Нестандартные династииОбычные правила династий слишком простые? Ищите технических сложностей? Добро пожаловать в раздел нестандартных династий! Пускай жизнь ваших симов станет еще более увлекательной и сложной!
Тот самый Мэттью из третьей части и Линий Крови потребовал полноценную историю, и я воссоздала его в четверке, в сохранении от Isleroux. Здесь игровой канон — гвоздь для моих картин, поэтому будьте готовы к Сан Мишуно в роли Бриджпорта и прочим вольностям (я фикрайтер, мне можно).
Посвящается Jana Weber, SierraMadre, шрифту Comic Sans и всем, кто помнит Мэттью. Обнадеживаться, впрочем, не спешите: это хоть и «пре-», но всё же канон, поэтому финал для героя не изменится.
Рейтинг 13+: здесь мрут, вытворяют и употребляют. Не берите с персонажей пример, особенно если вы несовершеннолетний.
Игра на английском, установлено и включено в настройках всё, что можно. Спонсоры безобразия: КЦ (Master Controller Command Center), Slice of Life, Automatic Preferences и Два Известных Взрослых Мода.
Ссылки на техничку и бонусы ведут в мой блог — разрешенных 800 пикселей не всегда хватает. По этой же причине скриншоты в теме увеличиваются — если вам плохо видно, попробуйте кликнуть на картинку.
В четверке и Reshade я новичок, поэтому буду рада конструктивным замечаниям. Со мной можно (и нужно) на «ты» и не отказывать себе в эмоциях.
Последний раз редактировалось Influence, 10.10.2023 в 04:16.
И снова здравствуйте! Кнут и тема месяца благоволят мне как никогда.
Если вы читали про зимние праздники третьей параллели, могли заметить, что Новый год упоминается вскользь. Потому что про новогодние традиции я подготовила отдельный цикл зарисовок. Две ниже, третья на Бусти; здесь появится в марте.
События первой части происходят в прошлом, второй — в недалеком будущем (обе без спойлеров). Приятного вам чтения!
Новогодние традиции
Сколько стран, столько и праздничных традиций. В одном сходятся все: новый год — пора сделать что-то особенное. Хотя бы пообещать.
В Олимпии принято с каждым ударом часов съедать по виноградине. И на каждую загадывать желание.
— Клементина! — зовет маму папа, каждым слогом выражая чуть недовольную нежность. — Неси виноград, вот-вот же начнется.
— Взгляни на мои руки, Шарль! — драматично воздевает их мама. — Две их у меня или десять?
И носится по кухне, мечет на стойку одно блюдо за другим. Жюли едва успевает носить их на стол.
— Дорогая! — закатывает глаза мама, окидывая его взглядом. — Разве я тебя не учила складывать салфетки?
Теперь закатывает глаза Жюли. Калия видела, как она весь вечер, ругаясь под нос, воевала с этими салфетками. Но мама опять недовольна.
— Разве я тут прислуга? — задирает нос Жюли.
Родители вздыхают в унисон. Обычно в Новый год суетится именно прислуга; мама с папой выплывают в гостиную к началу боя часов. На этот раз кухарка заболела, а горничную отпустили к внукам. Калия бы тоже с ней уехала — возможно, там не пришлось бы притворятся невидимкой, пока все бегают и друг друга ругают.
— Кукла, оторвись от телевизора и помоги сестре, — выдергивает ее из раздумий мамин голос. — Вот виноград, бери и неси на стол.
— Я же его не люблю, — хмурится Калия.
— Такова традиция, — поясняет папа. — Как только часы начнут бить, нужно съедать по виноградине и загадывать желание.
— Всего двенадцать, — дополняет Жюли, зажигая свечи. — Но ты, конечно, столько не осилишь.
И смотрит так ехидненько: вот, я старше и во всём лучше, а ты неумеха мелкая. Обида взметывается ураганом в душе Калии.
— Осилю! — вскидывается она. — Больше, чем ты.
— Ловлю на слове.
— Тихо! — басит папа, и все падают на свои места.
Бьют часы под громкое:
— Раз!
Мама забрасывает в рот первую виноградину, Калия отщипывает другую — и давится косточкой. Вот за это она виноград и не любит.
— Два!
Калия еще даже желание не успела загадать — ладно, пусть будет тот огромный кукольный домик. Хватает следующую (для столь нужной удачи в новом году), наспех жует и глотает вместе с косточками.
— Три!
Третью выбирает мелкую, чтобы не жевать. Дружба с Камиллой из десятого класса вместе с ягодой застревает в горле, но Калия не сдается.
— Четыре!
Что еще пожелать? Точно, собаку — а лучше, чтобы у мамы прошла аллергия на них. Калия съедает виноградину и со всеми считает:
— Пять!
Следующие три желания она загадывает быстро: переезд на Сулани, ванна мармеладных мишек, замуж за Сидни Симуртона. Над последним Жюли то и дело смеется: мол, он старый, а Калия маленькая. Однако в эту ночь всё изменится.
— Девять! — И так, чтобы услышала только Жюли: — Хочу стать взрослой.
Здоровенная виноградина перекрывает дыхание. В глазах Калии темнеет, она силится позвать на помощь, но не может издать ни звука. Папа хватает сзади, несколько раз нажимает на живот, и Калия наконец выкашливает ягоду.
Часы бьют одиннадцать, желаний больше никто не загадывает. Даже Жюли, потянувшаяся было к горке с виноградом, отдергивает руку под взглядом папы.
— Мое желание, — говорит он под финальный удар часов, — поменьше опасных традиций в будущем. С Новым годом!
— С Новым годом! — с фальшивой бодростью подхватывает мама.
Звенят фужеры: три с игристым, один с апельсиновым соком. Калия осторожно пьет и старается не смотреть в сторону дурацкого винограда.
— Ты не переживай, — шепчет папа, наклонившись к ней. — Все мы однажды повзрослеем, и поверь, торопиться не стоит.
— Почему?
— Потому что взрослым не дарят кукол и мармеладки, — грустно усмехается он. — Но у тебя еще полно времени, так что наслаждайся.
Подмигивает, запихивает в рот тарталетку с икрой, другую кладет на тарелку Калии. Она улыбается, тянется за персиком и совершенно случайно рассыпает по полу остатки винограда.
В Глиммербруке между Винтерфестом и новогодней ночью гадают. Чем изощреннее ритуал, тем он считается надежнее.
—… Считали, что в это время, — продолжает папа, — истончается граница между миром людей и духов, поэтому все кому не лень пытаются заглянуть в будущее.
— И получается? — подпрыгивает на его коленях Саффрон.
— Не знаю, Шафранчик, — поводит тот плечом, — не пробовал. Это девушки обычно гадают на суженого.
— И я могу? Я тоже могу увидеть суженого?
— Глупостями не страдай, — вступает мама. — Тебе десять лет, какой суженый?
— Любопытство — к знаниям дверь, — хрипло напевает папа, подмигивая Саффрон. — Не закроешь ее теперь.
Мама кривится, Саффрон улыбается. Папа с каждым годом поет всё хуже, зато всегда кстати.
***
Библиотекарь госпожа Уитби хмурится, поправляет очки и выдает ей книгу в фиолетовой суперобложке со странными символами. «Сверхъестественная история третьей параллели», гласит название под ней.
— А тут всё правда? — уточняет Саффрон.
— Редкие примеси правды не превышают нескольких процентов, — вскидывает Уитби свой хвостик престарелой крысы. — Удачи тебе их извлечь.
Она оказывается права. Половина книги — чушь: как уберечь огород от зомби; что делать, если в тебя плюнула лама; схема чесночного венка для защиты от вампиров. Саффрон убирает пряди со взмокшего лба и листает, листает, листает, пока не натыкается на заголовок:
«ГАДАНИЕ НА СУЖЕНОГО (С ЗЕРКАЛАМИ)»
Чушь превращается в образы. Саффрон читает и представляет себя внутри зеркального коридора при свете свечи. Видит, как отражение мутнеет, за левым плечом появляется стройный брюнет, кладет клетчатый платок на стол и, подмигнув в папиной манере, возвращается за Изнанку. А потом приходит на школьный бал и по-папиному протягивает руку, приглашая Саффрон на танец.
— Мы закрываемся, — разгоняет фантазии голос Уитби. — Завтра придешь и дочитаешь.
— Можно я ее на дом возьму? — с мольбой смотрит Саффрон. И добавляет, чтобы наверняка: — Под папину ответственность.
Лицо Уитби расслабляется. Упоминание Сидни Симуртона снова сработало.
— Ну если под папину, тогда можно. Только осторожно.
Саффрон благодарит и выпрыгивает из библиотеки в обнимку с «Историей». Завтра суббота, значит, можно читать до утра.
***
Вот и новогодняя ночь — время, когда осязаемое переплетается со сверхъестественным. После боя часов Саффрон отправляют спать — наивные.
Дождавшись, пока стихнут шаги дворецкого, она тащит ростовое зеркало к туалетному столику. Оно царапает пол и всячески сопротивляется, но Саффрон побеждает. Переодевается в ночную рубашку, расплетает волосы, садится между зеркалами и зажигает свечи.
Пламя трепещет в темноте, комнату наполняют глубокие тени. Что, если пришелец из-за Изнанки уже здесь? Что, если он не тот, кого ждет Саффрон?
Плюшевая единорожка обнадеживающе улыбается. Саффрон смелеет и повторяет:
— Суженый, приди в зеркало смотреться, себя показать, на меня поглядеть. Суженый, приди…
Морда единорожки в отражении всё больше похожа на голый череп. Красный глаз магнитофона-котика двоится, тень вешалки торчит рогами. Саффрон глубоко дышит, сосредотачивается на зеркале — и вот оно мутнеет. За ее плечом возникает рослый силуэт, Саффрон быстро протирает зеркало и различает знакомые черты.
— Папа?
Тот сменяет лицо на молодое, обрамленное такими же черными волосами. Вглядеться Саффрон не успевает: гость превращается в мальчика лет трех-четырех.
— Твой суженый, Шафранчик, — говорит он папиным, но странно вибрирующим голосом.
И протягивает ладонь. Саффрон колеблется: для суженого маловат, да и в книге ни слова про контакт. С другой стороны, что ей сделает этот милый малыш? Саффрон здесь хозяйка, так почему бы не принять руку гостя?
Стены шатаются, отражение белеет. Белеет и детская ручонка, обнажаясь до костей. Саффрон пытается освободиться, он дергает ее на себя и куда-то тащит.
Теперь вокруг всё белое — ни стен, ни пола, лишь слепящий блеск. Тело Саффрон крутится, будто насаженное на вертел. Она не видит огня, зато чувствует жар, слышит треск. А сквозь него:
— Рас-с-спутниц-ца… кровосмес-сительниц-ца…
Саффрон рвется прочь, но чем больше сопротивляется, тем сложнее шевелиться. «Суженый» трясет ее ладонь, та чернеет и осыпается. Рука обугливается до локтя, Саффрон кричит, а вместо себя слышит:
— Ну открой же глаза!
Этот голос еще больше похож на папин… да папин и есть. Через силу она поворачивается к нему, напрягает горящие лёгкие — и открывает глаза в своей комнате.
— Живая, — выдыхает дворецкий и отпускает руку Саффрон.
Она падает в его объятия и через плечо оглядывает комнату. На полу опрокинутая свеча и проплешины на розовом коврике, из распахнутого окна тянет холодом.
— Загорелся, — показывает на половик папа, — и твоя ночнушка. Если бы Поль не учуял дым… вообразить боюсь.
Мама стоит у дверей с видом «лучше бы меня не будили». Ловит взгляд Саффрон и вздыхает:
— Говорила же, что ничего хорошего из этих гаданий не выйдет.
Саффрон осматривает обе своих руки (целы!) и утыкается в папу. Предупреждала не только мама — первая глава была об опасностях Изнанки. О неупокоенных душах, что стремятся в тела живых; о душеедах, притворяющихся людьми; об искателях правды, которые возвращались совсем иными. Эту часть Саффрон пролистала: страшное всегда случается с кем-то другим.
— Как себя чувствуешь? — допытывается папа. — Голова не кружится?
— Немножко, — выдавливает улыбку Саффрон.
— Побудь с ней, — командует папа маме и встает с кровати. — Я врачу позвоню.
Саффрон с мамой хмурятся одновременно.
— Не надо врача, пап. Мне хорошо.
— Точно хорошо? — останавливается папа и заглядывает Саффрон в глаза. — Станет хуже, зови. Поль, прибери здесь.
Дворецкий уходит за шваброй. Папа целует Саффрон в лоб, желает спокойной ночи и тоже удаляется. Лишь мама стоит посреди комнаты, будто не зная, куда себя деть. Саффрон пользуется случаем и зовет:
— Мам! — Та вяло оборачивается. — А что такое «распутница»?
— Ну… так обычно называют женщину, которая увела у тебя мужчину.
— Увела?
— Самой смешно, да? — улыбается мама; морщины на ее лбу разглаживаются. — Как будто человека можно просто взять и утащить. Нет, дорогая, каждый сам решает, кого ему любить и с кем жить. Никто никого не уводит.
Мамины слова успокаивают Саффрон. Значит, в распутнице ничего страшного нет, но что же тогда?..
— А «кровосмесительница»? — по слогам повторяет новое слово. — Это кто такая?
Мама снова задумывается.
— Где ты услышала это слово?
— Во сне. Это что-то плохое?
— Интересные у тебя сны, — поджимает мама губы и с привычным равнодушием поправляет одеяло. — Что ж, вырастешь — узнаешь.
Выходит. Саффрон смотрит то в зеркало, то на подгоревший ковер, то на «Историю», потом отворачивается к стене.
Не надо ей больше никаких гаданий. И суженого тоже.
И заключительная часть, она же запоздалая работа на #XmasWithATwist (видео/фото с новогодней вечеринки, которое может испортить кому-то репутацию). Всем девушкам посвящается
Новогодние традиции
Видите, как хочется людям верить, что они могут управлять событиями будущего года? Реальность, впрочем, с ними не согласна: стоит понадеяться на спокойную новогоднюю ночь перед телевизором, как из-за угла выскакивает доброжелатель.
— Алло, кисуль? Слушай, я в заднице. Помнишь, в субботу… да-да, в «Звездном небе», ты чуть раньше уехала… в общем, Брайсон рассказал, что я плясала на барной стойке. И трусами над головой размахивала, представляешь? Нет, я этого не помню, но Брайсон сказал, у него есть видео. Если Харрисон увидит… да знаю я, что найду получше! Но работу получше не найду, это ведь он меня устроил и… Короче, выручай, кисуль. Нет, не деньги, этот козел кое-что другое потребовал. Ага, слушаю…
— Брайсон, привет! Я согласна, уже сняла нам люкс. Только у меня одно условие: можно приведу подружку? Красивая — не то слово. Да-да, втроем веселее. Ну, до вечера, зай!
(19:15, 12 этаж отеля «Звездное небо»)
— Да прекрати ты расхаживать туда-сюда!
— Кисуль, я не могу! А если хренов Брайсон вообще не придет? А если он уже к Харрисону пошел или вообще к директору?
— Этот твой Брайсон похож на того, кто думает головой? Верхней.
— Нет, но…
— Вот и успокойся. Я не видела еще ни одного мужчину, который свиданию с двумя девушками предпочел бы общество старого пердуна.
…
— Слышишь, слышишь? Лифт!
— Ну вот, а ты боялась. Так, еще раз план: я занимаюсь Брайсоном, ты — его телефоном. Поняла? По местам!
…
— Привет!
— О-о! Мать моя лама, неужели это Серенди…
— Тс-с, малыш. Счастье любит тишину.
— Ага, понял. А Бэмби где?
— Носик пудрит. Выпьем?
(19:35, там же)
— Да где же твой телефон, мать его за ногу?!
(ритмичный скрип кровати на заднем плане)
— Бэмби, идешь?
— Сейчас, зай, не скучайте… Хрена ли тут пароль?
— А-а, гавайские зомби!
(скрип ускоряется и вдруг обрывается треском дерева)
— Что это было?
— Не знаю, я за изголовье держалась, а оно…
— Упало ему на голову. Брайсон? Брайсон!
— Кажется, он…
— Мы убили! Мы его убили!
— Тише ты! Давай отсюда выбираться, пока не поздно.
— Не поздно? Не поздно, говоришь? Я бронировала номер на свое имя, нас тут все видели.
— Не бойся, у тебя есть я. Вдвоем копать могилу веселее.
— Пф, хорошо тебе шутить. У тебя есть Симуртон и толпа адвокатов, а меня… меня посадят на десять лет.
— Непременно посадят, если не прекратишь орать. Где его телефон?
— Вот, только он…
— Под паролем. Ну и зомби с ним.
(звон стекла)
— Ты его выбросила в окно?!
— А у тебя есть другие идеи? Так, давай мою одежду и свое барахло собирай, пока нас не…
— Далеко собрались?
— А-а-а! Живее!
(грохот мебели)
— Ключи, где ключи?
— На тум… ой.
(звон ключей)
— Не это ищете, девочки?
— Какого?..
— Брайсон, отдай мне ключи.
— Отдам. Как только объясните, что, мать вашу, тут происходит.
(тишина; кто-то прокашливается)
— Ну?
— Брайсон, у тебя есть… было кое-что наше. Точнее, принадлежащее Бэмби. Поэтому мы…
— Чего?! Я ее знать не знаю.
— Ах, не знаешь? А как же?..
— Да о чём ты?
— Так, замолчали оба. Брайсон, давай ты побудешь большим мальчиком и вспомнишь про Уголовный кодекс Республики Симилар. Который предусматривает штраф до пятисот тысяч симолеонов за видеосъемку с целью шантажа задействованных лиц, а в случае…
— Шантажа-хренажа, вы что, обкурились? Ничего я не снимал, мой телефон даже не умеет.
— Да как же?..
— Сами взгляните, как этот кирпич может… Где мой телефон?
(два ошарашенных вздоха в унисон)
— Где?.. Да вы совсем?..
(хруст стекла под ногами, неразборчивая ругань)
— Это что выходит, мы его телефон зря?..
— Тш!
— Капец. Вы просто… чокнутые бабы, вот вы кто.
— А ты не чокнутый? Это надо, столько наврать, чтобы… чтобы что?
— Чтобы ты меня заметила, дурёха. Как отчет за тебя сделать, перед директором выгородить, так я зайка и солнышко. А как на свидание зову, так всегда занята. Хрена ли ты там занята, ногти пилишь?
— Я сейчас тебе этими ногтями…
(скрип открываемой двери, свист брошенной одежды)
— Эй! Мои штаны!
— Беги за своими штанами, и чтобы больше мы тебя не видели. Не слышали о тебе. Если Бэмби хоть кто-нибудь обидит…
— Ой-ой, симуртоновская подстилка мне угрожает. Как насчет ущерба моему имуществу… и здоровью?
— Сотня за твой разбитый кирпич? Держи. Что до твоей ущербной башки, так она мигом поздоровеет, когда у тебя найдут старлайтскую пудру. Симуртоновская подстилка, знаешь ли, не терпит подобного тона.
— Да пошли вы обе!.. И пусть вас там медведи…
— И тебе разнообразных ощущений, малыш.
(хлопок двери, удаляющийся топот)
— Уф. Спасибо, кисуль.
— Обращайся.
(писк телефона)
— Что там?
— «Здравствуйте, госпожа Бэйли. Я располагаю материалом, одинаково интересным вам и прессе. Готов встретиться в любое удобное вам время. С уважением, Пит Пестерер»… Кисуль, это кто такой?
Увидев лотерейное задание, я так обрадовалась, что начала текст... который убежал настолько далеко за рамки задания, что вряд ли будет готов до апреля . Поэтому сегодня легкий вариант: эстетик-коллаж, основанный на игровых характеристиках моего любимого второстепенного персонажа. Вкусы добавила я, остальное исходное. Спойлеры в аптекарской дозировке.
Покажу я еще один характер, на этот раз с иллюстрациями из игры. Заодно свежее дополнение, где (наконец-то!) появились детские велосипеды. И задание «кататься четыре часа», которое некий персонаж выполнит на ваших глазах, а также раскроет другие свои черты.
Приятной прогулки по Сан-Секвойе!
Цель: Жизнь как игра
Черты: Меломан, Талантливый скаут (бонусная)
Альтернативная история, факт о мире и сладкая стекловата. Приятного аппетита!
Ангелы — важная фигура культа Всевидящего, мировой религии третьей параллели. Эти крылатые человекоподобные существа — посредники между Ним и людьми.
Хотя тому нет подтверждений в священных текстах, обыватели верят, что ангелами становятся нерожденные дети. Представим, что некий фотохудожник так изобразил несуществующих дочерей Мэттью Хэмминга.
На меня свалились большой заказ и проблемы со здоровьем, но вот я здесь. С текстом о далеком будущем, где персонажи скрываются под прозвищами во избежание спойлеров. Приятного чтения!
Черная коса Крокус растрепалась, на ее цветастом воротнике — потёки туши. Глаза похожи на кровавые угольки. В такие моменты Звездокрыл забывает, что Крокус намного старше него. Что это ее учили безупречно выглядеть даже на кухне, встречать неприятности с поднятой головой и быть опорой семье. Его не учили — бросили в водоворот ее эмоций и плыви как хочешь.
— Ну давай тоже поплачу, — вздыхает Звездокрыл, садясь рядом у стены. — О том, что я не провидец и посмел влюбиться в свою… кого там, двоюродную тетю?
Крокус всхлипывает не поднимая головы. Так же сидела на полу ванной два месяца назад, когда очередной тест на беременность оказался отрицательным.
— Я так хотела, — бормочет она в подтверждение его догадки. — А теперь получается, что…
— Что? — прерывает трагическую паузу Звездокрыл. — В чём проблема? Мы оба здоровы, анализы на генетические заболевания отрицательные. Врач помнишь что сказал? Что для зачатия требуется в среднем полтора года, а мы…
— А мы родственники! — восклицает Крокус горше прежнего. — Бутылочное горлышко, знаешь?
Звездокрыл опять вздыхает, уже снисходительно. Сама того не понимая, она его вооружила.
— Дальше ты учебник биологии не читала, — заключает Звездокрыл. — И очень зря. Потому что смотри.
Переворачивает один из листов с анализами и карандашом набрасывает пресловутое горлышко. Обреченность в глазах Крокус сменяется превосходством: вот-вот заметит, что бутылка получилась плоская и пропорции никуда не годятся.
— Вот это, — Звездокрыл рисует в горлышке загогулину, — твой отец. Сейчас он держит свои гены при себе, и это, как ты правильно выразилась, бутылочное горлышко. Но вот что происходит дальше.
Дорисовывает следующую часть бутылки, чуть шире, как в ретро-серии «Лама-Колы». Расширяются и глаза Крокус.
— Вот здесь, — обводит Звездокрыл карандашом левый край бутылки, — он встретил мою бабушку и заделал папу. А здесь, — возвращается к правому, — твоя мама. И генофонд, — вырисовывает более объемную спираль, — уже побольше, видишь?
Крокус кивает, наморщив лоб. Сейчас она слишком похожа на свою покойную мать. Звездокрыл встряхивает головой, чтобы прогнать воспоминания, и рисует дальше.
— Тут наша бутылка еще шире, — поясняет. — А между нами, — выводит особенно жирную каракулю, — целая куча генов помимо исходных. Они свободно себе плавают и страдать не собираются. Есть чему поучиться, да?
Она кивает, он заканчивает:
— И если думаешь, что сейчас я неакадемично дорисую дно, ты ошибаешься. У этой бутылки нет дна, каждое поколение ее бесконечно расширяет, рожая всё более здоровых детей. Вот, скажем, у твоей мамы была анемия, а у тебя нет.
— Но она может… — снова хмурится Крокус.
— Так, хорош, — обнимает ее Звездокрыл. — Не хочу опять слушать, как природа нас наказывает за неразборчивость твоего папаши. Всё получится, в случае чего усыновим.
Крокус мотает головой. Ему запасной план тоже не по душе. Звездокрыл надеется никогда не узнать, насколько.
— Ну всё, всё, — повторяет, прижимая ее мокрый нос к своей шее. — До нас рожали, справимся и мы как-нибудь.
— Если бы папочка узнал… — бормочет Крокус в его футболку. — Снял бы с нас шкуры.
— С себя бы лучше снял, — фыркает Звездокрыл. — И надел вместо презерватива.
Она сдавленно хихикает, он тоже улыбается.
— Всю колу выпила? — кивает на пустую бутылку на столе.
— Нет, в холодильнике осталась. Тебе принести?
Звездокрыл кивает. Обводит пальцем бутылку от горлышка до дна, забрасывает в мусорное ведро и открывает сайт репродуктивного центра.
Спонсор моего кнута — бесконечно любимый «Твин Пикс». В мире Мэттью есть «Тупик 13» — такой же красивый, странный, якобы полностью выдуманный детективный сериал. Ниже зарисовка в его честь из далекого будущего.
Также это тема месяца («В первый раз») и его же кнут: здесь Мэттью впервые встречает уже известную многим даму. А также текст для #spiceup по фразе: «Когда он обернулся, я увидел, что у него нет лица».
Кругом белизна — бескрайняя, безликая, но знакомая. Чувствую колыхание воздуха и уже знаю, кого сейчас увижу.
— Ты снова здесь, — качает мама головой. — Так и бегаешь от жизни?
Вздыхаю ей в плечо. Так и бегаю: сегодня вопреки врачу добыл старлайтской пудры и по ее белой дорожке пришел сюда.
— Зря ты, — хмурится мама. — Здесь ведь…
Ее перебивает вой ветра. Мама озирается и толкает меня назад.
— Беги! — шепчет. — Он идет за тобой.
— Кто?
Вой приближается. Разве есть здесь погода? Разве есть здесь кто-то кроме нас?
— Душеед… — стонет мама вместе с ветром — и ее сносит вихрь. Белизна трескается, осыпается белыми и черными осколками.
«Беги!» — звенит в ушах. Едва отрываю ноги от пола, их засасывает черная воронка. Черный и белый скачут перед глазами, в ушах гудит. Падаю будто в желе, где тонут звуки и ощущения.
Это желе алое, как занавес из «Тупика 13»… погодите-ка, он и есть. Одинаковые драпировки повсюду, пол в черно-белых зигзагах, партия призрачной гитары. В нее вклинивается голос; тысячи голосов бормочут радиопомехами. Белый шум в красной комнате.
Щелчок. Рядом с моим возникает другое кресло, в нём карлик щелкает пальцами в такт диссонирующей музыке. Оборачивается, вижу: у него нет лица. Пытаюсь вскочить — и не могу пошевелиться.
Карлик снова щелкает пальцами, музыка стихает. На месте, где у него должны быть глаза, черными царапинами горит: 3054. Они разрастаются, и вот уже ни одной человеческой черты, лишь черная тень.
«Прекратите!» — хочу выкрикнуть, но и язык не поддается. Даже моргнуть не могу. Будто время, сила тяжести и моя воля бессильны в этой комнате.
Кто меня здесь держит? И зачем?
Стук каблуков. Справа появляется шатенка в длинном красном платье, с каре и алой розой в руках. Глаза карие… или тоже красные? Разглядеть не успеваю — она наклоняется ко мне и медленно шепчет:
— Зак-кон. Вечность. Маска.
Не выпрямляется; застыла и тень карлика. Есть тут хоть что-то живое? Жив ли я?
— До встречи, — выдыхает в ухо незнакомка и дергает меня за волосы.
В ее руке остается седая у корня каштановая прядь. Шатенка складывает ладони под прямым углом, хлопает — и всё чернеет.
Открываю глаза в постели. Сжимаю пальцы — снова меня слушаются. По стене ползу к зеркалу и пристально изучаю волосы в отражении: черные, без следа коричневого. За спиной календарь на пятьдесят второй год — хорошо же я выпал из реальности.
Встряхиваюсь, смываю в унитаз остатки пудры. Лишь когда белый водоворот исчезает, понимаю, что проснулся.
В лотерее выпал сет скриншотов, и меня понесло Снова статья о фильме, где снимется Мэттью, но не в далеком будущем, а уже в следующей главе.
Слушайте, кликайте, наслаждайтесь. До встречи!
Мелодии большого города
Юный музыкант Просперо покидает родной городок, чтобы прославиться в столице — Симсити. Мечтает о славе и певица Грация, вынужденная работать продавщицей. А Остинато, стареющий певец Главного театра, не позволит никому из этих двоих занять его место.
Сюжет
«Мелодии большого города» — самый известный мюзикл театра Беккетта (Бриджпорт). Стал еще популярнее после экранизации Ирвина Муна с Сидни Симуртоном в главной роли. Спустя тридцать с небольшим лет начинающий режиссёр Акира Мейкара снимет ремейк, где Просперо сыграет Мэттью Хэмминг. Славу этому неоднозначному проекту также принесет Симуртон, теперь в качестве антагониста.
Мюзикл, как и его классическая экранизация, начинается со сцены на заброшенном вокзале, где Просперо с друзьями ужинают у костра. Они поют, как хорошо быть бедным и свободным (рефреном строка «Не жалеем ни о чём», давшая название песне), однако Просперо на ту же мелодию сожалеет о своей бедности и неизвестности. Песня превращается в спор, в итоге друзья покидают Просперо. Остается лишь старик Амико и рассказывает, что в молодости тоже мечтал стать певцом. Он исполняет «Целься в луну» — песню, ставшую символом мюзикла, после чего Просперо едет в Симсити на поиски славы.
В экранизации Мейкары те же персонажи поют «Не жалеем…», когда грабят банк и вышагивают по улице с добычей. Полиция арестовывает нескольких, включая Просперо. Сидя в камере, они так же спорят в песне. Когда друзья Просперо замолкают, из соседней камеры подает голос Амико — старый вор, несостоявшийся певец. На последних аккордах «Целься в луну» их выводят на площадь. Просперо милуют, Амико вешают, после чего первый у подножия виселицы клянется измениться к лучшему. За чем и отправляется в Симсити.
Далее во всех версиях Просперо гуляет по Третьей авеню, центру столичной моды. Там его окружают продавщицы, наперебой предлагая лучшие наряды. Просперо всё отвергает, оставаясь верным «деревенским» брюкам с подтяжками, чем привлекает внимание Грации. Они делятся мечтами и вместе танцуют под дождем.
Просперо и Грация пытаются устроиться в театр. Прослушивания срываются по вине то обстоятельств, то Остинато, который видит в молодых артистах угрозу своей славе. Просперо готов сдаться, чего не позволяет Грация. Он благодарит за поддержку и тайно посвящает ей песни. Наконец герои попадают на прослушивание, где Просперо исполняет серенаду для Грации.
Режиссёр выгоняет его, а позже этими же словами на этот же мотив убеждает Грацию отдаться ему ради роли. Она его отталкивает и поет «Лестницу из слёз». Эта песня станет гимном женщин того времени, которым было сложно достичь успеха без влиятельных любовников.
А что в новом фильме? Когда режиссёр пытается поцеловать Грацию, та сбрасывает парик и оказывается мужчиной. Похабно пляшет, поет похабщину и исчезает до самого финала. Мейкара, что за фарс? (el.lobo, портал «Гнилые бананы»).
Итог прослушивания одинаков во всех версиях: врывается Остинато, ругает артистов, режиссёра и грозит разрушить его карьеру. Тот вынужден принять условия: главную роль получит лишь тот, кто победит Остинато на певческой дуэли. С огромным трудом это удается Просперо. Остинато исполняет прощальную песню, кланяется ему и навсегда покидает театр.
Далее в классической версии Просперо и Грация идут по вечернему Симсити. На фоне панорамы небоскребов они дуэтом исполняют «Развилку» — песню на мотив «Целься в луну», теперь в миноре. Просперо приглашен на гастроли, Грация отпускает его, желая удачи. Она отказывается от дальнейшей борьбы и возвращается в магазин, где намерена исполнять свое истинное призвание — очаровывать богатых клиентов, украшать чужие жизни. Сцена погружается в темноту, единственный луч освещает Просперо, рефреном доносится финальная строка: «Во славе, друг мой, одиноки все».
Ремейк Мейкары завершается иначе. Все собираются на сцене с гигантской декорацией-луной, куда по лестнице поднимается Просперо. Он поет «Целься в луну», остальные, включая Грацию, танцуют снизу и подпевают, добавляя свои куплеты. Песня продолжается в титрах, ее сменяет «Развилка», превращая счастливый финал в неоднозначный.
Факты и домыслы
В экранизации Ирвина Муна роли исполнили: Сидни Симуртон (Просперо), Юдит Вард (Грация), Честерфилд Капола (Остинато). Этих актёров позже назовут золотым трио симиларского кинематографа. В фильме Акиры Мейкары Грацию сыграл Лулу Флэйр, прославившийся пародиями на Вард. Так и в «Мелодиях…» он повторяет ее образ, включая высокие каблуки и пышную прическу.
На месте великой Вард — белобрысая мужебаба?! Верните деньги мне и всем, кто не сумел развидеть ЭТО (портал «Гнилые бананы», аноним)
Фанаты верят, что именно Хэмминг и Флэйр исполняли свои вокальные партии, как делали актёры первой экранизации. На самом деле Мейкара вовремя понял: эти двое не певцы. Поэтому Грацию озвучила Пандора Пинкман, Просперо — Эрролл Дауд. Первая в фильме не появляется, второй мелькает в сцене ограбления.
Важную роль в истории играют костюмы Просперо. В начале и после прибытия в Симсити он носит брюки с подтяжками — знак простонародного происхождения. С развитием сюжета наряды героя становятся всё изысканнее, и на дуэль с Остинато он выходит в белом фраке (Остинато — в черном). У Мейкары же Просперо верен подтяжкам до конца, изредка надевает галстук (синий в сцене прибытия в Симсити, пестрая бабочка в финале). Таким образом режиссёр подчеркивает: герой помнит и свои корни, и данное перед всей деревней обещание стать лучше.
Участвовал ли я в дизайне костюмов Просперо? Пожалуй, господин Мейкара всерьез воспринял мое замечание: «кого бы ни сыграл, всё равно останусь деревенщиной» (Мэттью Хэмминг в интервью)
Вопреки распространенному заблуждению, режиссёр первой экранизации Ирвин Мун — не родственник Скарлетт Симуртон. И даже не ее мужской псевдоним. Совпадение режиссёрской фамилии с девичьей Скарлетт случайно. Она никогда не имела и не желала иметь ничего общего с этим фильмом, утверждая, что мюзикл лучше.
В честь песни «Развилка» Скарлетт назвала дом, который купила после развода с Сидни Симуртоном. До смерти Скарлетт об этом знали только ее друзья.
Свой июльский кнут я совместила со всеми темами лета. Это «Время» (прошлое Калии и Честера), «Тайна» (потому что никто из них не любит об этом рассказывать), «Избавление» и «Вдохновение» прекрасной песней. Ну и повод показать лошадей, конечно.
Приятного просмотра! Кто хочет сразу крупные картинки без лишних кликов — сюда.
Дурманом сладким веяло, когда цвели сады,
Когда однажды вечером в любви признался ты.
Дурманом сладким веяло от слова твоего,
Поверила, поверила, и больше ничего.
И платье шилось белое, когда цвели сады.
Ну что же тут поделаешь — другую встретил ты.
Красивая и смелая дорогу перешла,
Черешней скороспелою любовь ее была.
Взлёт и падение Мэттью Хэмминга
. Поэтому сегодня легкий вариант: эстетик-коллаж, основанный на 
Бутылочное горлышко (тема весны "Надежда)
Мелодии большого города
Линейный вид
