18. Бедная, бедная моя подруга…
Все было хорошо. Нет, правда! Как ни удивительно, но все правда было хорошо. Ну, пожалуй, кроме моей неудовлетворенной жажды мести. Пока неудовлетворенной. Ну и еще одной вещи. Но об этом позже.
Люси переночевала у нас в комнате, я легла на полу, хотя полночи мы проболтали с Эмили. Наутро у Люси состоялся разговор с Шоном. Когда только я увидела его опечаленное, встревоженное лицо, когда увидела полные любви и нежности глаза, вопрошающие, почему его девочка плачет, я все поняла. Поняла, что он ни за что на свете её не бросит.
Мы с Эмили удалились из комнаты на полчаса, а когда вернулись, застали их стоящими, обнявшись, у окна. Это было так трогательно.
Кажется, Шон говорил как раз что-то похожее на «наш малыш».
Мы смущенно переглянулись и снова вышли из комнаты.
Это было утро понедельника. Я ведь уже говорила, какие взгляды сопровождали меня всюду, куда и ни высовывала свой нос. Поэтому большую часть дня я просидела в нашей комнате, проигнорировав занятия. А еще я страшилась наказания, которое меня постигнет. И даже не подозревала, каким образом разрешится проблема.
Дэниэл. Мой милый, мой хороший… Он направился в понедельник утром прямо к директору, заявив, что, естественно все написанное в газете не более чем фикция. Он со всей убедительностью объяснил, что у меня поднялось давление во время танцев, я вышла подышать воздухом, пройтись, потеряла сознание, а когда пришла в себя и попробовала добраться до общежития, оказалось, что оно уже закрыто. И тогда я, бедная, несчастная и больная легла на скамью… Ну дальше вы поняли. Дэниэл сказал, что он нашел меня, отвез в больницу и, представляете, даже справку предъявил. Ума не приложу, как он умудрился все так быстро состряпать.
Честно говоря, мне было еще стыднее, чем вчера. Я ведь действительно была пьяна в стельку. И я действительно в неадекватном состоянии доползла до той злосчастной скамейки. И сама в этом всем виновата. А директор поверил Дэниэлу, пообещал принять меры, чтобы «ни у кого не было заблуждений», и пожелал мне поправляться. Представляете?!
Что называется, зебра… Полоска белая, полоска черная, снова белая… Как же хорошо!
Я не смогла держать все в себе и поделилась своей догадкой по поводу Мии с Эмили.
Та не была поражена, конечно, но негодовала. И тоже жаждала мести. Мы хотели придумать нечто хитроумное, и самое главное, дать ей шанс почувствовать себя в моей шкуре.
Но я заметила, что с Эмили творится что-то неладное. Разумеется, вчерашний день был полон событий, переживаний, но ведь все, кажется, утряслось.
- Что с тобой происходит? – спросила я наконец, не выдержав. – Я же вижу, ты сама не своя.
- Что? – на мгновение подняла испуганные глаза подруга, а потом опустила взгляд в пол. – Все нормально.
- Кого ты пытаешься обмануть? Что-то еще случилось? Почему ты не хочешь говорить мне?
- Потому что мне… стыдно.
Стыдно? Эмили?! Да быть такого не может! Я же ее знаю! Думала, что знаю, по крайней мере…
- Почему? Что же такого могло произойти, что ты говоришь мне это?
- Я… Мне кажется, я повела себя неправильно, - Эмили выглядела по-настоящему расстроенной.
- Последний раз спрашиваю. Что случилось? – я начинала терять терпение.
- Ну ладно, - она сделала глубокий вдох. - В общем, в субботу, после медленного танца, Кевин предложил мне выйти подышать на улицу. Не знаю, какого черта я пошла. Мы вышли, немного прошлись в молчании, а потом он резко как повернется ко мне… «Эмили, я должен сказать тебе кое-что». Представляешь мою реакцию? Да я сотню раз успела пожалеть в тот момент, что вообще согласилась с ним танцевать.
Эмили, однако, не выглядела рассерженной. Она была, скорее, подавлена.
- Ну а он говорит: «Ты очень дорога мне, Эмили. Я понял, что… влюбляюсь в тебя еще после первой встречи. И я долго думал, прежде чем решился сказать тебе... Спросить...» И он взял меня за руку, представляешь? Осторожно так… Руки были холодные, тряслись как осиновый лист. Да он весь дрожал.
- «Со мной никогда ничего подобного не было, - говорил он, - а еще я знаю, я недостаточно хорош для тебя, наверное, но все же… Разве… Разве могут у настоящих чувств быть преграды? И я не смог бы больше терпеть, мне нужно сказать. Эмили, ты будешь моей девушкой?»
- Да ну! – не сдержалась я. – А ты?!
- А я… - Эмили понуро опустила голову. Блин, блин, блин… - А я сказала, что мне очень лестно такое отношение, конечно, но между нами ничего никогда не получится.
- Да уж… - Бедный, бедный Кевин.
- А знаешь, что он? Он вдруг как разозлится, как выйдет из себя, да как закричит: «Я знал, знал, что так и будет! Что я ничтожество в твоих глазах! Всего лишь мальчик на побегушках! Но я верил до конца, что ты не пустышка, не кукла! Да пошли вы все! И ты тоже! И можешь выкинуть ту картину, что висит у тебя на стене. Что, удивлена?! Да, это был я! Идиот, который думал, что сможет добиться тебя. А теперь мне плевать! Пошли все к черту!»
Эмили сделала паузу и подняла на меня робкий, беспомощный взгляд.
– И он ушел. Унесся прочь. А я… Представляешь Кэти, это был он! С самого начал он! Цветы, картина… Что же мне делать…
- Ох, милая, - я обняла подругу, хотя знала, что это мало поможет. – Ну почему жизнь так несправедлива?
Бедная, бедная Эмили…