Самый умный - Страница 2 - Prosims: новости, обзоры, дополнения, файлы, коды, объекты, скины и скриншоты The Sims 3 и The Sims 2

Cromachy · 14.03.2017, 23:15

Jana Weber,

Цитата:

Сообщение от Jana Weber

Я не фанат канона, как ты помнишь, но тут я впервые осознала, зачем тут фракции.

Пф, можно подумать, я фанат.))
Вообще обычно я начинаю писать фанфики в двух случаях: либо "как это прекрасно, как это божественно, дайте я припаду к священной корове", либо "ну как, как можно было все настолько слить?! Ааа, я хочу свой канон, с преферансом и гетерами!" Так вот, с "Дивергентом" именно второй случай. А общий посыл серии "все зло от умных" вообще активирует у меня режим боевой ярости.

Цитата:

Сообщение от Jana Weber

я не часто бываю согласна с главгером, особенно если он мне нравится - чаще я сижу лицом в ладонь, и думаю, дурааак, ну, дурааааак.

Это чегой ты так?)) Не, есть моменты, когда я сама сижу с него лицом в ладонь, но пока что он так уж явно не будет тупить.))

Цитата:

Сообщение от Jana Weber

Мне кажется, именно с этой главы для меня восприятие этого текста сменилось с "ну интересный мир, ну хорошо написано" на "нучтожедальшебудет".Что есть плюс) впрочем, мне кажется, рано или поздно (когда глав штук 10 наберется, может) я все же перечитаю их все сначала.

Тогда лучше подождать, пока наберется 18 - как раз история кончится. Первая из пяти, я имею в виду.))

Цитата:

Сообщение от Jana Weber

Я вдруг вспомнила, что когда смотрела фильмы, думала, что будь я там, я была бы в Искренности. Учитывая сей факт, забавно, что мне нравится Дженни) пока нравится. Ещё не знаю, что она может вытворить)

Я была бы в Эрудиции.))
Дженни и мне нравится.)) Она не так бросается в глаза, как некоторые другие персонажи, но я искренне кайфую, когда о ней пишу. И надеюсь, что не солью образ.

Цитата:

Сообщение от Jana Weber

- как Итан забыл слова

тот редкий случай, где курсив не то что допустим, он там реально нужен) я даже порадовалась, что забыл. Потому что то, что он говорил, стоит говорить не выучив по бумажке, а то что вот прямо сейчас думаешь.

Да уж, Итан могет.)) Это в любом случае были бы его слова и его мысли, но так они действительно звучали естественнее.
И потом, он не мог слова не забыть, потому что выступления важнее в его жизни не было. А тут нервяк и все такое... не мерисьюх же он и не робот.

Спасибо тебе за внимание к рассказу в целом и к важным мелочам в частности.))

Cromachy · 16.03.2017, 21:42

Часть 4. Совещание.

Он умолк, переводя дыхание. Слезы подступили так близко, что пришлось запрокинуть голову, чтобы удержать их.
- Какой именно помощи ты от нас ждешь? - то ли по привычке, то ли от волнения, Оливер говорил так тихо, что с трудом получалось различить слова.
- Для того, чтобы научиться ценить чужую жизнь и труд, нам нужно побывать в чужой шкуре. Поэтому, если вы согласитесь, план таков: в ближайший... допустим, месяц мы исследуем жизнь друг друга. В неделе пять учебных дней, и нас здесь тоже пятеро; предлагаю разбить обучение по дням недели. Предположим, в понедельник все дружно грызем гранит науки так, как это делают эрудиты, то есть до умопомрачения; во вторник едем работать в поле, в среду - кхм... полагаю, тренируем речь - или чем вы обычно занимаетесь?
- Примерно этим. Еще развлекаемся с детекторами лжи и всякое такое, - кивнула Придд.
- Хорошо, понял. В четверг, стало быть, будем лазать где попало, пятницу посвятим благотворительности. В принципе, дни можно менять, главное правило - все делать вместе. Вопросы есть?
Вопросы, конечно, были. Судя по омрачившимся лицам, у каждого появилась пища для размышлений, а вместе с ней - и вопросы.
- Давайте я первый, - лениво протянул Деррик, встряхнув длинной пшеничной гривой. - Вот языком ты чешешь так, что любо-дорого, но я одного не могу понять - на кой нам это? Вот чем лично мне поможет умение трепаться? Мое дело - драка...
- Ммм, дай подумать, - Итан несколько театрально свел брови и поскреб в затылке. - Станешь умнее, научишься понимать противника и предугадывать его действия. Представь, он еще только замахивается, а ты уже успел проанализировать не только его физические возможности, но и наиболее вероятное поведение в бою, выбрал самую выигрышную тактику и - рраз! - победил. С куда меньшими затратами, чем победил бы, просто бездумно размахивая кулаками. Кстати сказать, при должном умении трепаться можно даже убедить нарушителя сложить оружие. Так что не профукай свой шанс - постоянно думать и анализировать тебя и я смогу научить, а вот делать это молниеносно - конек нашего дорогого Ферзя...
- Эй! - немедленно отреагировала Придд. - Я еще не давала своего согласия на участие в этой авантюре. Допустим, ценность общения с тобой я еще могу признать, учитывая, сколь обширна твоя доказательная база, но...
- ...знаешь ли, если ты будешь ввязываться во все споры подряд, не с тем, чтобы помочь несправедливо обиженному, а просто из желания поспорить, - рискуешь потерять свое достоинство и скатиться до уровня банальной склочницы. Будь добрее, учись зреть в корень и направлять свое красноречие во благо. И да, после уроков Джея ты со всей искренностью сможешь дать оппоненту в глаз в случае чего - и никто не посмеет тебя за это осудить.
Она помолчала, прикусив нижнюю губу, затем нерешительно кивнула в знак согласия.
- Устав общины запрещает нам учиться самообороне, - тише прежнего, но твердо молвил Оливер. - Думать о собственной безопасности - проявление эгоизма.
- Знаю. Так же, как отстаивать свою точку зрения в дискуссии. Зато ввязаться в драку или спор на стороне слабого - благородно и самоотверженно; скажешь, нет?
Этот разговор все больше напоминал Итану старинное фехтование на шпагах: противники вооружены легким оружием, трехгранный клинок создан для быстрых колющих ударов. Выпад-укол - блок, выпад - блок. И еще он чувствовал, что, отбиваясь в одиночку от трех соперников сразу, начинает уставать. Впрочем, кажется, его доводы показались слушателям достаточно разумными, чтобы хотя бы задуматься...
- Итан, - о нет... только не это, неужели придется вразумлять и ее тоже? - Твоя идея очень хороша, но сможем ли мы заниматься до умопомрачения, если в нашем распоряжении - только школьная библиотека, в которой нет ничего, кроме стандартных учебников, и научный класс с дряхлыми микроскопами? Ведь сектор Эрудиции закрыт...
Все-таки не один против четверых. В синих светящихся глазах Дженни, в ее улыбке - безграничная нежность и готовность помочь. Кажется, когда она так смотрит, вообще нет ничего невозможного.
Ну и что, что Эрудиция и Бесстрашие закрыты для посещений, и без пропуска на территорию этих фракций не попасть. Очень правильное решение, между прочим, - незачем превращать в проходной двор штаб-квартиру воинов и колыбель всех научных разработок (к тому же в Эрудиции своих воров хватает, грязные игры среди умников в большом почете - не хватало, чтобы другие фракции попытались в этих игрищах поучаствовать).
- С учебными материалами просто - у меня-то пропуск есть. Нужные книги можно принести, а запрещенные к выносу - переписать.
- Контрабандой планируешь заняться? Ай-яй-яй, как нехорошо, - но, укоризненно качая головой, Придд улыбалась.

За эрудитами вполне заслуженно закрепилась слава лжецов и махинаторов; недаром неофициальным девизом фракции считалось выражение "не пойман - не вор". Честной ее натуре претила эта подлость, пышным ядовитым цветом распускающаяся среди умников, но Грин хотя бы не скрывал, что он мерзавец - и это, безусловно, делало ему честь. Во всяком случае, подумала Юстина, с ним можно иметь дело - заранее ожидая удара в спину, невольно готовишься его отразить.
- А, не покрутишься - не поешь... Ну так что?
- Я за.

- Я тоже, - Джей подумал, что вся эта заварушка - чистейшее безумие и почти наверняка против каких-нибудь правил... хотя бы на этом основании стоит в ней поучаствовать.
И еще подумал, что с Грином вполне можно ладить. Особенно если его умная голова и дальше будет придумывать всякие безумные штуки - Джей на выдумки не мастер, но от участия в чем-нибудь запретном ни один бесстрашный не откажется.

Оливер, глядя на остальных, едва заметно хмурился - ему вся эта затея совершенно не нравилась. В первую очередь не нравилось, что придется все время быть на виду - в такой компании оставаться незамеченным не выйдет. У Грина - непререкаемый авторитет среди эрудитов; говорят, его коэффициент интеллекта выше даже, чем у некоторых учителей, а это о чем-то да говорит. Уиттиер красива так, что глазам больно, и общительна до зубовного скрежета, притягивает людей, как магнит - железо. Придд слишком резкая, слишком громкая, даже когда молчит - а молчит она ну очень редко. Деррик тоже не самый незаметный из бесстрашных - здоровый, как фонарный столб, вечно размахивает кулаками и слишком много треплется, хотя ничего особенно умного или интересного за всю свою жизнь не сказал.
С другой стороны, и что с того? Ребята всего лишь следуют законам своих фракций, так же, как и он сам; кто же виноват, что нигде, кроме Отречения, нет железного правила "не выделяйся". Между прочим, возможно, все и обойдется - в этом созвездии Оливера наверняка с легкостью затмят. Затея Грина безумна и наверняка нарушает кучу правил, но по сути, ничего плохого нет в идее примерить на месяц чужую шкуру, да и на чужую жизнь интересно посмотреть. И потом, он эту кашу заваривает не для собственного удовольствия... Если бы сам Оливер вдруг вздумал кому-то что-то показать, - тоже обращался бы за помощью к тем, на кого чаще всего смотрят.
И еще... о неважном не говорят, яростно пытаясь убедить в своей правоте, сдерживая слезы. Грин умный, и если уж он так уверен, что задуманная им авантюра действительно принесет пользу - значит, имеет для этого основания.
- Ладно, - вздохнул он, - я тоже участвую. Но ты уверен, что нам на все хватит времени? Школу ведь тоже нельзя забрасывать...
"...а у меня трудности с математикой и не только". Грин в ответ широко улыбнулся, склонив голову к плечу:
- Обижаешь. Какие проблемы могут быть с учебой, если у всех вас есть я?

Впятером действительно справились с самоподготовкой быстрее и с меньшими потерями, чем обычно - Итан умел понятно объяснить абсолютно любую тему из школьного курса. Первый безусловный плюс общения с эрудитом, таким образом, предстал у всех перед глазами сразу же.
А сам он между тем чувствовал себя так, словно к позвоночнику подключили ток высокого напряжения. Как же все-таки тяжело работать на публику...
И, оставшись в одиночестве в пустом классе, он понял, что никуда идти сейчас просто не в состоянии - не было сил даже передвигать ноги. Хотелось закурить, но лень было лезть в сумку за сигаретами... и он сидел, откинувшись на жесткую пластиковую спинку стула, запрокинув голову и чуть прикрыв глаза; руки расслабленно висели вдоль тела.
- Итан?
Век бы слушал этот голос. Такой нежный и мелодичный... Наверное, Дженни очень хорошо поет.
Она вернулась - и теперь стояла в дверях, обеспокоенно глядя на него:
- С тобой все хорошо?
- Я просто отдыхаю. Устал, как... не знаю, кто. Но дело того стоило, правда?
- Конечно, - девушка солнечно улыбнулась. - Идея замечательная... знаешь, только очень добрый и отважный человек мог придумать такое.
- Ошибаешься. Я просто очень умный, - Итан твердо знал о себе, что он трус и подлец: он в жизни не спрыгнул бы с поезда на полном ходу - еще чего, шею себе ломать! Нашли дурака. Не гнушался лжи, подлогов, шантажа и прочих грязных приемчиков в борьбе за крупицы информации - иногда для отца, иногда просто для личного пользования. Не постеснялся бы подставить кого-то для спасения собственной жизни, а прежде чем спасать незнакомца - подумал бы раз тридцать. И все-таки было приятно, что кто-то - что именно Дженни - думает о нем лучше, чем он есть.

Jana Weber · 16.03.2017, 22:29

Вот, значит, в чём был замысел) не могу сказать, что не нравится идея. Я конечно, за то, чтобы каждый занимался своим делом, но пожалуй, если они влезут в шкуры друг друга, то действительно поймут ценность каждой фракции в отдельности. Если труд одних считается значимым, а других - ерундой, что это за общество получится?

Как же бесит фракция Оливера

люто просто. Самооборона - эгоизм? Дали по левой щеке подставляй правую? Серьёзно? Да как они там не вымерли с такой логикой?!

Очень нравится отношение Итана к Дженни) это "думает обо мне лучше, чем я есть". Она для него кусочек чего-то светлого, к ней он мог бы тянуться, даже если бы чувствовал, что не соответствует.
Именно вот на этой фразе я почему-то задумалась, что Дженни не так проста как кажется. Что-то в ней, пожалуй, есть такого, чего Итан не видит) надеюсь, она там кровь христианских младенцев не пьет?

Скачки перспективы всё же здесь минус( в первой части это было уместно, там этого требовала форма, ну и там вроде как "задел" всего, начало, ещё не успеваешь настроиться на одного персонажа.
Здесь это воспринялось как читерство. Единства восприятия текста нет уже, нельзя ведь ощутить себя в голове сразу многих персонажей?
Показывать реакцию других персонажей можно двумя способами:
- непрямо. Через их реакции, слова, выражения лица и действия. По-прежнему не меняя перспективы)
- прямо. Просто написав главу от другого персонажа. Показывать ситуацию разными глазами - ок, но это должны быть разные главы.

И я всё же выступаю за не то чтобы даже выкладку нескольких глав сразу, а за объединение глав в какое-то логическое целое. Просто у деления кусков текста на главы должна быть логика. Какая-то структура) она должна быть законченной. Тут внутри частей законченности нет, и впечатления остаются смазанными.
И заместительные синонимы всё еще мелькают, к сожалению.

Всё выше - советы, не более...) но хотя бы задуматься над ними всё же рекомендую: 3

Cromachy · 16.03.2017, 23:05

Jana Weber, в этой главе я еще могла думать, что все будет мило и невинно, а потом ка-ак понеслась душа в рай, а ноги в милицию... мне оставалось только беспомощно наблюдать, что они там вытворяют.

Цитата:

Сообщение от Jana Weber

что это за общество получится?

Канонное, вестимо.)) Я лоб себе расшибла, пытаясь выправить идеологические косяки.

Цитата:

Сообщение от Jana Weber

Как же бесит фракция Оливера люто просто. Самооборона - эгоизм? Дали по левой щеке подставляй правую? Серьёзно? Да как они там не вымерли с такой логикой?!

Це канон, я ничего не могу поделать (сказал человек, натянувший канону глаз на хвост). Но вот как-то не вымерли.

Цитата:

Сообщение от Jana Weber

Очень нравится отношение Итана к Дженни) это "думает обо мне лучше, чем я есть". Она для него кусочек чего-то светлого, к ней он мог бы тянуться, даже если бы чувствовал, что не соответствует.
Именно вот на этой фразе я почему-то задумалась, что Дженни не так проста как кажется. Что-то в ней, пожалуй, есть такого, чего Итан не видит) надеюсь, она там кровь христианских младенцев не пьет?

Я фигею и поражаюсь твоей проницательности.))
Дженни действительно не совсем такая, какой пытается себя показать для окружающих... а для Итана - так в особенности, ей самой очень хочется быть для него светом.

Цитата:

Сообщение от Jana Weber

Скачки перспективы всё же здесь минус( в первой части это было уместно, там этого требовала форма, ну и там вроде как "задел" всего, начало, ещё не успеваешь настроиться на одного персонажа.
Здесь это воспринялось как читерство. Единства восприятия текста нет уже, нельзя ведь ощутить себя в голове сразу многих персонажей?
Показывать реакцию других персонажей можно двумя способами:
- непрямо. Через их реакции, слова, выражения лица и действия. По-прежнему не меняя перспективы)
- прямо. Просто написав главу от другого персонажа. Показывать ситуацию разными глазами - ок, но это должны быть разные главы.

Хм. Хм-хм-хм. Знаешь, пока ты не сказала, мне конкретно здесь глаз не резало. Я подумаю, как это исправить.
Если мне не изменяет память, таких скачков перспективы в пределах главы 8 или 10 штук, но в каждом случае нужен будет твой незамыленный глаз, чтобы сказать, норм или нужно подумать и переделать.

Цитата:

Сообщение от Jana Weber

И я всё же выступаю за не то чтобы даже выкладку нескольких глав сразу, а за объединение глав в какое-то логическое целое. Просто у деления кусков текста на главы должна быть логика. Какая-то структура) она должна быть законченной. Тут внутри частей законченности нет, и впечатления остаются смазанными.

Опять-таки, будем посмотреть, какое впечатление у тебя дальше сложится. Первые 4 главы были написаны ажно в 2014, когда я не очень понимала, что выйдет, и могла думать, что это будет романтика-пони-радуга, так вот, в тот момент мне все было норм.
Глядя на них сейчас, я бы объединила третью и четвертую, пожалуй. Первую со второй - не знаю, но тоже может быть...
Следующие 4 объединить уже нельзя, потому что будут скачки перспективы, а это не есть хорошо. Дальше будем посмотреть.

Цитата:

Сообщение от Jana Weber

И заместительные синонимы всё еще мелькают, к сожалению.

Пересмотрю еще раз, чего я там пропустила.))

Цитата:

Сообщение от Jana Weber

Всё выше - советы, не более...) но хотя бы задуматься над ними всё же рекомендую: 3

Понимаю.)) Спасибо, что читаешь и советуешь.))

Cromachy · 17.03.2017, 20:25

Часть 5. Флейта.

Всю жизнь Дженни давно расписала. Что бы ни случилось, она останется в Дружелюбии: у мелкого есть сестра, которая может его одеть и накормить, вот и нечего ему расти в приемной семье. Или, того хуже, в интернате. Она и аттестацию-то проходила, потому что боялась, что их с братом могут разлучить - мало ли как сложится жизнь... да и больно было думать, что кто-то займет место их родителей - таких молодых, таких ослепительно красивых, так нежно любящих друг друга и своих детей. Через два года выбрать другую фракцию значило бы предать мелкого и свои усилия по сохранению семьи. Хоть какой-то... после гибели отца и матери - грузовик занесло на дороге, скользкой от разлитого мазута, - настоящей семьи у них, конечно, не было.
Закончит школу, пройдет инициацию и станет полноправным членом родной фракции. Влюбится, выйдет замуж и родит много детей. Ну, двоих-троих уж точно. Будет работать в поле, шить нарядные платья подругам на заказ, а по вечерам изредка играть на флейте, как в далеком беззаботном детстве. Или не играть.
Когда ее планы начали рушиться, как карточный домик, она и сама не сказала бы. Вроде и делала все правильно, смотрела на товарищей по общине... даже присмотрела среди них нескольких возможных кандидатов в мужья, но вдруг встретилась глазами с сияющим взглядом мальчишки в синем пиджаке, нечаянно прислушалась к тому, что и как он говорит. И пропала.
Итан был идеальным представителем Эрудиции, любил свою фракцию и непритворно гордился ею; вряд ли сам мог представить себя в другой одежде и наверняка всегда знал, что выберет при инициации. Пялиться на него - глупо, ведь заранее ясно, что ни к чему хорошему это не приведет, убеждала себя Дженни. "Он не сможет дать мне дом и семью: браки между членами разных общин не регистрируют, а в поле ему не место. Как и мне в лаборатории. Так есть ли смысл друг друга мучить?"
Но он был умен, красноречив и изящен, как юный князь. И невозможно было не смотреть и не слушать. Не ждать общих с эрудитами занятий... Не расстраиваться впервые в жизни, что так не вовремя подкрались летние каникулы.
За три месяца, наполненные другими заботами: работой в саду, шитьем и - по мере сил - воспитанием мелкого, Дженни как будто отпустило. Она даже начала посмеиваться про себя над этой влюбленностью. А затем начался учебный год, и все вернулось...
Да что там, не очень-то она и сопротивлялась. Руки привычно собирали осенние груши, тело без труда удерживало равновесие (сложно ли, умеючи), язык в шутку покрикивал на Джулиана, который больше по сторонам глазел, чем лестницу держал. А в голове между тем крутился сегодняшний разговор.
"Мы все - люди; мы должны ценить друг друга, а не выяснять, кто лучше..."
А ведь Итан во многом прав: ну что за бред, в самом деле, разве цвет одежды влияет на человека? Что у него, в зависимости от общины третья рука вырастает, или легкие заменяются на жабры, или уши в трубочку сворачиваются и отсыхают, как стручки? Да нет вроде, уха у всех по два, рук лишних тоже ни у кого не видно...
Почему она сама, Дженни, не должна общаться с парнем, который ей нравится? Да, сказочного "долго и счастливо" у них никогда не выйдет, но даже задушевная подружка в ответ на ее откровения покрутила пальцем у виска: мол, с ума сошла, мы для них не существуем, как и они для нас. Почему обязательно надо "не существовать", кому такое в голову пришло?
Как будто синий пиджак - это что-то вроде таблички "руками не трогать".
В чем-то подружка была права - будущего мужа следует искать по себе, но совершеннолетие и замужество еще когда будут... впереди два года, так почему нельзя просто встречаться, без всякого расчета и долгоиграющих планов?
- Хэй, не спать! - мелкий больно ткнул ее под ребра и предусмотрительно отбежал метров на пять.
- Джулиан!!!
- Что Джулиан? - пожал он плечами. - Ты тут, понимаешь ли, дрыхнешь на ходу, чуть со стремянки не навернулась, пока спускалась, а я смотри?
- Не смотри, займись делом - у нас еще вон целое дерево осталось, - Дженни закинула руки за голову, крепче затягивая узел на косынке. - Или тебе работы мало? Так сейчас придумаю.
- Злюка! - мелкий скорчил страшную рожу.
- Какая есть. Кто-то давно не получал по шее? - холодно спросила Дженни, приставляя стремянку к соседнему дереву. - Давай, корзину на спину, и марш наверх - моя очередь держать.
Показал язык, но полез. По шее он получил от нее только однажды, но крепко - когда вместе с соседскими мальчишками кидался камнями в птиц и одну серьезно ранил. Дженни тогда разозлилась настолько, что не удержалась от живительных подзатыльников. "Больно? А представляешь, каково было вороне? Ты мог ее убить..." Птицу принесла домой и велела мелкому за ней ухаживать. "Пока летать не сможет - считай, это твой ребенок. Повязки менять, так и быть, буду я, остальное на тебе".
Он ныл, страдал и жаловался на несправедливость мира, но покорно кормил питомца, чистил клетку - и со временем привязался к умной и очень симпатичной птице с хитрыми глазками-бусинками. Да и она как будто не держала на него зла.
Так у сирот появился пернатый друг, а мелкий, увидев, как мучается живое существо, усвоил, что жестокость - страшная вещь, и ничем не может быть оправдана. Ну, и еще усвоил, что старшую сестру злить не следует ни в коем случае...
Поздним вечером, закончив уборку фруктов, дети расположились на крыльце с ужином. Не так много у них осталось теплых ночей, когда можно вот так трапезничать на улице. Хлеб, печеные яблоки и чай вдвое вкуснее на свежем воздухе.
Мелкий кормил с руки ворону, устроившуюся у него на колене; Дженни, запрокинув голову, смотрела вверх. "Как красиво..." Кружевные черные ветки деревьев на фоне темно-синего неба - синего, как форменная одежда в Эрудиции, - крупные блестящие стеклышки звезд. Рука сама собой сжалась на флейте - отец вырезал ее своими руками, чтобы подарить матери на свадьбу, - сама поднесла инструмент к губам...
Мелодия старой колыбельной тоже всплыла как будто сама по себе:
- Не спи, когда друзьям не спится
В тревожной мгле, в тревожной мгле.
Не спи, с крылом подбитым птица,
Лети к земле, к земле, - тихонько запел мелкий, узнав мотив. Голос у него был чистый и звонкий, еще совсем детский. И Дженни ненадолго опустила флейту, чтобы спеть припев дуэтом:
- Ты руку другу протяни,
Пусть ветер зло толкает в грудь.
Свои сомненья прогони
И в этот час себя забудь...
"Интересно, а Итан знает эту песню? Ему бы понравилось..." - улыбнулась она, снова согревая флейту своим дыханием.
- Не спи, когда стучится горе
В далекий дом, в далекий дом.
Не спи, давай, с бедою споря,
В тот дом войдем, войдем...*
- Не, серьезно, Джен, ты какая-то не такая, - молвил он, когда смолкла последняя трель. - Спишь на ходу, играешь, хотя с весны за флейту не бралась... Влюбилась ты, что ли?
- Предположим, - темнота скрыла ее улыбку.
- Влюбилась, влюбилась, влюбилась! - зря старался - дома в общине стояли в отдалении друг от друга, надежно скрытые за деревьями; вряд ли кто-нибудь мог услышать. И, сообразив, что незачем надрываться, перешел на заговорщический шепот: - А в кого?
- Ты его не знаешь. Так что отстань и марш спать.
Она почти забыла, что не всегда стоит ориентироваться на правила и грядущую выгоду. Когда-нибудь она выйдет замуж за того, кто будет хорошим работником и верным мужем, но сейчас... есть смысл идти за тем, чей взгляд и речи вдохновляют. За тем, для кого хочется играть на флейте.

Примечания:
*Песня из к/ф "Сказка о звездном мальчике".

Cromachy · 17.03.2017, 21:45

Часть 6. Не все понимают.

По сложившейся традиции, древней, как само разделение на фракции, на скорых поездах разъезжали только бесстрашные: во-первых, на путях не бывает пробок, что удобно для действующей полиции - поезда ходят часто, железные дороги проложены по всему городу, можно быстро доехать к месту назначения. Во-вторых, к поезду можно прицепить цистерны с водой, а в вагонах разместить оборудование для реанимации, что удобно для пожарных и спасательных команд; у них, конечно, свои поезда, особые, которые выезжают только по требованию. В-третьих, железные дороги проложены на разных уровнях, что удобно тем же спасателям, а остальным позволяет потренироваться в прыжках в нерабочее время - а лишних тренировок, как известно, не бывает. Особенно когда штаб фракции находится фактически под землей, а все входы в него подняты этажей так на десять.
Поезда стали своего рода символом фракции, а с какого-то времени даже дали лихачам неофициальную кличку "железнодорожники". И многим даже нравилось, как гордо это прозвище звучало - не то что нейтральные обозначения по цветам фракции. И уж конечно, лучше, чем обидное "сухарь" или чуть заметно ядовитое "синий пиджак".
Джей не испытывал перед поездами восторженного трепета, в отличие от многих своих приятелей, но не мог не признавать: колесить в поезде по городу - это круто. Особенно круто ездить мимо общежитий афракционеров в общем секторе - там на стенах такое намалевано...
Один корпус, например, был ярко-голубым, как небо; на уровне последнего, восьмого, этажа растянулись здоровенные бубен, дудка и гитара - и от них летели во все стороны золотые ноты.
На стенах другого под окнами первого этажа целая история развернулась: пещерные люди учились обрабатывать землю и выращивать зерно, затем варили из зерна кашу и пекли хлеб. Жаль, издали не видно...
На третьем распустился целый лес. Густой зеленый лес. И окна смотрели как из веток.
Джей не мог сказать, что в этом такого, почему голубая стена в нотах лучше, чем обычная кирпичная стена. Обычные слова как-то не подбирались, а с необычными у него не очень ладилось. Лучше, и все. В Бесстрашии не говорили много, красиво и заумно, не принято было, не учили. Вот бить учили - он и бил, если видел, что кто-то посмел неумелой мазней оскорбить разрисованные дома (случалось раз или два), а объяснить, почему нельзя похабить лес кривыми завитушками и нецензурными словами... не мог. Знал только, что нельзя. Просто нельзя.
И художник, веселый мужик тридцати трех лет от роду, молодец. Иногда его с подручными из изгоев даже можно увидеть из окна вагона - с такого расстояния он кажется маленьким, хотя на самом деле та еще оглобля, - стоит себе на высоченной лестнице, что-то рисует или подновляет облупившуюся краску. Молодец, что лезет под самую крышу, хотя по фракции не обязан: встретив его на улице, несложно увидеть, что куртка и штаны между пятен краски - желтые. Молодец, что рисует; хотя тут не все понимают (многие, наоборот, считают тунеядцем - дескать, работал бы лучше у себя в огороде), а если кто и понимает, сказать не может.
Вот Грин понял бы. И сказал бы, как следует. Не такая он, оказывается, и козявка...
Это же надо - так вывернуть историю фракций! Джей бы в жизни не додумался, хотя казалось бы, папаша ему нередко что-то похожее говорил. Правда, не очень-то он слушал: во-первых, будущему солдату рассуждения про мир и любовь были нужны, как рыбке зонтик, да и кореша за слабака считали бы, если бы он прислушивался, запоминал и следовал, да просто если бы ляпнул нечаянно; во-вторых, говорил папаша иногда слишком уж непонятно.
А Грин взял - и, хоть ни разу тех разговоров не слышал, с ходу выдал: нужно научиться ценить друг друга и уважать чужой труд, не то перегрыземся насмерть. Просто, ясно и даже некоторые отцовские измышления понятнее стали.
А может, они того... одного поля ягоды? Конечно, сложно представить папашу - даже подростком - в синем пиджаке, таким чистеньким, приглаженным и до зубовного скрежета умным, но, честно говоря, Джей про него не так много знал: познакомился с ним только лет в семь, когда из штаба начал вылезать. И только в прошлом году, перейдя на старшие ступени, начал к нему на ночевки ездить, да и то, не чаще раза в месяц...
- Вот что за ерунда, объясни мне?! - шепотом возмущался он после первой ночевки. - Что такого противозаконного мы делаем?
Мать зло тряхнула головой - красные пряди в ее волосах полыхнули:
- Спроси что-нибудь полегче... можно подумать, нам с тобой доверены какие-то секреты государственной важности, которые мы можем разболтать. В любом случае, не нашего ума это дело.
Она тоже из штаба отлучалась далеко не в каждый свой выходной. Возвращалась довольная, аж вся светилась... Но что написано пером, того не вырубишь топором: у Джейн Деррик в личном деле стояло "не замужем", у ее сына - прочерк в графе "отец". А раз так, то надо помалкивать в тряпочку и лишний раз в разговоре кой-кого не поминать. Лучше вообще не поминать. Фракция выше крови, все дела...
Джей никогда никому не рассказывал, но в семь лет он впервые увидел, как мать плачет, прощаясь с папашей в укромном месте общего сектора. И сам разревелся - он тогда еще не понимал, что значит "фракция выше крови", уяснил только, что из-за этого папаша не может жить с ними. А что папаша у него классный и что у родителей любовь - понял сразу.
В тот же вечер, злясь на себя за недостойные мальчишки слезы, он написал на бумажке: "Фракция выше крови". И торжественно сжег на спичках.
Ничему это, конечно, не помогло, лишь немного легче стало.
"А все-таки, надо спросить мать - она-то уж точно знает папашину родную фракцию... Вдруг правда Эрудиция?"
Поезд между тем подошел к удобной крыше; Джей отошел от двери, разбежался и прыгнул. Посадка вышла мягкая.

Он знал, что мать в тату-салоне торчит до поздней ночи - у татуировщиков ненормированный рабочий день, а если точнее, много клиентов, готовых платить мимо кассы за явку в неприлично позднее время, - так что домой особо не торопился. В Яме всегда можно было найти занятие по душе - пострелять по мишеням из доступного даже несовершеннолетним пневматического оружия, ножики покидать, да просто подраться, если найдется желающий...
Или, на худой конец, пойти в игорный зал и срезаться в карты. Или в кости, или даже в шашки - был бы азарт и достойный соперник.
Но в этот раз мать просто превзошла себя - заявилась, когда Джей, вымотавшись в серии спаррингов, досматривал второй сон.
- Ну ты, блин, даешь, - сонно пробормотал он, разлепляя один глаз. Мать невозмутимо процокала шпильками к своей кровати, плюхнулась на покрывало:
- Искусство - оно такое. Требует жертв. Как и желание подзарабо... - не удержалась, зевнула на полуслове, - ну ты понял.
Когда не очень уставала, она показывала свои работы: эскизы и конечный результат на фотографиях. Сидели и подолгу рассматривали, обсуждали. Но сейчас сил не было, да и желания. И Джей ограничился дежурным вопросом:
- Красиво вышло хоть?
- Ничего так, заказчику понравилось, - она снова широко зевнула и, не снимая сапог, закинула ноги на кровать. Джей, чтобы полюбоваться, открыл и второй глаз.
Ноги у нее были просто бесконечные, талия, как у девчонки, и светлые волосы с красными прядками - как оперение феникса. Глаз не отвести. "Не будь она моей матерью - сам бы приударил... у папаши определенно есть вкус. Классная дама".
- Кстати, насчет искусства, - "и классных дам..." - я тут спросить хотел про кой-кого.
Мать стрельнула глазами на дверь, вся напряглась, недолго прислушиваясь, - и кивнула:
- Валяй.
- Он не из Эрудиции родом?
- Нет. Он не менял фракцию. А теперь отбой, - и отвернулась к стене.
"Эвона как... ну, Грин, ты крут. И не тряпка, похоже. Мать вон боится папашу по имени назвать, а ты собрался всей школе пример показывать... Посмотрим, как с тобой пойдет, но ты мне уже нравишься", - Джей ухмыльнулся в потолок: не зря все-таки он собрался участвовать в этой заварушке.

Cromachy · 17.03.2017, 22:16

Часть 7. Марш-бросок.

В школу Юстину обычно подвозил отец; домой же она добиралась на автобусе. Отвращение к пешим прогулкам пришло к ней вместе с пониманием прелести туфель на каблуках и укоренилось с пристрастием к курению. Она не дымила запоем, как некоторые (не раз и не два видела, как Грин за большой перерыв уничтожал добрую половину пачки), просто выкуривала пару-тройку сигарет в день, обычно чтобы чуть расслабиться и привести в порядок мысли во время оживленной дискуссии; в Искренности дозволялось брать тайм-аут во время затяжки, чем многие пользовались - и курение среди подростков было чем-то вроде нормы. Лет с двенадцати уже можно было не бояться получить по шее за найденные в сумке сигареты, Юстине же в августе исполнилось пятнадцать - и она не видела причин не травиться никотином. Да, возникли некоторые проблемы с нормативами по физкультуре - бегать она стала значительно хуже, чем в младшей школе, возросшая ширина шага не слишком компенсировала укоротившееся дыхание, - но кому какое дело? "Зато я круто выгляжу," - утешалась Юстина, - "а девушке это важнее". Она действительно выглядела отлично - высокая и тонкая, с сигаретой в тонких ухоженных пальцах, в элегантных туфлях и строгих костюмах, всегда сверкающих чистотой и безупречно выглаженных.
Правнучка немецких эмигрантов, она во всем обожала порядок. Всему свое место, всему свое время. И даже в мелочах была... как говорили подруги - до отвращения консервативна.
Но сегодня - впервые за все эти годы - Юстина возвращалась домой пешком.
Она притормозила было у остановки... передумала и медленно пошла прочь. Мысль о переполненном душном салоне совершенно не вдохновляла. Ей нужно было подумать, лучше - в одиночестве.
"Мне страшно. Я не хочу умирать... не хочу видеть, как люди убивают и калечат друг друга..."
Откуда такие мысли у сытого благополучного мальчишки из Чикаго? Хотя он же дружит с Мимурой... говорят, там был самый настоящий ад, недаром Америку наводнили беженцы... С чего он взял, что этот ад может повториться здесь, в США? Какие у него основания?
Юстина знала своего верного недруга как человека серьезного и рассудительного (что не могло перечеркнуть его лицемерия и подлости, но делало вполне достойным соперником), поэтому полагала, что основания у него есть. Грин всегда мыслил довольно-таки нестандартно, за что и пользовался уважением у своих.
С чего он решил, что его проект может как-либо повлиять на возможность конфликта? Они же всего лишь ученики восьмой ступени... хотя, один момент, слово Винсента Грина для эрудитов имеет очень большой вес. Первый помощник лидера фракции, как-никак. Родители Юстины в Искренности не настолько влиятельны, но вполне уважаемы. За детьми таких родителей, конечно, не могут не наблюдать... и, что еще интереснее, многие хотят с ними дружить и им подражать. Про Деррика и Смита ничего не известно, Уиттиер вообще сирота, но они сами успели завоевать авторитет среди сверстников - ну, может быть, кроме Смита: с этими отреченными никогда ничего не поймешь. Так что Грин, выбирая, кому предложить участие в своей затее, имена явно не из шапки тянул. В своем роде умно.
Может ли эта встреча и его предложение оказаться хитроумной ловушкой? Учитывая нестандартность мышления - почему бы нет... с другой стороны, это же Грин. Если он против кого-то интригует, жертва о его причастности к своим неудачам узнает последней. К тому же, не стал бы он что-то замышлять против Уиттиер. Сообщница?.. Нет, вряд ли. Она была заинтригована, она всем своим видом говорила, что предмет совещания ей неизвестен. Уж на то, чтобы поймать ее на лжи, у Юстины элементарных навыков хватило бы.
"Ладно, посмотрим, во что выльется эта затея. Пока рано отметать подвох".
...Кажется, она себя переоценила - ноги заболели, не дав пройти и пары остановок. Сесть, что ли, на автобус, - мелькнула крамольная мысль, но тут же была изгнана из головы. Юстина была слишком упряма, чтобы бросать что-либо на полпути.
Домой она доплелась с трудом, проклиная все на свете - и, едва закрыв дверь квартиры, сползла по стенке прямо на пол. Разулась, не расшнуровывая ботинок: не до того было. Икры и ступни горели просто невыносимо.
Боль и усталость здорово выбили ее из реальности. Если не солгали электронные часы, она просидела так минут сорок.
"Потрясающе".
Да и в чувство-то прийти заставил звонок в дверь - в Искренности обожали ходить в гости, и не было дня, чтобы к Приддам никто не пришел... За дверью стояла стайка приятельниц, жаждущих поделиться последними новостями.
- Да, я представляю, как кошмарно выгляжу. Нет, в зеркале себя не видела. И не хочу. Свалите, а? Нет, не заболела. Нет, не обиделась: на правду не обижаются. Просто я, черт побери, всю дорогу до дома прошла пешком. Да, на каблуках. Дура упрямая потому что. Сперва решила, что хочу пройтись, а через две остановки подумала, что и без транспорта дойду. А сейчас я чертовски устала, чертовски зла и не хочу никого видеть. До завтра, - какое счастье, что законы фракции позволяют... то есть, заставляют честно говорить все, что думаешь, а не терпеть людей, которых в данную минуту вообще видеть не хочется. А бедняги Сухарики - им каково в любом состоянии делать вид, что они тебе рады? Юстина внутренне содрогнулась, запирая за подругами дверь, - она бы не выдержала такой пытки. Только не сейчас...
Держась за стенку, доползла до своей комнаты, с протяжным стоном упала на кровать - и проспала до самого ужина, не услышала даже, как вернулись родители.
- Ты не заболела? - заботливо осведомилась мама, придя ее будить.
- Нет, - открывать глаза чертовски не хотелось. Вставать - тем более. "Но надо".
Говорят, Грин в принципе транспорт игнорирует - интересно, он тоже, приходя домой, чувствует себя так, словно его грузовик переехал?
Грин. "Черт, во что я ввязалась..."
За ужином Юстина молчала, не вслушиваясь в разговор.
- Дочь?
- А? Что? - она замешкалась на долю секунды, прежде чем поднять взгляд на отца. - Я не слушала; повтори, пожалуйста, что ты сказал?
- Что с тобой происходит? - колючие светлые глаза впились в ее лицо, ища подвох. - Ты спишь до вечера, витаешь в своих облаках, не участвуешь в беседе. Только не лги нам. Если не хочешь или не можешь ответить честно - лучше скажи сразу, но тогда я должен буду докапываться до правды самостоятельно. И если то, что я узнаю, мне не понравится, ты будешь наказана, - даже разговаривая с единственной дочерью, прокурор Харолд Придд не мог отделаться от по-рабочему суровой речи, наводящей ужас на преступников. Юстина почувствовала, как горят щеки - ее фарфоровая кожа вспыхивала так же легко, как у матери, при малейшем волнении. И нервно вздернула подбородок:
- Мне нечего скрывать. Хотя вам, конечно, вряд ли это понравится... - и продолжила, набрав побольше воздуха: - Мне и еще троим - мы учимся на одной ступени, но все из разных фракций, - предложили участие в странной авантюре. Месяц мы должны исследовать жизнь друг друга, все делать вместе и при этом попытаться друг друга не убить. Организатор - тоже наш сверстник - предполагает, что так мы можем улучшить отношения между фракциями и сами в проигрыше не останемся... Вот.
- И почему же нам должно это не понравиться? - спросила мама, прерывая затянувшуюся паузу.
- Потому что организатор - Итан Грин, я о нем рассказывала, - и не раз, и уже много лет подряд, называя вещи своими именами. - То есть, я помню, как сама же говорила, что он негодяй и тюрьма по нему плачет... и от своих слов не отказываюсь, но... у него так хорошо язык подвешен, что я сама не поняла, как и когда согласилась...
Она опустила глаза на стиснутые до боли руки - взгляды родителей, все более и более острые с каждой запинкой, обжигали лицо.
- Грин, значит? Надо же, как их ударило, - задумчиво произнес отец, вроде бы ни к кому не обращаясь. - Ты сожалеешь, что согласилась?
- Я не знаю. С одной стороны - это, конечно, все очень странно, и Грин... ну, это Грин. Человек, у которого каждый поступок с двойным дном. Я ему не верю. Но... мне показалось, что он в чем-то прав. И в этой затее как будто нет ничего, что было бы мне отвратительно, ну, кроме сотрудничества с ним. И еще, вы же сами меня учили, что друзей надо держать близко, а врагов - еще ближе...
- Да, и эта тактика себя оправдывает. Главное, не расслабляться и не выпускать противника из виду, - слегка улыбнулась мама, но брови ее были все так же напряженно сведены. - А что ты скажешь относительно человека из Дружелюбия? Ты же помнишь, что они готовы лгать и притворяться изо всех сил, только бы избежать конфликтов.
Конечно, она помнила. Но помнила еще и главное свое правило - судить человека по его поступкам в первую очередь...
- Против Уиттиер я ничего не могу сказать. Она действительно старается ни с кем не ссориться, но искренне старается, ее мотивы как на ладони: все знают, что она сирота и условно опекунша младшего брата, так что проблемы в школе ей нужны, как прошлогодний снег. Насколько у нее зубы сводит, когда в очередной раз приходится улыбаться какой-нибудь мрази - не знаю, но могу понять и частично оправдать ее. Хотя для меня такое поведение было бы неприемлемо, - поспешно добавила Юстина.
- Разумеется, - голос отца чуть потеплел, и она с облегчением выдохнула: гроза миновала. - Но думала ли ты, что такая компания может повредить тебе и твоей репутации?.. Уже вижу по лицу, что нет, - а подумать следовало. Мало ли что о тебе могут вообразить...
Юстина выпрямилась, гордо расправила плечи:
- Я не боюсь. И если кто-то посмеет усомниться в моей чистоте, я смогу доказать, что он неправ.
- Вот это говорит наша дочь, - просиял отец и, перегнувшись через стол, коснулся губами ее спутанных темных волос. Мама слегка улыбалась, глядя на Юстину и, наверное, невольно вспоминая собственную юность.
"Я вас не подведу. Честно".

Cromachy · 17.03.2017, 23:39

Часть 8. Дела минувших дней.

После школы Оливер попал домой далеко не сразу: три дня в неделю он работал на почте во вторую смену, посылки разносил. Иногда работы почти не было, иногда - как сегодня - коробок скапливалось прилично, и среди них попадались довольно тяжелые. Но он привык.
"Интересно, какие лица были бы у наших звезд, если бы им пришлось ходить по участку с такой ношей?" - размышлял он, остановившись ненадолго, чтобы передохнуть. - "Уж точно не восторженные..." Хотя как знать, Уиттиер наверняка не раз и не два таскала тяжелые корзины; ей к тяжелому труду не привыкать. Какая, в сущности, разница: корзины или коробки.
Вот только на нее, не говоря уже о других участниках эксперимента, все смотрели бы круглыми глазами: представители других фракций нечасто заходили в сектор Отречения. "Да что это я, даже если их переодеть, они не перестанут привлекать внимание! И это если согласятся... очень большое "если": девчонки меня точно растерзают за такие предложения". Он представил себе девушек в бесформенных серых платьях - и хихикнул. Придд в жизни не надела бы ничего подобного: слишком себя любила. Ее безупречно залакированный образ портила только копна черных кудрей, выглядящих так, словно их в принципе никогда не причесывали; то ли так и было, то ли, что более вероятно, она просто не могла совладать с собственной шевелюрой.
А если бы Уиттиер скромно стянула волосы в узел, он был бы, должно быть, размером с ее голову... разве что чуть меньше. К тому же вся параллель знала еще с прошлого года, для кого она наряжается в школу, как на праздник. Она бы, может, и согласилась переодеться и вести себя тише обычного, если бы была одна. Но уродовать себя на глазах у Грина? Ни за что.
Хотя кому уродство, а кому... Оливер, к примеру, не считал, что красота девушки должна бить по глазам; ему больше нравились скромные нежные цветы родной фракции. В свободных платьях они кажутся такими хрупкими, и что-то бесконечно трогательное кроется в том, как собранные в тяжелый пучок волосы открывают уши и шею...
К такой девушке хочется подойти и предложить помощь, когда она несет тяжелую сумку - любая ноша кажется слишком тяжелой для нее. Хочется добиться от нее улыбки и теплого взгляда, заставить хоть ненадолго забыть о ее заботах.
Такова была его старшая сестра Эмили, наверняка такой в молодости была мама. И такую девушку Оливер хотел бы видеть рядом с собой в будущем, и многих замечал, но подойти и заговорить... что там - взглянуть лишний раз не решался.
"Кстати, об Эми - стоит зайти к ней, узнать, не нужно ли чем помочь".

Она была старше на пять лет; как и многие в Отречении, очень рано вышла замуж, почти сразу после инициации - и сейчас носила под сердцем второго ребенка. Муж ее работал с утра до поздней ночи на строительстве дорог, а старший малыш чересчур активно познавал мир - она едва успевала следить, чтобы он не залез куда не следует, не поранился, не обжегся... Она с благодарностью принимала любую помощь.
Оливер старался заходить к ней хотя бы через день: помогал с уборкой, стиркой, присматривал за малышом, пока Эми готовила ужин. Ели, не дожидаясь главы семьи - тот возвращался порой даже после комендантского часа, - затем, убрав со стола и с трудом уложив маленького (он никогда не мог угомониться сразу), подолгу сидели и разговаривали.
- Так что у тебя с математикой? Все было понятно? - Эми знала о проблемах брата с учебой, как знала о том, что он стесняется задавать учителям вопросы, если что-то не понял или не успел записать. Знала и о том, что из-за той же застенчивости Оливер не решается просить помощи у сверстников - и, хоть его не считают изгоем, друзей у него нет. Хорошие знакомые - это не друзья, даже не приятели. А Эми в свое время неплохо училась и почти ничего не забыла из школьного курса, поэтому считала своим долгом помогать младшему.
- Я... сегодня мне помогли, - ничего другого на ум не пришло, но ее ответ устроил.
- Здорово, - она нежно улыбнулась. - Я рада, что у тебя наконец-то появился друг.
"Ну да, друг. Как же".
- Кто он, если не секрет? Я его знаю?
Оливер замялся. С одной стороны, ей вряд ли понравится, что он связался с "синим пиджаком", но с другой, врать очень не хотелось. И еще - быть может, Эми знает, почему в их фракции так не любят Грина-старшего? Не просто так ведь...
- Может быть. Итан Грин из Эрудиции.
Серые глаза Эми испуганно расширились:
- Итан Грин? Сын Винсента Грина? О боже... и ты попросил его о помощи?
- Ну, он сам предложил...
- Послушай, - она слегка подалась вперед, - я ничего не скажу родителям, но обещай, что впредь будешь держаться от этой семейки подальше! Винсент Грин - очень умный и жестокий человек, и он ненавидит Отречение больше, чем кто-либо в Эрудиции, больше даже, чем Джанин Мэттьюс, их лидер! Не удивлюсь, если и сына учит тому же... молись, чтобы в благодарность за помощь с учебой этот парень не заставил тебя совершить что-нибудь ужасное...
- Да за что, что мы им сделали? - забывшись, он слегка повысил голос; Эми укоризненно покачала головой и приложила палец к губам. - Извини. Я все это уже слышал, но...
...но сегодня Грин, казалось, был вполне искренен. Конечно, он думал и о себе, но не только ведь о себе, раз хотел мира для всех! Те слезы не могли быть поддельными...
И потом, что сам Итан, что его брат, окончивший школу в этом году, относились к Альтруизму более чем лояльно; если Итан просто всячески показывал, что он выше межфракционных усобиц, то Юджин мог и по рукам дать своим же, если те лезли драться. Впрочем, у него авторитета было меньше, и подчинялись ему не всегда. С чего бы им притворяться на протяжении стольких лет? Какая им с этого выгода?
- ...но ни разу не слышал, почему. Ты знаешь?
Эми перешла на шепот, пришлось придвинуться вплотную, чтобы расслышать:
- Мы... по вине Отречения Винсент потерял сына.
Это случилось девять лет назад; знаешь, в школе уже тогда начали издеваться над Сухарями, - она вздохнула. - Дети бывают даже более жестоки, нежели взрослые... многим на младших ступенях наша свободная серая одежда кажется нелепой и смешной. И вот одного мальчика постоянные насмешки эрудитов довели до отчаяния... Никто точно не знает, что стало последней каплей; известно лишь, что у него как будто помутился рассудок, раз он решился отомстить - ты же знаешь, что месть эгоистична по сути и потому неприемлема для нас. Он увидел эрудита на лестнице - тот спускался перед ним, уткнувшись в книгу, - ну и... толкнул в спину. Парень кубарем скатился вниз; говорят, смерть была мгновенной, никто бы не успел помочь... но самое страшное - убийца понял, что чудовищно ошибся. Синяя одежда ввела его в заблуждение... погиб Энтон Грин, который к ребятам из нашей фракции вообще не подходил. Ему было всего восемь лет...
Восемь лет. Оливеру пришла в голову кощунственная мысль, что, в общем-то, Грины имеют полное право ненавидеть Отречение.
- Обычно за убийство в нашем штате наказывают смертью или изгнанием из фракции; но в данном случае, когда речь шла о ребенке, ровеснике убитого... суд был в замешательстве. Винсент потребовал права лично назначить наказание, и...
- ...и?
Эми горько вздохнула:
- Знаешь, что он придумал? Ошейник и браслеты - большие ярко-красные светящиеся штуки, которые не скроешь под одеждой - слишком широкие - и совершенно невозможно снять. Ни вода их не берет, ни молоток. Возможно, Грин сам их сделал, не знаю. Раз в несколько лет их приходилось менять, чтобы подходили по размеру.
Представь себе - ярко-красные штуки на фоне серой одежды... как ни старайся слиться с толпой, тебя все равно заметят. Что ни делай - все равно будешь в центре внимания, невольно нарушая законы Отречения. Как ты понимаешь, Винсент плевал на наши законы... у парня выбор остался двоякий - идти против правил, приковывая всеобщее внимание, или идти против правил, прячась от людей и не участвуя в общественных работах. Насколько я знаю, сейчас он превратился в затворника, так устал от того, что на него все смотрят.
- Но он же мог выбрать другую фракцию, верно? Я так понимаю, сейчас ему уже семнадцать...
Хотя так ли велик был у него выбор - если уж в Отречении косились на возмутителя спокойствия, то в Эрудиции убийце плевали бы в лицо. Да и Искренние с их инициацией, включающей допрос под сывороткой правды, вряд ли благосклонно отнеслись бы к преступнику. Разве что податься в Бесстрашие или Дружелюбие...
- Выбирать ему не позволили, не допустили даже до теста; догадайся, чье требование.
Однако.
И, в общем-то, Оливер не отрицал жестокости наказания... но не мог не признать его справедливости. Особенно после сегодняшнего разговора с братом жертвы.
- Такие споры рано или поздно приведут нас к гражданской войне - тому самому кошмару, которого мы так боимся. Я хочу личным примером показать всем...
В Дружелюбии и Бесстрашии красный ошейник не бросался бы в глаза. А Винсент хотел, чтобы все видели и помнили о его горе, чтобы заклеймили убийцу презрением... чтобы боялись того же для своих детей?
И неизвестно, что страшнее: присутствовать на кремации своего ребенка - или на суде в качестве родителей обвиняемого.
- Я хочу показать вам всем, до чего мы докатились в своей бессмысленной невидимой войне, - мог сказать на суде истец. А может, даже и сказал.
Не потому ли Юджин так отчаянно бросался на защиту Сухарей, не потому ли Итану в голову пришла эта безумная идея, что они сами пострадали от вражды общин. Сколько им тогда было? Семь и пять?..
- Не хочу умирать. И видеть, как те, кого я, быть может, знаю, убивают и калечат друг друга, - тоже не хочу, - говорил сегодня Итан.
- На месте моего сына мог оказаться кто угодно. И, что еще страшнее, кто угодно мог совершить убийство, - мог сказать его отец девять лет назад.
Все-таки пришлось соврать. Клятвенно пообещать, что на пушечный выстрел к "синим пиджакам" больше не подойдет - нечего волновать беременную женщину.
Но про себя Оливер решил, что в задуманной Итаном авантюре участвовать будет.

Jana Weber · 18.03.2017, 00:15

спрячу, пожалуй, на этот раз много чет получилось)

Cromachy · 19.03.2017, 16:34

И тоже спрячу, пожалуй))