У него были пустые, лишенные жизненного света глаза, взгляд которых рассеянно блуждал в окне, где под дробный стук металлических колес пролетали леса и реки, поля и озера. Сутулая осанка, опущенные плечи, и лицо, похожее на каменную маску. Без грусти и без радости.
Он смотрел в окно вагона, иногда потирая ладонью усталые глаза, но не видел ничего вокруг себя. Безразличие. Пустота. Смирение…
Это был вполне симпатичный, средней комплекции подросток с длинными светлыми прядями волос, опускающимися до плеч и глазами, напоминавшими голубой хрусталь. В простенькой, потрепанной курточке, футболке и потертых широких штанах.
На пейзажи за окном быстро опустились сумерки и, когда разглядеть что-либо через стекло стало трудно, он прилег на своей верхней полке, зябко съежившись, будто бы от холода и задремал.
Бессмысленно искать тепла в удачной позе и даже под теплым шерстяным пледом, когда лед сковал душу. Не согреться. Что бы ты ни делал, тебе это не удастся.
Я вздрогнул во сне, будто невидимая сила толкнула меня, заставив проснуться и медленно открыть глаза.
Тусклый, приглушенный свет ночного вагона, запах табака и недопитого кофе из кружки, стоящей на столе. Мерный стук колес, легкое покачивание. В тишине все еще спящего вагона, одинокий храп раздается особенно звучно и громко. По оконному стеклу текут слезы… то есть капли!
С трудом оторвав тяжелую голову от жесткой полки, я подсел поближе к окну и зябко закутался в предоставленный проводницей плед. Уже начинающее светлеть небо, было затянуто серыми облаками, из них сыпались крупные дождевые капли. На минуту мне подумалось, что хорошо бы вот так всю жизнь ехать в этом вагоне, слушать звуки поезда, смотреть в окно… Отстраненно наблюдать, не становясь больше причастным к тому, что происходит снаружи поезда, увозящего меня на юго-запад.
То, что не убивает нас – обязательно делает сильнее. Я не ощущал в себе какой-то необыкновенной силы, только одиночество и смирение. Смирение со всем, что произошло в моей жизни за последние годы.
Когда врач, пожилой мужчина с добрыми, но грустными глазами сообщил, что бабушка, единственный родной человек, что еще остался в моей жизни, умерла, я почувствовал уже знакомый обжигающий холод, уничтожающий в душе человека все живое, и оставляющий только боль. Всепоглощающую, как воронка. Она беспощадна, из нее не выбраться.
Я до сих пор не помню всего, что происходило дальше. Только обрывки. Мир, разом потерявший остатки красок. Невыносимый шум у себя в голове, заглушающий все звуки вокруг. Холодное оконное стекло. Противная, щиплющая глаза и щеки влага. Тишина ночных больничных коридоров…
Но опуская на могилу пару темно-красных гвоздик, я с удивлением обнаружил внутри себя абсолютную пустоту. Там, где все эти дни пульсировала мучительная боль, не оказалось больше ни боли, ни, кажется, даже живого, бьющегося сердца. Никаких чувств. Только пустота, смирение и одиночество. Оказывается можно быть еще более одиноким, чем я был, когда любимая моя бабушка была жива.
Но мир вокруг так и остался бесцветен. Чужой, равнодушный мир, в котором нет больше никого, кому я бы не был безразличен. Пугала мысль о том, чтобы вернуться в уютный, очень аккуратный и чистый дом моей бабушки, в котором больше никого кроме меня нет. Я не хотел туда возвращаться и, покидая кладбище вместе с несколькими людьми, которые помогли мне организовать похороны, не знал, куда мне идти, как жить дальше и что делать.
Школа окончена. Всего только школа, а мне кажется, будто бы кончилась уже вся моя жизнь. И как смешно думать о многих годах сидения в душных классах! Что они дали мне? Много ли знаний об этом мире? О жизни? Жизнь сама по себе за какие-то четыре года научила меня таким вещам, о которых не рассказывают в учебниках. Мои сверстники, беззаботно строили, (порой очень наивные) планы на будущее. Они вызывали у меня только сожаление и снисхождение. Они казались мне легкомысленными, неразумными детьми, хотя высокомерия я за собой никогда не замечал.
Я сидел на влажной от дождя скамье и разглядывал свои собственные ботинки. Сбитый с толку, потерявший все на свете и, кажется, даже самого себя, я просто сидел, не находя у себя ни единой мысли о том, как я буду жить дальше. Приходила только малодушная мысль не жить совсем, от которой я со стыдом отказывался, обзывая себя трусом и слабаком.
В тот момент на мое плече легла большая, шершавая ладонь, заставившая меня поднять глаза на ее обладателя. Это был приятель моего покойного отца, который все эти четыре года очень внимательно относился к нашей маленькой семье и всегда предлагал помощь.
- Прекрати распускать сопли, слышишь! – эта фраза от всегда великодушного и тактичного человека мгновенно вывела меня из оцепенения, заставив порывисто встать. Я почувствовал, как внутри закипает ярость. Как он смеет так говорить со мной?! Даже кулак на правой руке непроизвольно сжался, и я почувствовал в себе твердую, спокойную уверенность, готовность защищать самого себя от подобных оскорблений.
- Вот так уже гораздо лучше, - проговорил мужчина более спокойным голосом и, вздохнув, уселся на лавочку рядом со мной. Потянул за край куртки, молчаливо указывая садиться тоже. Это был высокий, грузный мужчина, широкий в кости. У него были крупные черты лица, густые светлые брови и аккуратно подстриженная борода. Он ссутулился, облокотил руки на свои колени, свесив крупные, шершавые ладони. – Будь настоящим мужчиной, Эмиль Эйлерт. Чтобы Фредерик мог гордиться тобой. Как бы ни было тяжело, ты должен оставаться сильным.
Ему говорить, конечно, легко. Я присел, медленно гася в себе вспыхнувшие эмоции.
- Все в порядке, мистер Ульфгарт. Я справлюсь. Правда. Я привык, - изрек я таким будничным тоном, будто это бабочки вновь оставили меня без урожая капусты.
- Что собираешься делать дальше? Школа закончена. Куда ты планировал поступать? Где собирался продолжать учебу?
Ах да… я ведь собирался.
- В военной академии, - со вздохом признался я. – и ответ оттуда уже пришел. Меня приняли! Но что толку? – немного подумал, борясь со стыдом, но решил признаться, - у меня ведь нет денег, чтобы оплатить учебу. Все бабушкины сбережения уже давно подходили к концу. Большая их часть ушла на попытки спасти Кайю. Остальные ушли на мою подготовку, учебу, и прочие мои расходы. Как я ни просил ее не тратить на меня столько денег.
Мистер Ульфгарт вздохнул еще раз, помолчал.
- По крайней мере, у тебя есть дом, крыша над головой. Это не так уж мало, поверь мне! И, - он решительно посмотрел мне в глаза, предупреждая, что возражений он не потерпит. – Я оплачу твою учебу, это не большая проблема для меня, - чувствуя, что я собираюсь его перебить, с нажимом добавил, - я не желаю ничего слушать! Никаких возражений!
- Мистер Ульфгарт, мне не нужна ваша помощь. Я не маленький…
- … да не валяй дурака, Эмиль! – не дав мне говорить дальше, продолжил мужчина раздраженно.
- Все равно уже поздно. Бабушка болела, я не мог… Да и какое мне было дело! А время ушло. Я не смогу принять Вашу помощь, простите, - я говорил это вроде бы спокойно, но тон получился несколько взволнованный, оправдывающийся.
Друг отца помолчал еще немного.
- Значит, поедешь учиться в Государственный университет. Военного факультета там нет, но есть исторический факультет. На нем готовят будущих историков, политиков, дипломатов. В том числе есть кафедра академической военной подготовки. Это мощная образовательная база для будущего офицера. Физическая подготовка, правда, слабовата. Практики там нет совсем. И конечно, в армии придется начать с низов, зато долго ты там не засидишься.
Я посмотрел на него раздраженно и досадливо одновременно. Он что, не слышит меня? Какой университет? Это лучшее учебное заведение страны. Где я возьму столько денег?
- Я тебе еще раз повторяю! – терпеливо, но непреклонно продолжил мистер Ульфгарт. – Ты поедешь учиться. Расходы я беру на себя. Подвести тебя домой? У тебя уже вся макушка от дождя сырая.
- Нет. Нет, дядя Альберт, я не хочу домой. Я не могу там… не хочу… один… - на какое-то мгновенье я вдруг почувствовал себя совсем маленьким мальчиком, которому слишком тоскливо оставаться одному в пустом доме и который цепляется за любого знакомого человека в поисках поддержки. Захотелось прекратить строить из себя взрослого и сильного мужчину, хоть на некоторое время стать тем шестнадцатилетним подростком, которым я и был на самом деле. Он ведь был лучшим другом отца.
И вот я уже сижу в теплом, стареньком внедорожнике, пью купленный по дороге кофе из стаканчика. Чужой дом. Понимающие, ласковые взгляды. Но чужие… Я провел в доме дяди Альберта всего неделю, ожидая ответа из приемной комиссии, собирая документы и вещи. Мистер и миссис Ульфгарт обещали мне следить за домом, пока я не вернусь в него через четыре года.
Но я решил, что уже никогда не вернусь туда.
• Все 7 поколений не имеют права заснуть на полу ,или справить нужду туда же. Младенцы, малыши и гости попадают под это ограничение. Сон лицом в тарелке не считается нарушением.
• Основатель и наследники должны иметь интерес к культуре 10 до того, как станут пожилыми.
• Основатель и наследник должен иметь детей только от сима, с которым у него три молнии.
• Они могут жениться или вселить в дом любого сима, но дети должны быть только от сима, с которым у него три молнии.
• Если три молнии основаны на ситуациях (духи, одежда),то вы можете сразу вуу-хнуться,и потом кол-во молний может уменьшиться.
• Если не можете найти пару, чтоб получить три молнии, можете изменить вкусы вашего сима.
• Если дети появились вследствие похищения инопланетянами или размножением спорами у ростомана, ограничение не нарушено.
• Основатель заселяется в маленькую квартирку стоимостью 120$-450$ и с 800 симолеонами в кармане.
• Основатель может купить собственный участок только после рождения 2 поколения, или может переехать в более просторную квартиру. В свою очередь наследники также могут выбирать, где жить.
• Основатель и наследники должны иметь интерес к экологии 10 до того, как станут старыми.
• Сим не может использовать эликсир жизни.
• Эликсир из коровы может использоваться.
• Использовать лампу джинна для омоложения можно.
• Можете использовать эликсир жизни для зарабатывания баллов.
• Вы не можете использовать никакие награды стремления. Исключение:сфера re-nu-yu для изменения стремления на «жареный сыр».
• Фактически это ограничение стоит 3 балла, так как выполняется ограничение "Одна дорога"
• Вы можете использовать только официальные объекты, сделанные Maxis (сюда так же относятся объекты, представленные на официальном сайте игры, объекты из серии The Sims Stories, объекты-бонусы к предзаказам дополнений и стаффпаков, объекты из EA Store).
• Вы по прежнему можете использовать перекраски Максиса, а также Вы можете использовать любые пользовательские обои, полы, окна и двери(следите за соответствием цены и качества!), генетику(скинтон, прически, макияж), одежду, украшения.
• Ваш основатель не должен быть толстым.
• Основатель не может иметь меньше 5 параметров «активный»
• Никакой сим в семье не может быть толстым.
• Принятые в семью симы должны стать худыми до того, как станут пожилыми.
• Рожденные в семье симы должны стать худыми до того ,как станут взрослыми.
• Основатель и наследники должны иметь интерес к спорту 10 до того, как станут пожилыми
Категория "Друзья"
0,25 за Гвендолин
0,25 за Вильгельма
0,25 за Проф. Ларсена
0,25 за Рут
Автор выражает горячую благодарность villain за проверку династии и зеленый свет для нее.
Так же благодарю Emija и Influence за бесконечные вопросы, на которые им пришлось отвечать. Спасибо Вам за внимание и терпение.
Кроме того, хочу поблагодарить Алисса за небольшую помощь в плане графики.
Это моя первая династия, которую я, наконец, решилась выложить. Не судите строго, я буду очень стараться. Хочу отметить, что эта династия практически полностью живая. В ней нет постановочных скринов, только такие, которые были сделаны в ходе игры. Главный герой, события, которые с ним случаются не подстраиваются под заранее придуманный сюжет.
Заранее хочу извиниться за будущие отчеты, содержащие скрины, отличающиеся по размеру и качеству. Моя скрин-программа не всегда корректно работает и мне приходится дублировать скрины игровым фотоаппаратом. Довольно часто в отчетах будут такие скрины. Это происходит потому, что я снимаю в игре и ничего не могу переснять.
На данный момент рейтинга у династии нет, если я не ошиблась.
Приятного прочтения.
Последний раз редактировалось Arrien, 21.02.2022 в 15:57.
Причина: Добавлена ссылка на отчет
Arrien, здравствуйте!
Прежде всего хочу отметить основателя. На вид Эмиль - совершенно обычный подросток, но видимо, выпавшие на его долю испытания раньше времени заставили его повзрослеть, что не могло не отразиться на его отношении к жизни. Мне показалась немного странной манера разговора, особенно при том, что разговаривает так не только Эмиль, но и та же Гвендолин, и Рут. В нашем мире это давно уже не является повседневной устной речью, так что могу ли я поинтересоваться, для реальности, в которой живет Эмиль, это обычное дело?
Даже если да, он все равно выглядит самым настоящим джентльменом с твердыми принципами. Рада видеть, что нашлась и такая же достойная пара, ни в чем ему не уступающая.
Еще мне очень нравится то, как вы обыгрываете игровые моменты, отношения ГГ с окружающими студентами и даже преподавателями. Я их во второй части почему-то никогда не воспринимала всерьез, а тут они для меня прямо ожили. Наверное, главный плюс отчетов в том, что они пишутся от первого лица, по крайней мере для меня как для читателя, лучше понимаешь основателя и как следствие больше ему сопереживаешь.
Желаю скорейшего возвращения вдохновения)
. Мне показалась немного странной манера разговора, особенно при том, что разговаривает так не только Эмиль, но и та же Гвендолин, и Рут. В нашем мире это давно уже не является повседневной устной речью, так что могу ли я поинтересоваться, для реальности, в которой живет Эмиль, это обычное дело?
Даже если да, он все равно выглядит самым настоящим джентльменом с твердыми принципами.
Манера речи персонажей это есть отпечаток моих собственных взглядов и речи. Отпечаток моей личности. Я понимаю, плохо когда персонажи разговаривают одинаково. Но увы... Разнообразные современные словечки мне лично в тексте очень режут... глаза? Не нравится мне. Увы, если мне не нравится, то такого не будет в тексте.
Эмиль такой именно и есть. Таким задумывался. Прошлое, разумеется, наложило на него отпечаток, но для этого была изначально благодатная почва. Он изначально спокойный, серьезный, старательный, доброжелательный. Родители дали очень хорошее воспитание, поведение "джентельмена" заложено в него родителями. А испытания, свалившиеся на его голову в юности скорее дали недостатки: некоторую замкнутость, не слишком большую общительность, но и трезвый взгляд на жизнь.
Вот только я нацелилась писать дальше, как попала в больницу. Прошу извинения за столь длинный перерыв, постараюсь приступить к написанию отчетов, как только сумею до них добраться
Династия жива. Ведется работа над отчетом. Если ничего не случится больше, то он появится не позднее 20 февраля. Надеюсь, что нас не забыли до конца...
Автор приносит извинения за то, что отчетов не было так долго и еще за то, что я не соблюла сроки выхода отчета, которые указала сама. так же, в очередной раз хочу извиниться за качество скриншотов во второй части отчета. Я, наконец-то, разобралась в чем там есть проблема и, надеюсь, такое больше не повторится.
Так же хочу выразить благодарность тем, кто поддерживал меня и обращался с добрыми пожеланиями.
Надеюсь, что читатели еще не до конца забили Эйлертов, а если забыли, то вспомнят о них снова. Приятного прочтения.
Я стоял возле плиты, изредка помешивая содержимое большого ковша ложкой, и задумчиво наблюдал за тем, как со дна поднимаются разного размера воздушные пузырьки. В приоткрытую форточку ветер доносил запахи, которые можно почувствовать только после дождя, обильно полившего разопревшую под жарким летним солнцем землю. Этот аромат с трудом перебивал запах куриного супа, который я решил от нечего делать приготовить в этот день. Суп, который готовила мне когда-то моя дорогая бабушка. На столе рядом на пластиковой разделочной доске уже лежала мелко нарезанная ароматная зелень, но я не спешил добавить ее в суп.
Внешне я оставался абсолютно спокоен и сосредоточен: супчик имеет склонность к побегу и, если я не сумею поймать его вовремя, Рут придется обедать бутербродами с колбасой, а мне оттирать плиту после учиненного мной же самим безобразия. На самом деле вот уже некоторое время я буквально жил с раздирающим меня на части нетерпением внутри, с неудержимым восторгом ожидания внутри и Рут частенько замечала на моих губах мечтательную улыбку. Что? Почему? Я старался отшучиваться или просто загадочно молчать, пожимая плечами. Это очень непросто сохранять свою собственную тайну, когда она так прекрасна и неудержимо просится наружу.
Сегодняшний день начался для меня очень рано, когда летний ранний рассвет еще только брезжил на востоке. Сложно сказать почему, но один раз открыв глаза, я промучился в кровати еще минут тридцать, пытаясь заснуть снова. Но мой сон не поддался ни на какие уговоры и умчался в неизвестном направлении. Как раз к окончанию этого получаса я, наконец-то осознал, что заснуть в это утро мне самому уже абсолютно точно не удастся, зато я могу невольно помешать Рут своими телодвижениями. Пришлось вставать.
Некоторое время я бездумно бродил по дому. Зашел в ванную комнату, слегка освежил ледяной водой помятую от бессонницы физиономию, напился воды прямо из-под крана на кухне и с нарастающим аппетитом сжевал вчерашний, слегка заветренный бутерброд. На улице светало. Настенные часы показывали пятнадцать минут пятого и к этому моменту, определенно, должно было быть уже значительно светлее, но из-за тяжелых туч, висевших над городом еще с вчерашнего дня, на улице все еще царил сероватый полумрак. Даже птицы в это утро не желали просыпаться в положенное время, поэтому я слышал только привычный в это время года треск ко всему безразличных кузнечиков. Неясно было на кой мне понадобилось так рано просыпаться, и чем бы я мог заняться в такое время суток, чтобы при этом не потревожить сон любимой девушки.
Я предложил наиболее засохший краешек хлебной корки хомяку, который практически выдрал его из моих пальцев и принялся уничтожать с дьявольским хрустом, как будто внеплановую трапезу у нас на кухне совершал бобер. Пончик даже согласился ненадолго прервать свои физические упражнения в колесе, очень часто напоминавшие мне попытку убежать. Откуда интересно? Из колеса? Из дома? Из собственного тела? Вдруг он всегда мечтал испытывать самолеты, а ему досталось только пластиковое бестолковое колесико?
В попытке выбросить из головы несколько пугающие, как мне показалось не вполне здоровые мысли, я постарался как можно скорее найти себе занятие, но сделанный мной выбор ошарашил меня еще сильнее, чем образы о Пончике, пилотирующем истребитель.
До этого утра мольберт оставался самой невостребованной вещью в этом доме, чаще всего используемой в качестве вешалки, а не по прямому назначению. Тем не менее, чистая и абсолютно новая палитра в ящике стола нашлась и, практически не отдавая себе отчета о том, что делаю, расположился напротив чистого холста.
Сначала я чувствовал себя неуверенно. Из-за неумения рисовать, да еще и от медленно приходящего осознания выбранного мной занятия. Неловко переминался с ноги на ногу, не решаясь коснуться кисточкой рабочей поверхности. Но потом набрался смелости, сделал один мазок, второй, третий и.. увлекся.
Все утро сегодняшнего дня я провел, не в силах оторвать свой взгляд от поверхности холста. Я слышал, как на улице налетел порывистый, резкий ветер, а об черепичную крышу дома стали ударяться крупные дождевыми каплями. Как одинокие громкие удары очень быстро перешли в непрерывный гул. Боковым зрением наблюдал, как оконные стекла покрылись мокрыми разводами от сбегающих вниз ручейков. Я слышал, как внезапно налетевшее ненастье так же быстро прекратилось, но серые тучи так и не пожелали покинуть небосвод.
Как раз в тот момент, когда веточки деревьев еще вздрагивали от падающих на них капель, в комнате ненадолго ожил заведенный Рут с вечера будильник и снова замолчал.
Я понимал, что должен пожелать хотя бы любимой девушке удачи на ее последнем в этой сессии экзамене, но отвлечься так и не смог. В другое время рут и сама обязательно пожелала бы мне доброго утра и подошла поцеловать меня в щеку. Но в этот раз она предпочла не отвлекать меня от моего занятия и, захватив с собой одежду, ушла собираться на кухню. Я слышал, как лилась вода в ванной, как звенела чайная ложка, ударяясь о керамические стенки кружки, как щелкнул, закрываясь, дверной замок…
Этот щелчок как будто заставил меня очнуться от гипноза. Я все еще стоял напротив мольберта с занесенной кисточкой в руке, с которой уже начинала капать краска, пачкая ковер, и все же звук закрывшейся двери заставил мое вдохновение исчезнуть мгновенно. Я почувствовал тишину и холод, одиночество дома, ставшего пустым. Увидел серые, тяжелые тучи, висящие теперь над городом, несмотря на то, что дождь уже совсем прекратился. Я понял, что уже совсем ничего не смогу нарисовать теперь. Отложил кисть, расправил плечи, почувствовав, как ноет затекшая спина и уставшие ноги.
Как раз в этот момент, когда я закончил проверять через интернет бронирование авиабилетов за завтрашнее число, зазвонил мой мобильный телефон. Звонил Вильгельм, судя по голосу, очень недовольный ранним пробуждением, но уже смирившийся с этим. Еще вчера днем я просил его о сегодняшней встрече, но за получившееся продолжительным творческое утро успел об этом позабыть.
- Так тебя ждать в клубе или нет? – мне на минутку показалось, что Вилле с большим энтузиазмом сейчас встретился бы с подушкой и одеялом. Их компания обрадует Вилле куда больше, хотя он всегда готов ждать меня где угодно.
- Конечно… - как же я мог забыть! Нужно обязательно увидеть друга сегодня. Ведь меня не будет в городе целых две недели. – Будем репетировать «Лагуну?»
- Возможно. Я хотел бы попробовать сыграть «Брызги», но Дефне к нам не присоединится, а без гитары мы их не сыграем. Давай, через час я буду ждать тебя в клубе, - со вздохом проговорил Вилле и отключился. Я услышал в трубке длинные гудки.
В какой-то момент мне казалось, что я могу потерять дружбу Вильгельма. Я старался никогда не оставлять Рут в одиночестве после того, как мы стали жить с нею вместе. Учеба и без того оставляла нам мало времени для общения и потому я как мог старался выкроить моменты, когда девушка занята учебой, для репетиций в клубе, но это очень редко удавалось сделать. Надо отдать должное Вильгельму, он проявил поистине великое терпение и великодушие, отнесся с пониманием к изменениям в моей жизни. Но я все равно понимал, что ситуация складывается очень неприятная.
И решить ее мне помогла рут. Девушка подошла, доверительно положила свою ладонь на мое запястье и сказала мягким голосом, что она совсем не против моих встреч с друзьями.
- Ты ничуть не обидишь меня, если будешь проводить какое-то время со своими друзьями. Поверь, я не останусь в таком случае совсем одна. Может быть, сходим куда-нибудь с подружками или попьем чай у нас на кухне. Не стоит из-за меня отказываться от такого друга, как Вильгельм. Ты даже можешь приглашать его к нам на ужин, когда тебе вздумается. Только предупреди меня в этом случае, чтобы я приготовила к вашему приходу что-нибудь особенное.
С тех пор, все еще чувствуя ответственность за девушку, которая обязательно станет моей женой в будущем, понимая, что уже не принадлежу себе одному, я снова почувствовал себя абсолютно счастливым. После встреч и посиделок с Вилле или Рубеном, я старался вернуться домой не позднее полуночи, зная, что Рут не ляжет спать до тех пор, пока я не вернусь. Я буквально летел по темным улицам домой. Издалека видел слабо горящий свет торшера в окне и с порога чувствовал сдобный запах яблочного или лимонного пирога, кусок которого всегда оставляли специально для меня.
Это прекрасное чувство, что дома ты очень нужен. Тебя ждут. Человеку не нужна свобода – ему необходимо всегда и всюду чувствовать себя необходимым кому-то. И тогда он добровольно пожелает этому кому-то всецело принадлежать.
Вильгельм появился в клубе как раз в тот момент, когда я уселся за ударную установку и взял в руки палочки. Я как раз собирался пробежаться по партии ударных в «Брызгах».
- Ну что, проснулся? – насмешливо поинтересовался я у Вилле, пристально глядя ему в глаза. Тот загадочно и несколько самодовольно улыбнулся, поиграл бровями и ответил, певуче растягивая слова, будто мурлыкающий кот.
- Бывают моменты, когда просыпаться совсем не хочется, друг мой… - и встретился со мной еще более пристальным взглядом, заставившим меня тактично опустить глаза. А Вильгельм немедленно встрепенулся, щелкнул пальцами по тарелкам и отправился к излюбленной бас-гитаре. – Я подумал… а почему бы нам не сыграть сегодня «Бездну»?
- Без Дефне? «Бездна», как я думаю, без гитары совсем не получится.
- Давай попробуем… Я встану пока на басы, а там, может быть подтянется еще человечек… Не стоит ждать Дефне, Эмиль. Вряд ли она еще появится здесь.
- Случилось что-нибудь?
- Вообще-то она учится в твоей группе и ты должен знать об этом лучше меня… Дефне отчислили. Она уехала домой в Роуз-Ривер два дня назад. По слухам, она ждет ребенка…
- Вил… - Я поморщился. с чего это вдруг он начал интересоваться и, тем более, пересказывать сплетни? – Наверняка она так и не смогла защитить свою отвратную курсовую по геральдике. Я ведь говорил, что предмет рассмотрен слишком уж поверхностно и с профессором Ларсоном такая халтура не прокатит… Это просто сплетни.
- Да, это сплетни. Но пересказанные тебе будущим гинекологом, заметь! – вздохнул парень и взялся за гриф бас-гитары.
Как он и обещал, всего через десять минут к репетиции присоединился еще один совсем еще молодой парень, которого я видел сегодня впервые. Наверное, он первокурсник. Играл он довольно неуверенно, но для первой репетиции в составе группы, вполне прилично.
- Может еще разок? – прокричал я Вилу, прежде чем стих гул от моих финальных аккордов. – Я чувствовал, как после трех непрерывных почти повторов «бездны» с меня градом катился пот, немного дрожали от усталости руки, в груди учащенно стучало сердце. Музыка, когда я ее исполнял в составе группы, всегда приводила меня в необъяснимое, ни с чем несравнимое состояние. Вдохновение? Адреналин? Не то. Драйв. Разве только это слово подходит. Играя, я не чувствовал ничего кроме беспредельного удовольствия и радости, забывая о проблемах, головной боли и других мелких неприятностях. Как будто сам становился частью музыки. Не существовал отдельно от нее, поэтому и усталость хоть и ощущалась мной отдаленно, но как будто бы существовала отдельно от меня. К сожалению, у этого эффекта был и откат. После того, как драйв проходил, я всегда превращался в тщательно отжатую половинку лимона. Конечно, я редко вспоминал об этом эффекте во время игры.
- Думаю, с нас хватит на сегодня, Эмиль. К тому же у меня не так уж много времени…
- Что такое? – очень интересно, какие это у него могут быть дела, ведь семестр и сессия закончились не только у меня.
- Понимаешь ли… Я обещал Гвендолин, что успею вернуться к обеду… - мне потребовалось немного времени, чтобы понять то, о чем, видимо случайно, проговорился мой друг. А он, разумеется продолжил говорить, стараясь увести тему в более безопасное русло. – Ах да, этого парня зовут Морис.
- Очень приятно, Мо, я Эмиль – пробормотал я на автомате и протянул сегодняшнему гитаристу ладонь. Тот невозмутимо пожал ее и отправился к барной стойке. – Подожди, Вилл… Ты серьезно? Ты встречаешься с Гведолин Хоук? Или это какая-то другая?
Вильгельм закатил глаза.
- Ну да, это именно она. А ты думал, что она вечно будет сохнуть по тебе? – он засмеялся и похлопал меня по плечу. Я смущенно улыбнулся и опустил глаза.
- Очень рад за тебя, приятель. Беги к девушке, раз обещал! – я вздохнул и заговорил более серьезным тоном. – Только… Могу я попросить тебя об услуге?
- Я слушаю тебя, - Вил уже пожал мне руку и собирался уходить. Но остановился и воззрился на меня со спокойным вниманием. Я пошарил в карманах и вытянул из одного из них желтоватый массивный запасной ключ от коттеджа. Рядом с ключом болталось стеклянное сердечко – брелок, все еще пахнущий немного жасмином.
- Завтра утром мы с Рут улетаем отдыхать на остров Твикки. Пончик, наш хомячок, останется совсем один. Ты не мог бы раз в два дня приходить, чтобы покормить его и налить воду в поилку?
Вильгельм взял у меня ключ и задумчиво сдвинул брови.
- А что он ест? Воду из-под крана или кипяченую?
- Запас корма мы оставим. И яблоки в холодильнике, можно побаловать его маленьким кусочком. Вода любая, все равно.
- Договорились. Не волнуйся, мне не сложно это. Приятно отдохнуть! – он снова просиял улыбкой, хлопнул меня по плечу и поспешно удалился.
Прежде чем вернуться домой, я еще немного посидел в баре, расслабленно болтая с хорошо знакомым барменом и потягивая клюквенное пиво.
Рут вернулась с экзамена как раз в тот момент, когда я уже успел стряхнуть с доски измельченную петрушку, накрыв ковшик с супом крышкой, немного понаблюдать за прекрасным видом из окна. Впервые за последние полтора суток на немее выглянуло еще немного застенчивое солнышко. Но даже его пока несмелых лучей хватило, чтобы унылый, обтекающий от нескончаемой измороси пейзаж начал преображаться на глазах. Капли, свисающие с древесных листьев и устилающие траву в лучах земного светила засверкали, в настежь распахнутое окно тянуло свежестью, влагой и летом…
Я узнал о возвращении любимой задолго до того, как девушка открыла входную дверь, услышав ее счастливый голос и смех. Она несколько минут беседовала с какой-то из своих подружек, прежде чем войти в дом. И к тому моменту я уже успел наполнить супом глубокие, подходящие для этого тарелки и уже расставил их на столе.
- М-м-м! Как тут вкусно пахнет! Я еще с улицы почувствовала!
- Я и не знала, что ты умеешь готовить суп! Запах просто замечательный! – Она легонько коснулась своими губами моей щеки. Так нежно, что мурашки побежали по спине. Захотелось немедленно прижать ее к себе, поцеловать жадно и требовательно… - Эмиль, ты в порядке?
Конечно же, она прекрасно знает, что нет. Она умна, проницательна и, даже если не говорит об этом, всегда знает больше, чем я сам бы этого хотел.
Каждый день Рут читает в моих глазах, как сильно я хочу ее. Мучительно схожу с ума от желания и все равно не смею уложить в постель. Так и не сделал этого за все время. Многие назвали бы меня идиотом. Я и сам постоянно соглашаюсь с такой оценкой самого себя.
Я хочу ее и не смею коснуться. Сама Рут никогда не чинила мне никаких препятствий, не останавливала даже тогда, когда я приближался к той невидимой границе, переступив которую не сумел бы уже остановиться сам. Я знал, что у Рут еще никогда не было близости с мужчиной. Мягкая, искренняя, податливая. Прекрасный самородный кристалл горного хрусталя, который, скорее всего, станет еще прекраснее в твоих руках. И все-таки никогда больше не будет прежним…
- Суп остывает… - задумчиво произнес я, оставляя ее вопрос без ответа. – Садись скорее, ты, наверное, очень голодная. Экзамены отнимают много сил.
Я постарался выкинуть из головы тот взгляд, которым одарила меня Рут, задавая свой вопрос. Она никогда не провоцировала меня открыто, но в ее глазах я часто встречал такое выражение, значение которого мне трудно выразить словами. Но противостоять ему чрезвычайно непросто.
- Да… - Рут беззаботно улыбнулась, села и придвинула к себе миску с супом. – Суп пахнет так вкусно, что мне не терпится попробовать. Где ты этому научился?
Я с сожалением был вынужден положить наполненную ложку обратно в тарелку.
- Когда-то этот суп готовила моя бабушка. Она пыталась научить меня, но я.. в общем я неслишком интересовался секретами кулинарии в том возрасте. А сейчас вот вспомнил… Конечно, бабушка готовила его значительно вкуснее.
- Не сомневаюсь, что это было так, - задумчиво проговорила девушка, вылавливая ложкой зеленый листик петрушки. – Но у тебя тоже очень вкусно получилось. Обязательно научи меня готовить это блюдо, ладно?
Я кивнул.
- Как прошел твой экзамен? Я надеялся, что ты значительно раньше вернешься.
Рут заметно повеселела, в глазах еще ярче зажглись счастливые искорки. Девушка явно была очень довольна собой, хотя тщательно старалась это скрыть.
.
- Я сдала на «отлично». Даже не думала, что я способна на такой подвиг, - она иронично усмехнулась. – Миссис Роуз – очень строгий преподаватель. И, надо сказать, несколько неприятная женщина. Да и предмет не самый простой.
За время учебы в университете, я слышал имя этого преподавателя сотни раз. И описание, которое сейчас дала ей Рут, было самым сдержанным и приличным.
- Я не сомневался, что у тебя получится. Как здорово, что сессия осталась позади, верно? Я, кстати говоря, приобрел два билета на самолет. Завтра утром мы летим отдыхать на остров Твикки.
Я постарался сделать вид, что невозмутимо доедаю остатки супа в тарелке, но одним глазом внимательно наблюдал за тем, как меняется выражение лица Рут по мере того, как до нее доходит смысл сказанных мною слов.
Сначала она слегка поперхнулась, отложила в сторону ложку
Непонимание, недоверие, удивление и почти ужас сменили друг друга с умеренной стремительностью. Широко раскрыв глаза, она явно постаралась успокоиться и решилась, наконец, спросить.
- Я не ослышалась? Эмиль, ты что серьезно? Как ты… У нас с тобой нет столько денег! И потом, кто присмотрит за Пончиком, пока нас нет?
- О хомяке можешь не беспокоиться: Вильгельм согласился навещать его раз в два дня. С Пончиком все будет хорошо, я уверен в этом. – Я отодвинул от себя пустую супницу и продолжил говорить, вольготно откинувшись на спинку.– А что касается денег… то здесь ситуация, действительно, немного сложнее. Пусть мы не сможем позволить себе проживание в хороших гостиницах острова, не говоря уже о шикарных отелях, расположенных прямо на берегу океана. Да и бронирование номера в самой дешевой гостинице на длительный срок будет для нас очень дорого. И все же я нашел вариант, при котором мы сможем отдыхать на острове по крайне мере десять-двенадцать дней.
И я стал рассказывать. О том, как на прошлой неделе сумел приобрести билеты на самолет с очень хорошей, студенческой скидкой. И о палаточном лагере острова Твикки, на информацию о котором случайно наткнулся в интернете уже больше месяца назад. Рут слушала внимательно, постепенно меняя недоверчивый и ироничный взгляд на почти сверкающий, но все еще не до конца убежденный.
- Так ты не шутишь? Мы действительно сможем провести в этом раю две недели?
- Да… Ну или меньше, если очень захочется поскорее вернуться домой. – Я усмехнулся, понимая, что такое вряд ли случится. – Палаточный лагерь расположен в глубине острова, возле самого скалистого нагорья. Там есть все необходимые условия для мало-мальски комфортного отдыха и даже немного больше. На территории расположен большой бассейн с чистой водой, киоск с недорогой местной едой, бар, барбекю. Сауна, душевые, общественный джакузи. И мы можем остановиться там совершенно бесплатно на любой срок отдыха. Если, конечно, тебя не испугает ночевка в двухместной палатке. – Я помолчал, понимая, что девушке такая идея, действительно, может не очень-то понравиться. – Впрочем, если это не подойдет, мы можем все же перебраться в гостиницу на некоторое время. Правда, тогда нам придется уехать раньше…
- Нет! – впервые перебила меня Рут, голос был взволнованный, но я уже слышал в нем очень знакомые упрямые нотки. Она на секунду прикрыла глаза. – Я согласна прожить в палатках сколько угодно времени! Это чудесная идея Эмиль! Как здорово, что она при8шла тебе в голову!
- Чудесная?
- Да! Знаешь, пока я училась в пансионате, мы часто всей группой ходили в небольшие походы по лесу. Мы останавливались на берегу лесного озера, разбивали лагерь, а к следующему вечеру возвращались назад. Мне всегда очень нравилось проводить ночи на природе. Будет здорово снова оказаться так близко к природе.
В глубине души я был уверен, что Рут согласится провести отдых под открытым, фактически, небом. Я не мог знать наверняка, но чувствовал, что она не неженка, какими часто бывают девушки. Глаза Рут светились радостью, она несколько минут еще с мечтательным выражением на лице раздумывала над тем, что предстоит нам обоим в ближайшее время. Потом, спохватилась, одарила меня быстрым, но горячим, полным страсти, поцелуем и убежала в комнату собирать вещи.
Чтобы через какие-то четырнадцать часов очутиться на борту самолета, который увезет нас в нашу общую сказку.
Мы прибыли в палаточный лагерь острова Твикки, когда по-утреннему яркое солнце еще низко висело над горизонтом.
Его ласковые, пока еще очень мягкие лучи, казалось, светят не только снаружи, но и внутри меня.
Всю дорогу, пока мы летели сюда в самолете, я так и не смог толком заснуть и только с завистью и нежностью наблюдал за тем, как Рут безмятежно спит, свернувшись в кресле под пледом. Мой милый, маленький котенок, которого так т хочется коснуться.
Садясь в туристический автобус возле аэропорта в тайне мечтал о том, как заберусь в ближайшую палатку и останусь в ней до тех пор, пока не высплюсь за все предыдущие бессонные ночи, но, оказавшись на месте, понял что так поступить не смогу. Потому что вид, открывающийся из окна автобуса, превзошел все мои возможные фантазии и ожидание. Трудно было даже поверить в то, что место, в котором я оказался действительно существует. Оно могло быть только прекрасным сном. Но во сне ветер не донес бы до меня запахи прибрежной травы, влажного песка и особенно сильный аромат соленой морской воды.
Впрочем здесь, в подножии гор, где расположился лагерь, соленое дыхание морских волн ощущалась меньше всего.
- Я даже подумать не могла, что такое может быть в действительности, а не только на картинках! – вздохнула Рут после нескольких минут внимательного обозревания местности. – Знаешь, я думаю, что люди, приезжающие на остров и отдыхающие в шикарных гостиничных номерах просто ничего не понимают в жизни!
Я смог только восхищенно выдохнуть и, довольный сказанными ее словами. Мягко, но настойчиво привлек девушку к себе.
Каждый раз, когда я размышляю о таком понятии, как свобода, мне кажется, что на самом деле ее не существует в полной мере. Ведь даже когда мы совершенно одиноки и потому имеем возможность поступать так, как нам вздумается, мы становимся заложниками теперь уже одиночества. Такую свободу вряд ли кто-нибудь захочет для себя.
И все же, существует свобода относительная. Я почувствовал ее в ту самую минуту, когда впервые шагнул на землю этого прекрасного тропического острова. Свободу от дел и забот, окружавших меня уже несколько лет. Свободу тратить время так, как мне самому этого хочется. Свободу от самого себя. От тех эмоций, которые я мог бы обрушить на случайного прохожего, вздумавшего пожелать нам с Рут приятного отдыха, при этом бестактно помешав.
Местный житель, молодой парень по имени Натан показался мне славным, совершенно доброжелательным. Жалко только, что Рут так и не сумела толком повторить за ним здешнее традиционное приветствие. Я сам даже не стал пытаться, предложив более привычное мне рукопожатие.
В это, самый первый день на острове Твикки нам довелось познакомиться еще со многими, самыми разными людьми. Какие-то из них были местными жителями, как и Натан, приветливые, с улыбками, в которых, кажется, отражалось тепло здешнего солнца. Не смотря на то, что мы прибыли в лагерь так рано, когда большинство постояльцев еще спали, нас встретила девушка по имени Марин. Разговорчивая, простая, она охотно составила нам компанию.
Большую часть дня над островом светило горячее, обжигающее солнце и мы спасались от него, купаясь в кристальной воде большого бассейна. Плавали, резвились, взметая тысячу сверкающих брызг, прыгали с трамплина, а в перерывах ели ванильный пломбир из вафельных стаканчиков.
Все это время, сдерживая неприличное, но так и рвущееся наружу самодовольство, я наблюдал за тем, как новыми красками расцветает Рут. Как с ее лица сходит приобретенная за сессию бледность, как сияют радостью ее глаза. Девушка вела себя значительно раскованнее чем когда бы то ни было на моей памяти, счастливо улыбалась мне самой прекрасной из своих. Мы жарко целовались у всех на виду, забывая о правилах приличия и о тех людях, которые были вокруг нас. А впрочем, наверняка, у этих людей тоже было чем заняться.
Поздно вечером, когда молодой месяц сменил на небосводе дневное светило, на землю острова, как это бывает везде, выпала обильная роса, сделав влажным песок возле бассейна. Но это не помешало мне устроиться на нем, чтобы получше рассмотреть звезды, которые, в отсутствие интенсивного городского освещения казались гораздо ближе, чем дома. Рядом со мной, скрестив по-турецки ноги, уселась Рут. Она задумчиво чертила что-то пальцем на песке какое-то время.
А потом, видимо придя к каком-то выводу, придвинулась ко мне и улеглась на живот, так что наши глаза оказались практически напротив друг друга.
- Я все еще не верю, что все, что происходит сейчас со мной, это правда, а не сон, Эмиль. – Она была серьезной, в глазах отражались невысказанные еще пока мысли. Я вздохнул, и поудобнее устроился на сложенных под головой руках.
- Согласен. Мне тоже очень трудно поверить в то, что я мог оказаться в этом месте на самом деле… - я проговорил это и запнулся, увидев в глазах девушки скользнувшее недовольство. И понял, что говорю вовсе не о том, что имела ввиду она.
- Остров прекрасен, Эмиль. Но я сейчас не о нем говорю… - было видно, что Рут подбирает слова, чтобы точнее выразить то, о чем она думает, - Точнее и о нем тоже. Обо всем. Ты понимаешь…
Она глубоко вздохнула, раздраженная сама на себя за то, что нужные слова ускользают.
- То, что происходит в моей жизни в эту самую минуту и то, что происходило на протяжении последних месяцев. Я все еще боюсь поверить в то, что это все правда, а не только мой сон. Цветы, дорогое вино, рестораны, романтические прогулки, путешествия… Я никогда даже подумать не могла, что стою всего этого…
- Но…
- Не перебивай! – она слабо коснулась кончиками пальцев моих губ и я поцеловал их, одновременно едва заметно кивая, соглашаясь замолчать. – Эмиль, только не подумай, что все это так важно для меня само по себе. Я родилась в простой, бедной семье, в которой вечно никому не было до меня никакого дела. Это ТЫ сделал мою жизнь похожей на сказку. А я… я очень боюсь однажды проснуться и понять, что тебя рядом нет. Что все это мне только приснилось…
Она помолчала, едва заметно вздохнула и положила голову мне на плечо… Я лежал на песке, больше не чувствуя под собой земли и влаги, от которой промокла почти насквозь моя футболка. Непрошеный, в горле появился неприятный, болезненный ком, предательски защипало в глазах.
- Я тоже очень сильно люблю тебя, Рут… - только и смог едва слышно прошептать я, смущенный чувствами, которые постаралась она вложить в свой монолог.
Мы лежали на мокром песке. Вокруг пели ночные птицы, летали мотыльки, где-то далеко шумел прибой. И все это на какое-то время перестало существовать для нас обоих. Судорожно сжимая свою невесту в объятиях, гораздо сильнее, чем этого хотел бы, я думал о том, что на самом деле сказка только начинается…
Arrien, отчет оправдывает свое название)) Я даже по-доброму позавидовала Рут - такой парень в нее влюблен, так заботится о ней) Да и Эмилю с невестой повезло - Рут не испортило его отношение, она все еще в себя приходит от счастья) Хочется верить, что так у них будет всегда)
Надеюсь, ни один хомячок не пострадает за время отсутствия хозяев)
Меня удивило, что технически Рут еще первокурсница. Я думала, она на третьем курсе, как и Эмиль.
Arrien, отчет оправдывает свое название)) Я даже по-доброму позавидовала Рут - такой парень в нее влюблен, так заботится о ней) Да и Эмилю с невестой повезло - Рут не испортило его отношение, она все еще в себя приходит от счастья) Хочется верить, что так у них будет всегда)
Надеюсь, ни один хомячок не пострадает за время отсутствия хозяев)
Меня удивило, что технически Рут еще первокурсница. Я думала, она на третьем курсе, как и Эмиль.
Ну что поделать, игровая достоверность для меня тоже важна. Эмиль и Рут познакомились действительно когда Эмиль учился на втором курсе, второй семестр. Но, конечно, некоторое время мне потребовалось для того, чтобы наладить их отношения. Надеюсь что романтиш не сильно еще пока надоел читателям.
Arrien, привет) В который раз убеждаюсь, что Эмилю и Рут очень повезло найти друг друга Остаётся только пожелать такого же взаимопонимания в дальнейшей семейной жизни.
И друзья у него понимающие. Пусть их немного, зато настоящие)
И ещё, после слов
Цитата:
Прежде чем вернуться домой, я еще немного посидел в баре, расслабленно болтая с хорошо знакомым барменом и потягивая клюквенное пиво.
повторяется самая первая в записи картинка. Или так и должно быть? И там, и там речь про суп, может, так и должно быть, а я тут придираюсь
Династия Эйлерт
Остаётся только пожелать такого же взаимопонимания в дальнейшей семейной жизни.
Линейный вид
