Ваше творчествоТалантливые писатели и поэты, если вы хотите поделиться своим творчеством и опубликовать его, то делайте это в данном разделе. Нам действительно интересно о чем вы пишете и думаете.
Я пишу только под вдохновением, ничего выдавливать из себя не умею и учиться не хочу. А вдохновение - это очень сложное ощущение, которое посещает тебя в самое неожиданное время. Просто оно есть. Появляется от потрясающих сериалов, чужих историй или рассказов.
Буду безумно рада комментариям, критике, выравниваю ошибок, потому что они наверняка есть.
На свой вкус, предлагаю вам почитать слабые зарисовки и шатающиеся мысли.
Prosto_Ira, интересно, как минимум... Очень много твоих читателей наверняка почувствует, что ты "говоришь" от их имени... Проблемы общечеловеческого масштаба... И пока есть люди, как ты, которые поднимают подобные темы - значит еще не все потеряно и жива еще старушка Надежда...
Ты просто лежишь. На своей слегка жестковатой кровати с мягким, наполненным легким пухом, одеяле. И смотришь. Просто лежишь и смотришь. И ничего, совершенно ничего не проносится в твоей голове. Как будто все перестало существовать, а ты все лежишь, неотрывно следя за мелькающими тенями на потолке. Темная, тяжелая и пугающая ночь за окнами. Густая темнота окутала комнату, это уже не мрак, а именно темнота. А эти тени от фар машин, которые в любое время дня носятся по дорогам. Тени деревьев, которые стоят у твоих окон. А ты все еще лежишь. Одна мысль распускается в твоем затуманенном сознании, все равно что ногтем содрать кожицу семечка до маленького зеленого стебелька. Ты думаешь. Слегка нездоровый блеск в глазах, разве что, дает знать, что ты жив. На секунду опускаешь веки, представляя себе свою мысль во всей красе, придавая ей больше значения и деталей. И снова теряешь это все, быстро моргая и всматриваясь в потолок. Ты лежишь и думаешь. Тебя больше не тянет к простым жизненным потребностям, к веселым необходимым ранее вещах. Созерцать - все что тебе хочется, все к чему стремится изголодавшаяся душа. Вдруг отражение в твоих черных зрачках замирает, снова исчезает под закрытыми веками и больше не появляется. Последняя машина с шумом уехала, испортив окружающую среду своими серыми и тяжелыми клубами дыма. Ты лежишь, смотришь и молчишь. Как немой от рождения человека, не издаешь ни звука и только представляешь, рисуешь тонкие очертания своей, вдруг ставшей, пошлой мысли. Простая жизненная нужда снова затаилась за сердцем, подталкивая тебя к неосмысленным поступкам. Но ты не станешь. Снова моргаешь, стирая последние осколки этой странности. Тишина режет по ушам, но и ее ты слышишь. Темнота все еще поглощает тебя своими цепкими руками, хватая за горло, давя на грудную клетку. Дышать ты тоже можешь, просто можешь с самого рождения, первого вскрика. Самое важное, что есть в твоей жизни - дыхание. По глубже вдыхаешь ароматы ночи, открывая в себе все двери на встречу потрясающим ощущениям. Снова в голове проносится мысль, она покоряет тебя, подчиняет себе и ты, словно маленький ребенок, радуешься ей, ей одной, такой особенной и очаровательной. Мысли, которая может изменить все.
__________________
Последний раз редактировалось Мята, 20.07.2011 в 15:47.
- И сколько уже людей ты убила? - Его голос звучал тихо, особенно это четко слышалось, когда в пустой комнате, мягкий тембр отталкивался от стен, продолжая свой полет. А собеседница, дрожа, словно осина на сильном ветру, стояла возле окна, вся съежившись и стараясь исчезнуть. Он не хотел ее пугать, не хотел причинять ей боли или давать поводы к панике. Все-таки она была нежным цветком, хрупкой частью его существования. Да и какая жизнь может быть без этого трогательного создания. Ее ладошки, такие смуглые и ласковые, сейчас были грубыми и со свежими остатками капелек крови между клеточками ее ароматной кожи. А ее волосы, эти буйные пряди, ярко-рыжие, как будто все солнце собралось на ее макушке, были нещадно, будто в порыве ярости, закутаны в шпильки, а выбившиеся пряди она обрезала теми самыми ржавыми ножницами, которые когда-то блестели, потому что были новые и подаренные им. И рыжий блеск давно сменился тусклым поблескиванием медности. На его слова она резко обернулась.
-Убила? Я никого не убивала, Джей. Ты знаешь это.. Знаешь.. Я так измучена, невероятно устала.. Почему ты привел меня сюда, я так хочу спать, Джей. Спать в своей любимой кроватке... Отпусти меня, милый, прошу. - Ее нежные темно-зеленые глаза смотрели внимательно, но не проникали дальше его холодного образа. Он не знал, что ответить. Она так давно не произносила его имени, не смаковала его в своих устах, как это было раньше, не улыбалась при его упоминании в чужих разговорах, которые обожала подслушивать. Мужчина растерянно осмотрел опустевшие привинченные намертво полки, пыльный пол и грязное, замызганное окно.
- Ты не ответила на мой вопрос. - Он изо всех сил старался быть серьезным и придавал своему мягкому голосу железные ноты убеждения. - Сколько людей ты убила.
- Может шестерых или целых десять. Все было так быстро, я ничего перед собой не видела, милый, глупенький Джей... - Она прикрыла веки, быстро облизала губы и отвернулась к окну, потянувшись шеей и передергивая плечами. Очень редко случались моменты, когда она называла его глупеньким. Только если злилась. А когда она злилась – она убивала.
- Успокойся, дорогая, - она любила, чтобы он ее так называл. Дорогая, словно она недосягаемое сокровище, к которому он тянулся с тех пор, как заметил.
- Я точно помню, как кричал тот малыш. У него были твои голубые глазенки. Переполненные ужаса и страха, с нотками тоски и отчаяния. С какой радостью, душевной радостью, я наносила ему те смертельные раны. Лишать жизни, словно обрубать ветки деревьям, ты не задумываешься и просто делаешь это, не думая о чьих-то страданиях. Попробуй как-нибудь задушить котенка. - Она снова задрожала всем телом, рассматривая свою ладонь с остатками крови. Ей вряд ли было больно или грустно. И уж меньше всего он ожидал услышать от нее слова раскаяния и угрызения ее умершей совести.
- Обойдусь. - Суровый взгляд, которым она тут же пронзила его и насадила на пики мучительной боли, заставил его поправиться в своем ответе, - Не в этот раз, дорогая. - Никакого другого эпитета в свой адрес она не терпела, только дорогая, или по имени. По имени, которое он забыл, после первого умершего на его руках человека.
__________________
Последний раз редактировалось Мята, 20.07.2011 в 15:47.
Незаконченный, но это первый мой рассказ, который за день смог прижиться на 3 вордовских листах 11 шрифтом. Хочу продолжить. Вот оно какое: будущее
Компания «Р@й» готова выполнить любое ваше желание.
Джек протер глаза, потянулся до хруста костей и вышел из спальни в нижнем белье. Сегодня у него не было особо важных планов и можно было посвятить время самому себе. Готовы ли вы к такому? К исполнению всех потаенных замыслов?
Мужчина прошел мимо кухни, где хлопотала недавно пришедшая домработница. Это была довольно пожилая женщина без намека на некогда очаровывающую красоту. Тем не менее, она чудесно готовила и вылизывала дом до чистоты. В-общем Элена дополняла скудный и холодный дом, будто она была курицей-наседкой для Джека. Сам же он почти не обращал на нее внимания, и вспоминал только тогда, когда приходил конец месяца, и стоило оплатить услуги. Только подумайте и перед вами будут женщины, покоренные вершины мира, недоступное откроется, тихие станут раскованными. Вам только надо набрать номер нашей клиники и стать одним из первых, кто сможет стать счастливым.
Джек услышал только последнее предложение включенного на веранде переносного телевизора. Он решил не придавать этому значения и, не меняя трусов на плавки, залез в прохладное джакузи. Жара, стоявшая сегодня на удивление стойко и с раннего утра, не давала покоя и он даже начал изнывать от этого, если бы не всегда готовый бокал с коньяком в каменной нише в стене дома, которая находилась на расстоянии вытянутой руки от правого края пузырящейся ванны. Удобная жизнь, только и думал мужчина, погружаясь в воду полностью, оставив на поверхности только вытянутую руку с напитком. Сегодня он мог даже позволить себе напиться до отключки в местном баре с друзьями, снять молоденькую девчонку или съездить на пляж на вечерние посиделки города, где никогда не был. Так что, когда солнце достало его даже под тентом и нагрела до недовольной гримасы от жара бокал, Джек, не долго думая, отправился обратно в дом, вспоминая только что приятное до дрожи покалывание, которое осталось в умирающем джакузи. Натянул на еще слегка влажное тело тесную футболку, шорты по колено. Как раз в момент, когда довольный собой мужчина проверял все ли на место, прозвенел мобильный.
- Джек, сегодня кажется суббота, имеем ли мы честь видеть тебя в своей компании вечером? – Старый добрый Майк никогда не отличался остроумием и просто давил на то, что Джек был редкостным трудоголиком. Последний весело ответил другу, не забыв подколоть и его.
- Конечно, увидимся в нашем любимом месте, в то же время. Как твоя жена? – На другом конце трубки послышался дикий хохот, значит, вышеупомянутая особа дома не находилась. Скорее всего, снова прохлаждается на работе секретарши в офисе на Эпл-стрит. Она была редкостной мегерой и стервой. Так что Майку скучать не приходилось. Особенно с ее последним желанием завести ребенка. Друг видимо уже вытер слезы и быстро распрощавшись, кинул трубку. Джек рассовал по карманам последние мелочи, сверился с главными в доме часами и покинул здание, легкой походкой направляясь на ту самую Эпл-стрит, в тот самый офис, где била баклуши красавица-жена-лучшего-друга. Не будь мужская дружба важнее, эта девушка стала бы одной из его избранниц. До вечера было еще несколько часов, а находится дома настроения не было. Можно было побродить по своему офису, подкорректировать бумаги. В выходные дни была разрешена свободная форма, и Джек этим никогда не брезговал. То новая цепочка поблескивает на шее, то свежие джинсы. Его можно было бы назвать первым модником на контору. Осмотревшись на рабочем месте, Джек недовольно потер переносицу. Привычный жест, доставшийся от матушки. Почему-то после этого он даже перекрестился. Потратив час на бесполезный просмотр телевизора и подписку бумаг директора, штатный работник решил так же привычно пройтись по офисам или спуститься и обсудить что-нибудь с умным охранником, которого никто не брал всерьез, кроме Джека. Проходя как раз мимо кабинета своих коллег, краем уха мужчина услышал подозрительно знакомый нежный голос, а после и бурный восторг.
- …кто сможет стать счастливым.
- Кто-то из нашей компании уже был там, как думаешь?
- Нехилые деньги нужны, чтобы добраться до этой клиники. У нас это могут себе позволить Джек Спенглер и этот новенький, русский.
- Может, хватит так называть директора? – Насмешливо отозвался кто-то третий, в котором тут же узнался Андрей Ченьковский, их новый начальник. Разговор работников загнулся и они разошлись. На столе осталось только радио, шипящее и печальное. Джек снова сосредоточенно потер переносицу. Все говорят об этом «Р@ю», и судя по мнению коллег он может посетить это место. Что там говорилось в утренней рекламе? А, он же ее пропустил, только номер и видел. Но сзади к нему уже бежала миловидная девушка Кэтрин. Жутко смущаясь, она сунула ему в руки бумажки, посылку и заставила расписаться. Местная курьерша. Хорошая до жути, промелькнуло в эротичной части мозга, но Джек тут же мысленно охладил себя воображаемым ведром с водой. Посылка не представляла особого интереса, пока взгляд, блуждающей по упаковке, не застыл на небольшом логотипе в самом углу и написанному с завитушками слове «Р@й». Оно меня преследует, пробурчал себе под нос мужчина, кладя не распакованную бандероль в нижний ящик стола. Хорошую субботу не хотелось пачкать глупостями.
Так, среди болтовни коллег и вызовов Андрея, прошел день и к вечеру Джек уже успел испариться, забыв забрать из ящика почту. В том же виде, в коем он блуждал на работе, он сразу выехал на своей шикарной машине в сторону бара «Мурчание». Да, название глуповатое, но выпивка там была отменная. За их столиком сидели Шерон, Майк, Алан, Бенджамин. Присутствие в сугубо мужской компании весьма миленькой девушки никого не смущало. Такая же старая подруга с детства была очень дорога Джеку, да и ее обаяние быстро подобрало под себя всех его друзей. Они уже выпили по кружке пива и теперь слегка окосевшие говорили о кризисе. Джек так же с лихвой выпил свою бутылку, которую друзья уже заказали, и присоединился к обсуждению. Всего через пару минут Бенджамин начал говорить о теме, которая Джека успела изрядно достать.
- Эй, Алан, что слышно про «Р@й»? – Наш герой тут же закатил глаза, всем видом показывая, что это неинтересная тема. Но так думал только он один. На вопрос рыжего парня, он был помоложе остальных, ответила Шерон. Ее светлые короткие волосы не давали ей нормально говорить.
- Прости, Ал, что отвечаю за тебя. Там сейчас идет серьезная работа над этим проектом. Никто из работников не может раскрывать тайн и только побывшие там клиенты выходят ослепленные счастьем. Калек пока еще не было. – С усмешкой закончила женщина, забирая у официанта коктейль. В их маленьком кругу Бен, Майк и Джек чудесным образом догадались, что Алан и Шерон работают вместе над этим самым проектом. Сначала были шуточки, но они четко дали понять, что они просто друзья. Хотя Джек уже хотел порадоваться за подругу, она была очень требовательной.
- Кстати, мы сейчас занимаемся рассылкой бандеролей потенциальным клиентам. – Джек вернулся в разговор.
- Что, что?
- А, вижу как загорелись у тебя глаза дружок. Да, тебе мы тоже такую отправили. Открывал хотя бы или нам рассказывать что там? – Джек тактично промолчал, вызвав бурю эмоций у Шерон.
- Ты ведь знаешь, что это мы! Даже не потрудился поинтересоваться. Ты невероятно скучен. – Алан отвел взгляд и, когда она возмущенно отвернулась от друга, продолжил.
- Это мини-версия основной модели, она работает не более 10 минут, после чего ее можно выкидывать. Продавать такое мы пока не собираемся, но если продлить время, а наш проект заинтересует народ, то и этим можно заняться. А в нашей клинике все лучше, ты просто должен лечь на специальную койку и остальное дело малое, за нами. Оплата в основном почасовая. Но первые клиенты уже возвращались несколько раз, так что дело всегда найдется.
- Тогда что вы делаете здесь? – Майк откинулся на диване, закинув одну руку за спину женщины, которая потеряла всякое настроение и интерес к разговору, и видимо ожидая ее реплики. Алан видимо привык к таким сценам, так что ответил за нее.
- Мы закрываемся после шести. Только включить все аппараты и проверить все показания, это тяжелый труд, а клиент не один и их все больше. Кстати Джек, ты мог бы посетить бесплатно, по дружбе. – Последний отозвался невнятно, но после грозного взгляда подруги, тяжело вздохнул и согласился. Последний на сегодня бокал был за его согласие. Джеку больше было не положено, он был сердечник и так позволял много, да и после такого морального поражения не мог долго оставаться в компании и горячо распрощался.
***
Очередной выходной накрылся походом в клинику. Джек не особо был рад этому, и спалось плохо, а еще снилось что-то странное. Он сидел на пляже, а рядом огненные волосы, безумно прекрасные медовые глаза и улыбка, которая все чудилась ему на улице. От воспоминаний сна он скривился в лице, уже держась за ручку двери. Из недр белоснежной клиники вышел Алан, преисполненный лучезарности. Что это вызвало в нем такую радость? Он, ничего не спрашивая, провел друга в чистую палату. Объяснил куда лечь, что снять, куда положить, что придержать, пока Алан обматывает ему живот. Его завернули в бинты, которые держали на его коже датчики, и кровать медленно отъехала от стены. Удивленный Джек приподнялся на локте, но крепкая рука вернула его в лежачее положение, погрозив пальцем.
- Нельзя вставать. – Сказал он уже очевидный факт, и каталка въехала внутрь огромного белого овала, который от своей белизны будто светился. Внутри свет был помягче не тревожа глаза клиента. Джек нервно поерзал, когда услышал, как захлопнулась дверца. В его голове напоследок успела пролететь мысль, что это больше похоже на белый саркофаг или крематорий. Вот-вот и температура начнет подниматься. Но кроме шипящего звука в наушнике он ничего больше не почувствовал.
- В любой момент мы вызволим тебя из твоих мечтаний, друг. Просто скажи когда.
- Разве ты не дашь мне час?
- Хах, это распространяется только на богатых идиотов, ты же не из них. – Это прозвучало как комплимент, и Джек улыбнулся. Или мысленно улыбнулся? Белый потолок саркофага потерял свои тонкие швы, медленно исчезали датчики с тела, он уже стоял, и его окружало только пустое пространство. Он услышал голос Алана, который спрашивал, что же видит Джек. Тот мысленно пожал плечами, тут же чувствуя, как его тело это делает. Но в жизни он же этого не делает? Но голос в ухе настоятельно просил его отвлечься от мыслей о своем старом теле. Перед ним был чистый лист для мысли. Мужчина не знал что делать. Он начал с малого, просто проверяя, во что же он попал. Появились волны, щекочущие голые ноги, появился песок, такой, о котором он мечтал. Без единой соринки. Так же он приоделся в новую коллекцию модного дизайнера. Легкие шорты и майка. Джек все никак не мог успокоиться, все происходило так, как он хотел. Рукой он поднимал солнце, опускал и вытаскивал из недр океана луну. Он уже не слышал смешки Алана, потому что наушников на нем, на новом Джеке, не было, и он не представлял его голоса. Мысли путались, все мешалось и, наконец-то, картинка замерла. Зависла, проскакала мысль, но это просто наступил вечер. Внутреннее я пыталось утихомирить его эмоции. Все было так знакомо. На берегу, скрестив ноги по-турецки, сидела она. Та самая, из сна. Мужчина недоверчиво огляделся, подошел ближе и сел рядом. Неужели он думал о ней? Хотелось сейчас же убраться из этого места, но мысли о рыжей красавице были сильнее остальных и подминали их под себя, только добавляя очаровательности в вечер. Из ниоткуда заиграла музыка, послышался крик чаек, опускалось солнце. Девушка обернулась к нему, заставив лишиться речи. Она была прекраснее всех муз, всех изображений красивых девушек в мире. У нее были мягкие огненные волосы, касающиеся песка, глаза цвета свежего меда были наивны и волшебны, губы нежного розового оттенка, словно розы. У нее была упругая грудь, которая показывалась из-под белой майки, одно ее загорелое плечо оголялось, так как верх был ей великоват. Джек улыбнулся ей, но она не дала ему что-то сказать.
- Я Анабэль. – У этой девушки был звонкий, но ласковый голос. Она говорила так, словно они были знакомы тысячу лет. – Что ты здесь делаешь?
- Это мой мир, я придумал его, и ты стала его частью. – Тихо ответил Джек, чувствуя, что говорит глупость. Но это была глупая правда и от нее никуда не деться. Анабэль кивнула и снова посмотрела на воду. У нее была осанка королевы. Прекрасной нимфы. Не хватало только русалочьего хвоста. Но тонкие темные ножки были прекрасней. Так они сидели довольно долго, сердце у него колотилось все сильней. Разум перестал поддаваться. Песок сменился травой, ночь днем, над ними пролетали пеликаны, громко гаркая. Внезапно, все пошатнулось, в изображении появились помехи, как в телевизоре, Анабэль стала исчезать, он тянул к ней руки, она только печально улыбалась, уходя все дальше и дальше.
Резкий рывок на месте. Оборвав несколько датчиков, Джек ударился головой о потолок саркофага и откинулся обратно на кровать.
- Что, что случилось? – Бормотал он, пока Алан открывал дверь и вызволял его из белого домика. Друг выглядел загадочно, но ведь ничего не случилось. Он быстро разобрал датчики, забрал бинты и наконец-то сказал дотошную тупость.
- К сожалению, дольше трех часов первый раз нельзя.
- Какие три часа, Алан, прошло минут десять, не больше.
- Было бы неплохо, если бы так и было. Но прошло ровно три часа, Джек. – Он промолчал, чтобы не спорить с другом. Только беглый взгляд на часы привел его в чувство. Три часа жизни в созерцании океана и Анабэль. Джек вдохнул, думая как бы сказать Алану, что он хочет еще сеанс. Говорить не пришлось. – Кстати, я думаю, тебе понравилось, так как динамика твоего тела была очень высокой. Что ты там такое видел? (Джек не ответил) Ну, не говори, пусть останется с тобой. Можем повторить, если ты не против. – Алан повернулся к другу, с документами на подпись о молчании. После чего предложил встретиться через неделю в это же время, десять часов утра, у входа в клинику. Джек растерянно кивал, расписывался, ибо думал только о той девушке. О той, что покорила его навсегда. Такой не существует в жизни, она была оригиналом, другой такой никогда больше не будет. От мысли, что реальной Анабэль нет, настроение Джека поникло и он понуро покинул здание, направляясь домой.
__________________
Последний раз редактировалось Мята, 20.07.2011 в 16:18.
Мужчина, приосанившись в парадной форме, стоял у окна и осматривал подножия гор, которые раскинулись вдали, и их едва можно было бы разглядеть из-за тумана. Стояло раннее утро, а его все еще мучила бессонница. Да и мысли о вчерашней ночи не давали покоя. Зеленый мундир делал его моложе, несколько медалей из множества украшали мужественную грудь, острые привлекательные черты лица, а ехидные усмешки скрывали густые усы, но не борода. Хитрые зеленые глаза посматривали насмешливо, но иногда смягчались. Высматривая белый караван из овец в долине, он вспоминал, что было.
Та хохочущая княжна, что обмахивалась веером с перьями на балу и подбирала полы платья, стоило какому-то наглому юнкеру пройти мимо. Та, что скрывала высокомерие под белоснежными сетчатыми перчатками, что украшали ее тонкие руки. Та негодница, что во время пряток безобразничала за высокими кустами хозяйского сада и задорно смеялась, когда ее ловили. Та юная дивчина, которая стонала, надрывая свой тонкий голос под его телом в ту ночь. А ведь ее отец – князь, высокого роста человек, узнай он о таких проделках и не сносить герою ни шаловливых рук, ни глупой головы. Тут дело за девицей, соблазнившей его немолодую душу. Если сама не скажет, то этот инцидент останется между ними до конца. Уж скоро снова будет бал, у одного из богатых помещиков, возможно, что княгиня решит снова порадовать свет своей дочерью. Что его уже мало волновало.
В дверь робко стукнули несколько раз, он разрешил открыть негромким покашливанием, и бледная девушка внесла в комнату серебристый поднос с чайничком и чашками. Странные привычки у этого хозяина поместья, но ему нравится проводить по-английски время чая, только утром и в компании дочери кухарки. Премилая пятнадцатилетняя помощница растет. О таких посиделках никто не знал, кроме нее, а она не спешила рассказывать даже подругам. По обычаю она села на стулку напротив, совсем отказалась сесть в кресло, перед этим налила чаю господину, после себе и добавила ему две ложки сахара, себе побаивалась. В тишине, несмотря на всю странность обряда, он не ронял ни слова и, когда все кончилось, велел ей удалиться и более не беспокоить его. Вернувшись к своему посту у окна, мужчина снова ударился в воспоминания.
Неделю назад он был в далеком городе, знакомился с местными, присматривался к молодежи. Пусть его возраст превышает отметку сорока, но молоденькие леди все так же неотрывно наблюдают за его действиями, как будто и не прошло двадцати тяжелых лет. Там он встретил симпатичную, но не задевшую его сердце, Катрин, которая пыталась кокетничать. Она же притягивала его за плечи к себе, хихикала, когда он шикал на нее, если кто-то шел мимо темного переулка, при этом прижимая ее коленку к бедру.
Почему-то именно такие забавные мысли всплывали в моменты одиночества перед этим идеально-чистым окном. Всегда, когда стоит ему бросить взгляд на поля, избавившиеся от тумана, голову заполняли легкие воспоминания о любовных похождениях. Словно тень он бродил по обществам русских городов и выбирал самых красивых юных девиц. Даже не будь они отпущены для таких дел, это его не интересовало. Главное завладеть, а там уж подготовлен драгоценный конь и можно нестись дальше. Как же он зависит от женщин, слабая душонка.
как много всего хочется написать, в голове целый рой мыслей. раньше я думала, что скоро люди придумают штуку, которая подключается к мыслям и записывает их куда-то, а ты просто думай, думай, думай. метро всегда навевает на меня тоску и уныние, эти скучные, тощие, расплывшиеся от жира лица, которые даже не удосужились взять с собой что-нибудь, чтобы дорога пролетела незаметно и теперь сидят, как в морге. а на своей станции как ошпаренные выбегают из поезда, только мысли вам не догнать. если почитать интернет, здесь можно найти много малолетних философов. так и кажется, что все разбираются в жизни, все знают что это, все всему научились еще ничего не достигнув. мы оцениваем человеческих женщин по каким-то шкалам красоты, даем им премии и всемирную славу, выбирая самых красивых. всемирную? то ли мы называем миром? можно ли назвать нашу убогую планету - миром? можно ли вообще рассуждать нам - ее обитателям о чем-то высоком? кто мы есть? а конкурсы "мисс вселенная". вселенная необъятна, мы даже не можем долететь до Плутона, чтобы делать такие конкурсы. мы - никто во вселенной. мне не нравится фраза "люди как звери". мы и есть звери. наша природа такова, что мы животные, просто другие, так же отличны от слона, как слон от мыши. никто из нас не живет, мы все существуем, так же как растения, как трава, которую топчем каждый день. что происходит с нами? ты рождаешься, тебя воспитывают и ты подрастаешь, ты отправляешь в школу, в здание, где тебя прополощут в тазе с такими же как ты, где вы все станете обычными гражданами, ты пройдешь еще дальше, тебе дадут бесполезные по своей сути знания, которые добыты просто так, чтобы усложнить тебе жизнь, тебя отправят работать, или ты сам будешь вынужден искать работу. работу, чтобы существовать, не вернуться в позу зародыша и не умереть на улице от голода, потому что организм - вещь весьма капризная. на работе ты проведешь остаток жизни, возможно ты увидишь какие-то кусочки планеты, которые можно осмотреть на тонне фотографий, возможно ты заведешь семью и родишь такого же бесполезного ребенка, потом ты состаришься и пропьешь остаток жизни. а потом умрешь. и никто не может выяснить, что же там, после смерти. может реинкарнация существует, может есть рай и ад(что очень сомнительно), может даже есть пресловутый Бог, правда толку от него никакого. ну и что дальше? мы боимся что-то делать, потому что мы загнанный скот. ты боишься сделать татуировку, пирсинг, изменить цвет волос, вести себя как-то не так, потому что на тебя удивленно взглянут люди, которых ты никогда больше не увидишь. что дальше? ничего. мы никогда не эволюционировали. нету такого - эволюция. по-крайней мере для нашего биологического вида. мы появились так же, как остальные существа. какие-то ученые пытаются доказать, что все не так, что пропущено звено. вы искали звенья в эволюции слона? мыши? игуаны? бабочки? есть ли вам дело до того, откуда вы пришли. лишний повод разочароваться. мы появились как обычное животное, мы не развились до нынешнего состояния, а приспособились к условиям, к окружающей среде. мы придумываем технологии, чтобы облегчить и так слишком легкую жизнь. все ищут смысл жизни. "зачем мы живем", спрашивают малолетние умом люди. мы не живем, нет, это обычный процесс, так делали и будут делать, просто потому, что заложено так. с каждым годом/веком мы загоняем себя в еще более узкие рамки быта и познания, мы ограничиваем себя в самом важном, чтобы опустошиться для бесполезного. тобой движет не социум(жалкое оправдание), не правительство, не Бог, ты сам себя пихаешь. я не вижу смысла, когда люди оценивают способности друг друга. вы одинаковые. у вас одинаковое строение, одинаковый объем мозга, вы пользуетесь всем, что вам дано, одинаково. но вы упорно принижаете друг друга, топчете, пытаясь этим сделать себя выше. ты не можешь вылезти из тонны таких же одинаковых и хочешь хоть как-то вылезти, ударяя таких же. жалкое зрелище, но совершенно обычное. стоит оглянуться на нашу историю, все, чем мы отличаемся от тех людей - мы все еще оправляемся от прошедшей войны. ясное дело, ждет новая, иначе мы не мы.
- У тебя есть полчаса, приходи скорее. - Я снова таю, услышав ее голос. Бархатистый, манящий, чудесный. Не заставляю себя медлить, одеваю первые попавшиеся вещи и выхожу из дома, размахивая в руке трость. Я не хромаю, но почему-то не вижу себя без этого аксессуара. На мне фетровая шляпа со слегка закругленными полями, длинное пальто угольного цвета. Она любит видеть меня в таком. Ловлю такси и вспоминаю ее образ, подавая водителю знак направления и бумагу с адресом. Когда я еду к ней, мне совсем не хочется говорить, только готовить себя ко встречи. Ангел. Она словно ангел, коснувшийся греховной земли. Я восстанавливаю в памяти каждую черточку ее лица, каждую ненароком брошенную улыбку, каждый внимательный взгляд ярко-голубых глаз. Мой ангел, скромный ангел, души мне в ней не чаять, только мечтать рук нежных женственных касаться. Вот уже ее дом, я легко взбираюсь к дверям подъезда, скрываюсь в лифте, слегка надавливаю на звонок рукояткой трости, слышу скрежет цепочки и замка. Она едва стоит на ногах, держится за стену, мне кажется, она даже оставляет углубления в ней от ногтей. Не сторонясь ее, захожу, спокойной скидываю начищенные ботинки, осматриваю квартиру. Ничего не изменилось. Останавливаю взгляд на ее лице.
- Почему ты плачешь? - Бесцветные слезы капают с подбородка на ворот топа, обхожу ее со спины, наслаждаюсь открытой спиной. Она молчит, вдруг издает какой-то хрип и бредет в сторону своей комнаты. Наверное зовет за собой. Отправляюсь за ней, снимая пальто и аккуратно оставляя его спинке стула, но со шляпой не расстанусь. Бледность ее лица меня удивляет, я спрашиваюсь о ее здоровье. Она не отвечает, снова хрипит и опускается на колени. Падает точнее. Вдруг резко заламывает руки за спину и пытается достать лопатки, но попытки тщетны, я наблюдаю за удивительной сценой. Снова и снова попытки достать, беззвучные стоны, умоляющие глаза ярко-голубого цвета. Меня раздирает любопытство и я усаживаюсь на стул, куда повесил пальто. Она продолжает волчком кататься по полу, раздирая себе плечи и локти, мне даже удалось увидеть царапины. Ногтями она впивается в кожу и тянет вниз, оставляя кровавые отметины, мне льстит мысль, что никто кроме меня, такого не увидит больше. В конце концов она никогда не позволяет себе так вести себя. Ладони, предплечья, спина - все покрыто ее собственной кровью. Она замирает, пытается отдышаться, снова смотрит на меня, но я лишь развожу руками, а что я могу сделать с ее возней. Несколько секунд мы смотрим друг другу в глаза, она тяжело дышит и ее снова раздирает боль. Повернувшись ко мне спиной и расчесывая царапины еще сильнее, я наконец слышу ее голос.
- Помоги же мне! - Полный отчаянья и испуга, она просит спасти ее от страданий, но я все так же холоден и не двигаюсь с места. Бедняжка пачкает кровью лицо, утирая слезы, прижимая ладони к глазам. Пытается себя ослепить? Нет, просто устала рыдать. Благодаря тому, что она повернулась спиной, я вижу бугорки на лопатках, которые шевелятся. Она всхлипывает и снова тянется к спине, разодранной до состояния, ужаснувшего любого врача. Маленькие перышки уже режут кожу, я понимаю это потому, как дико она кричит. Значит царапать себя не так больно, как это делает безобидный пух? Я сохраняю спокойствие, даже ее чудесные жемчужные слезы меня не подкупают. Первые зачатки уже рвутся к свету лампы, разрывая ткани, она зажимает себе рот окровавленными руками, но я лишь наслаждаюсь этим зрелищем. Все. Она падает на бок и трясется от новых слез, я улыбаюсь и подхожу ближе. Маленькие перышки, розовые от ее страданий, щекочат мне ладонь. Я заставляю ее встать, хотя ее бледное лицо красноречиво сообщает, что она долго сама не простоит. Пачкать чистую белую мебель в ее спальне мне не хочется, так что сажаю на стул, откуда сначала убираю свое пальто.
- Вот и все, вот и все. - Это следовало бы говорить мне, чтобы успокоить ее, но она и сама неплохо справляется. Встаю перед ней на одно колено и зажимаю ее ладонь между своими, перебирая костяшки ее пальцев. Не ловлю блуждающий взгляд, терпеливо ожидая, когда же она придет в себя. - Все кончилось, спасибо, спасибо. - Внутренне усмехаюсь, она прикусила язык перед словом "Господи". В конце концов, меня не за что благодарить, я просто наблюдатель. Мой ангел смотрит прямо на меня, я слышу шелест крылышек, они быстро набирают силу.
Сижу за ноутом на кровати, смотрю какие-то фильмы и видео. Это на один день, я завтра уже забуду, что делала. Надо было сделать уроки, подумать о завтрашнем дне, но у меня последние часы каникул, не хочу я думать об учебе и прочем. Впереди еще два месяца, успею насладиться ей. Смотрю на часы, наверное ты скоро приедешь. Мы ведь два с половиной дня не виделись, не хочу думать об этом, но я соскучилась. Хотя было очевидно, что все закончится стандартным скандалом. К чему-нибудь придерется, без этого никак. Еще раз делаю чай, выпиваю залпом. Слышу звонок в дверь. Открываю, ты на пороге, по привычке целую тебя в щеку, надеюсь, что все обойдется. И мы выдерживаем несколько часов. Ты заходишь в мою комнату, разваливаешься на кровати, упорно смотришь. Я не реагирую.
— Ты подготовила вещи на завтра? — Собираюсь с мыслями.
— Нет.
— Сделала уроки?
— Да, конечно. — Откровенно и с сарказмом отвечаю я. Она начинает злиться, а я раздражаться.
— Покажи зуб, может он уже встал на место? — Точка кипения, предел сделан.
— Не хочу. Прошло всего два месяца, осталось еще десять, маловато, чтобы все исправилось.
— Покажи! Я твоя мать, я прошу. — Медленно моргаю, отсчет начался.
— Нет. — десять.
— Показывай! — девять.
— На, подавись! Достала уже! Ничего не могло измениться так быстро. — восемь.
— Я ничего не увидела. — семь.
— Мне наплевать. — шесть.
— Выключи компьютер и не трогай его. — пять.
— ха-ха-ха. — четыре.
— Я серьезно, выключай. — три.
— Дай мне закончить дела! — два. Выключаю компьютер, собираюсь убрать его.
— Ведешь себя как свинья. — Старт. Я чувствую как мышцы напрягаются, а вены на шее болезненно выпирают. Я стараюсь сдержаться, но не получается. Отвечаю что-то в духе "сама такая", это распирает ее еще больше. Охота началась. Я стараюсь не слушать, не давать ее словам ранить меня. Но некоторые из них впиваются мне в кожу и лезут к сердцу.
— Не смей прикасаться к компьютеру своими грязными лапами. — Кричу набор слов, который вяжется на языке. Она сводит меня с ума. Берет ноутбук и тащит его в свою сторону, продолжая орать. — Еще раз тронешь его своими клешнями... — Замираю на месте, не зная что говорить. Хочется исчезнуть, чувствую, как ком в горле тянется к глазам, застилая их слезливой пеленой. О нет, только не это. Еще несколько уколов в вены, меня начинает мутить. Стараюсь по-скорее собрать вещи в сумку, чтобы утром не думать о них. Не могу найти сменку, бормочу что-то под нос.
— Похоже одна я помню, что ты забыла ее в школе. — Сколько язв в этой фразе было брошено мне в лицо. Говорю "ах да точно" и запираюсь в комнате. Быстро забираюсь в кровать и ставлю будильник. Дверь широко открывается, ее полная фигура стоит в угрожающей позе. Прячусь под одеяло, накрываясь с головой. Я плачу. Обычно, я не могу плакать громко всхлипывая, поэтому половину ночей я провожу с мокрой подушкой, но об этом знаю только я. Она не слышит. Но сейчас я не могу держаться, закрываю глаза, чтобы ничего не видеть, стараюсь заткнуть уши, чтобы не слышать дикого ора вне моего мира. Но как бы сильно я не впивалась пальцами в хрящи ушей и не зажимала их, заставляя себя же мучиться от боли, я все равно слышу каждое слово, стараясь тут же избавиться от них. Мне страшно. Сглатываю страх и слезы, стараюсь дышать громче, чтобы заглушить ее голос. Чувствую, что кровать прогнулась. Резкое движение, она пытается стянуть одеяло, чтобы посмотреть мне в глаза. Высвобождаю его из ее мерзких рук и снова прячусь. Главное не отвечать ей, не реагировать, это бесит ее еще больше. Она уходит. Стараюсь восстановить дыхание, перестать плакать. Не выходит, всхлипы и заикания не покидают меня. Как же я ненавижу такое состояние. Все тело сводит дрожью, я не могу успокоиться. Слышу скрип двери, она вернулась. Голос извивается в истерическом припадке, крепко затыкаю уши, но не помогает. Начинаю как можно громче повторять одно и тоже.
— Я не слушаю тебя. Я не слушаю тебя. Я не слушаю тебя. Я не слушаю тебя. — Таким образом ни одно ее слово не тянется ко мне. Снова уходит. Убираю одеяло в сторону, стараюсь полностью расслабиться и заснуть. На часах двенадцать ночи. Она кричит, что я должна спать и почему я не легла вовремя. Голова завтра будет разрывать меня пополам. Опять заходит в комнату. Уже скорее устало я прячусь под надежную защиту и перекатываюсь к стене, отворачиваясь. Закрываю уши и глаза. Повторяю заклинание, которое помогает мне избавиться от ее фраз. Уходит, наконец-то пытаюсь заснуть, думаю о чем-то отвлеченном, смотрю в потолок. Кажется, что сегодня мне не придется спать. Стоит мне полностью расслабиться, как дверь снова угрожающе открывается. Достала. Прячусь, но оставляю уши на свободе. Хочу хоть раз услышать, что она говорит. Зря я это сделала. Злобный поток слов, направленный на мой возраст, мое поведение, мои дела. Эти скользкие черви пробивают мою защиту, лезут к рукам, извиваясь и выпячивая острые углы. Некуда бежать, они подбираются к рукам, рвут кожу, оставляют свое эхо в голове. Бугры под тканью пробивают путь через сосуды, стремятся добраться до сердца, чтобы паразитировать его и мучать меня долгие годы. Я помню все, что она говорила, а я услышала. Громкий стук дверью. Свобода. Выбираюсь из-под одеяла, чувствуя отвращение к жару и поту. Прислушиваюсь, неужели я могу заснуть. На часах без пятнадцати час. Поднимаюсь и в темноте нащупываю маркер, тянусь к календарю на стене и зачеркиваю сегодняшнее число. Сворачиваюсь в клубок в углу кровати, лицом к стене. Мне все еще больно и тяжело. Я с трудом перевожу дыхание, закрываю глаза, начинаю считать. Раз, два, три. Думаю о самоубийстве. В голове только кровавая ванна и открытое окно. Размышляю, чтобы я написала в предсмертной записке и как бы сообщила своей любимой, что меня уже нет. Что-нибудь в роде "Если ты читаешь это, то меня уже нет рядом." Я бы написала, что у меня был один человек, которого я считала близким и это не мать. Представляю, как режу вены или делаю шаг в пустоту. Больно ли это? Как быстро мне уже будет все равно? Уже забываю, что она сказала, вся та дрянь, которая подобралась ко мне уползает в свои логова. Осадок остается, но с ним уже не так противно. Облегченно вздыхаю и на ощупь нахожу плюшевого медведя. Последние восемь лет он единственный, кто всегда рядом и никогда не покинул бы меня. Крепко прижимаю его к груди. Мне становится легче. Совершенно проваливаюсь в сон.
На следующий день она зовет меня уменьшительно-ласкательными словами и утром что-то требует от меня. Я не реагирую, прохожу мимо, когда она пытается уговорить меня одеть другую вещь. Быстро одеваю куртку и выбегаю из квартиры. Ни слова, ни взгляда. Вечером она звонит мне и как будто вчера мы смотрели вместе комедию спрашивает дома ли я. Говорю одним тоном, без эмоций, одно-два слова. Мне не хочется говорить с ней и видеть ее.
Мы разные люди. Я не верю, что мы родственники. Мама, мне больно от твоих слов, они режут мои вены лучше, чем я бы сделала это сама.
__________________
Последний раз редактировалось Мята, 04.01.2012 в 01:12.
Причина: Добавлено сообщение
Потеря чувств. Сборник рассказов и мыслей.
Линейный вид
