[Некромант]

Птицы солнца
В уличной серости разгорался клочками мрак. Ещё одно утро, как не всходит солнце – едва высовывается на востоке и тотчас же падает вниз. Разбивается горящая яичная скорлупа, и кажут миру свои скользкие морды змеи, разлетаются по городу, съедают весь свет, что находят. А потом комками чёрного сворачиваются в фонарях, лампах, телевизионных трубках. Это уже не новость, привыкли, спешат по делам люди.
А всё началось, как стали стрелять птиц. Повод, мол, вьют из темноты гнёзда и все эти нагромождения нитей на крышах делают и без того грязный и истеричный город невыносимым. Думали, что станет и светлее, и чище. Не знали тогда, что именно птицы выкатывают небесное светило каждое утро. Эти тонкие и хрупкие лапы. Теперь, когда их мало, крылатым не удержать солнце.
Погасить свечи – иначе слетятся эти, потом ничем не вытравить. Как и разросшуюся в квартирах плесень, что изломанно и цепко сидела на стенах, окнах, и во всех щелях. Как и огромных мокриц, которые любили разбегаться из-под лежащих на столе книг.
В комнате было тепло и влажно. В полумраке белели одни свечи и руки. Пальцы в тяжёлых чёрных кольцах, раскладывали карты. Но желанные знаки обидно рассыпались сухим листом. Неудивительно, ведь в этой квартире карт никогда не водилось, а их заменяла охапка самых разных листьев и перьев.
Обычно это не мешало, но и читали их слепые от роду братья или бабушка, в чьей причёске навсегда застряла кошка. А ведь сегодня Света была полынью. И как порядочному растению, стоило тихо сидеть под раковиной, ногами в принесённом с улицы песке. Но страшно затекла душа, так долго и неподвижно ждать. Девушка уже несколько лет мучительно пыталась найти себя. Ответ каждый раз ускользал степным ветром, рыжим зайцем, упавшим солнцем.
А прошлой ночью пришёл знак - разболелась спина. Тут и вспомнила, что под лопатками живут существа с горящими глазами. А если позвать их и спросить? С той стороны лучше видно. Только не знала, как их называть. Вот была бы у неё змеиная шея и совиная голова – посмотрела бы.
Вздумала примерять на них имена из цветочных и хвойных книжек. Имена были тесны – роняли их на холодный пол, разбивали на ящериц и рыб. Так громко, что пахло смолой и фарфором. Словно под ногами плитка или бесцветная гжель, а может чьи-то монохромные сны.
Тогда достала из рёбер перья, оголила лопатки. И на них, на самой кости, написала приглашение на чай – пусть приходят. По такому случаю вытащила серую доску декорацией на стол, на грустное городское небо, и на чаек. И стала ждать.
И правда пришли те, с горячими глазами, и другие, чьи лисьи лапы оставляли на полу чернильные следы. И был один важный, всё кашлял пылью и шёлковым платком протирал чешуйки на животе. Сидели шумно, со всех сторон слышалось ворчание и шелест. К чаю не притронулись, расклевали её руки и глотали чуть-чуть, несколько капель, бледную кровь.
Пробыли, может минут пять, а может и целый год. На прощанье, за радушный приём, оставили пару слов, что квакали и прыгали по столу шустро, точно толстые жабы. Из них поняла одно – всё виновата голова.
Тогда нашла в доме завалявшуюся за шкафом деревяшку и кухонным ножом вырезала по наитию птичью голову. Из неё торчали сучки, глазницы были разного размера, да и вовсе где-то шла трещинами. Света без сожаления свой человеческий череп, белый, умыла в светлой, точно кость, раковине и отправила знакомому художнику по почте, приложив открытку с нарисованным, похожим на подсолнух, солнцем. А вместо старой головы поставила клювастую и деревянную. После чего руки показались неуклюжи, ноги слишком длинны, а квартира – тёмной норой. Зажгла свечи на всех шкафах и столах – по комнате, томными блестящими рыбинами, растёкся мягкий свет. А девушка обернулась тонколапой галкой с голубыми глазами. Мир вокруг перестал обступать, сдавливать, скорее раскрывался вовне самыми разными цветами, но не одному из них не было названия в человеческом языке. Они звали куда-то совсем далеко. На миг, лишь по привычке, задумалась, что не успела убрать в комнате, и не чёсана домашняя мохнатая плесень. С такой мыслью выскользнула в распахнутое окно, крылья сами понесли её собирать новое звонкое солнце.