам это покажется смешным, но я, взрослая женщина, конечно, никакой еще не мэр города, но далеко уже не школьница, волновалась больше, чем моя дочь, а ведь она только-только должна была пойти в седьмой класс. Тем не менее, это не она, а я, серьезная тетка в деловом костюме, елозила по скамейке и ежеминутно поглядывала на часы, в то время как наша мисс Невозмутимость спокойно перелистывала учебник по биологии."
Вот так, легко и непринужденно, переместились мы из 1961 в 1983 год. Если посмотреть на старые фотографии Джуффины, то можно представить, какой она тогда была – молодая, внешне довольно интересная женщина. Её кожа светло-зеленого оттенка, конечно, у некоторых людей вызывала удивление и даже страх, но она придавала ей неповторимый шарм, а в сочетании с темными волосами и блестящими зелеными глазами делала её просто неотразимой. Так и вижу её сидящей на автобусной остановке, рядом с дочерью - школьницей. Вот она пошевелила туфелькой, в сотый раз взглянула на часы.
- Мам, да не вертись ты так, - девочка оторвалась от своей книги, - ты меня отвлекаешь.
- Хорошо, хорошо, - поспешно ответила Джуффина, - но где остальные? Может, сходишь, проверишь?
- Мам, - Эва посмотрела на неё с упреком, - ты как ребенок, честное слово. До автобуса еще полчаса, успеют прийти. Не отвлекай меня, пожалуйста, мне еще два параграфа прочитать.
Джуффина вздохнула и чуть оттянула ворот своего костюма. Пусть неискушенные читатели, незнакомые с нашим климатом, не подумают, что, раз был первый день сентября, то повсюду летали желтые листья, а с пасмурного неба накрапывал дождик. Как бы не так! Август и начало сентября – самое жаркое время года в нашей пустыне. Несмотря на то, что солнце взошло совсем недавно, оно уже заметно припекало, и париться в душно костюме, застегнутом на все пуговицы, было не очень приятно. Она еще раз взглянула на дочь, одетую в нарядную школьную форму.
- Тебе не жарко? Может быть, снимешь жакет?
- Мама, да что с тобой? Мне совсем не жарко. Ты так волнуешься, как будто это ты идешь в школу, а не мы! Все будет хорошо, вот увидишь
Эва ободряюще улыбнулась маме, правда, улыбка вышла неловкой и застенчивой – недавно её отвели к ортодонту и он поставил ей брегеты. Девочка их немного стеснялась.
От нечего делать Джу принялась читать расписание автобусов. Когда мы только поселились в этом доме, сюда, по бездорожью, не каждая машина могла добраться, а сейчас – регулярное автобусное сообщение с городом, один автобус в час. Когда Эва и Юрии пошли в первый класс, их надо было поднимать затемно и отводить на остановку школьного автобуса, в нескольких километрах отсюда, а сейчас достаточно перейти дорогу. Вот что значит урбанизация.
Остановка называлась "тупиковой". То ли потому, что здесь и правда был тупик, и дорога оканчивалась мертвой петлей, то ли потому, что исторически вся улица называлась Глухой Тупик. Название некрасивое, но соответствующее истине, очевидно, первые горожане Стренджтауна о красоте названий не задумывались, а их потомки стеснялись что-либо поменять или были заняты другими делами. Сейчас, кстати, это улица имени Двенадцатого мэра (как раз женщина, о которой мы говорим, и станет двенадцатым мэром, и в её честь улицу переименуют).
"Как шутит Юри, когда думает, что я не слышу, мы живем в самой попе города и дальше жизни нет". Мама снова вздохнула, Эва попыталась вспомнить, в который раз, но сбилась со счета. Она покачала светлой головкой и вернулась к книжке. Инфузория-туфелька, парамеция хвостатая, латинское название Paramecium caudatum, надцарство: эукариоты, царство:протисты, тип:инфузории, подтип: Intramacronucleata, класс: Oligohymenophorea, отряд: Peniculia, семейство: Parameciidae, род:парамеции. Эва очень хотела начать новый учебный год с отличной оценки, и поэтому учила сразу несколько глав.
Видимо, в честь первого дня занятий, школьный автобус пришел на десять минут раньше расписания. Джуффина увидела его издалека, а Эва не обращала на него внимания, пока автобус не начал сигналить.
- Эвита, - мама подергала её за рукав. Эва дочитала последнюю строчку, загнула страничку, захлопнула книжку, и, подхватив портфель, вслед за ней побежала к автобусу.
Двери открылись, и они увидели улыбающуюся Клару Вонг, водителя школьного автобуса.
- Привет, Джуффина! Привет, Эвита! Лето кончилась, пора в школу!
- Здравствуйте, - вежливо поздоровалась Эва, заходя в автобус, и поспешила усесться на свое место у окна, чтобы снова открыть книжку на заложенной странице.
Клара обернулась посмотреть на неё. Симпатичное личико Эвы хранило серьезное выражение, она пыталась разобраться в тонкостях процесса деления инфузорий.
- Какая ты стала взрослая, - восхитилась Клара, - как выросла за лето! - и, шепотом, Джуффине, - ничего себе, в двенадцать лет уже такая фигура! Настоящая красавица у тебя растет, Джу! Помяни моё слово, через пару лет всех красоток затмит.
- Не знаю, что с ней и делать, - так же шепотом ответила Джуффина, - на улицу палкой не выгнать, все время дома, все время за книжками. Эти книжки её до добра не доведут.
- Лучше пусть так, чем по подворотням ошиваться, - пожала плечами Клара, - а то смотрю я на некоторых школьниц и диву даюсь, какие они молодые да ранние... А где остальные? - громко спросила она.
- Да все еще собираются, - пожала плечами Джуффина, - ты нас подождешь?
- Конечная, стоянка пятнадцать минут, - подмигнула Клара, - а я еще раньше времени приехала, так что не беспокойся, успеют. Удобно устроились, ничего не скажешь, теперь пусть только попробуют опоздать на автобус, - она погрозила пальцем Эве, та вздрогнула, подняла глаза от учебника и снова погрузилась в чтение.
- Это единственное достоинство нашего дома, - покачала головой её мама, - Какие новости?
- Да никаких, вот три дня как вышла из отпуска.
- Куда ездила? В жаркие края?- подмигнула Джуффина, - загорать на солнышке? - и обе громко расхохотались.
- Твое чувство юмора меня просто убьет, - Клара еле-еле успокоилась, вытерла выступившие на глазах слезы, - нет, я загораю одиннадцать месяцев подряд в этом пекле, а отдыхать езжу в горы. Знаешь, как там красиво: хрустальные родники, зеленая трава, снежные вершины...
- Мама, я тоже хочу в горы, - влезла в разговор Эва – я никогда не видела снег.
- Не перебивай, когда взрослые разговаривают, - одёрнула её Джуффина, - у мамы и без того хватает расходов. Если накопим, то на Рождество поедем в столицу, там в это время года тоже снег – дочка обиженно замолчала.
- У вас до сих пор денежные трудности?- сочувственно спросила Клара шепотом.
Джуффина развела руками. Клара и сама понимала, что не так-то просто быть многодетной матерью и жить на скромную зарплату служащей муниципалитета.
- А, вот и остальные бегут, - радостно воскликнула Клара и посигналила опаздывающим, – Джу, считай их по головам, чтобы никого не забыть.
Джуффина прошла вперед и увидела торопливо бегущего к автобусу Юри, который тащил за собой малышей. Чуть позади шествовала Аэлита с двухлетним Тэдди на руках.
- Наконец-то, - Джуффина поймала тяжело дышащего Юри за рукав, - почему так долго?
- Девчонка, - презрительно ответил он, - до последней минуты у зеркала вертелась, а малый никак не мог её поторопить.
- Вообще-то ты старший, и сам должен был их поторапливать, - Джуффина поправила сыну галстук, пригладила волосы и ахнула: - ну-ка, повернись на свет! Что у тебя с лицом?
На левой щеке красовался большой кусок пластыря.
- Где ты успел порезаться? С утра этого не было! - Юри сконфуженно потупился.
- Ты что, - Джу сообразила, - ты что, брился? Сынок, тебе же всего двенадцать!
- Ну и что, - нахохлился юноша, - у меня уже растет борода, честное слово!
- Вчера еще ничего не было, - усомнилась Джуффина, - где ты взял бритву? Стащил у дяди Джейка? - Очевидно, всё так и было.
- Сынок, это неправильно, - мягко пожурила она, - бритва, как и зубная щетка, у каждого мужчины должна быть своя. Обещаю, когда у тебя действительно начнет расти борода, я куплю тебе бритвенный прибор. А теперь скорей в автобус! - Юри пулей взбежал по ступенькам, поздоровался с водителем и занял "своё законное" место. Джуффина посадила в автобус малышей Джейди и Розочку (они перешли в третий класс) и потянулась попрощаться с маленьким Тэдди.
- До свидания, солнышко! - и подкинула малыша в воздух, - веди себя хорошо, слушай тётю.
- Мама, я тоже хосу в сколу! (малыш не выговаривал Ш и Ч).
- Не спеши, братишка, - крикнул из автобуса Юри, - потом пожалеешь, да поздно будет! - под общий смех Джуффина погрозила ему кулаком и передала малыша Аэлите, - Я скоро!
- Не задерживайся, - бросила та и, взяв за ручку малыша, повела его обратно, к воротам. Клара проводила Аэлиту не слишком дружелюбным взглядом:
- А что, Большая Мамочка не хочет поехать с детьми на школьный праздник?
-Должен кто-то и дома сидеть, - уклончиво ответила Джуффина – за ребенком приглядывать.
- Или за собственным мужем, - хмыкнула Клара. Джуффина сменила тему и попросила:
- Можно мне с вами, а то городской автобус придет не скоро? Если мест нет, я и стоя доеду.
- Да садись, конечно, - Клара сделала приглашающий жест, - в праздники начальство щедрое, сегодня аж четыре автобуса выпустило, а дети еще не все вернулись с каникул. Автобусы полупустые поедут, вот увидишь.
Джуффина прошла в салон. Клара закрыла двери, проехала по кольцу, чтобы развернуться, и автобус отправился обратно – в школу. Дорога была ужасная: автобус то и дело подпрыгивал на кочках, отчего юные пассажиры начинали весело смеяться.
- Ничего смешного не вижу! - Эва нагнулась поднять выпавшую из рук книгу.
- Скоро выедем на трассу, - сообщила Клара, - помчимся с ветерком, а пока терпите.
- Ненавижу школьные автобусы, - пробурчала себе под нос Эва, - и дороги эти ненавижу.
"Забавно, - подумала Джуффина, - а Эва знает, что, если бы не местные дороги и небольшая поломка велосипеда, то её, возможно, и на свете не было бы? Хотя рано ей об этом знать."
Автобус мерно покачивался, и Джуффина не то задремала, не то загрезила. Ей начало казаться, что она снова стала девочкой-подростком, такой же, как Эва, чуть-чуть постарше.
"Я помню тот день смутно, как-то отрывками. Помню, что было много солнца- но в детстве солнце всегда кажется ярче, а небо голубее. Помню, что на окнах были шторы, и в классе было всегда темно и немного душно . Помню, как крошился мел в пальцах, как танцевали пылинки в воздухе... Каким же милым все кажется сейчас...
- Джуффи, поторапливайся, я тебя жду! - зовёт меня со двора подруга Аэлита. В школе мы разговариваем только по-французски, иначе нас могут наказать.
- Джуффи, ну где ты там! - снова кричит Аэлита. За то, что она шумит во дворе, ей тоже могут сделать замечание – воспитанная девушка не должна орать во все горло. И вот, я, в своем клетчатом сарафанчике – школьная форма – и с сумкой через плечо выбегаю на крыльцо. Аэлита ждет меня возле крыльца, мы садимся на велосипеды. Подруга привычно спрашивает:
- Куда едем? - надеясь, что я скажу: "Домой". Но я её разочаровала:
- Поехали агитировать - подружка скорчила гримасу.
Мне тоже не очень-то хотелось раскатывать по городу в такую жару, но делать было нечего. Я обещала маме агитировать людей за нашего папу – он как раз надумал избираться на важный пост в руководстве городской больницы, а тогда для этого требовалось собирать подписи жителей города. Время было подходящее, все как раз сидели по домам. Сиеста – послеобеденный отдых – святое дело в нашем городе, потому что с трех часов дня до пяти часов вечера работать невозможно.
Так, передвигаясь на велосипедах от дома к дому – а домов в городе было не так много, но расстояние от одного дома до другого было гораздо больше – мы и собирали подписи в поддержку моего папы. Тогда все друг друга знали и потому мы без страха ходили по домам чужих людей, а они без опаски пускали нас в дом. Аэлита бросала на меня страдальческие взгляды, и по лицу видно было, как ей хочется домой, где прохладно, уютно и обед еще не остыл. Да и у меня голова начинала кружиться от голода и жары; я собиралась отдать команду: "По домам!", но тут как раз мой велосипед поломался. Минут двадцать мы пытались устранить поломку – без толку. Стало ясно, что самим нам не справиться.
- Нам нужна помощь - огляделась по сторонам, - не знаешь, кто в этом доме живет?
Подружка не знала. Я махнула на неё рукой и, волоча за собой поломанный велосипед, решительно толкнула калитку, Аэлита нехотя, но все-таки пошла за мной. Дом был новый, видимо, построили недавно – недорогие бунгало такого типа тогда еще были редкостью в Стрендже. Во дворе зеленела кое-какая растительность, на крыльце валялась свежая газета – значит, дом не пустует, здесь точно кто-то живет. Без колебаний я нажала кнопку звонка.
Послышались чьи-то громкие шаги. Дверь распахнулась, и мы увидели высокого смуглого парня с роскошной прической а-ля Элвис.
- Извините, - вежливо попросила я, - не могли бы вы нам помочь? У нас велосипед сломался.
Парень ничего не сказал и продолжал смотреть на нас, выпучив глаза. До меня постепенно начало доходить, что он просто никогда раньше не видел девчонок с зеленой кожей и глазами, которые полностью состоят из зрачков, и теперь, мягко говоря, в шоке.
- Что ты уставился? - я даже забыла о правилах приличия – мы такие же люди, как и ты! Между прочим, умираем от голода и жажды! Нечего пялиться на нас, как на клоунов!
Кажется, парень вернулся в нормальное состояние. Посмотрел на нас, потом на велосипеды и снова на нас, и все-таки догадался пригласить нас войти. Сразу послышалось шипение масла на сковородке, негромкое пение, запахло жареным мясом и булочками.
- Ксавьер Гурт, - представился он. Мы тоже назвались. Ксавьер мгновенно просиял:
- Ты и есть та самая Джуффина Озирис? Не узнаешь меня?- я поинтересовалась, о чем это он.
- Так ты разве не знаешь? Я уже две недели как у вас работаю. С твоими родителями я уже успел познакомиться, а ты все время то в школе, то у подруг...
Я начала припоминать, что родители и правда наняли человека, чтобы убираться в доме.
-Джейк, у нас гости! - мурлыканье прекратилось, повар – рыжий парень в огромном белом колпаке вышел взглянуть на нас.
Если бы дело происходило в каком-нибудь романе, то эту сцену назвали бы так: "Они впервые увидели друг друга". Но на самом деле все было совсем не так романтично.
-Иезус Мария, - повар побледнел лицом – пришельцы атакуют...
-Тихо, Джейк, - смеялся Ксавьер, - тут дочь моих работодателей. Чем угощать гостей будем?
У Джейка было такое выражение лица, будто он собирался спросить: "А что, пришельцы тоже едят гамбургеры?" Через пятнадцать минут мы ели гамбургеры, запивали их колой и болтали так, будто были знакомы с этим парнями уже много лет.
- Мои родители эмигрировали из Польши, когда началась война, - рассказывал Джейк (Якоб) - а Ксавьер родом из Мексики. Мы дружим с пеленок, жили в одном дворе, потом, когда меня забрали в армию, он заботился о моих родителях. В этот городок мы перебирались тоже вместе, и жилье снимаем на двоих, так дешевле. Мы с ним почти что братья, если забыть о том, что он мексиканец, а я поляк. А вы откуда, такие красивые?
Мы с Аэлитой сказали, что мы сестры. Поговорили о школе, о наших планах на будущее.
- По мне, так колледж – это скучно, - говорил Ксавьер.
- Не верьте ему! - смеялся Джейк, - его не взяли в колледж, вот и работает уборщиком, пока в армию не забрали. Ксавьер вам просто завидует, девочки.
Расставались мы, как старые приятели. Парни осмотрели мой поломанный велосипед и сказали, что, увы, починить его не смогут, нужна новая цепь. Зато Ксавьер предложил доставить меня домой на мотоцикле. Могла ли я отказаться? Аэлита, втайне завидуя мне, уехала домой одна, на своем велосипеде, а меня повезли домой на самом настоящем "Харлее". Правда, потом оказалось, что это была не очень удачная идея.
Потому что меня ждали. Я издалека увидела на парковке возле дома папину машину, папу рядом с ней, и даже помахала ему рукой, но я не могла и подумать, как меня примут дома. Не успели мы припарковаться, как отец не то что побежал к нам – он на нас бросился.
-Где ты была? - накинулся он, и хотел схватить меня за плечи, но Ксавьер вовремя меня заслонил. Я так испугалась, что не сразу сообразила, что ему нужно, потом рассказала, как было дело.
- Ты хочешь сказать, что все это время провела в доме у незнакомых мужчин?
На этот раз Ксавьер меня защитить не успел, и отец отвесил мне пощечину. От ужаса и внезапного унижения я даже не заплакала.
- Слушайте, но ведь она ни в чем не виновата, - твердо сказал Ксавьер. Я инстинктивно спряталась за него.
- Марш в дом, - велел отец, и я убежала в дом, оставив мужчин выяснять отношения.
Как только тяжелая дверь закрылась за мной, все звуки пропали. Потом я сидела и смотрела через стекло, как отец отчитывает Ксавьера. Мне было очень нехорошо, а когда мне плохо, я всегда кидаюсь за утешением к маме.
Мама была в гостиной, возле мольберта. После рождения братика в ней появилась какая-то мягкость, женственность, говорят, так всегда бывает с женщинами после родов. А еще она увлеклась живописью, даже записалась на какие-то художественные курсы. Все удивлялись, а по-моему, ничего удивительного в этом нет. Все знают, что происходит с женщинами после родов, а как роды влияют на организм инопланетянок, никто не изучал.
Я потихоньку подошла посмотреть, что же она рисует. Сначала мама писала ученические акварели и карандашные наброски, а потом начала писать маслом, по памяти, виды, которые она встречала во время своих путешествий по звездному небу. Картины получались роскошные, яркие, но немного пугающие, особенно когда мама объясняла, что именно она нарисовала, и при каких обстоятельствах все это случилось. Наверное, поэтому она никому их не показывает, хотя я бы на её месте не стеснялась.
- Нравится?- мама, как всегда, услышала, что я иду, хотя я и старалась ступать как можно тише. Обычно говорят: кошачья интуиция – так вот, по сравнению с моей мамой кошки – слепо-глухо-немые инвалиды. Картину, которую она рисовала, условно можно было назвать: "Оранжево-красный взрыв на черном фоне". Зрелище не для слабонервных.
Мама собралась было объяснять, что она рисует, но взглянула но мое несчастное лицо и оборвала себя на полуслове:
- Что случилось?
Тут я не выдержала – разревелась, уткнувшись носом ей в плечо. Мама терпеливо ждала, пока я успокоюсь, и гладила меня по голове. Мне стало так тепло, так спокойно, и я собралась рассказать ей все, но тут снова хлопнула входная дверь, и папа, только что войдя, немедленно заорал:
- Джуффина!
- Джуффи! - мама попыталась поймать меня за руку, но не успела, я взлетела по лестнице на второй этаж и заперлась на ключ в своей спальне.
Весь этот вечер я провела, забаррикадировавшись в своей комнате. Уговоры, упреки из-за закрытой двери, а так же приглашения спуститься на обед, затем на ужин, я игнорировала. Около девяти вечера родители притихли, я заподозрила неладное, и оказалась права. В четверть десятого началась возня у дверей, замок заскрипел, как будто туда кто-то просовывал железный прутик, потом замок щелкнул и отворился. Это мама вспомнила лихую молодость и устроила мастер-класс по владению отмычкой.
- Добрый вечер, - смущенно поздоровалась она и пошутила: – папа предлагал подняться в окно по садовой лестнице или выбить дверь, но я сказала, что можно обойтись меньшими разрушениями... - я мрачно посмотрела на неё.
-Что делаешь? - я лежала на полу, обложившись книжками, рядом стоял бокал апельсинового сока со льдом. Молча показала ей учебник.
- Тогда сядь за стол, занимайся по-нормальному, - я отхлебнула сок из бокала и демонстративно отвернулась, – и зря ты пьешь сок на полу.
- Какое твое дело? - грубо ответила я.
- Да мне без разницы, - развела руками мама, - но твоему другу Ксавьеру очень трудно будет отмывать сок с ковра, если ты его расплескаешь.
Я вскочила, как ужаленная.
- Когда вы, наконец, оставите меня в покое! - и разрыдалась. Мама уселась на ковер рядом и стала ждать, когда я успокоюсь. Потом, когда я сама стала матерью, я поняла, как ей тогда было сложно. Не так-то это просто – воспитывать дочерей, пожалуй, управлять летающей тарелкой и то проще.
Потом она обняла меня и начала говорить. О том, что люди жестоки и несправедливы друг к другу, о том, как они любят "чесать языками" и как просто молодой девушке потерять репутацию. О том, что люди охотнее простят настоящее преступление, чем преступление против правил общества. И всё тому подобное. Я пропустила бы все это мимо ушей, убаюканная звуками родного голоса, если бы где-то внутри не понимала, что всё это она говорит оттого, что желает мне добра и еще потому, что всё это не в книжках вычитано, а собственным опытом, горьким и печальным, проверено. Дети остро чувствую неправду, но мама меня не обманывала. Она говорила то, что думала сама.
На следующее утро я чихала, кашляла, изображала недомогание. Отец разоблачил бы мою симуляцию за пару минут, но меня поддержала мама, а она всегда имела власть над папой. Все разъехались, кто куда: папа на работу, мама отвозить братишку в детский сад, а я, мнимобольная, осталась дома. Конечно, дожидаться, пока Ксавьер придет.
Если он и удивился, когда я открыла ему дверь, то постарался этого не показать. Ксавьер поздоровался со мной, как ни в чем ни бывало, и поднялся в спальню родителей – взбивать подушки и одеяла. Я проскользнула вслед за ним.
- Ксавьер, я хочу с тобой поговорить.
- О чем, Джуффи? - спросил он, как будто ничего не было, как будто не получил вчера нахлобучки за меня.
- Я хочу извиниться за то... Ну, тогда ... Это было так, ну... несправедливо – я покусывала нижнюю губу, на глаза, против воли, набежали слезинки. Наконец я не выдержала и заревела.
Ксавьер растерялся:
- Джуффи, да что с тобой… - но меня уже невозможно было успокоить, как он не старался, я не могла прекратить плакать. Тогда Ксавьер меня обнял, и, как маленькую сестренку, погладил по голове, приговаривая:
- Ничего, ничего... Все буде хорошо, все пройдет, все забудется... Увидишь, ты через неделю про все это и не вспомнишь... Гораздо хуже в жизни бывает, - а я с ужасом пыталась представить, как же может быть хуже. Для меня как будто открылся новый мир, хмурый, неприветливый, мир, о котором я, наивная, мечтательная девочка из хорошей семьи и понятия не имела... Мир, где не с каждым человеком можно дружить, мир, где можно бить детей и оскорблять людей, которые от тебя зависят... Так я перешла границу между миром детей и миром взрослых."
(Продолжение следует)
Последний раз редактировалось Лалэль, 09.03.2012 в 01:09.
Скромница, это действительно самый лучший сериал! Сначала он мне не очень понравился из - за той серии с Метью, но сейчас намного лучше. И вообще интересно.
Скромница, у Вас талант! Всё читается на одном дыхании, очень реалистично, а скрины просто очаровательны! Заметила пару опечаток в тексте, но это - мелочи.
FNO [фантастика-детектив]
)
Линейный вид
