Название: СинтеZ Автор: AlexLexy Жанр: Фантастика, Мелодрама, Киберпанк, Антиутопия, Боевик Возрастные ограничения и предупреждения: 16+ В сериале содержатся сцены насилия и эротики. Аннотация к сериалу:
Каил Миронов – двадцатилетний парень, живущий в колонии под властью Эдемиона и мечтающий об одном: снять с себя оковы раба. У него амнезия и он чувствует себя чужим среди людей. Попав в военную корпорацию «Синтез», Миронов узнаёт, что более дести лет людей похищают внеземные существа, которых считают роботами.
Каила против воли бросают в гущу событий и в схватке с машинами обнаруживается, что он обладает необычными способностями и тесно связан с пришельцами. Наладив с ними контакт, он понимает: корпорация «Синтез» – вовсе не те, за кого себя выдают, а роботы не являются воплощением зла. Перед Каилом встаёт выбор: остаться с командой и погубить невинных пришельцев или же перейти на сторону роботов и воевать против друзей.
11 декабря. Закат
Каил сидел на улице за машиной и наблюдал, как люди с криками выбегают из «Земной звезды». Он чувствовал себя последним трусом, его снова настигло бессилие и отравляло душу. Было неизвестно, что со Спектрой – жива ли она, нуждается ли в помощи. Приказ не разрешал вернуться, а сердце не позволяло оставаться здесь.
Он зашёл в клуб, сжимая в руке булыжник. Это «оружие» не спасло бы, но придавало уверенности. Заведение окутывала мертвецкая тишина, мир словно замер. Враги затаились и выжидали момент, чтобы нанести удар со спины. Робость исчезла перед лицом опасности и Каил, не желая играть в прятки, зашёл в комнату к Родригису. Глаза Миронова излучали злость, и, казалось, он убьёт всех на пути.
Спектра лежала на полу. Это первое, что бросилось в глаза, и остальное вмиг потеряло значимость. Попытки отрицать происходящее не увенчались успехом, и он упал на колени перед ней. Наставница стала ему дорога, была примером для подражания, нравилась, а теперь её не стало. Миронов такой пустоты никогда не чувствовал. Он задался вопросом: почему она приказала бежать, осознавая, что сама не выберется? Это не справедливо, Спектра не должна была погибнуть – герои не умирают.
– За спиной, – раздался шёпот.
– Что?
– У тебя за спиной враг, – Спектра с трудом связала слова.
Раздался выстрел. Пуля просвистела в сантиметре от уха Каила и попала в стену. Миронов резко обернулся, огрел мужчину булыжником по голове, и телохранитель упал без сознания, окрашивая пол в красный.
– Добей его, – наставница пришла в себя.
– Я не стану убивать беззащитного.
– Это слабость. Он бы тебя убил не раздумывая.
Наставница взяла с пола пистолет и выстрелила охраннику в голову. Каил вздрогнул. Он привык видеть смерть, но не желал с этим мириться, не хотел стать равнодушным.
– Надо выбираться, пока остальные не сбежались на выстрел, – она поднялась, не обращая внимания на боль.
Каил хотел ей помочь, но она ясно дала понять, что сама дойдёт. Он был рад, что Спектра жива и мир стал светлее.
Они вышли из клуба и Спектра направилась к переулку. Неприятный запах от мусорных баков проникал в нос, глазам предстало одно из неидеальных мест города. Оно напоминало колонию: дома покрывала плесень, на земле валялись органические отходы, солнце не рассеивало темноту. Отсюда начинался район, где жил рабочий класс – люди, обеспечивающие благоприятную жизнь элите. От колонистов их отделяла двадцатиметровая стена из стали, что огибала весь Эдемион.
Спектра села на землю и облокотилась спиной о мусорный бак. Боль охватывала всё тело, хотя очаг находился на левом боку. Для наставницы это было не первое ранение. Её четыре раза подстреливали, но жизненно важные органы не задевали. На правой руке, ниже локтя, остался уродливый шрам от первого ранения, который не скроешь косметикой. Остальные – два на правой ноге в районе бедра и одно на левом предплечье – были почти незаметны. Там пули всего лишь «поцеловали».
– Вы и правда неубеваемы!
Спектра сняла майку и принялась расстёгивать бронежилет. Её ничуть не смущало присутствие Каила.
– Что вы делаете?
Миронов не ожидал, что Спектра начнёт раздеваться перед ним. Он не был против, а в иной ситуации порадовался бы, но сейчас не позволял мыслям забегать не в то русло – это было бы цинично, учитывая, что Спектра мучилась от боли.
– Снимаю бронежилет, как видишь. Одна пуля пробила его. Твоя бы помощь пригодилась.
– Что нужно делать?
– Пуля попала в левый бок. Посмотри, насколько все плохо.
Спектра осталась в одном бюстгальтере.
Миронов сел рядом, отгоняя посторонние мысли. Он сосредоточился на ранении, а не на груди второго размера, которая выглядела соблазнительно. Рана возвращала на землю: кожа по краям свисала кусками, кровь стекала тонкой струёй на ткань юбки. Выходного отверстия не было.
– Вроде органы не задеты.
Каил оторвал кусок от брюк, чтобы перевязать рану. Он не знал, как ещё помочь.
– Повезло. Надо возвращаться в Синтез, здесь мы пулю не вытащим.
– Главный нас подставил, а вы хотите вернуться?
– Не верю, что он мог жалеть мне смерть. Он честный человек и заботится о бойцах, как о родных детях.
– Ладно, вам видней, – Миронов не стал спорить. Он не был уверен в виновности Главного, да и Спектру убедить не удалось бы, а разозлить – вполне. – Я вас не поблагодарил… Не могу понять, почему вы спасли мне жизнь? У вас же принцип: каждый сам за себя.
– Я отдавала долг. Жизнь за жизнь. И, выходит, я всё ещё должна. – Спектра задумалась. Она могла сейчас отдать долг, но терзали сомнения. – Уходи. Я скажу Главному, что тебя убил Родригис. Живи как обычный человек.
Наставница считала, что Каил не подходит для войны: он милый парень, у которого всё впереди. Ей не хотелось, чтобы и он погряз в омуте жестокости и отчаяния. Одним бойцом больше, одним меньше – ничего бы не изменилось от его ухода.
Миронов улыбнулся от неожиданного проявления доброты. Удивило, что Спектра готова поступиться правилами и рискнуть своей репутацией ради него. При первой встрече она была капитанам из стали, а сейчас вела себя, как друг. Каилу нравилось изменение в ней. Она становилась ближе и в его душе наступала весна.
– В вертолёте я дал клятву, что буду сражаться до последнего. Я не могу её нарушить, – он преданно смотрел наставнице в глаза. – Как же вы не понимаете? Не нужна мне обычная жизнь. Я хочу быть бойцом. Хочу быть рядом с тобой.
Каил не верил, что сказал последнюю фразу. Он перешёл все рамки, переступил грань, после которой не вернуться в спокойное завтра. Ещё недавно он хотел сбежать из «Синтеза», а сейчас мечтал остаться. Его тянуло к Спектре с первых минут знакомства. Она была другой – особенной, и Миронов хотел узнать её ближе.
– Рядом со мной опасно. Недели не прошло, а ты два раза мог погибнуть.
– Я не боюсь смерти – риск есть всегда. В этом случае он оправдан. Я начал жить, когда попал к вам.
Он был наивен, ничего не знал о войне. Спектра не позволяла себе верить в слова Каила, чтобы не разочароваться в очередной раз.
– Помоги мне встать и поехали в Синтез.
11 декабря. Вечер
По возвращению в корпорацию, наставница проигнорировала просьбы Каила заглянуть в медотсек и сразу направилась к Главному. Она ворвалась к начальнику в кабинет и вспомнила, что шла не обвинять, а сообщить об инциденте. Главный не удивился эффектному появлению: нарушения субординации были у Спектры в крови.
– Родригису нельзя доверять. Он предал, открыв по нам огонь.
Лицо Главного осталось беспристрастным.
– Не думал, что этот трус решится на подобное.
– Он сказал, что вы не отдали долг.
– Я считал, мы договорились. Он обещал забыть о долге в обмен на информацию. Не беспокойся об этом, я сам разберусь. Ты как, не сильно пострадала?
– Я в порядке.
Спектра соврала. Рана и синяки невероятно болели, а в глазах время от времени темнело. Взывать к жалости ей не хотелось.
– Наведайся в медотсек. Я знаю, как легкомысленно ты относишься к здоровью. Не смею более задерживать.
Каил стоял под дверью и невольно слышал разговор. Когда Спектра вышла, он сделал вид, что потолок невероятно интересный и стоит того, чтобы пять минут его непрерывно рассматривать.
– Чёрт возьми, он всё знал! Надеюсь, была веская причина, чтобы нас послать на смерть, – Спектра была возмущена.
– А я говорил. Что будем делать?
– Ничего. Мы с тобой бойцы. Главный в праве решать, где и как нам умереть.
Спектре с юности это внушили, как и остальным солдатам. Безумие стало истиной.
– Мы обязаны спасать жизни людей, а не гибнуть из-за чужих разборок. Это не наша война. Он поступил низко, отправив нас рисковать жизнью даже не предупредив об опасности!
– Кто дал право спорить со мной? Не тебе судить Главного. Ещё хоть слово о нём скажешь – я убью тебя.
Спектра злилась. Каил заставлял её усомниться в вещах и людях, в которых она беспрекословно верила – для бойца это непозволительно. Нельзя сражаться за то, во что не веришь.
– Вас понял. Если позволите, пойду переодеваться для тренировки.
Миронов начал забывать, что Спектра – наставница, а не подруга. Его расстроили слова, ведь за пределами корпорации она вела себя иначе, а здесь снова превратилась в капитана из стали.
– Позволяю.
12 декабря. Утро
Каил проснулся от скрипа открывающейся двери. Свет из коридора рассеянно освещал комнату, однако, не позволял разглядеть вошедшего. Миронов подумал, что Спектра решила разбудить пораньше, но запах мужского одеколона опроверг догадку. Незнакомец, скрывался в тени и постепенно подбирался к Каилу. Пульс участился.
- Вы кто?
Ответа не последовало.
Каил попытался включить лампу, но та не зажглась. Он попробовал встать с кровати – ноги не слушались. Незнакомец находился близко. Начали отниматься руки. Некто сделал ещё шаг. Между ними остался всего метр. Миронов отключился.
12 декабря. День
Каил приходил в себя, ощущая боль в теле – шею ломило так, будто её свернули и затем поставили на место. Открыв глаза, он обнаружил, что находится в пустой комнате. В дальнем углу слышался скрип, но разглядеть источник не удавалось. Каил встал и попытался открыть дверь. Безуспешно.
Скрип усиливался, и к нему добавилось металлическое бряканье. Нечто двигалось в сторону Каила. Миронов недавно слышал подобный звук. Он понял, кто находится по ту сторону темноты.
Каил рванул к двери и начал бить в неё кулаками, кричать, чтобы выпустили.
Ничего.
Миронов отчаялся, и с гордо поднятой головой вышел на середину комнаты.
– Ну, чего ждёшь? Давай!
Нечто ускорилось, но Каил сжал зубы и не сдвинулся с места. В темноте показались два светящихся огонька, а затем и сам механик. Робот был гораздо крупнее тех, что видел Миронов. Руки, ноги и грудь пришельца обматывали стальные цепи, которые натянулись до предела и не позволили двигаться дальше. Каил столкнулся с механиком лицом к лицу.
– Давай, убей. Ты же этого хочешь? – прохрипел парень. – Не тяни, хренов пришелец!
Миронов расставил руки в стороны, не отводя взгляда от механика. Тот не двигался и тоже смотрел.
Справа от Каила зажёгся свет. Миронов увидел комнату, в которой стоял Главный, и бросился туда с желанием «вцепиться в горло» ублюдку, но врезался в стекло.
– Трус! – прокричал Каил.
Главный ухмылялся и надменно смотрел на парня, который напоминал ему букашку в террариуме.
– Читай мысли механика или я ослаблю цепи.
– Вы думаете, я не пытался? Не могу!
– Читай, если хочешь жить.
Главный разозлился. Эксперимент должен состояться, любой ценой. Мужчина ослабил цепи и механик рванул к Каилу. Миронов замер, оставался непоколебимым перед машиной, прижавшей его к стене. Он не хотел доставить Главному такого удовольствия, как мольбы о помощи и рыдания.
У пришельца из руки «вырос» меч, который он занёс над Каилом. Только Миронов решил проститься с жизнью, как механик резко поехал назад. Робот размахивал руками, в попытках вырваться, но цепи были прочными. Каил с облегчением выдохнул, спустившись по стене на пол.
– Не верю, что не можешь прочитать мысли. Мотивация слабая.
Зажёгся свет, на этот раз слева. Миронов увидел комнату, в которой находился ещё один механик, и рядом с роботом лежала женщина. Каил узнал Спектру и бросился туда, но стекло не давало пройти.
– Отпустите её! Можете меня хоть убить, но её не троньте! Она не при чём.
Ненависть пожирала Миронова изнутри, а страх отдавался громкими ударами сердца. Каил не мог потерять наставницу, допустить её гибель. Он винил себя, что вообще заговорил о механиках.
– Прочитай мысли и тогда сохраню ей жизнь.
Механик подхватил Спектру, желая разорвать на части. Миронов старался, но не мог прочитать мысли и сердце разбивалось вдребезги. Он чувствовал себя бессильным. У механика из груди «выросла» штука, напоминающая бензопилу. Машина поднесла Спектру к ней, и волна гнева накрыла Каила.
– Отпусти! – прокричал он роботу.
Миронов ощутил сильный импульс и время замерло. Мир заменили чёрно-белые разводы и остался только механик. Каил не двигался, но, казалось, что он несётся вперёд на скорости свыше двухсот километров в час, хотя расстояние между ним и врагом не сокращалось. Миронов разглядывал механика и чувствовал, будто смотрит на своё отражение. Они были едины.
Мир снова обрёл формы, и робот кинул Спектру на пол, а затем отошёл. Каил потерял сознание.
12 декабря. Вечер
Каил очнулся на диване в кабинете Главного. Миронов был туго связан по рукам и ногам, а мужчина сидел за столом и вносил записи в блокнот.
– Что со Спектрой?
Главный выдержал паузу, ехидно ухмыляясь. Ему нравилось наблюдать, как мучается Каил.
– С ней всё в порядке. Там была кукла.
– Кукла? Я вам не верю.
Миронов всей душой хотел наброситься на Главного и выбить подлость. Нельзя сражаться с механиками, когда главное зло сидит здесь.
– Скоро сам убедишься. Скажи, тебе и правда удалось управлять механиком?
В мужчине зажегся азарт и это не предвещало ничего хорошего. Он сначала не верил Каилу, но потом допустил возможность единства человека с машиной. Главный назвал феномен синтезом, и ему стало интересно, на что ещё способен Миронов.
– Наверное, механик поломался. Я тут не при чём.
– Механики никогда не ломаются. Ты управлял им. Поразительно! И ты можешь быть опасен.
– Чем? Я сейчас не в том положении, чтобы нападать.
– Есть мысли, что у тебя с механиками возможна обратная связь. То есть, они тоже способны тобой управлять. Я не уверен, нужны ещё опыты.
Ещё опыты Каил бы не перенёс. Он чувствовал, будто из него вытянули всю жизненную энергию и не хотел больше вступать в синтез с механиком.
Дверь распахнулась и в комнату вошла Спектра. Она выглядела рассерженной, но не теряла самообладания.
– Больше никаких опытов. Я всё слышала. Если окажется, что Миронов опасен – лично его убью, но издеваться не позволю.
За себя она никогда не заступалась перед начальством, но Каила решила защитить. Он не заслуживал быть подопытной крысой. Никто не заслуживал.
– Спектра, не вмешивайся, – попросил Главный.
– Вы сами приказали заботиться о нём. Опыты доведут его до смерти.
– С каких пор тебя беспокоит чья-то жизнь? – удивился мужчина. – А, впрочем, забирай его. Я достаточно узнал… на данный момент.
Спектра была права: Каил недостаточно силён для следующего вступления в синтез. Терять подопытного Главный не хотел, тем более парень был единственным в своём роде.
Спектра развязала Каила и они вышли из кабинета. Миронов не чувствовал себя благодарным – скорее, униженным. Он хотел самостоятельно справиться с проблемой, вместо того, чтобы быть спасённым, словно принцесса. Как он будет оберегать Спектру, если себя не может защитить? Главный не остановится, а, следовательно, ничего не остаётся, кроме как…
– Мы должны бежать. Вместе.
– Ты упустил момент. Второй такой шанс не выпадает, да и первый редко, – она бросила на Каила неодобрительный взгляд. – Оставь мечты для подростков. Я никогда не покину «Синтез». Не предам то, во что верю.
Последняя надежда пала перед склонностью к самопожертвованию и не обещала возродиться. Миронов не мог отрицать, что его восхищает бесстрашие Спектры, преданность делу и ежеминутное сражение с миром. Было проще, если бы наставница не обладала этими качествами, но хотелось бы тогда пожертвовать всем ради неё?
– Вы в опасности.
– Я могу за себя постоять. Переживай за свою шкуру.
– Меня Главный не тронет, пока я интересен, как объект для исследований.
– А я не Главного имею в виду. После твоей выходки на поле боя многие начали восхищаться поступком, но есть и те, кто хотят проверить тебя на прочность. Если упадёшь – тебя затопчут, – она по себе знала, как бойцы относятся к выскочкам. – Я могу сделать тебя сильным, но авторитет придётся заслужить самому.
– Если вы поверите в меня, я всё смогу.
– Заставь меня поверить.
19 декабря. Утро
Всю неделю наставница выматывала Каила тренировками, заставляла переступать через порог возможностей. На второй день его спина отказалась разгибаться, а на третий – Миронов стал ходячим сгустком боли. Он выдохся, чувствовал себя умирающим, но не сдавался.
За каждым его действием наблюдали бойцы и делали ставки, сколько он продержится. Некоторые подшучивали, а то и откровенно унижали. Каил десяток раз слышал, что ему тут не место, и это мотивировало тренироваться усерднее. Только он мог решать, где и кем ему быть.
Поединки с наставницей не были такими лёгкими, как первый. Спектра не теряла бдительности и не позволяла Каилу оставаться на ногах дольше десяти секунд. Он нападал, не защитившись, и этим перечёркивал свои шансы на победу.
Во время очередного поединка в зал вошёл худощавый человек в тёмном плаще. Он скрывал лицо под капюшоном и напоминал тень. У Миронова создалось ощущение, что он видел этого мужчину раньше.
Спектра воспользовалась моментом, когда Каил отвлёкся, и повалила его на пол. Наставница хотела прочитать очередную лекцию, но взгляд упал на мужчину, и она резко изменилась в лице. Миронову показалось, что наставница испугалась.
– Вижу, ты время зря не тратишь. Молодец, – обратился мужчина к Спектре. Его голос был хриплым, окутывал холодом.
– Зачем вы здесь? – спросила наставница. Она заметно нервничала, хотя прилагала усилия, чтобы скрыть дрожь в коленях.
– По просьбе Главного. Не волнуйся, я с миром пришёл.
Спектра знала, что с миром он приходить не может. Если он появился – значит, грядёт буря.
Мужчина снял капюшон.
Его лицо покрывали глубокие шрамы от ожогов, а тёмные волосы на голове росли редкими пучками. Тяжёлый взгляд обрушился на Каила и сильным потоком злости заставил содрогнуться. Он чувствовал: мужчина ненавидит мир и несёт гибель всему, к чему прикасается. Казалось, сама смерть выбрала его своим представителем. Миронова не хотел остаться с чудовищем один на один.
– О чём вас попросил Главный?
– Сопроводить вас к одному месту в колонии. Ты знаешь, я никогда не причиню тебе вреда, – его слова не содержали фальши, но Спектра не верила. Он уже так говорил и обманул. – У вас есть десять минут на сборы. Машина ждёт у входа.
Мужчина скрыл лицо капюшоном и, прихрамывая, удалился из комнаты. Каила не покидало неприятное чувство, оставшееся после разговора. Казалось, скользкие щупальца тьмы до сих пор щекочут душу.
– Кто это? – спросил Миронов у наставницы.
Её лицо искривилось в гримасе презрения. Она знала больше, чем собиралась рассказать.
– Один из Смерчей. Чистильщик. Молись, чтобы он действительно пришёл не по наши души, – она оставалась взволнованной. – У тебя есть пять минут на сборы. Захвати пистолет.
19 декабря. День
Машина неслась на высокой скорости, оставляя позади богатые районы Эдемиона. В глазах мелькали высотки, и Каил чувствовал, что его начинает укачивать. Облегчение пришло, когда машина остановилась на пропускном пункте у главных ворот. Серьёзные люди в клоунско-ярких костюмах тщательно осмотрели пассажиров, проверили документы и разрешили выезд.
Машина покинула Эдемион и вскоре свернула с главной дороги к покинутым землям. Из окна виднелись бесплодные поля, за которыми простиралось краснолесье. Изредка встречались заброшенные дома, крыши которых под натиском времени обвалились. На землю падал снег, похожий на пепел, и умирал в мутных лужах. День здесь никогда не наступал.
Спустя час поездки, Чистильщик остановил машину и вышел наружу. Каил и Спектра последовали за ним к старому заводу, который не работал более ста лет. Здание выглядело ветхим, и, казалось, что все четыре этажа вот-вот обрушатся. Внутри не осталось ничего от времён, когда завод функционировал. Площадь усеивали бетонные обломки, заржавевшая арматура и растения, проросшие сквозь трещины в полу. Сердце здания окутывала тьма, в которую завёл Чистильщик.
Смерч остановился возле массивной двери с электронным замком и ввёл код. Она со скрипом отворилась, выпуская наружу запах машинного масла. Изнутри комнаты повеяло холодом и послышался знакомый скрежет. На Каила нахлынули воспоминания недельной давности. Теперь он не чувствовал себя беспомощным.
– Не бойся, они не опасны, – пытался ободрить чистильщик. – Не смогут наброситься, даже если захотят.
Смерч первым зашёл в комнату и включил свет. Каил увидел у дальней стены кучу металла в луже масла. Она выглядела так, будто механиков пропустили через мясорубку. «Желейная» масса среагировала на пришедших людей и зашевелилась.
– Что вы с ними сделали? – Каил недоумевал.
– Мы тут ни при чём. Телепортация даёт сбой, когда механики появляются внутри здания. Раньше они приземлялись только на окраинах.
– Что их толкает на риск?
– Мы надеялись, ты поможешь найти ответ.
Чистильщик перегородил выход.
– Я не учёный, да и мысли читать на заказ не умею.
– Научись. Ты связан с ними сильнее, чем думаешь. Главный не просто так притащил тебя в «Синтез». Нам удалось выяснить, что механики идут за тобой. Узнай зачем, а до тех пор не выйдешь отсюда.
Чистильщик покинул комнату, закрыв дверь на замок.
Каил и Спектра громко возмущались, но ответа не последовало. Попытки выбить железную дверь тоже не увенчались успехом. Каилу не давал впасть в отчаяние тот факт, что рядом находилась Спектра. С ней он мог провести в этой комнате вечность и согласился бы не видеть свет. Она – всё, чем он дорожил.
Глаза наставницы отражали злость. Она не желала подчиняться воли Чистильщика и как провинившийся ребёнок сидеть взаперти. В мыслях она в очередной раз проклинала день, когда познакомилась со смерчем. Если он хотел наказать – лучше бы вызывал на бой или убил, но не лишал возможности сопротивляться.
– Что значили последние слова чистильщика? Зачем ты механикам? – Спектра терялась в догадках. Докопаться до истины – последнее, что оставалось.
– Если бы я знал, то мы бы здесь не находились.
Каил был растерян - его поразили слова чистильщика. Не верилось, что роботы могут идти за ним – простым человеком. Он думал, что смерч соврал. Наверняка, очередная уловка.
– Может, попытаешься прочитать мысли? Если два раза получалось, то это не случайность. О чём ты думал, когда удавалось вступить в контакт?
Миронов замешкался. Он боялся, что из ответа Спектра поймёт, узнает про особое отношение к ней. Нельзя её втягивать, это его ошибка, это он нарушил запреты. Он заслужил, чтобы чувства пожирали изнутри, он заслужил вращение в девяти кругах ада. Он не смел потревожить Спектру переживаниями, но и не вырезал бы их как раковую опухоль. Чувства делали сильнее, хотя могли убить.
– Я думал, вы погибнете и не мог это допустить.
Глаза Спектры наполнились грустью. Она посмотрела на Каила глубоким взглядом, отдаляясь в мир воспоминаний.
– Я не заслуживаю спасения, – прошептала наставница. – Ты многое обо мне не знаешь.
Она села на пол и облокотилась о стену. Каил присел напротив.
– Так расскажите о себе.
– О чём? О том, как я в детстве выживала? Как подвела всех, кто в меня верил? Может, про то, как из-за меня погиб лучший человек из ныне живущих?
Спектра пыталась скрыть боль за злостью. Воспоминания отравляли, и она жалела, что заговорила об этом. Открыться было ошибкой. Каил понял: она испытывает ненависть не к миру, а к себе.
– Что бы ни произошло в вашем прошлом – этого больше нет. Есть только здесь и сейчас. Вы боретесь за жизни людей, а, значит, не можете быть плохим человеком.
– А если я борюсь не за жизни? Может, мне нравится воевать? В бою я чувствую себя сильной. Ощущаю, что ситуация под моим контролем. Теперь я не кажусь хорошим человеком?
– Кажетесь. Причина не так важна. Вы спасаете людей и это главное.
– Но не тебя. Из-за меня ты можешь погибнуть, если нас не выпустят отсюда.
– В таком случае, я рад, что встречу смерть с достойным человеком.
Каил ободряюще улыбнулся, наполняя теплом душу Спектры. Внутри зажёгся давно погасший огонь, она почувствовала себя всемогущей.
– Ты не умрёшь. Я не допущу.
Она поднялась и начала осматривать стену, внимательно ощупывая каждый сантиметр.
– Ну, чего сидишь, ищи пушку среди хлама, – поступил приказ Каилу.
Он с отвращением полез в кучу металла.
Ему попадались пальцы, глаза, коленные чашечки и детали, которые не удалось опознать. Миронову пришлось перерыть всё, прежде чем он нашёл лазерный пистолет. Оружие крепилось на механическом запястье.
– Чего ждёшь? Стреляй! – Спектра указала на место в стене.
Наставница отошла на другую сторону.
Каил нажал на кнопку и в ушах зазвенело, отдаваясь болью в голове. Стена разлетелась на куски, образуя проход.
– Быстрей, надо выбираться, пока не обвалился потолок, - Спектра поспешила наружу.
Миронов последовал за ней.
На улице от Чистильщика и следа не осталось, как и от автомобиля. Со всех сторон окружала пустошь, а ближайшие жилые дома располагались в нескольких километрах. К заводу ни одна душа не забредала.
– Пойдём пешком, и доберёмся за несколько дней до корпорации.
– Вы всё ещё хотите вернуться? Ясно же, что Главный нам добра не желает!
– Мы не сможем без помощи Главного остановить механиков. Скажешь ему, что прочитал мысли, но ничего не обнаружил. Он на время отстанет.
Каилу не нравилась идея, но за Спектрой он пошёл бы хоть в логово механиков.
19 декабря. Вечер
Улицы колонии застилала грязь. Люди, живущие здесь, походили на животных, что барахтались в своих отходах. Каил и Спектра шли по торговой улице, где по обеим сторонам продавцы зазывали к товару. Здесь встречалось всё – от картошки до самодельных украшений, но качество продуктов угнетало. Каил забыл, какая вонь заполняла колонию. Чего стоила одна протухшая рыба, на которую не нашлось покупателей. Запах дешёвого алкоголя, исходящий от пьяниц, едва ли перебивал рыбную вонь.
Из толпы выбежала девушка. Её анорексичное тело покрывали лохмотья, которые едва ли походили на платье. На лицо нависали длинные волосы цвета скорби, а сквозь них блестели змеиные глаза. Она содрогалась от рыданий.
Девушка остановилась возле Каила. Сначала она пристально всматривалась в лицо, а потом кинулась к нему на шею.
– Ты вернулся, – радостно прошептала она. – Я знала, ты жив!
Миронов смутился и аккуратно высвободился из объятий.
– Не узнаёшь меня? Ещё бы, столько лет прошло, – девушка грустно вздохнула. – Мы когда-то жили вместе. Я Тина, припоминаешь?
Каил знал только одну девушку с таким именем: гордую, смелую, непокорную, по-азиатски красивую. С трудом удалось признать Тину в измученном создании.
– Что с тобой случилось? – изумился Миронов.
– Жизнь узнала, вот что случилось. У тебя, смотрю, всё отлично. Одет как богач, светишься весь. А это твоя девушка?
Она указала на Спектру.
– Нет, мы работаем вместе.
– Красивая, – глаза Тины завистливо сверкнули. – Может, зайдёте в гости? Расскажешь о том, как живёшь и где пропадал.
Каил в поиске одобрения посмотрел на Спектру, но та отрицательно покачала головой. Наставница не хотела сворачивать с пути, но он продолжал терроризировать её щенячьим взглядом и пришлось согласиться зайти на пять минут.
Тина привела Каила и Спектру в подвал полуразрушенного здания. С потолка капала неведомая жидкость болотного цвета. Помещение ограничивалось одной комнатой и крохотной кухней. В дальнем углу находилась импровизированная кровать из соломы, перед ней располагался стол с двумя стульями и несколько картонных коробок. Стены пестрили схематическими рисунками и надписями на старославянском.
Тина усадила гостей за стол и подала травяной чай, по вкусу напоминающий чабрец и ромашку.
– Ну, рассказывай, кем работаешь? Только не говори, что стал любовником престарелой элитки.
– Мы работаем в охране Эдемиона, – Спектра ответила вместо Каила.
– Ух ты, повезло. Я всегда знала, что он многого добьётся. Помню, как он постучался к нам в дом ночью. Голый и весь в синяках. Еле держался на ногах, но постоянно твердил, что должен всех спасти, – захихикала девушка.
– Да не было этого, ты всё выдумываешь, и отец твои сказки поддерживает, – Каил смутился. Он заметил, как Спектру повеселила выдумка, и стеснялся смотреть ей в глаза.
– Уже четыре года не поддерживает. Ты же не знаешь, умер он. Когда тебя забрали люди Джерада, он совсем плох стал. Ты ж ему как сын был. Любил тебя, переживал, и сердце не выдержало.
Каил ощутил резкую боль в груди. Он почувствовал себя виноватым в смерти близкого человека и не мог заглушить совесть.
– Мне жаль. Я не мог вернуться к вам: мне запретили. Надеюсь, ты понимаешь?
Каил осознавал, что никакие слова его не оправдают. Никто не мог винить его сильнее, чем он сам.
– Понимаю, – Тина поникла. – Без тебя было сложно, я скучала. Все говорили, что ты не вернёшься, но я им не верила. Знала, ты не бросишь меня. Мы же любим друг друга.
По щеке Тины скатилась одинокая слеза и растворилась на платье. Девушка протянула дрожащую руку к любимому, но тот сделал вид, что этого не заметил.
– Любите? Нифига себе, – вмешалась Спектра. – Я думала, тебя ничего не держит в прошлой жизни.
Наставницу захлестнуло неприятное чувство, от которого стало трудно дышать. Пульс участился и кровь прихлынула к щекам.
– Меня ничего и не держит, – Каил не хотел обидеть Тину, но Спектра волновала гораздо сильней.
– Как это? Ты же обещал любить меня всегда, – разрыдалась бывшая.
Каил ненавидел, когда женщины плачут. Он считал это нечестным ходом, одним из способов манипулирования.
– Прости, я ошибался. Между нами всё давно закончилось.
– Неправда. Останься со мной или я покончу жизнь самоубийством.
Девушка поднесла нож к своему горлу и безумными глазами посмотрела на Каила. Миронов этого не ожидал. Он помнил Тину адекватным человеком и сейчас будто смотрел на другую девушку. Равнодушно смотрел.
– Мы уходим, – Спектра направилась к выходу. – Оставь безумную. Ничего она с собой не сделает.
– Ещё раз прости, – он последовал за наставницей и убеждал себя, что поступает правильно.
Девушка отбросила нож и кинулась к Каилу в ноги. Она схватила его за штанину, как будто это помогло бы удержать любимого рядом.
– Сделаю, и ты будешь виноват в моей смерти. Не уходи, я люблю тебя.
Слова не трогали Миронова. Перед ним находилась незнакомая девушка. Она пала так низко, что не могла подняться и вызывать что-то, кроме жалости.
– У меня новая жизнь. Советую и тебе перестать жить прошлым, – Каил вышел на улицу.
Спектра поспешила уйти подальше от дома, пока Тина не кинулась вдогонку. Наставница испытывала отвращение к тем, кто унижался перед другими, а тем более давил на жалость. Она дала себе клятву, что никогда не станет одной из них, даже если от этого будет зависеть жизнь. Слабостью никого не впечатлишь, а вот стойкость вызывает уважение.
– Надеюсь, у тебя не все бывшие безумные?
Спектра усмехнулась.
– Не все, это особый случай, – Каил выглядел огорчённым. Он всё пытался понять, что изменило Тину.
– Хорошо, а то было бы опасно находиться рядом с тобой в колонии. Ревнивые женщины страшнее сотни механиков.
Наставница представила, как за ней гонятся толпы бывших Каила, желая перерезать горло либо себе, либо ей.
Последнюю фразу он пропустил мимо ушей. Миронов всматривался в чёрное небо и мечтал убежать от себя. Улицы колонии возвращали во времена, когда он мог называться счастливым человеком. Напоминали о былой Тине, о её отце и о друзьях, которых жизнь раскидала по разным точкам планеты. В юности всё проще: и небо светлее, и чувства ярче. В юности весь мир кажется добрым, а потом происходит деградация, но не в мире, а в душе.
– Остановись, – послышался голос Спектры.
Каил обернулся и увидел, как наставница пошатнулась и села на землю.
– Что с вами?
Он всматривался в лицо Спектры и не знал, что делать.
- Голова закружилась, и в глазах потемнело.
Миронов почувствовал то же самое и поспешил присесть. Мысли перемешались и всё вокруг поплыло.
– Эта гадина нас опоила, – Спектра потеряла сознание.
Каил чувствовал лёгкость и удалялся от реальности. Звуки плавно затихали, он погружался в невесомость, теряя последнюю ниточку сознания. Мир исчез.
20 декабря. Ночь
Тусклый свет луны, просачиваясь сквозь кроны деревьев, падал на лицо Каила. В голове постепенно рассеивался туман, возвращалась боль с воспоминаниями о недавних событиях.
Открыв глаза, он увидел рядом Спектру, которая лежала без сознания. Её лицо выглядело таким умиротворённым, что он умилился несмотря на неподходящий момент.
Каил попытался встать, но руки были крепко привязаны к металлическим прутьям. Он попробовал высвободиться, однако, безуспешно: туго завязанная верёвка лишь стёрла кожу до крови.
За пределами клетки, в которой он находился, простиралось поле. Вдалеке стояла одинокая хрущёвка, а возле неё горел костёр. Пламя отбрасывало тени множества чёрных силуэтов.
Он не решился позвать на помощь - не знал, кем являются эти люди. В колонии действовал принцип: «человек человеку враг». Каил убедился, какими жестокими и бессердечными бывают обычные люди, что уж говорить о разбойниках и других группировках. В колонии брат продавал брата за кусок хлеба, и считал, что поступает правильно.
Миронов не столько переживал за себя, сколько за Спектру. Становилось страшно от мыслей, что «животные» могут сделать с ней, особенно если учесть её непокорный характер. Механики казались не такими опасными, как люди, потерявшие всякую человечность. Он всегда радовался, что не стал одним из них, и был благодарен за это отцу Тины. Каил рос на историях пожилого человека, в которых рассказывалось о прежнем мире: свободном и добром. Георгий Лаврентьевич учил быть честным, отзывчивым и смелым, а если потребуется, то сражаться за возможность сделать мир лучше. Миронов внимал каждому слову и проносил веру в эту идею через всю жизнь.
Послышался тихий стон наставницы. Она постепенно приходила в себя, рассеянно осматривая окружающее пространство. Осознав, где находится, она бросила на Каила осуждающий взгляд, чётко говоривший: «из-за тебя, придурок, мы здесь оказались».
Не успел он оправдаться, как послышались шаги.
Обернувшись, Миронов увидел пять человек в тёмных одеждах, идущих к нему. Среди них была девушка, облачённая в пальто из кожи, края которого едва касались земли. Она обладала длинными чёрными волосами, что собирались в высокий, слегка растрёпанный хвост. Дымчатый макияж подчёркивал её жёлтые глаза и выглядел отталкивающе. Её высокомерный взгляд без спросу проникал в душу, выведывая сокровенные тайны. Каил не поверил глазам, когда узнал Тину в готичном создании.
– Любимый, ты же не думал, что я тебя так просто отпущу? – голос девушки звучал властно.
Она стояла по ту сторону клетки и наслаждалась моментом, который давно ждала. Теперь она не выглядела жалкой.
Миронов ничего не понимал. Новое воплощение Тины являлось настолько непривычным, что казалось бредовым сном. Создавалось впечатление, словно она играет роль, прописанную в её воображении. Ему было неприятно смотреть, во что превратилась бывшая подруга, и этот образ вызывал большую антипатию, чем предыдущий. Некоторое время назад Каил считал Тину лучиком света, который озарял колонию, пропитанную злом. Он любил её за доброту и желание помочь людям, даже если не просили.
Хорошее куда-то исчезло, будто вовсе не существовало.
Миронов пытался понять, кто она, и взгляд случайно упал на её запястье. На коже девушки изображалась татуировка – змея, обвивающая сердце. Каил знал, какой группировке принадлежит метка.
– Как давно ты вступила в ряды чёрных медиков? – его лицо и тон выражали пренебрежение.
Он ненавидел торговцев органами, коими являлись представители этой группировки. Они множество душ загубили и Главный на их фоне казался ангелом. Каил надеялся, что Тина опровергнет его предположение. Не могла же она стать одним из главных демонов мира!
– А как давно ты вступил в ряды «Синтеза»? И, попрошу заметить, я не вступила в ряды чёрных медиков. Я их возглавила!
Она насладилась удивлением в глазах Спектры, которое постепенно переросло в испуг. Секретность организации являлась необходимой, и бойцы понимали, какую опасность влечёт выход из тени.
– О, ты думала, мы не знаем о вас? Как наивно, – усмехнулась Тина. – Вы убиваете безгрешных существ. Это невозможно скрыть.
Каилу показалось, что девушка искренне переживает за судьбу роботов.
– Механики не невинны, – отрицала Спектра. – Они угрожают людям.
– Да что ты можешь знать о невинности, Каролина? Твоя биография исключает это слово.
Спектра вздрогнула от упоминания своего настоящего имени. Она в очередной раз поразилась, откуда Тина столько знает. Наставница была уверена, что уничтожила сведения о своём прошлом. Она и само прошлое стёрла, если бы представилась возможность, но память о нём являлась наказанием за былые грехи.
Наставница пыталась понять, где она прокололась или кто мог оказаться предателем, но однозначного ответа найти не могла.
– Кто ты такая? – недоумевала Спектра.
Она не помнила, чтобы раньше встречалась с Тиной, а тем более тесно общалась.
– Я – будущее, – высокомерие пропитывало каждое слово. – Вы бездарно уничтожаете ценный материал – Механиков, когда я собираюсь использовать космический дар с пользой.
Это совсем не то, что ожидала услышать Спектра. Теперь девушка представляла собою опасность, так как противоречила учениям «Синтеза». Наставница собиралась обо всём рассказать Главному, когда выберется отсюда, но не была уверена, что поступит правильно. Чтобы уничтожить Тину, нужно пройти по трупам всех чёрных медиков, а их насчитывается не меньше тысячи. Война на два фронта непременно приведёт к поражению.
– Как ты собираешься их использовать? Они ничего не умеют, кроме как разрушать и убивать, – Спектра усмехнулась, придя к выводу, что идея Тины – глупость.
В «Синтезе» пытались и переговоры вести с механиками, и подчинять их своей воле. Это заканчивалось смертями многих хороших бойцов и гражданских, оказавшихся не в том месте, не в то время.
Возможно, не придётся воевать с чёрными медиками. Тина сама приведёт их к смерти.
– Мне нужны не сами механики, а детали, из которых они состоят. Представь, какой будет спрос на механические имплантаты, а сколько людей захотят себе поставить механическое сердце! Я стану богатой и прославлюсь как человек, обманувший болезни, саму природу!
Он увидел в глазах Тины азарт, присущий Главному. Механики сводили с ума всех, кто с ними связан. Каил понимал желание Тины разбогатеть и навсегда забыть о жизни в колонии, но не думал, что она готова пожертвовать моральными принципами. Он не знал, что привело девушку к такой жизни, но был уверен – обратного пути нет.
– Безумие, – вырвалось из уст Каила. – Что случилось с милой девушкой, которая мечтала о большой семье и мире во всём мире?
– Она выросла, – на лице Тины промелькнула грусть, но тут же сменилась на гнев. – Вы слишком глупы, чтобы оценить мою задумку. Ну ничего, все великие люди сталкивались с непониманием.
Каил убедился: ничего не осталось от былой Тины. Даже внешность превратилась из нежной в агрессивную. Он отсутствовал слишком долго и навсегда потерял человека, которого любил.
– Ты нас схватила для того, чтобы похвастаться идеей? – возмутилась Спектра. Если бы не связанные руки и решётка, то наставница точно накинулась на Тину.
– Нет, конечно. У вас есть информация о механиках, которая мне бы очень помогла.
– Ты её не получишь, – наставница ясно дала понять, что переговоры неуместны.
Дело не только в том, что разглашение информации каралось смертью. Спектра была из тех немногих, кто жил только борьбой с механиками и не собирался впускать в неё посторонних.
– Надеюсь, вы измените своё решение, а пока останетесь здесь.
Тина гордо развернулась и ушла. Она ожидала, что мирным путём информацию не получить. Был и другой план.
Два охранника остались сторожить пленников, держа винтовки наготове. Они стояли как статуи, не подавая признаков жизни.
– Что будем делать? – Каил шёпотом обратился к наставнице.
Он верил, что Спектра придумает, как выбраться. Она опытный боец, который бывал и не в таких передрягах.
– Ждать. Вокруг нас поле и около сотни чёрных медиков. Если сейчас попытаемся бежать – сразу погибнем.
Ничего не оставалось, кроме как согласиться. Спектра всегда права, когда дело касалось выживания.
Наставница не переставала думать, откуда Тина достала секретную информацию. Сколько она ни пыталась предположить разные варианты, всегда приходила к одному.
– Ты заодно с Тиной? Проник в ряды «Синтеза», передал ей информацию о нас, а потом для меня подстроил ловушку? – Спектра надеялась, что ошибается, но слишком многое говорило об обратном.
В совпадения она не верила и оставалась бдительной, несмотря на то, что Каил успел заслужить доверие.
Он искренне удивился догадке. Его задело, что Спектра могла подумать о нём настолько плохо и обвинить в предательстве. Он не давал повода и старался для неё быть лучше, чем на самом деле.
– Если бы я был с ней, то разве сидел сейчас в клетке с вами? – Каил старался не выказать обиду.
Он желал оставаться непоколебимым, когда внутри бурлил гнев.
– Я не знаю. Может, ты тут ни при чём, но все ниточки ведут к тебе, – она хотела верить его словам, но для неё было слишком сложно доверять людям.
– Заткнитесь! – рявкнул охранник.
Спектра и Каил не стали раздражать его. Разговор закончился толком не начавшись, оставив после себя привкус недосказанности.
Прислонившись к решётке, Каил погрузился в размышления. Он думал, как доказать свою преданность наставнице и под стрекот сверчков постепенно уснул. Неизвестно, сколько прошло времени перед тем, как разбудил охранник. Он ткнул Каила винтовкой в плечо и приказал выйти. Мужчина развязал ему руки, а затем открыл клетку. Каил попытался бежать, но его тут же схватили два мощных охранника и завязали глаза.
Его тащили в неизвестном направлении около десяти минут, потом бросили на пол и захлопнули дверь. Развязав глаза, он обнаружил, что находится в небольшой комнате алого цвета. Он лежал у ножек массивной кровати, рядом с которой стояло изящное трюмо. Мебель была стилизована в духе викторианской эпохи.
Поднявшись, Каил увидел Тину в углу комнаты. Она расчёсывала волосы, сидя на кресле, и делала вид, будто не замечает парня.
– Что тебе надо? – слова Каила пропитывала ненависть.
Теперь он видел в девушке только врага.
– Я тут подумала и решила предложить сделку. Всё-таки мы – старые, хм, друзья, – её голос звучал мягко, словно кошачье мурлыканье.
– Какую ещё сделку? – он ожидал очередную подлость. Каждый новый образ девушки привносил в мир частицу хаоса, и чем положительнее казалась маска, тем больше бед она влекла за собой.
Тина поднялась с кресла и, положив расчёску на трюмо, подошла к нему. Её глаза возбуждённо блестели.
– Я готова отпустить вас, но взамен мне кое-что нужно, – она хитро прищурила глаза.
– Чего ты хочешь?
– Тебя, – девушка запустила руку в его волосы. Она смотрела Каилу в глаза, словно пыталась загипнотизировать.
Он невольно вспомнил былые времена, когда проводил с Тиной ночи напролёт. Тогда он хотел прожить с ней всю жизнь, и считал её самой лучшей. Он и подумать не мог, что сможет испытывать любовь к другой, и что новые чувства полностью перекроют все предыдущие.
– Я не могу быть с тобой, - Каил небрежно убрал её руку.
– Всего одна ночь, любимый, – лукавила Тина. – Ты же хочешь сохранить свою жизнь и её?
Последнее слово она произнесла с утрированным пренебрежением.
Он хотел, чтобы Тина просила о другом, пусть даже о сложном и опасном. Он желал отказать ей и уйти обратно в клетку, да хоть под дуло автомата, лишь бы рядом была наставница. Он не мог позволить, чтобы Спектра погибла, и пошёл против своих чувств.
Прочитав в глазах Каила согласие, Тина медленно расстегнула шёлковый халат чёрного цвета и скинула на пол. Каил смотрел на обнажённое тело девушки, и не ощущал даже низменного желания. Он не мог выбросить из головы Спектру и подсознательно искал в Тине хоть каплю сходства с наставницей, но находил только различия.
Девушка провела кончиками пальцев по его щеке и остановилась на губах. Она использовала всё своё очарование, но Каил больше не тонул в янтаре глаз. Годы разлуки переписали чувства.
Она могла заполучить его тело, но не душу.
– Представь, что я Каролина. Назови меня её именем, – прошептала Тина, осыпая поцелуями его шею.
– Нет. Ты не достойна носить её имя, – Каил резко отстранил от себя девушку. Он понял, что не сможет предать Спектру.
– Будь ласковым, или я передумаю вас отпускать, – злобно прошептала Тина.
Она всей душой хотела почувствовать любовь Каила, даже ложную. Девушка не могла смириться с тем, что её променяли на другую.
– Быть ласковым не входило в договор, – огрызнулся он. – Всё кончено, Тина. Я больше тебя не люблю. Ты мне омерзительна.
Девушка почувствовала убийственный холод, исходящий от Каила. На её глазах выступили слёзы. Любимый был таким бескислородным, что она начала задыхаться.
– Тогда проваливай, – девушка перешла на крик. – Я позабочусь о том, чтобы ваше пребывание здесь стало настоящим адом.
Он покинул комнату, громко хлопнув дверью. Злость продлилась считаные секунды, а затем сменилась на улыбку. Он радовался, что не пришлось поступаться принципами и потом винить себя.
Каил шёл по коридору, не замечая ничего вокруг себя. Он знал, что на выходе его схватят охранники, но пока наслаждался свободой.
Неожиданно его окликнул знакомый голос. Посмотрев вперёд, Каил увидел наставницу. Её одежда была перепачкана кровью.
– С вами всё в порядке? – он забеспокоился. Воображение рисовало множество жутких картин, которые он старался прогнать из головы.
– Это не моя кровь, – её голос звучал хладнокровно, словно эту фразу приходилось говорить каждый день.
Осмотрев Каила, наставница заметила расстёгнутое пальто, небрежно заправленную футболку и растрёпанные волосы. Вывод напрашивался сам.
– Ну надо же, шла тебя спасать, а у тебя и так всё отлично, – Спектра отвела взгляд в сторону. На её лице появилась грустная улыбка, которую она попыталась скрыть.
– Что? Вы всё не так поняли. Я не…
– Мне нет дела до того, что ты спишь со всякими шлюхами, - наставница не дала закончить фразу. – Я ухожу.
Спектра направилась быстрым шагом к выходу. Внутри у неё всё кипело от злости, но она подавляла желание выплеснуть негатив на Каила. Наставница понимала, что он ей ничем не обязан и упрекать его будет глупо, но так хотелось свернуть шею вначале ему, а затем Тине.
– Ну постойте, я всё объясню, – Каил занервничал.
Он не хотел потерять Спектру, тем более из-за недоразумения, и переживал, что мнение о нём окончательно испортится – тогда доверие не вернуть.
– Отставить, боец, – отмахивалась она.
– Но…
– Я сказала, отставить!
Она боялась своих эмоций. Не понимала, отчего больно. Ощущала себя преданной, обманутой и желала разнести мир на щепки.
Со стороны лестничной площадки показались два охранника, поднятые по тревоге. Они шли осторожно, вглядывались в темноту коридора и не замечали противников.
Спектра испугалась, что Каила убьют, и злость на него моментально отошла на второй план. Наставница оттолкнула его к стене, прикрывая собой. Он не понял, что произошло и хотел вернуться на середину коридора, но Спектра не позволила, прижав своим телом к стене. У Каила перехватило дыхание, а кожа покрылась мурашками близости к наставнице и в голову закрались не самые приличные мысли. Он с вожделением смотрел на её губы, которые находились всего в нескольких сантиметрах от его, и с трудом боролся с желанием поцеловать. Каил крепко сжал руки в кулаки пытаясь удержать себя от действий, которые сейчас рождались в его смелых фантазиях. Внутри вспыхнул пожар, а тело начинало приятно ныть. Он старался думать о чём-то другом, но не получалось.
Она заметила реакцию Каила и отстранилась от него. Сейчас она думала о том, что не может потерять новобранца: от его жизни зависит её продвижение по рангу. Однако, было нечто ещё, какое-то неуловимое ощущение, в котором Спектра боялась себе признаться.
– Беги назад, я с ними разберусь. Это приказ, – прошептала она.
Каил не стал упрямиться. Он понимал, что и помочь не сможет, да ещё и помешает. Когда его силуэт исчез на лестнице, Спектра воспользовалась эффектом неожиданности и первая открыла огонь.
Её пистолет рявкнул, и пуля со свистом пронеслась по всему коридору, точно попав в мишень. Охранник рухнул на пол с разбитой головой.
Второй начал с воплями обстреливать коридор. Он не видел свою цель из-за полумрака, и миллисекундные вспышки от выстрелов не помогали обнаружить Спектру.
Она затаилась в дверном проёме. Охранник двигался по коридору, не прекращая решетить пулями стены.
Клацнул магазин чужого автомата, и в тот же миг Спектра высунулась из-за угла, пустив пулю в лоб замешкавшемуся охраннику. Запах крови и пороха заполнил коридор.
Со стороны лестничной площадки показались четыре охранника, которые сбежались на шум. Спектра опять скрылась в дверном проёме, сверкнув ярко-красными волосами. Охранники заметили её и тут же начали стрелять. Пули дырявили каменную стену и поднимали известковую пыль, которая, подобно туману, сокращала видимость.
Бесполезная пальба прекратилась, и двое охранников медленно направились к дверному проёму, держа его под прицелом. Она слышала их шаги, которые звучали всё ближе и ближе.
Всё происходило так, как было выгодно ей. Спектра сунула руку в карман куртки и нащупала нечто особенное – гранату. Она и не думала, что эта штуковина пригодится, когда вытаскивала её у трупа охранника.
Наставница зажала спусковой рычаг и, выдернув чеку, швырнула гранату в коридор.
Охранники с дикими воплями рванули к лестнице. Спектра выглянула из-за угла, и хорошенько прицелившись, выпустила несколько пуль в спины двоим последними. Один из них крепко выругался и рухнул, а второй пробежал ещё несколько метров и потом упал. Его предсмертный крик заглушил взрыв гранаты, разлетевшейся на осколки.
В ушах звенело, а голова раскалывалась, но Спектра не обращала на это внимание. Ничто не могло быть важнее переживших взрыв противников.
Только она выглянула, охранники снова начали стрелять. Одна из пуль просвистела возле её уха.
На несколько мгновений повисла тишина, а потом прозвучал сиплый мужской голос:
– Сдавайся. У нас твой приятель. Выходи, и мы вас не тронем.
Спектра ещё раз выглянула и убедилась, что Каил стоит на коленях, а к его затылку приставлено дуло автомата. Он выглядел слегка неуверенным, но не дрожал от страха и тем более не ныл. Он не молил о помощи и не смотрел на Спектру, опасаясь встретить её разгневанный взгляд. Опустив глаза в пол, он безуспешно придумывал как спастись.
– Чёрт, – тихо выругалась она, прислонившись спиной к стене. – Не мог что ли убежать подальше…
– Выходи, иначе пристрелю его как шавку, – голос охранника прозвучал омерзительнее, чем в прошлый раз.
У Спектры возникло противоречивое чувство: она не хотела рисковать своей жизнью, но и не могла допустить, чтобы Каила убили.
Времени на раздумья не было. Наставница, собираясь с духом, на пару секунду закрыла глаза. Глубоко вздохнув, она поднялась с пола и выступила из-за угла с поднятыми руками. На лице Спектры появилась ухмылка, когда она прочитала страх в глазах мужчин. У одного из охранников дрожали колени, а второй весь побагровел и взгляд у него был, как у маленького ягнёнка. Мужчины выглядели жалко даже при таком раскладе.
– Кидай оружие! Немедленно! – охранник сорвался на писк. Он держал Спектру под прицелом и рука, в которой было оружие, немного подёргивалась. Мужчина так переживал за свою никчёмную жизнь, что наставнице стало от него противно.
Спектра кинула пистолет, не переставая ухмыляться. Охранники перевели взгляд на летящее оружие.
Она воспользовалась моментом, и, выхватив второй пистолет, молниеносно пустила мужчинам пули в головы. Охранники рухнули, заливая алой жидкостью без того окровавленный коридор.
– Идиоты, – Спектра усмехнулась, переступая через трупы. Она ярко почувствовала своё превосходство и в который раз убедилась, что не зря потратила десять лет на обучение военному искусству. Она никогда не жалела о выборе тропы. Ей нравилось вершить своё правосудие, а боевые навыки и любовь к оружию чрезвычайно помогали.
Теперь никто не мог ей навредить.
– Мы точно в расчёте, – обратилась она к Каилу, смотревшему на неё полным недоумения взглядом.
Он не успел опомниться от увиденного, как Спектра схватила его за руку и потянула к единственной лестнице, которая вела к выходу. Снизу поднимался отряд примерно из десяти человек, бурно обсуждающий план действий.
Наставница потащила Каила обратно, в единственную незапертую комнату. Он был встревожен и старался понять по выражению лица Спектры, стоит ли всерьёз начинать бояться.
– Что будем делать? – только этот вопрос крутился в его голове.
Патроны заканчивались и ничего не оставалось, кроме как…
– Прыгать.
Каил глянул за окно. От земли отделяли три этажа, а дом был расположен на крутом склоне. Толстый слой снега мог смягчить падение, но для благоприятного исхода надо не рассечь череп и не сломать позвоночник об один из массивных булыжников, которые усеивали территорию, начиная от дома и вплоть до бурной реки у подножья склона.
– Серьёзно? – он посчитал идею самоубийственной. Хотя сидеть в комнате и ждать, пока охранники устроят расстрел – не лучшая альтернатива.
– Есть другой план? – риторический вопрос был задан с издёвкой. Она всё решила.
Из коридора доносились голоса постепенно приближавшихся охранников. Из слов было понятно, что они собираются войти в комнату и пытаются решить, кого вытолкнуть первым в качестве пушечного мяса.
– Можешь оставаться, а я прыгаю, – Спектра сиганула на улицу.
Каил бросился к окну. Его сердце колотилось в сумасшедшем темпе, когда он сопровождал взглядом падение наставницы. Он не мог дышать и инстинктивно тянул руку к ней, словно был в силах помочь.
Спектра удачно приземлилась на снег, и покатилась по склону, обхватив голову руками. Каил вспомнил, что в любую секунду могут войти охранники. Выбора не оставалось. Игнорируя инстинкт самосохранения и собрав всю смелость, он выпрыгнул в окно. За сегодня он дважды прощался с жизнью. Сейчас был третий раз.
Упав на землю, он ощутил, как органы внезапно устремились вверх. Каил чувствовал себя отбивной, которая катилась по склону. Окружающий мир крутился в безумной карусели, а в ушах свистел ветер. Каил натыкался на все камни, но почти не чувствовал боли. Приземлился он в неглубокую реку с ледяной водой.
Не успел он отдышаться, как послышался голос Спектры:
– Ты не на курорте, поднимайся.
– Отстаньте. Не видите, я умираю?! – Каил закашлялся.
– Некогда умирать.
Наставница потянула его за руку, вынуждая сесть. Позвоночник аж хрустнул от резкого движения. В глазах Каила творилось странное: в безумном танце сливались все краски, а Спектра выглядела как большое алое пятно.
Постепенно зрение пришло в норму, но тело невероятно ныло - так, что найти эпицентр боли не представлялось возможным.
– Давай, поднимайся, неженка. Если сейчас не найдём укрытие, то следующий день встретим в загробном мире.
20 декабря. Рассвет
Хвойные иголки запутались в волосах, а ветки расцарапали лицо до крови. Силы на исходе, но останавливаться нельзя, иначе грозит неминуемая смерть. Каилу казалось, что голый лес никогда не закончится, а спасение – миф. Охранники не скупились на пули, желая нафаршировать ими беглецов.
Лицо Миронова пылало, а сердце выскакивало из грудной клетки. Дышать с каждой минутой становилось тяжелее, и он чувствовал, что долго в быстром темпе не протянет. Упасть означало сдаться и навсегда распрощаться с жизнью, а, может, и того хуже – снова оказаться в плену.
У Спектры заканчивались патроны, а число охранников не сокращалось. Она искала место, где можно спрятаться, но кроме тонких деревьев и редких кустов на пути ничего не встречалось. Спектра не позволяла отчаянию закрасться в душу, не имела на него права, будучи ещё живой. Несколько лет назад она себе пообещала, что будет бороться до последнего и сделает всё, чтобы конец наступил как можно позже. Она слишком много потратила сил и времени на войну со своей слабостью, поэтому нельзя проиграть. Спектра верила, что способна на гораздо большее, чем думают о ней другие, и предела её возможностям нет. Это помогало добиваться успеха и выживать в мире, прогнившем до последнего атома.
Один охранник подобрался слишком близко и дышал ей в спину. Он прыгнул вперёд, повалив Спектру на живот, прежде чем она успела обернуться. Наставница плюхнулась лицом в снег, выронив оружие. Поток адреналина выбросился в её мозг. Чувства обострились: мир стал во сто раз ярче, звук громче и отчётливее, но в то же время всё происходило словно в замедленной перемотке.
Времени на раздумья не было, и она отдалась во власть рефлексам. Рука потянулась за пистолетом, до боли напрягая плечевые мышцы. Ногами Спектра пыталась оттолкнуть охранника, высвободиться из его лап. Мужчина оказался на удивление сильным и никак не отпускал. Попытки достать пистолет не увенчались успехом. Всего несколько ничтожных сантиметров отделяли от оружия, и они оказались решающими.
Охранник направил на Спектру дуло автомата, и всё произошло так быстро, что она ничего не успела сделать.
Выстрел… крик… вздох… Охранник смотрит на неё выпученными глазами. Мёртвыми глазами. Из его лба вытекает тонкая струйка крови.
Спектра, пытаясь понять, что произошло, оборачивается и видит Каила. В его дрожащих руках пистолет, а в глазах ужас ни с чем не сравнимый. Он обескуражен - не может поверить, что отнял жизнь. Ему кажется, что всё происходило с кем-то другим, а он лишь наблюдатель.
Телом управлял инстинкт – главный. Телом управляло желание защитить любимого человека.
– Надо двигаться дальше, – обратилась Спектра, но реакции не последовало.
Миронов стоял неподвижно, а в его глазах обитала пустота. На мгновение наставнице показалось, что он мёртв, но мертвецы не дышат, а он дышал. Спектра хотела вникнуть в ситуацию, если бы не охранники, открывшие сезон охоты на беглецов. Каждая секунда могла оказаться последней, а в такие мгновения чувства других людей, даже свои, теряют важность.
Наставница сбросила с себя труп и, поднявшись с земли, подбежала к Каилу. Она не знала, как помочь, так как была дилетантом в делах душевных. Нужно двигаться дальше, но она не могла уйти без Миронова. Не хотела. Отчаяние подкралось близко к её сердцу, но выстроенная годами стена равнодушия выдержала натиск, однако, дала трещину. Спектра ненавидела его за то, что он вызывал эмоции в оледеневшей душе.
– Я знаю, как тебе сейчас тяжело, но соберись, – молила она, с тревогой глядя по сторонам.
Спектра пыталась достучаться до него, но создавалось ощущение, будто разговаривает с манекеном. Он закрылся так глубоко в себе, что не знал, как оттуда вернуться. Его пустой взгляд добивал её, а недавно в нём теплилось добро, которое было некстати в обители мёртвых душ у живых людей.
Спектра больше не могла медлить. Она забрала пистолет у Каила, подхватила его под руку и потянула в глубь леса. Он послушно переставлял ноги, скорее рефлекторно, чем осмысленно. Со стороны он напоминал сомнамбулу, вот только не мог проснуться и забыть о произошедшем.
Спектра суетливо оглядывалась, пытаясь обнаружить силуэты охранников, которые недавно наступали на пятки, а сейчас словно растворились в воздухе. Её не покидало ощущение тревоги. В лесу был кто-то опаснее охранников, и он тоже охотился.
Она прислушивалась, но не улавливала звуков, словно находилась в вакууме. Снег под ботинками перестал скрипеть. Внезапно её запястье засветилось оранжевым цветом, а потом замигало. Спектра решила, что устройство сломалось. Мерцание означало лишь одно: поблизости не менее сотни механиков. Она даже одного не видела. Однако, всё вокруг казалось нереальным и чуждым, как если бы она смотрела на мир сквозь кривое зеркало.
Ощущение продлилось секунды, и она не успела предположить, что сходит с ума. Устройство на запястье погасло, а мир снова обрёл звук, но охранники по-прежнему не появлялись. Спектра не надеялась на везение, но и не старалась понять, что их заставило прекратить погоню. Она слишком утомилась для построения догадок, и силы бросила на то, чтобы продолжать идти вперёд. Охранников не было видно на горизонте, но это ещё не означало безопасность.
Впереди показалось небольшое поле, такое же гиблое, как и всё в колонии. Засохшие колоски пшеницы напоминали гладкую шерсть старого пса, которую расчёсывал ветер. Душистая свежесть, отдающая холодом, в ансамбле с запахом земли образовывали неповторимый аромат – именно так пахла свобода.
В стенах Эдемиона Спектра ощущала себя заложницей, хотя добровольно выбрала такую «тюрьму». Она чувствовала себя орудием войны в руках вождя и ничего не могла поделать. Потеря свободы выбора – плата за новую жизнь, в которой не приходилось считать яблочный огрызок деликатесом. Отказ от чувств – цена возможности отомстить людям, забравшим у неё детство.
Она всегда оставалась благодарной Главному за то, что он подобрал её с улицы, предоставил жильё и помог выкарабкаться из беспросветной депрессии. Ей было всего семнадцать лет, а это не тот возраст, когда человек всерьёз задумывается о смерти. Подростки свято верят в то, что они вечны, и смогут пережить всемирный потоп, глобальное потепление, падение метеорита и любую другую масштабную катастрофу. Спектра преждевременно утратила очаровательную иллюзию, а вместе с ней чуть не распрощалась с жизнью. Если бы Главный встретил её на месяц, а того и неделю позже, то было бы слишком поздно. Колония жестока к юным девушкам без семьи и дома.
По левую сторону поля, близко к лесу, стоял деревянный дом, когда-то принадлежавший фермеру. Он напоминал собой груду деревянных досок, хаотично собранных в одном месте. Второй этаж походил на руины, оставшиеся после урагана, а первый героически держался, однако, был настолько ветхим, что мог в любую секунду рухнуть.
Небо налилось кровью. Надвигалась сильная метель, о чём свидетельствовал стервозный ветер, бьющий снежинками по щекам. Спектра не хотела оставаться на улице в непогоду и решила укрыться в доме, который едва вселял ощущение безопасности.
С порога она почувствовала едкий запах плесени и прогнившей древесины. Она никогда ничего не боялась, но сейчас бросало в дрожь от невидимой силы, что затаилась внутри помещения. Когда люди уходят, от них всегда остаётся некий отголосок: будь то особенный запах, свойственный только им или сгусток тепла, а иногда и холода, гуляющий сам по себе. Ничто не покидает мир бесследно.
Входная дверь в доме отсутствовала. От неё остались щепки, каким-то чудом не слетевшие с петель. Они, ударяясь о стену, мерно постукивали под напором ветра.
Посреди комнаты располагался величественный камин с давно истлевшими углями. Он стоял в царственном одиночестве, будучи единственным из того, что не смогли утащить воры. Соседнюю комнату усеивал мусор, из общей массы которого выделялись головы кукол. Они крошечными глазками смотрели на Спектру, словно хотели что-то сказать, но не могли. Крыша пестрила дырками, сквозь которые виднелось мрачное небо и падали снежинки. По дому своевольно гулял сквозняк.
– Раздевайся, – скомандовала наставница Каилу.
– Что? Нет, я хочу спать.
Он сел на пол и облокотился о стену. Силы постепенно покидали тело, и не возникало желания даже пальцем пошевелить. Мысли путались в голове, как будто мозг впадал в паралич.
– Раздевайся, идиот. И не спи. Если заснёшь сейчас, то больше не проснёшься, – она подошла к Миронову и, присев рядом, торопливо начала расстёгивать его пальто. Оставаться в промокшей одежде нельзя, иначе грозит неминуемая смерть от переохлаждения.
– Оставьте меня, – глаза медленно закрывались. Его не беспокоило происходящее, словно это было не с ним.
Отрезвила звонкая пощёчина, которую отвесила Спектра.
– Я сказала, не спать! – перешла на крик наставница.
Освободив Каила от пальто, она принялась стягивать свитер. В голове она судорожно перебирала способы помочь и, первым делом, планировала развести огонь в камине. Дым мог привлечь чёрных медиков, но ничего другого не оставалось: если не согреть Миронова и не высушить одежду, то он нежилец. Она была готова рискнуть ещё раз встретиться с людьми Тины.
Отбросив свитер в сторону, Спектра начала расстёгивать ширинку на его брюках, но Каил схватил её за руку.
– Я сам, – с трудом произнёс он.
Разум немного прояснился и теперь он понимал, насколько беспомощно выглядит. Пусть боец из него плохой, но штаны-то он мог самостоятельно снять.
– Да мне не сложно, - она не видела в этом ничего предосудительного.
Времена, когда подобное могло её смутить, прошли так и не начавшись. На свете не осталось вещей, которые вгоняли бы её в краску, да и скромность затерялась в прошлых десятилетиях – лет двадцать назад.
– Нет, я сам.
– Как скажешь.
Она прекрасно понимала Каила, так как сама с большой неохотой принимала помощь от других людей, если, конечно, принимала. Всю жизнь приходилось справляться с проблемами самостоятельно, а к любому проявлению добра он относилась с огромным подозрением. Люди, которые предлагали, якобы безвозмездную помощь, в лучшем случае хотели забраться к ней в трусы, а в худшем… Об этом она умалчивала.
Спектра отошла в соседнюю комнату за пыльным одеялом, которое приметила во время обхода помещения. В нём зияли дырки, проеденные молью, но выбирать не приходилось.
Вернувшись в комнату, она швырнула Миронову одеяло, а сама вышла на улицу за ветками и корой. К тому моменту, как наставница вернулась в хижину, он избавился от последней одежды и закутался в одеяло.
Она поспешила развести огонь в камине, пока ещё Каил окончательно не продрог. Высечь пламя путём трения оказалось непростой задачей, но терпение и настойчивость помогли добиться поставленной цели. Ветки вспыхнули трескучим огнём, озаряя комнату рассеянный светом.
Разложив одежду Миронова вокруг камина, Спектра села на пол. Наконец можно передохнуть и залечить мелкие раны, которые остались в память о сегодняшнем дне.
Каил постепенно отходил от шока, но всё ещё смотрел на мир отчуждённым взглядом. Он выглядел другим человеком: холодным, закрытым в себе и потерявшим веру в добро. Теперь и для него пути обратно, в обычную жизнь, больше не существовало. Он это понимал.
– Я убил его, – Миронов шептал, но для него слова казались оглушительными. Он весь дрожал и напоминал больного, только что осознавшего своё сумасшествие. Закрадывалось робкое желание, чтобы всё оказалось бредом, чтобы наставница сейчас же опровергла сказанное.
Печально, но не всем желаниям суждено сбыться.
Спектра смотрела на Каила с сочувствием и не могла подобрать слов. Она помнила своё первое убийство и ощущение, что мир никогда не станет прежним. Чужая кровь стекала по её руке, а вместе с кровью, тело человека покидала жизнь. Спектра в силу неопытности не попала в сердце, а задела пулей желудок, и мужчина долго умирал. Она с любопытством наблюдала за последними вздохами, ожидая момент, когда душа вырвется на свободу. Этого не случилось. То ли он жил без души, то ли душа выдумка.
Она склонялась к тому, что у него не было души. Про себя Спектра называла его «личным дьяволом» и ненавидела всем сердцем, считая, что ещё сильнее презирать невозможно. Если бы она умела воскрешать мёртвых, то убивала этого человека снова и снова, до бесконечности. Когда ей было тринадцать, и она нуждалась в помощи, личный дьявол заметил её среди толпы и пообещал устроить незабываемую жизнь. И он устроил - незабываемо отвратительную жизнь. Спектра никому не рассказывала о том, через что ей пришлось пройти. Возможно, она не могла принять своё прошлое и не говорила о нём, а, может, не было человека, который действительно хотел выслушать.
Её жизнь сложилась иначе, если бы не первое убийство и не сотня последующих. Спектра не хотела отнимать жизнь у людей, она испытывала угнетающие мучения совести, но поступить иначе тоже не могла. Мужчины оскорбили её, она возненавидела их, а всех, к кому наставница питала ненависть, настигала смерть. Это не личная прихоть, не акт жестокости – она защищала множество маленьких душ и мстила за которых никто вовремя не вступился.
В тот период её мир перевернулся с ног на голову, и она так запуталась, что перестала различать добро и зло, милосердие и жестокость. Единственное она знала наверняка: миром правят не деньги, не любовь и не похоть. Миром правит сила. Она достаточно находилась в подчинённых для того, чтобы не хотеть больше возвращаться в «рабство». Теперь она была сильной, теперь она правила.
– Убил, и ещё не раз убьёшь, если хочешь выжить, – Спектра не стала лгать, что дальше всё будет хорошо.
Она знала, что хорошо никогда не будет, если только мир внезапно не изменится, очистившись от людей-паразитов.
– Я запутался. Мы боремся за жизни людей, но сами их отнимаем. Почему? – он пытался понять истину, которую никогда бы не принял.
– А ты хотел всех спасти, не замарав рук? Так не бывает. Чтобы победить зло, приходится самому стать злом.
Спектра считала себя злом и не пыталась это скрыть, а, наоборот, ярко демонстрировала. Люди имели право знать, с кем связываются, будь то враги или те, кто пытались затесаться в друзья.
Каил поник. Внутри него происходило невидимое сражение между правдой и мечтами, и выжить способно что-то одно. Он не хотел становиться злом, но ощущал себя таковым. Это заставляло усомниться в правильности пути, на который он встал.
Предстояло решить, что хуже, действие или бездействие, которое в итоге может привести к негативному результату. Оставалось понять, за что он сильнее будет себя винить.
– В чём смысл?
Миронов хотел услышать вдохновляющую речь о спасении невинных или о благих намерениях. Ему было нужно то, что заставит встать и продолжать бороться, возложив на жертвенный алтарь свою душу.
Спектра наклонилась к нему и посмотрела в глаза. Его душа свернулась в комок от тяжёлого, отчаянного взгляда наставницы. Раньше Каилу казалось, что она смирилась со своей участью, и была довольна жизнью убийцы. Сейчас он понимал: с подобным мог смириться только безумец, а Спектра находилась в своём уме.
– Смысла нет. – она покачала головой. – Просто берёшь оружие, идёшь в бой и пытаешься убить первым тех, кто собирается убить тебя.
Спектра не стала обманывать. Правда в любом случае покажет своё лицо, а если он не готов посмотреть ей в глаза сейчас, то и в будущем не сможет. Разница в том, что со временем всё усугубится, и что сегодня может сделать сильнее, завтра непременно убьёт.
Миронов хотел кричать, что это неправда, но авторитет Спектры подавлял порывы к отрицанию. Оставалось молча принять жестокое умозаключение: в войне нет ничего благородного.
– Потом будет легче отнимать жизнь?
Каил нуждался в положительном ответе, который крутился в голове, однако, не был доказательным. Возможно, если бы его мысли произнесла Спектра и достаточно убедительно, то он непременно поверил.
Вопрос больно кольнул наставницу в естество. Пробудились воспоминания о том, через что пришлось пройти - о жертве, принесённой во имя силы и совершенствования. Жертва была несоразмерной с результатом, к которому в итоге привела. Наставница отдала все свои ордена и позабыла о достижениях, если бы это обратило время вспять.
– Нет, легче не станет, но ты научишься с этим жить, – в глазах Спектры появился блеск, отдалённо напоминающий неродившиеся слёзы.
Миронов раньше не лицезрел её печальной, без хитинового покрова и напускной агрессии. Сейчас он видел перед собой человека, которому не чужды слабости. Он видел её настоящую.
Спектра ощутила неловкость, будто обнажила не чувства, а тело. Причём во втором случае ей не было бы так скверно, как от того, что впустила человека в душу.
Она не могла оставаться здесь, рядом с ним, и вышла на улицу, где разыгралась метель. Каил не последовал за наставницей, чтобы не лишать её желанной возможности побыть одной. Он увидел в её взгляде больше, чем могли сообщить слова, и переживал, что она испугается душевной близости и закроется ещё глубже. Теперь он знал, что она скрывает некую тайну, личную трагедию, и видел, как это истязает.
Он бы отдал своё сердце, чтобы вернуть ей душу.
Миронов прислонился к стене, и через отверстие в потолке наблюдал, как проплывают дымчатые облака. Он хотел отстраниться от мыслей и отречься от памяти, чтобы забыть об убийстве, о подорванной вере в правое дело. Чем сильнее он хотел, тем надёжнее впитывались воспоминания, как пятна грязи на белую рубашку.
Временным спасением оказался сон, который пришёл неожиданно и продлился всего несколько часов.
20 декабря. День
Из обители Морфея вырвал обеспокоенный голос наставницы:
- Вставай. Механик близко.
Поспешно открыв глаза, он заметил оранжевое свечение от запястья Спектры. Оно исходило из-под кожи от непонятной штуки в форме круга.
Спектра считала изобретение Главного – лихткарт, довольно полезным. Он всегда светился, если механики находились близко, а также показывал их количество и местонахождение с погрешностью в сто метров. Неоспоримым плюсом являлось то, что лихткарт нельзя потерять, так как устанавливался под кожу и не доставлял дискомфорта благодаря небольшому размеру. Спектра знала, что в его состав входит сталь и вещество под названием горникс. Эта светящаяся материя происходила не с Земли, а была извлечена из глаз механиков в период экспериментов. Интересным свойством горникса являлось то, что в отдалении от роботов он представлял собой бесцветную желейную консистенцию, но стоило механикам появиться в радиусе двухсот метров, как он тут же затвердевал и начинал излучать оранжевое свечение. При большом скоплении внеземных машин - мерцал. Это всё, что Спектре удалось запомнить из нудных рассказов Главного. Она предпочитала считать, что мужчина - колдун, лихткарт – магический артефакт, а не углубляться в научные штуки.
Для неё высокотехнологичные приспособления работали исключительно на волшебстве, а те, кто хоть чуть-чуть в них разбирались, определённо продали душу дьяволу в обмен на знания. Спектра не была глупа. Многие считали её слишком умной для женщины, и это возглавляло ряд её недостатков. В отличие от прочих бойцов «Синтеза», она умела думать самостоятельно, из-за чего и происходили все её беды. Слишком сложно было ею руководить, хотя и на мудрёного дикого зверя найдётся управа. Жизнь сама преподнесла Спектре жестокий урок непослушания, а этим воспользовался Главный, и превратил свободолюбивую львицу в цепного пса. В особых случаях, для приручения собаки недостаточно бросить кость, а надо ещё и отобрать её впоследствии за плохое поведение, чтобы потом, до конца своих дней, животное боялось ослушаться и потерять оставшиеся награды.
Затушив огонь в камине, наставница вышла на улицу. Каил спешно оделся, и для защиты прихватил с пола арматуру - его пистолет теперь находился у Спектры и она, очевидно, не собиралась возвращать. Выйдя наружу, он встретил насмешливый взгляд наставницы: она представила, насколько забавно Миронов отбивался бы от механика этим «оружием».
– Собираешься этим защищаться? Ты своей соломинкой броню механику не поцарапаешь.
Когда Спектра отвернулась, Каил выкинул арматуру, однако, не хотел признавать свою ошибку.
– Ну хотя бы попытаюсь.
Он думал: зачем стараться, если это не ценят? Миронов чувствовал себя бесполезным и за это призирал себя. До встречи со Спектрой он растрачивал жизнь на пустые вещи вроде халтурной работы и самобичевания. Он всегда знал, что должен сделать нечто важное, но продолжал скитаться по барам, в поисках дешёвой выпивки и доступных женщин. Все его якобы друзья, ничем не отличались от стада безвольных животных, для которых не существовало ничего, кроме удовлетворения основных физических потребностей. Чувства были не в цене, они всеми способами осуждались, как нечто бесполезное, лишнее, вроде аппендицита. Всех, кто пытался мечтать, взлететь выше остальных – тут же опускали на землю и размазывали по асфальту. В колонии была в цене идеология: все как один, один как все. В колонии бродили люди-синонимы.
Каил никогда не презирал чёрствые, прогнившие сердца. Он жалел их, сочувствовал душевным инвалидам. Колонисты только и делали, что винили правительство в своих бедах, но сами ничего не предпринимали для улучшения качества жизни, для совершенствования себя. Миронов был таким же, но с одним отличием: он умел мечтать.
Сейчас он ощущал, что стремительно движется к предназначению, но без нужных навыков путь был не просто тернист, а полностью состоял из острозаточенных лезвий и капканов.
Навигатор указывал на лес, откуда раздавался знакомый скрежет. Каил и Спектра укрылись за массивным камнем, ожидая, пока механик выйдет на открытую местность и подставит себя под удар. Скорее всего, робот знал об их присутствии, иначе бы здесь не появился, а наставница знала зачем, точнее, за кем он пришёл.
– Сюда прилетят люди из «Синтеза»? – Каил считал, что они всегда появляются, когда в мир проникает механик. Отчасти он не хотел, чтобы здесь оказался отряд корпорации, от которой он мечтал убежать, однако, понимал, что без их помощи справиться будет тяжелее.
– Вряд ли. Они могут отследить только массовое появление механиков, а здесь он один, – в глазах наставницы затаилась грусть. Она пыталась что-то ещё сказать, но с трудом давалось огласить эти мысли. – Миронов, у меня нет с собой чипов с вирусом для отключения механика.
Спектра смотрела серьёзным взглядом, в котором одновременно сочетались отчаяние и смирение, как будто всю жизнь готовилась к этому моменту.
Каил догадывался, что означают её слова, но старался не терять надежды. Возможно, были ещё способы побороть механика, просто он не знал.
– Что будем делать?
– Я попытаюсь его остановить, хотя бы задержать. Не знаю, получится ли у меня, но я видела человека, который разобрал механика на запчасти, – она сделала небольшую паузу и прикрыла лицо рукой, словно хотела скрыть от Миронова неуверенность. Спектре казалось, что если произнесёт вслух следующую фразу, то она окажется правдой. В горле словно ком встал, но она пересилила себя. – Если у меня не получится… если я погибну… ты должен убежать как можно дальше. Не пытайся геройствовать. Просто живи.
План привёл Каила в ярость. Надоело прятаться, убегать и снова прятаться.
Он не мог допустить, чтобы наставница погибла в бою, в котором у неё изначально нет шанса одержать победу. Это несправедливо по отношению к ней и губительно для него. Миронов тоже знал, за кем пришёл механик. Он не мог позволить, чтобы Спектра погибла, защищая его, обычного новобранца.
– Спасибо вам за всё.
Он на несколько секунд задержал взгляд на Спектре, чтобы напоследок полюбоваться её лицом. Каил суетливо пытался запомнить её черты, её взгляд, полный решимости, а вовсе не жестокости. Наставница ещё не догадалась, что он собирается сделать, и никогда не узнает, что причиной поступка стала любовь.
Миронов сорвался с места и рванул навстречу к механику. Он не понимал, что делает, но чувствовал – это единственный верный путь.
Спектра бросала в спину просьбы и приказы вернуться, однако, они не могли повлиять на решение. Каил осознавал, что, скорее всего, погибнет, но это не останавливало. Если его смерть поможет спасти наставницу, если механик заполучит его и уйдёт, то так тому и быть.
Миронов добежал до середины поляны и остановился. Механик, ломая кроны деревьев, двигался навстречу. Спектра бежала к ним. Каил отрёкся от страха и сконцентрировался на машине. Пришелец содрогал землю увесистыми шагами. Спектра переживала, что не успеет прежде, чем робот доберётся до Миронова. Он переживал, что она успеет.
Механик повалил последнее дерево, отделявшее от поляны, и остановился. Каил сделал шаг навстречу машине. Противник не нападал, и Миронов сократил расстояние ещё на полметра.
Внезапно он ощутил притяжение, словно был железом, а механик магнитом. Такое случалось раньше, но чувство значительно усилилось. Каил не контролировал свои действия: нечто невидимое управляло телом, заставляя идти к роботу. Рука сама потянулась к машине, когда расстояние между ними сократилось до метра. Миронов не испытывал эмоций, словно сам был роботом, но, когда механик сел на одно колено и протянул руку в ответ – Каил повергся в шок.
Он хотел убежать, но не мог пошевелиться, и наблюдал за происходящим. Где-то далеко, словно в другом измерении, кричала Спектра, но Миронов больше не принадлежал этому миру. Для него всё вокруг исчезло. Он видел только светящиеся глаза механика, которые казались знакомыми.
Когда их руки соприкоснулись, у Каила в голове произошла вспышка, и он на секунду увидел ночное поле, мерцающие вдали огни. Это походило на давно забытое воспоминание, которое неожиданно вернулось, но быстро ускользнуло. Ему казалось это очень важным, но не получалось вспомнить детали.
Он почувствовал, что возносится вверх. Мир перевернулся, и это являлось не полётом, а падением в небо. Глаза механика сменились на чёрно-белые разводы, а разводы на абсолютную темноту. Каил ощутил холод, словно оказался внутри айсберга.
Внезапно тело охватил жар, заставляющий гореть изнутри. Он готов был снять с себя кожу, лишь бы это прекратилось, но постепенно температура сама нормализовалась.
Зазвучал голос, в истерике причитающий на незнакомом языке. К нему присоединились другие голоса, вопящие так, что раскалывалась голова. Миронов никого не видел в кромешной тьме, и не мог определить, откуда доносятся звуки. Они были повсюду – замыкали в круг.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем тьма рассеялась.
Это был не тот мир, который знал Каил. Поляна исчезла, и он увидел перед собой множество крошечных звёзд, что хаотично усеивали окружающее пространство. Голоса утихли, как и прочие звуки. Под ногами вместо земли простиралась необъятная бездна, но Миронов не падал – замер на месте. Со спины доносился ослепительный жёлтый свет, что рассеивал абсолютную темноту, и представлял взору необычайное великолепие небес. Багровые оттенки плавно перетекали в морозно-синие, как будто неуклюжий художник случайно пролил на стол краски, и они перемешались. Казалось, что он очутился в периферии радужки тигровых глаз с маленькими крапинками и бесподобными разводами.
Чувство невесомости дарило крылья. Каил медленно, плавно летел, будто дрейфовал по волнам спокойного океана. Не было страха, словно всё происходило так, как и должно. Подобного умиротворения он никогда не ощущал, и хотел в нём до конца раствориться.
Миронов не дышал, но и не задыхался: функции организма поставили на паузу. Он не слышал стука сердца.
Повернувшись налево, он увидел гигантский шар синего цвета с белоснежными разводами на поверхности. Кое-где встречались зелёные участки с неровными краями, цвет которых варьировался от тёмно-коричневого к пепельно-жёлтому. Шар Каилу напоминал ёлочную игрушку, потрёпанную временем и побывавшую в грязи. Он не мог налюбоваться впечатляющим зрелищем, и чувствовал себя ничтожным по сравнению с гигантским объектом.
С правой стороны находились необычные сооружения, количество которых превышало тысячу. Они походили на железных птиц и левитировали вместе с Мироновым в невесомости. У них было округлое туловище с вытянутой, острой, словно копьё, носовой частью, а по всей площади располагались крохотные иллюминаторы и несколько шлюзов. Корма объектов состояла из четырёх кубических блоков, прочно скреплённых вместе. По бокам сооружений произрастали по два длинных крыла прямоугольной формы, которые были полностью собраны из мелкой зеркальной плитки, и отражали свет. Размер «птиц» был намного меньше шара – примерно с пятиэтажное здание.
Каил ощущал, что его влечёт к объектам. Он слышал их зов.
Только он хотел направиться к «птицам», как вдруг окружающее пространство ушло во мрак. Миронов начал падать, и на этот раз был один, без механика. Робот исчез во время первого полёта, и до сих пор не появился.
Нахлынула буря негативных эмоций, с которыми он не мог справиться. Сначала окутывал неистовый холод, потом отчаяние запустило чёрные щупальца в душу. Он чувствовал себя загнанным в угол, и хотел убежать от всего мира, но не мог.
Оказавшись на знакомой поляне, Каил ощущал себя потерянным. Его наполняли чужие эмоции, которые казались роднее своих.
– Где ты был? – в реальность вернул строгий голос наставницы. – Исчез на глазах и целый час пропадал.
Она скорее недоумевала, чем злилась. Увидев состояние, в котором вернулся Миронов, Спектра немного сбавила напор.
– Что случилось с механиком? – он выглядел растерянным, погружённым в мысли. Он сидел на поляне, и не отводил затуманенный взгляд от одной точки на снегу.
– Тебя лишь это волнует? – Спектра не смогла сдержать возмущение. Можно было подумать, что она переживает за Каила. – Механик вместе с тобой исчез и не вернулся.
Он пытался проанализировать увиденное, сопоставить факты, но выходила путаница. Здравый смысл мешал поверить в действительность произошедшего. Миронов предполагал, что сошёл с ума и всё придумал, но раз Спектра видела исчезновение, стало быть, оно случилось взаправду.
Он ощущал страх, возникший из-за непонимания ситуации. Каил старался держать себя в руках и не поддаваться панике. Только он мог разобраться в ситуации. Единственным адекватным объяснением было то, что механик похитил и перенёс в свой мир, но Главный говорил, что оттуда ещё никто не возвращался. Неужели, повезло?
– Я думал, что проник в воспоминания механика, но теперь не уверен, – Миронов посмотрел на Спектру взглядом, молящим о помощи. – Если я всё расскажу, вы постараетесь понять?
Спектра видела, что Каил разрывается на части от собственных мыслей. Ей хотелось оставаться неприступной, каменной, ведь так безопаснее, но хорошо отточенный навык равнодушия не удавалось применить. Она чувствовала его боль.
– Конечно, постараюсь, – голос наставницы звучал мягко, успокаивающе. Она улыбнулась, и глаза наполнились теплом, которое Каил не рассчитывал увидеть. – Только не здесь. Вернёмся в дом, а то надвигается буря.
Спектра не смогла остаться безучастной и отказать в помощи, как однажды отказали ей. Тогда наставница нуждалась в человеке, который бы сказал всего одну простую фразу: всё будет хорошо. Тогда она была слабой, зависимой от людей, но с тех пор многое изменилось. Теперь Спектра могла справиться с проблемами, и никого ни о чём не просила.
Наставница протянула Миронову руку и помогла подняться. Их взгляды встретились, и где-то внутри произошла яркая вспышка, которая заставила душу трепетать.
Спектра увидела в Каиле отражение своих чувств, которые истязали долгое время. Она считала, что прошлое над ней уже не властно, но нет. Оказалось, достаточно маленькой искры – знакомого взгляда, для возрождения убийственного пламя в душе.
Она представила, что могла потерять его. Накрыла волна боли, и чтобы не захлебнуться, Спектра отчаянно обняла Миронова, прижав к себе так сильно, будто в следующую секунду он ушёл навсегда. Она через шершавое пальто до боли впилась в его кожу ногтями. Он молча стерпел, и с нежностью обхватил её дрожащее тело, вдыхая сладко-медовый аромат волос. Каил был счастлив, обескуражен и одновременно страдал, что это, возможно, в первый и последний раз.
Её тело покрылось мурашками от прикосновения к Миронову, вызывая сладостную дрожь. Сердечный ритм сбился. Спектра осознала, что поступает неправильно, и не может совладать с запретными чувствами.
Она в испуге оттолкнула Каила. Не хотелось ощущать тепло, вместо привычного холода. Спектра боялась тепла, боялась показаться слабой и зависимой от другого человека. Все в итоге уходят, а терять близких она больше не хотела. Не могла.
– Прости, я не должна была… – Спектра не смогла закончить фразу. Отведя взгляд в сторону, она переживала, что Миронов будет считать её не бойцом, а жалкой пародией: никчёмной и сентиментальной.
Он не знал, как трактовать поступок наставницы, и ответил холодным «всё в порядке». Каила охватили сомнения, которые не давали порадоваться или расстроиться. Он старался не выдать истинных чувств, прикрываясь безразличием, и многое отдал бы за возможность прочитать мысли Спектры, чтобы узнать однозначный ответ.
– Нет, не всё в порядке. Это не должно было случиться. Я жалею об этом, – голос наставницы звучал неуверенно даже для неё самой.
Она снова начала злиться на свою слабость, и не заметила, что слова больно ударили по мечтам Каила. Если у него и были робкие надежды на счастье, то они умерли в эту секунду.
Он не стал продолжать болезненный разговор и, оставив Спектру позади, направился к дому. Хотелось перейти на бег, чтобы хоть немного забыться, но глубокие сугробы не позволяли осуществить задуманное.
«Я жалею об этом» – фраза рондообразно звучала у него в голове. Слова в совокупности с пессимистичными домыслами приводили в ярость. Неужели, он настолько плох, чтобы жалеть о дружеском объятии? Миронову хотелось найти другие причины, но не получалось. Он винил себя в том, что недостаточно хорош для Спектры, недостаточно хорош для любого человека.
Каил знал: скоро полегчает, исчезнет обида, нужно лишь направить мысли в правильное русло. Всегда становится легче – это вопрос времени, но казалось, что сейчас всё иначе.
Он не заметил, как оказался возле дома. Тучи, гонимые сильным ветром, стремительно собирались в огромное траурное пятно. Лёгкий снегопад превращался в метель, словно злился вместе с Мироновым. Позади раздался протяжный скрип, а потом звук удара: могучая сосна рухнула, вздымая вверх пепельный снег.
Дом радушно принял Каила, который поспешил зайти внутрь. Спектра не заставила себя долго ждать и, проникнув в хижину, расположилась в углу. Она сидела и выдерживала молчание.
– Я видел огромные металлические сооружения, которые летали на фоне звёзд. Объекты напоминали птиц, – на удивление Миронова, наставница не пыталась опровергнуть сказанное. – Рядом находился разноцветный шар: тёмный с одной стороны и светлый с другой.
– Что ещё ты видел?
Она не могла вообразить и поверить в подобное, но отрицать тоже не получалось. Ещё недавно она считала, что у механиков нет мыслей, но Каил изменил представление об этом.
– Ничего не видел. Потом я снова оказался на поляне, – он ненадолго притих. Он старательно обдумывал, можно ли наставнице высказать своё умозаключение, готова ли она услышать. Ближе неё никого не было, поэтому Миронов решился. – Мне кажется, механики способны не только думать, но и чувствовать.
На лице Спектры застыло недоумение. Она смотрела так, словно пыталась понять, в своём ли он уме. Если даже люди разучились чувствовать, то что говорить о роботах, в программу которых не входят эмоции.
– Почему ты так решил?
Спектра не могла принять сказанное. Информация противоречила всему, что старательно внушали долгие годы. Она лично убедилась: механики – монстры, которые лишены жалости и милосердия. Роботы забрали то единственное, чем она дорожила. Растерзали на части.
– Механик передал мне свои эмоции. Ничего хуже я в жизни не чувствовал. Роботы страдают из-за нас.
Спектра вскочила с пола, и подошла к Каилу. Он тут же напрягся из-за её реакции, словно перед ним стояла не женщина, а раздражённая львица. Нахмурив брови, наставница смотрела на него и не могла поверить, что он жалеет монстров. Возможно, Главный был прав, когда говорил про обратную связь между механиками и Мироновым. Роботы обманули его, завладели разумом. Спектра хотела, чтобы ей показалось.
– Надо прекратить охоту на роботов. Они похожи на нас, а чем мы будем лучше чёрных медиков, если продолжим убивать себе подобных? – Каил знал, что разозлит наставницу этими словами, но, быть может, он единственная надежда механиков на спасение.
Спектру от каждого слова бросало в дрожь. Она переживала, что наступит этот момент, и пыталась оттянуть неизбежное.
– Мы – будем. Разве этого недостаточно? Ты забыл, что они похищают людей, а потом, возможно, убивают?
Руки Спектры сжались в кулаки от мысли, что Каила не спасти. Он не имел права оказаться предателем после того, как стал надеждой.
– Вы лично видели, как они похищают человека? Может, Главный врал, а Тина права, что механики безобидны?
Упоминание имени этой девушки привело Спектру в ярость. Наставница не знала, кто околдовал Каила: механики или Тина.
Она не видела, как роботы похищают гражданских, но только потому, что «Синтез» тщательно защищал колонию. Вместо гражданских погибали солдаты. Это было нормально, словно бойцы не люди. Это война.
– Ты сошёл с ума! – выкрикнула наставница.
Упоминание Тины было последней каплей в кувшин терпения. Сначала Каил спит со шлюхой, а потом ещё и принимает её сторону. Не для этого Спектра спасала его, рискуя своей жизнью. В голову закралась мысль, что лучше бы он остался у чёрных медиков, к которым испытывает сердечную привязанность.
Наставница резким движением выхватила пистолет и направила на Каила. Она чувствовала себя опустошённой, изорванной в клочья. Спектра помнила, что обещала убить его, если он примет сторону механиков.
Она никак не могла выстрелить.
Ветер ревел вместе с душой. Спектра не подозревала, что Каил стал ей дорог, и слишком поздно бежать от чувств. Убить его означало навсегда распрощаться со своим сердцем.
– Либо поверьте мне, либо убейте. Только не надо тянуть, – его голос звучал на удивление спокойно.
В его глазах Спектра видела готовность принять смерть. Он не пытался защищаться, словно не мог выступить против неё даже в такой момент. Ему удалось и предать, и остаться преданным ей.
Спектра знала, что должна выстрелить. Она положила палец на курок и, до боли прикусив губу, зажмурилась.
Она прицелилась, изо всех сил игнорируя чувства. Спектра винила себя, что не уберегла новобранца. В попытках найти оправдание поступку она задумалась: почему Каила нужно убить? Он не причинил людям вред, а, стало быть, можно его спасти. Хотя, вдруг шанс упущен?
Наставница помнила, как пять лет назад уважаемый подполковник устроил бунт против системы Главного. Он убеждал солдат, что каждый имеет право жить как обычный человек, а борьба с механиками – дело правительства. Все в организации знали, что предложил парламент шесть лет назад в качестве решения: был отдан приказ уничтожить колонию как эпицентр проблемы.
Сотни людей погибли, чтобы не допустить геноцид. Пришлось избавиться ото всех, кто знал о механиках и желал смерти колонистам. Остальные присоединились к «Синтезу», который преобразовался в секретную организацию.
Бойцы помнили о трагедии, однако, многие поддержали идею бунта и полегли от рук смерчей. С тех пор правила «Синтеза» ужесточились: за предательство грозила смерть, и никто не разбирался, виновен человек или его подставили.
Спектра переживала, что Миронов станет новым мессией, благодаря тесной связи с механиками, но из-за желания всех спасти навредит не только солдатам, но и гражданским.
Она смотрела в его глаза и видела доброту. Это заставляло усомниться, что он способен кому-то навредить. Рука не поднималась убить человека, который ничего плохого не совершил.
Интуиция подсказывала: сохранить Каилу жизнь – ошибка. Однако Спектра верила, что сможет его контролировать. Он обычный человек, не боец, и совершенно безобиден. Наставница не могла прикончить безоружного – для неё это было равносильно детоубийству.
Она убрала пистолет, и почувствовала облегчение. Миронов столько раз спасал ей жизнь, что дать ему шанс было песчинкой из прерии возможностей.
– Вы меня не убьёте? – он изумился. – Почему?
Спектра не проявляла жалость даже к себе, а предателей невозмутимо убивала.
Наставница задумалась над ответом. Не выходило раскопать веские причины – она попросту не желала выстрелить. Она могла продолжать убеждать себя, что Каил полезен, и поэтому обязан жить, но в действительности она не хотела его утратить.
– Ты – наивный мальчишка. Сам не понимаешь, что говоришь. Не стану же я убивать ребёнка! – тон прозвучал нравоучительно. Она развернулась к Миронову спиной, чтобы глаза не выдали правду. Он не должен был узнать о настоящей причине, о её слабости. – Скоро убедишься, что механики опасны. Потом решишь, с нами ты или против. Учти, второй раз я выстрелю.
– Учту.
Каил не стал возражать, надеясь со временем найти доказательства невиновности механиков и предъявить Спектре.
Наставнице хотелось поскорее закрыть тему. Взгляд пал на окно, за которым непринуждённо вальсировали снежинки. Метель утихла вместе с бурей чувств, недавно бесновавшихся в душе.
– Пора уходить, – Спектра знала: оставаться здесь опасно.
Чёрные медики в любой момент могли ворваться в жилище. Если бы Каил не упал в реку и ему не пришлось сушить одежду, наставница обошла бы дом стороной.
– Но куда идти?
Миронов прожил на близлежащей территории десять лет и неплохо ориентировался на улицах, но в краснолесье, которое окружало колонию, ему бывать не приходилось.
В глубь пущи люди без нужды не заходили. Можно было заблудиться и замёрзнуть или встретиться с дикими животными, которые здесь водились. Медведи, рыси, волки – всегда алчущие и злые – поджидали путников, чтобы охотно растерзать их.
– Идти назад мы не можем. Остаётся только вперёд.
Спектра не представляла, в каком месте находится и как пройти к Эдемиону. Тина затащила их в глушь, из которой с лёгкостью не выберешься. Наставница не привыкла бродить по лесам, да и в колонии за последние десять лет бывала только из-за механиков: вертолёт доставлял к месту боя, а потом забирал обратно в Эдемион.
– Вперёд – так вперёд, – он вышел на улицу.
Солнце из-за густых туч не проглядывало, но, предположительно, сейчас был день – ещё не стемнело до той степени, когда невозможно отличить человека от дерева. По скромным подсчётам вышло, что до соседней колонии можно добраться за несколько часов. Надо спешить: провести ночь в лесу – не лучшая забава.
Каил пересёк поле, не дожидаясь, пока Спектра догонит. Он знал: наставница семенит сзади, и не оглядывался. Не удавалось простить её за покушение на жизнь, да и за непонятное объятие. Было гораздо проще, если бы Спектра не подавала надежд или не отталкивала.
Впереди, за хвойными деревьями простирались скалы, скрывающиеся за дымкой тумана. Они напоминали бычьи рога из-за впадины, разделявшей их посередине. Миронов слышал рассказы о Рогатых скалах – люди их также называли Дьявольскими. Поверья утверждали, что в них ошивается нечисть, вселяющая ужас в сердца путников безумными воплями.
Легенда Каила не пугала – слишком невероятной была. Он волновался, что со времён рассказов булыжники обвалились и перегородили узкий проход между скалами. В этом случае пришлось бы идти по тонкому льду озера, которое протягивалось справа: начиная от скал и до пристанища чёрных медиков. Иного пути не существовало, так как по левую сторону располагался необозримый лес, и миновать его за сутки было невозможно.
20 декабря. Вечер
Прошло около трёх часов. До скал оставалось пять минут ходьбы, но темнота стремительно поглощала землю, а взбираться по обрывистым склонам в кромешной мгле небезопасно. Было решено остановиться, оборудовать ночлег, и ранним утром продолжить путь.
Они расположились на поляне. Спектра расчистила от снега местечко для костра, а Миронов натаскал хворост, несколько брёвнышек и бересту. Когда огонь был разожжён, они решили соорудить шалаш, чтобы не окоченеть за ночь.
Наломав еловый лапник, Каил и Спектра построили нечто вроде стога. Возвести второй шалаш не хватило времени: ночь опустилась на землю, укрыв вуалью притомившийся за день лес.
Каил сел возле костра на ёлочную ветвь, согревая руки над огнём. В течение недели не было времени на отдых: сплошная беготня, риск и перестрелки, которые сейчас казались нереальными. В сравнении с этим, прошлая жизнь была раем: спокойным, предсказуемым и безопасным. Единственное радовало – Спектра находилось рядом – сидела у костра, погружённая в мысли. Тоже грела руки. В тёплом свете, исходившем от пламени, она была прекрасна. Миронов уверенно мог заявить, что не видел женщины красивее. Не представлял, как будет жить, если она погибнет. Даже если уйдёт, откажется от него – это будет подобно Шекспировской трагедии. Он не сможет найти ей замену, да и не захочет искать.
Когда Каил встречался с Тиной, он думал, что любит её, но потерять не боялся. Она была милым, светлым человеком, однако, не вызывала бури эмоций и страстей, которым он придавал значение. Кровь не вскипала, когда она приходила. От касаний не кружилась голова. Она окутывала спокойствием: Миронов знал – Тина не уйдёт, и временами ему становилось скучно. Девушка не умела удивлять, не заставляла восхищаться собой, и позволяла Каилу всё, а из-за этого под конец отношений ничего не хотелось.
Спектра была другой. Не вызывала ощущение постоянства, и ради одного тёплого взгляда приходилось совершать невероятные поступки. Казалось, чтобы заслужить её любовь – отдать жизнь будет мало.
Другие мужчины бежали бы от такой к девушкам, которые за цветы могли подарить себя, но Каила привлекала недоступность. Ему нравилась сила и непоколебимый дух. Ему не просто нравилась Спектра – он её любил.
– Мы несколько недель знакомы, но я о вас ничего не знаю, – Миронов попытался завязать разговор.
Было невыносимо сидеть в безмолвии, слушая вой голодных волков. Он осознавал, что в лесу нет людей, и становилось жутко.
– Считай, тебе повезло. Я бы тоже предпочла ничего о себе не знать, – буркнула Спектра, пережёвывая калину.
Она предусмотрительно собрала ягоды по дороге. Вкус был кислый, противный, но выбирать не приходилось.
– Почему?
Каил привык к чрезмерной скрытности наставницы, и не надеялся вытащить информацию. Однако, попытаться стоило. Сумрачный лес – подходящее место для откровений.
Спектра недовольно вздохнула, одарив его раздражённым взглядом.
– Тебя что-то конкретное интересует или как?
Наставница не привыкла рассказывать о себе, но объяснять причину не хотела. Спектра наивно понадеялась, что Миронов задаст несколько глупых вопросов и отстанет.
– Хм… кто ваши родители? – он спросил первое, что пришло в голову.
О своих родителях Каил думал постоянно. Он их не знал. Точнее, не помнил: детство было напрочь стёрто из памяти. Жизнь начиналась с момента, когда он попал в дом отца Тины примерно в десятилетнем возрасте. Он знал только своё имя, а этого слишком мало для поиска родителей. Может, оно и к лучшему: никто не пытался его найти, а, следовательно, он был не нужен.
Возникали предположения, что родители погибли или проживают в другой, далёкой стране, но теории оставались теориями. Единственное Миронов знал наверняка: с ним случилась трагедия, вызвавшая амнезию. Это не давало покоя.
– Никто. Для меня они никто, – она произнесла фразу медленно, вдумчиво, делая паузу между каждым словом.
Наставница спряталась за маской равнодушия, прогоняя воспоминания о детстве.
– Почему?
– Таких тварей, как они, надо ещё поискать. Я рада, что больше никогда их не встречу.
Наставница умолчала, что родители отказались от неё. Хотя, их поступок был скорее великодушным, чем заслуживающим осуждение. Видеть пьяные физиономии родителей было невыносимо, но ещё хуже – постоянные побои, которым подвергалась Спектра в детстве. Она не плакала, когда разъярённые родители лупили всем, попадавшимся под руку, за то, что она родилась. С её лица не сходила усмешка, показывающая, что им не сломить волю, не добраться до души. Это бесило родителей, и они прилагали максимум усилий, чтобы стереть с её лица улыбку. У них не получилось.
– Разве можно плохо говорить о родителях? – изумился Каил.
Он считал людей, подаривших жизнь – святыми. Да и к человеку, который его воспитал – к отцу Тины, относился с любовью и благодарностью.
– Можно, – огрызнулась Спектра, подкинув очередную ветку в костёр.
Миронов догадался по взгляду, что тему лучше не продолжать, иначе второй раз за сегодня наставница захочет его убить.
– Какой ваш любимый цвет?
– Несложно догадаться, что красный.
– А цветы?
– Не люблю цветы.
– Какая трагедия произошла в вашей жизни? – ответ интересовал Каила, однако, он сразу пожалел, что задал вопрос. Последнее время он лишь об этом думал, и как-то само вырвалось.
Спектра на мгновенье погрузилась в печаль, но потом её лицо исказилось в яростной гримасе. Да как он посмел задавать подобные вопросы? Кто он такой, чтобы бесцеремонно лезть в душу?
– Да пошёл ты, – она приложила невероятные усилия, чтобы не выразиться покрепче, а потом не растерзать Миронова в клочья.
Никто не имел права думать об этой части жизни, а тем более спрашивать.
Он вовремя понял: лучше немедленно исчезнуть с глаз наставницы, иначе ни один доктор не поможет. Каил удалился в шалаш, оставив Спектру одну возле костра, и молился, чтобы она поскорей успокоилась и забыла о неловком инциденте. Он не хотел её обидеть.
Огонь не помогал согреться, и ей казалось, что насквозь промёрзли даже кости. Ночью температура падала до минус сорока – ни один пуховик не спасал. Спектра краем глаза косилась на Миронова, который сейчас ей представлялся живой грелкой. Подобие шалаша выглядело тёплым и уютным по сравнению с продуваемой ветром поляной.
Гордость и гипертрофированная тяга к независимости не позволяли подойти к Каилу, лечь рядом, и согреться за счёт тепла его тела.
Раньше Спектра спала с мужчинами, и количество бывших любовников переваливало за десяток. Она не стеснялась прошлого, но и не гордилась – было всё равно. Ни одного из мужчин Спектра не любила, да и симпатию испытывала редко. Хотя, она являлась инициатором отношений.
Она искала человека, с которым могла бы чувствовать, но вместо любви встречались подделки. Приходилось ограничиваться простыми удовольствиями – извлекать из них максимум, чтобы не скиснуть.
При всей её холодности, мужчины в Спектру влюблялись и хотели её, но не пробовали добиться взаимности, превратить отношения в длительные – сдавались при первом отказе. Спектре так было проще. Она считала, что не создана для отношений и тем более для семьи. Ей этого не хотелось – она была замужем за работой, за вечной борьбой с механиками.
Если бы однажды Спектре пришлось выбирать спутника жизни, то им бы оказался человек, который примет её с недостатками и сумеет не обращать внимания на прошлое. Это всё, что ей было нужно.
Последние несколько лет она никого к себе не подпускала. Со времён юности Спектра разительно изменилась: повзрослела, ожесточилась. Буйный темперамент остался, но появилась разборчивость, большинство людей вызывали стойкую антипатию. К Каилу она не испытывала отвращения, но это неважно. Отношения с ним приведут к нарушению главных правил и предательству «Синтеза», а впоследствии – к смерти. Измену она допустить не могла. Не сейчас.
Не в силах терпеть холод, наставница заглушила гордость и подошла к Миронову.
– Просто обними меня, – буркнула Спектра, и прилегла рядом. Она осторожно положила голову на его плечо. Убедившись, что Каил не против – прижалась к нему всем телом. – И не обольщайся, я всего лишь замёрзла.
Миронов приятно удивился. Он обнял Спектру, испытывая благоговение, и не думал о чём-то большем. Хотелось вечно лежать здесь, в первозданном лесу, и слушать ворчанье совы, стрекот сверчков. Главное – Спектра рядом, и неважно, что холод пронизывает тело, а мышцы невыносимо болят.
Он готов был преодолеть миллионы километров ради ещё одного объятья. Если бы понадобилось, он перебил всех чёрных медиков, любого, кто посмеет разлучить с наставницей, а тем более обидеть её.
Спектра крепко уснула, а он не мог. Каил понимал: если закроет глаза, то очнётся в «другой вселенной», где любимую нельзя обнять. Это было мучительным адом, а туда не хотелось возвращаться из рая.
Усталость взяла своё, и он погрузился в сон. В голове воспроизводились смутные образы. Фантазия рисовала гиблое поле с огнями города в отдалении, которое Каил видел при контакте с механиком.
Он убегал от преследователей. Не знал, кто они и чего хотят, но был уверен: если не доберётся до города – погибнет.
События начали происходить в обратной перемотке. Невидимая сила резко потянула Миронова назад. Он упал на землю. Кожу изнутри рвали провода, стремились наружу. Крупнейший выходил из горла, доставляя зверскую боль.
В глазах потемнело. Он оторвался от земли, и стремительно возносился к небу, словно перестала действовать гравитация. В голову врезались истошные крики. Сковал холод, и тело погрузилось в густую жидкость.
Каил открыл глаза. Окружающее он видел через зелёную призму – всё расплывалось и меняло форму. Он с трудом разглядел стекло, находящееся в нескольких сантиметрах от носа. Спиной плотно прижимался к стене, а ноги были закованы, и не удавалось ими пошевелить. Он с ужасом обнаружил, что находится в узком аквариуме, из которого невозможно выбраться.
Охватил приступ клаустрофобии. Дрожь маленькой армией прошлась по телу, и обе ноги свело болезненными судорогами. Миронов бешено стучал кулаками в стекло, но звук подавляла жидкость. Закричать не удавалось из-за провода, который выходил из горла, и присоединялся к небольшому отверстию наверху.
Паника нарастала. Он не знал, что творится, но это казалось реальным несмотря на абсурдность происходящего.
Миронов попытался избавиться от проводов, и почувствовал неестественно сильное желание спать. Веки бессознательно опускались. Последним фрагментом, который удалось разглядеть, был человек по ту сторону стекла. Он подошёл близко, и с тревогой пытался что-то сказать. Каил не слышал и не мог понять, выдумка это или действительность.
СинтеZ
Линейный вид
