На подгибающихся ногах я пошла к двери. Задержалась на секунду у зеркала. На меня смотрела молодая женщина с идиотским выражением лица.
- Дура! Чего всполошилась? Он пришёл только поздравить дочь! Только поздравить дочь, поняла? – мысленно обругала я себя и, немного успокоившись, открыла дверь.
На пороге стоял самый настоящий Дед Мороз – с роскошной седой бородой, густыми бровями, одетый в красную шубу, отороченную мехом. На голове – красная шапка с белой опушкой. Только знакомые тёмные глаза, тревожно блестевшие под накладными бровями, позволили узнать Сергея.
Я растерялась, хотя ждала этого момента весь вечер. Он, кажется, тоже. Мы оба застыли, глядя друг другу в глаза. Молчание явно затянулось.
- Мама, кто там? Ой! Дед Мороз! Настоящий! – Маришка уже стояла рядом и с открытым ртом разглядывала гостя.
- Здравствуйте, здравствуйте! С Новым годом, с новым счастьем! – деланным басом заговорил Сергей. – Это ты Марина Латышева?
- Я! – дочурка, казалось, не могла прийти в себя.
- Ну, раз ты, то давай пойдём к ёлке! Там ты расскажешь мне, как вела себя в уходящем году!
Мы прошли в комнату, и я уловила, как на секунду замер Сергей, увидев, что стол накрыт на троих. Он взглянул на меня, но я сделала вид, что ничего не заметила.
- Ого! Да уже без двух минут двенадцать! Давайте сначала встретим Новый год как положено, а потом поговорим!
Он быстро наполнил бокалы шампанским, налил сок Маринке. Мы замерли, уставившись на экран телевизора в ожидании знакомого боя курантов. И вот он, момент, которого каждый год с замиранием сердца ждут все!
- С Новым годом! С Новым годом! – со смехом мы потянулись друг к другу, чтобы позвенеть бокалами. Так же, как в прошлом году… На секунду мне показалось, что ничего не изменилось, что мы по-прежнему дружная любящая семья…
Сразу после этого Сергей затеял с Маришкой шуточный разговор, требуя признаться во всех провинностях за прошлый год. Затем завёл игру, в которую втянули и меня... Дочка не узнавала его. Она радостно отвечала на шутки Деда Мороза, играла во все игры, что он предлагал, тормоша меня и требуя участия. Я, изо всех сил сдерживая волнение, старалась изобразить веселье и оживление. Время шло… Оговоренные десять минут давно закончились. Прошёл час… Ещё тридцать минут… Ещё… Почему он не уходит? Наверно, его ждут друзья… Подруга… Как же леденело у меня сердце, когда я думала об этом!
А Дед Мороз весело играл с Маришкой, придумывая всё новые и новые забавы.
Потом она заставила нас сесть за стол и стала потчевать его разными вкусностями, хвастаясь, что помогала мне всё готовить. Давно я не видела дочку такой счастливой! И это не давало мне прекратить собственные мучения, указав Сергею на часы. Не могла же я разрушить веру ребёнка в сказку, не могла отнять у неё праздник…
Но вот наконец Сергей, поняв, что это не может длиться вечно, потянулся к красному вышитому мешку, который принёс с собой.
- Ну что же, Марина, меня ждут и другие дети. Мне пора идти. А на прощание ты получишь мой подарок!
С этими словами он достал из мешка большую красивую коробку – копию той, что лежала сейчас под ёлкой. Чёрт возьми! Он купил для Маринки точно такую же куклу, как и я. Ну надо же!
- Ой! - Маришка открыла коробку и восхищённо уставилась на красавицу-куклу сияющими глазами. – Вот здорово! Теперь у меня будет две куклы! Мама мне такую же купила, она под ёлкой! Посмотри, папа!
ЧТО?!? ПАПА?!?
Мы остолбенели.
- Мариша, ты… Ты узнала меня? – растерянно пробормотал Сергей, стягивая с головы красную шапку вместе с бородой.
- Конечно, папочка - Маришка вынырнула из-под ёлки, держа в руках мой подарок.- Вот смотри, она точно такая же!
Не в силах справиться с собой, я резко развернулась и вышла на кухню. У меня тряслись руки, дрожали губы. Я начала судорожно искать в шкафчиках сигареты, забыв, что бросила курить два года назад. Зачем-то зажгла газ. Снова выключила. Из комнаты доносился счастливый Маринкин голосок и невнятное бормотание Сергея. Я прижалась лбом к холодному стеклу.
Ну, и что дальше? Сейчас он попрощается и уйдёт. А мы останемся… И замолчат звонкие бубенчики Маришкиного смеха… И потухнут огоньки в глазках… Что и как я ей скажу? И как долго будет ныть моё сердце, растревоженное этой ночью?
Продолжение следует.