Серия пятнадцатая
ВЕСЁЛЫЙ МЕСЯЦ МАЙ
«Двенадцать месяцев в году, считай иль не считай, но самый радостный из них весёлый месяц май», — напевала Власта, застилая кровать. На самом деле, вообще-то, радостного было не так уж много, поскольку неотвратимо наступила пора экзаменов… Но утешало то, что испытания начнутся только с пятого числа. И садиться за подготовку Власта решила с завтрашнего дня. А сегодня первое — Майский праздник, один из самых любимых её праздников. В этот день в школах нет занятий, с утра всегда хорошая погода, а после обеда устраиваются танцы, игры и прочее веселье на площади, где ставят майское дерево. По обычаю это место каждый год менялось, и Власта ещё накануне вечером узнала, что в этом году выбор пал на Карлову площадь. Вчера перед сном ей позвонила Янка и сообщила, что майское дерево устанавливают прямо напротив её дома.
— Здорово! — порадовалась за подругу Власта. — Раз ты видишь в своё окно майское дерево, значит, согласно старинным приметам, выйдешь в этом году замуж.
— Если только наше майское дерево, по старинному же обычаю, не украдут жители какого-нибудь соседнего города, — рассмеялась Янка. — Как это случилось в прошлом году, помнишь?
— Конечно, помню, шуму-то было!.. Над нами вся округа смеялась. Но в этот раз всё будет по-другому, — заверила Власта. — Лешек говорил, что парни будут стеречь дерево всю ночь.
— Ну, дай то Бог!
— Что, так замуж охота? — не удержавшись, поддразнила подругу Власта. — Сказала бы хоть, кто жених!
Однако Янка не поддалась на провокацию и тут же перевела разговор на другую тему:
— Слушай, а я платье для «Бала цветов» купила! — радостно сообщила она.
— Ух ты, и молчишь! А какое?
— Ты будешь очень смеяться — розовое.
— Янка! — так и ахнула Власта. — Неужели розовое? С твоим-то цветом волос? Поверить не могу!
— Я сама не могу в это поверить! — хихикнула Яна. — Но оно мне так понравилось… К тому же все — и мама, и продавщицы в магазине, — в один голос твердят, что оно мне очень идёт. Зайдёшь ко мне завтра посмотреть?
— Ты ещё спрашиваешь! Конечно!
Спустившись к завтраку, Власта с удивлением обнаружила, что все домашние не сидят за столом, а сгрудились у окна и с интересом что-то рассматривают.
— И что ж такое вы там увидели? — весело поинтересовалась она.
— Майское дерево, — объяснил папа.
— Да ладно! — не поверила Власта. — У нас тут не может быть майского дерева. Его в этом году поставили на Карловой площади.
— А ты иди сама посмотри, — Лешек кивнул на окно.
Власта последовала его совету, подошла поближе — и действительно увидела у забора дома напротив майское дерево. Да ещё какое!
— Ой, какая прелесть! — ахнула она. — Никогда не видела такого красивого майского дерева.
— А у нас в Златицах такого никогда и не было, — подтвердила бабушка. — У нас с древних времён ставят обычный столб с венком и лентами. А это точно из какого-то другого города.
— Из Велича, — с видом знатока заявил Мартин. — По всей округе только у них одних такое красивое, с фигурками.
— Это майское дерево точно откуда-то украли, — включилась в разговор вошедшая с дымящейся сковородкой Зузанна. — Молочник говорил — привезли глубокой ночью, на повозке, запряжённой вороными конями.
— Почему же тогда поставили здесь, а не на Карловой площади, рядом с нашим? — заинтересовался Лешек. — Ведь, насколько я знаю обычай, когда тырят чьё-то майское дерево, то поступают именно так. Во всяком случае, в прошлом году в Тисове на площади стояло два столба — их и наш, который свистнули тисовцы, будь они неладны.
— Так действительно делают, когда майское дерево крадёт несколько человек, — объяснил папа. — В шутку, чтобы посмеяться над жителями соседнего города, как в прошлом году подшутили над нами… Но есть и другой старинный обычай, когда чужое майское дерево похищает кто-то один — для своей возлюбленной. Тогда он ставит его не на площади, а под её окном, это получается своего рода признание любви.
После этих слов все почему-то обернулись к Власте, которая тут же вспыхнула до корней волос.
— Властислава! — пани Эва нахмурилась и строго поглядела на дочь.
— Что, мама? — Власта невинно захлопала ресницами. — Ну что ты на меня так смотришь? Я-то тут при чём? Почему чуть что — сразу я? Дерево, можно сказать, посреди улицы стоит, его вон из скольких окон видать! Может, его поставили для пани Люсинды из дома напротив! Или это пан Кашпар для бабушки украл…
— Ладно, давайте лучше садиться за стол, — усмехнулась пани Эльжбета. — А то всё остынет.
Майский праздник — один из самых старых и самых любимых праздников в Бажинии. В этот день после полудня никто не остаётся дома, все от мала до велика отправляются на утопающую в цветах и увешанную гирляндами площадь, посреди которой гордо красуется майское дерево. Молодёжь танцует вокруг него, водит хороводы и играет в игры, а люди постарше, сидя в тени под навесами, пьют вино или пиво, с улыбкой наблюдают за молодыми и вспоминают свою юность, которая вроде бы была совсем недавно, вот буквально вчера… Но теперь уже миновала и, как ни печально это осознавать, никогда больше уже не вернётся.
И в том году, о котором идёт рассказ, Майский праздник в Златицах ничем не отличался от предыдущих. После обеда все жители города собрались на Карловой площади и, как вы понимаете, семья Власты тоже не стала исключением. Боговичи отправились в старый город полным составом, и даже более чем полным, потому что по дороге к ним присоединился ещё и пан Кашпар. Прибыв на празднично украшенную площадь, он с пани Эльжбетой, папа с мамой и Мартин с Зузанной расселись за столиками летнего кафе, а Власта и Лешек присоединились к веселящейся молодёжи.
Наплясавшись чардаша до тех пор, пока её не отказались держать ноги, Власта вернулась к своим родным и немного посидела с ними. Выдула два стакана лимонада, съела мороженое, отдохнула и снова сорвалась с места, потому что на другом конце площади затеяли игру в ручеёк — старинную забаву, до сих пор любимую молодыми людьми за возможность беспрепятственно познакомиться и пофлиртовать с тем, кто тебе нравится. Власта, обожавшая ручеёк, с разбега влетела в живой тоннель и ухватила за руку стоявшую в одной из первых пар Янку, но не успела перекинуться с подружкой и парой слов, как её саму увёл в конец образованного парами коридора Пётр, бывший одноклассник и друг детства Лешека.
— Слушай, тебя просто не узнать, ты совсем взрослая стала! — сыпал комплиментами Пётр. — И ещё симпатичнее, чем раньше.
— Да ладно, скажешь тоже… — кокетничала Власта.
— Честное слово! Ты разве не знаешь, что ты мне всегда нравилась? — начал было Пётр, но ответить ему девушка не успела, потому что их пару в этот момент разбили. Власту увёл Штефан, который, оказывается, тоже был здесь, на празднике, а Штефана, в свою очередь, утащила Анка Дворжакова… Ручеёк «тёк» с необычайной быстротой, народу собралось множество, пары менялись мгновенно. Только возьмёшься с кем-то за руки, добежишь до конца тоннеля, займёшь своё место и откроешь рот, чтобы что-то сказать — бац, вас уже вновь растащили. Яркое майское солнце, уже чуть повернувшее к зениту, слепило играющим глаза, иногда не давая даже увидеть, кто именно тебя выбрал — но от этого становилось только ещё веселее. Вот Власту, вновь стоящую в паре с Петром, снова кто-то решительно потянул за руку… И хотя светившее прямо в глаза солнце не позволило разглядеть, кто это, Власта всё равно мигом узнала и это прикосновение сильных прохладных рук, и этот лёгкий аромат парфюма, который не спутала бы ни с каким другим. Сердце, и так весело бившееся во время игры, заколотилось ещё сильнее. Подчиняясь тому, кто вёл её за собой, она, склонив голову, нырнула следом за ним в живой коридор и выскочила с другой стороны. Но он не остановился в конце тоннеля, а потащил Власту за собой дальше, ещё больше ускорив шаг, и они, смеясь, вместе убежали со всех ног с площади и остановились только тогда, когда свернули на тихую и совершенно безлюдную в это время небольшую улицу.
— Я прямо как чувствовала, что вы сегодня появитесь, — призналась чуть запыхавшаяся Власта.
— Еле нашёл тебя в этой толпе, — отвечал, улыбаясь, Ладислав. — Очень надеюсь, что нас не успели увидеть твои родные.
— Да, это было бы явно ни к чему, — согласилась девушка, на всякий случай оглянувшись по сторонам.
— Тогда пойдём куда-нибудь, где поменьше народу, — предложил граф.
— А куда?
— Да хоть в того же «Золотого льва». Боюсь, это единственное заведение в вашем городе, которое работает в Майский праздник. И я уверен, что мы сейчас окажемся там единственными посетителями.
Сидя рядом с любимым на мягком диване в уже знакомом отдельном кабинете, Власта не без тревоги глядела на своего кумира. Ей совсем не нравилось, как он выглядит — у графа был такой усталый вид, что казалось, будто он даже постарел на несколько лет. Что с ним, неужели он болен? Она осторожно дотронулась до его руки — она показалась ей уже не просто прохладной, а прямо ледяной, чуть ли не такой же холодной, как тогда в марте, когда он отдал ей свои рукавицы, а сам отправился разгребать снежный завал.
— Ладислав, с вами всё в порядке? — решилась, наконец, спросить она. — Вы здоровы? Вы что-то плохо выглядите…
— Да ерунда, — отмахнулся он. — Не обращай внимания. Всё со мной нормально, просто замотался немного… Как ты?
— Как я могу быть без вас? — она подкрепила свои слова выразительным взглядом. — Зато теперь, когда я вас увидела, всё просто замечательно! Я так рада, что вы приехали!
— Я приехал, чтобы попрощаться с тобой, — произнёс граф, но увидев, как сразу переменилась в лице его собеседница, тут же спешно добавил:
— Да не пугайся ты так, Оленёнок! Мы же расстаёмся не навсегда, а только на время твоих экзаменов. Не хочу, чтобы в эти дни ты думала о чём-то, кроме занятий.
— Вы же знаете, что у меня это всё равно не получится, — вздохнула Власта. — Я всё равно буду думать о вас.
— Тогда думай о том, что мне будет очень приятно, если ты хорошо сдашь экзамены, — с улыбкой отвечал граф, обнимая её. — Не грусти, Оленёнок. Время пролетит быстро, ты даже не заметишь, как наступит твой день рождения и «Бал цветов». Надеюсь, ты пришлёшь мне приглашение на бал?
— Ну, конечно! — Власта прильнула к нему. — Скажите, Ладислав… Это майское дерево с фигурками на нашей улице... Говорят, его привезли ночью на вороных конях… Это ведь вы украли его в Величе, да?
— А что, у кого-то ещё на побережье Ярны есть стоящие внимания вороные лошади? — усмехнулся граф. — Я что-то о таком не слышал.
— И вы… — она всё-таки решилась спросить об этом. — Вы сделали это для меня?
Он, с нежностью глядя ей в глаза, провёл кончиками холодных пальцев по её лицу, медленно спускаясь от виска по щеке к губам:
— А ты сама как думаешь, Оленёнок?
* * *
Второй экзамен — английский — Власта сдала на «отлично». Это было, конечно, очень здорово, но всё же ожидаемо, поскольку за иностранные языки Власта особенно не волновалась, с ними всё было в порядке, она их любила и неплохо знала. Гораздо больше опасений внушала математика, которую они сдавали первой. Проверка ответов ещё не закончилась, оценки пока не огласили, и эта неизвестность очень тревожила. Задания в этом году были очень трудными и, к тому же, Ладислав как в воду глядел — на экзамене действительно попалась таки ненавистная задача с параметрами. А ещё, как назло, все сильные математики класса, вроде Янки или отличницы Идки Сметановой, решали другой вариант, так что даже сравнить ответы оказалось не с кем…
После обеда Янка, тоже получившая пятёрку за английский, ушла гулять, а Власта уселась готовиться к физике. Конечно, ей тоже очень хотелось бы пойти с подругой, но стремление угодить своему кумиру и закончить школу с хорошими оценками, перевешивало все остальные желания. Власта твёрдо решила не давать себе послабления даже в день после сданного экзамена и оставалась верна своему слову.
Через пару часов в дверь их комнаты постучался привратник и, хотя он прятал руки за спиной, по уже давно знакомой лукавой улыбке на его физиономии Власта мигом догадалась о цели его визита. И действительно — Старина Йожин принёс ей только что присланные с почтой коробку её любимых конфет и большой букет роз, в который была вложена записка: «Молодец, Оленёнок, так держать!» Засмеявшись от удовольствия, Власта на радостях вручила привратнику две кроны и, проводив его, расцеловала записку, спрятала её в шкатулку, поставила цветы в воду и снова уселась за учёбу, периодически отправляя в рот то одну, то другую конфетку.
Но долго заниматься ей не дали. Как только Власта дошла до пятого билета, как дверь распахнулась вновь, уже безо всякого стука, и на пороге появились Анка и Доминика.
— Ну конечно, она опять сидит тут и зубрит! — лицо Доминики сияло довольной улыбкой. — А там оценки за математику вывесили.
— Правда? — Власта так и подскочила. — И что же?
— У меня четвёрка, представляешь? До сих пор не верю своему счастью, — Доминика с размаху плюхнулась в кресло.
— Угощайтесь, девочки! — Власта протянула подругам конфеты. Доминику долго упрашивать не пришлось, а Анка только помотала головой — всем сладостям она предпочитала мятную жвачку, которую готова была жевать двадцать четыре часа в сутки, не вынимая изо рта, будь её воля, даже во сне.
— Анка, а у тебя что? — осведомилась Власта.
Анка флегматично махнула рукой:
— Трояк. И по фигу. Хорошо ещё, что не два. Я вообще не думала, что хоть что-нибудь правильно решила. Холера, не люблю математику! — выругалась она и надула из своей жвачки большой, смачно лопнувший пузырь.
— В этот раз ещё и задания очень трудные попались, — поддержала её Доминика. — Прикинь, Властка, всего три пятёрки на класс. Обалдеть, до чего ж конфеты вкусные!..
— Наверное, у Идки и Янки, да? — предположила Власта. — А третья у кого?
— Будто не знаешь! У тебя, конечно.
— Правда? Неужели?! Ой, как здорово!!! — Власта на радостях кинулась обнимать подруг.
— А Янка уже знает? — поинтересовалась она, когда эмоции немного поутихли.
Девушки переглянулись.
— Похоже, нет, — покачала головой Анка.
— Во всяком случае, около стенда с оценками мы её не видели, — добавила Доминика.
— Так надо ей позвонить! — Власта схватила со стола мобильный и набрала номер, но трубку никто не брал. — Не слышит, наверное… Вот что, девчонки, я сбегаю её поищу, а то она тоже так волновалась из-за этой проклятой математики…
Где искать Янку, Власта, конечно, догадывалась. И потому, выйдя за ворота школы, не задумываясь, повернула налево, к тропинке, которая вела вниз, на берег Ярны. Быстро сбежав с крутого склона, она спустилась к дебаркадеру, подошла к понтону… И почти не удивилась открывшейся её взору картине. На воде, довольно далеко от берега, качалась на волнах лодка, в которой сидели двое — здоровый белобрысый парень и пухленькая девушка, рыжая, как морковка. Судя по всему, Штефан учил Янку грести, но у той получалось не слишком хорошо, вёсла выскальзывали из рук, лодка всё время сбивалась с курса, и Штефану, сидевшему вплотную к Янке, приходилось то и дело класть руку поверх руки девушки и самому направлять весло. Парочка в лодке громко смеялась и была так увлечена своим занятием, что не замечала ничего вокруг, и Власта, подумав немного, решила, что не станет их окликать. Бог с ними, с оценками по математике, никуда они теперь не денутся. Она развернулась и, никем не замеченная, побрела обратно, посмеиваясь про себя над подружкой. И чего она скрывает, глупенькая? Ведь Власта, столько раз замечая, как Янка возвращается с берега реки, давно уже догадывалась, куда и к кому та ходит. Видимо, предположила Власта, подружка стесняется того, что раньше не слишком-то лестно отзывалась о Штефане…
* * *
… и так, благодаря Гретхен, душа Фауста оказалась спасена, — завершала свой ответ Власта. — Господь простил Маргарите все её грехи и взял её на Небо, но для неё рай не был бы раем без её возлюбленного. Поэтому Фауста тоже отправили к ней, и Мефистофель оказался бессилен что-либо изменить.
— Что ж, очень недурно, — кивнул головой председатель экзаменационной комиссии. — У кого будут вопросы?
— У меня, — тотчас подала голос неприятная дама в больших очках, которая не понравилась Власте с первого взгляда, едва она только вошла в класс. — Как вы думаете, почему Маргариту простили? Ведь она совершила несколько очень тяжёлых грехов… Каких, кстати?
— Да, — кивнула ученица. — Она убила свою мать и утопила в реке новорожденную дочку. Но первое убийство было случайным, сейчас подобные случаи называют убийством по неосторожности. Гретхен дала матери снотворное и не рассчитала дозу. А причиной второго убийства стало помутнение рассудка. Опять же нельзя забывать, что все поступки Маргариты были совершены под воздействием Мефистофеля, а человек не может противиться тёмным силам, это не в его власти.
— И что же, вы хотите сказать, что она так всё время и подчинялась его воле? — тут же прицепилась вредная экзаменаторша. Но Власту не так-то легко было поймать, ей нравился «Фауст» и она знала трагедию очень хорошо, чуть ли не всю наизусть.
— Нет. Перед самой смертью Маргарита отказалась от помощи Мефистофеля и не сбежала из тюрьмы с ним и Фаустом, — парировала она. — Именно в этот момент Сверху и прозвучало слово «Спасена».
— Спасибо, — председатель комиссии приподнял очки и внимательно поглядел из-под них на выпускницу. — У меня тоже будет к вам вопрос. Объясните нам, пожалуйста, главную идею трагедии.
— Знаете, мне кажется, — отвечала Власта, сама обалдевая от собственной смелости, — что у «Фауста», как у любого другого великого произведения, не может быть одной-единственной главной идеи. Для каждого читателя в зависимости от его характера, его индивидуальности, она своя.
— Что ж, возражение принято, — неожиданно улыбнулся профессор. — Тогда будьте так любезны, скажите, в чём заключается главная идея именно для вас.
— Для меня… — Власта немного стушевалась, даже порозовела от смущения, но продолжала. — Для меня главная идея в том, что всем мирозданием, даже спасением души, управляет любовь. Великая любовь, от которой, как утверждал Вергилий, умирают живые и воскресают мёртвые, «любовь, что движет солнце и светила», как сказано в «Божественной комедии» Данте… Но повторяю, это только моё субъективное мнение. Критики и литературоведы наверняка бы со мной не согласились. Например, Иоганн Эккерман, секретарь поэта, автор знаменитого труда «Разговоры с Гёте». Или Рудольф Штайнер, австрийский философ и исследователь творчества Гёте, который считал, что…
— Благодарю вас, достаточно, — снова кивнул председатель и обернулся к сидящим рядом. — Что ж, коллеги, думаю, что выражу общее мнение, если назову этот ответ блестящим. Безусловно, лучшим из тех, что мы услышали за сегодняшний день. Замечательно. Просто замечательно.
Власта изо всех сил пыталась обуздать свои чувства, но не выдержала и так и просияла от его слов. И по литературе тоже пятёрка! Даже в самых дерзких мечтах она боялась поверить, что сумеет сдать все экзамены на «отлично». Но это случилось! И теперь её кумир наверняка будет ею доволен, а для неё это лучшая награда, какую только можно себе представить.
* * *
В последнюю ночь, проведённую в школе, естественно, никто не спал. По старой традиции выпускницы, все двенадцать человек, собрались на «пижамную вечеринку» в комнате Власты и Янки. Рассевшись, кто где пристроился, в одних форменных ночнушках, надетых сегодня последний раз в жизни, девчонки ели фрукты и сладости, пили, восхищаясь цветом и вкусом, игристое враногорское вино, целый ящик которого Ладислав прислал Власте ещё накануне, и говорили наперебой, то ударяясь в воспоминания, то делясь своими планами и мечтами о будущем.
— Понятия не имею, как я буду жить дальше, — жаловалась быстро захмелевшая Ида Сметанова, которая за все годы учёбы так ни разу не получила ни одной четвёрки. — В школе всё было понятно: учителя — занятия — уроки — оценки. А теперь всё будет по-другому, сплошная неизвестность… Я от этого просто в ужасе…
— Не дрейфь, Идка, — Анка положила тяжёлую руку ей на плечо. — В универе, говорят, всё почти так же. Ну, похоже, по крайней мере.
— А вдруг я не сдам экзамены и не поступлю в университет? — вздохнула отличница.
— Да ладно! Это ты-то не поступишь? — засмеялись одноклассницы.
— Янка, а как у тебя дела с университетом? — осведомилась Доминика. — Ты уже получила подтверждение стипендии?
— Нет, — покачала рыженькой головой Яна. — Куда только ни обращалась — пока ни ответа, ни привета. А без стипендии мы с мамой мою учёбу точно не потянем…
— Не вешай, нос, Яночка, вот увидишь, всё будет хорошо! — Власта обняла подружку. — Девчонки, у меня есть тост! Давайте выпьем за то, чтобы Янке дали стипендию!
— О, холера, это я поддерживаю! — Анка даже жвачку выплюнула ради такого дела. Потянулась за новой бутылкой и ловко открыла её. Под общий визг пробка с громким хлопком вылетела в потолок, и алый искрящийся напиток запенился в бокалах.
— Как у тебя здорово получается! — восхитилась Власта.
— Не иначе наша Анна в официантки готовится пойти, когда её из спорта выгонят, — фыркнула Петра.
— Да уж! — тут же поддержала её подружка Моника. — Я-то думала спортсменам вообще пить нельзя, а Анка вон как вино хлещет…
— Спортсменам только с вредными дурами общаться нельзя, всё остальное можно, — невозмутимо парировала Анка, и её слова потонули в общем хохоте, звоне бокалов и шуме весёлых голосов: «Удачи тебе, Яночка!» «За тебя пьём!» «Что б у тебя всё получилось!»
— Ой, ну что за прелесть это вино, никогда не пила ничего подобного! — заявила Доминика, опустошая бокал и вытирая губы тыльной стороной ладони — в эту ночь расслабившиеся «фиалки» позволили себе забыть о хороших манерах. — Власта, надеюсь, ты не забудешь передать его сиятельству нашу благодарность за такой чудесный подарок?
— А давайте выпьем за здоровье графа! — икнув, предложила Ида.
— Точно! И как я, холера, сама не догадалась? — басовито воскликнула Анка. — За Власту и Ладислава! Что б у них всё было хорошо!
— Девочки, не надо, не стоит… — попыталась возразить Янка, но её никто не слушал. Все торопились поскорее вновь наполнить свои бокалы и чокнуться ими с бокалом порозовевшей от счастья и смущения Власты.
«Власточка, милая, солнышко, душенька, будь счастлива! Я так рада за тебя!» — звучало со всех сторон. И только три человека не присоединились к тосту. Янке вдруг срочно понадобилось поправить причёску, она отставила бокал и занялась своими волосами. А Моника и Петра, сидевшие чуть в стороне от всей компании, переглянулись и деланно захихикали.
— Ой, держите меня! — фыркнула Петра. — Нашли, за что пить!
— Я сейчас со смеху лопну! — залилась притворным хохотом Моника.
— Тоже мне событие: его сиятельство трахнул Растрёпу! — продолжала изображать веселье Петра. — Да он всех подряд трахает, без разбору, кто ж этого не знает! И Растрёпе перепало случайно, до кучи, а она и уши развесила — ох, ах, её сам граф Враногорский долбит! А граф Враногорский, вот увидите, уже не сегодня-завтра бросит её. Просто выкинет, как использованный презерватив.
После таких слов все девчонки с дружным возмущением повернулись к ней:
— Как тебе не стыдно!
— Замолчи, Петра!
— Перестань, дура!
— Заткнись, холера! — зазвучало со всех сторон.
Одна только Власта ухитрилась остаться спокойной. Внутри у неё всё кипело от возмущения, но она нашла в себе силы не показать этого Петре. Она с улыбкой посмотрела на своего врага и безмятежно произнесла:
— Петра, не завидуй, тебе это не идёт. Ты от зависти делаешься вся зелёная, а гламурным блондинкам зелёный цвет не к лицу, только розовый.
Отвернулась и не обращая больше никакого внимания на Петру, которая булькала что-то ей в ответ, громко проговорила:
— Девочки, а знаете, где мы дали маху? Мы же до сих пор ещё ни разу за школу не выпили!
— Точно! — подхватила Яна. — А ведь с этого надо было начинать! Анка, будь другом, открой ещё бутылку!..
* * *
В последний день школьный двор преобразился, превратившись в некое подобие зрительного зала с рядами стульев для выпускниц и их родителей, украшенным цветами возвышением и даже трибуной для выступающих, которой, впрочем, почти никто не пользовался, все говорили просто со «сцены». Торжественное прощание семиклассниц со школой близилось к завершению. Уже прозвучали все речи, и формально-официальные, и искренние, идущие от самого сердца. Уже пани директор и педагоги сказали напутственные слова, а девушки ответили им выражением любви и признательности, уже были вручены аттестаты, и выпускницы уже пролили потоки слёз, оплакивая расставание с альма-матер, с любимыми учительницами и подругами.
Власта, как большая мастерица пореветь, хлюпала носом и вытирала глаза ничуть не меньше других, но на душе у неё всё равно было радостно. Результаты её усилий превзошли самые смелые ожидания. Благодаря отлично сданным экзаменам она получила аттестат только с двумя четвёрками, по самым ненавистным предметам — математике и химии, и заслуженно оказалась в рядах лучших учениц класса, уступив пальму первенства только Иде и Янке, выпускавшимся круглыми отличницами. И потому, даже всхлипывая в особенно душещипательные моменты, она всё равно думала только о приятных вещах. О том, что её родные, сидящие на отведённых для родителей местах, безусловно, гордятся ею, и о том, что поздравить её приехал даже пан Кашпар… Но больше всего, конечно, о том, что ей удалось сдержать слово, данное любимому мужчине. Ладислав явно был рад узнать о её успехах, он поздравлял её с каждым удачно сданным экзаменом, правда, исключительно заочно, то есть присылал цветы, записки и подарки, но ни разу не приехал и даже не позвонил. Однако грустить в разлуке Власте оставалось недолго, послезавтра 25 мая, её день рождения и «Бал цветов»… На котором её кумир обещал непременно появиться.
— …Ну, а теперь обещанный сюрприз! — провозгласила с трибуны директор пани Ханна. — Я чрезвычайно рада сообщить вам, что в этом году четыре лучшие наши выпускницы получили стипендии от благотворительного фонда!
После этих слов все дружно захлопали, а Власта с улыбкой повернулась к Янке.
— Вот видишь! Я же говорила, что всё будет хорошо, а ты сомневалась!
— Подожди, не кажи «хоп», — пробормотала Яна, у которой от волнения всё лицо пошло красными пятнами. — Ещё неизвестно, кто именно эти счастливицы…
— И я вдвойне рада представить вам нашего гостя, который вручит отличницам документы на право получения стипендии, — продолжала тем временем пани Ханна. — Встречайте одного из учредителей фонда, его сиятельство графа Ладислава Враногорского!
Стоило директрисе произнести это имя, как среди зрителей началось невероятное оживление. Почти все девочки посмотрели на Власту, которая была настолько ошеломлена подобной неожиданностью, что буквально окаменела на месте, крепко сжав руку Янки. Вот это да! Вот это действительно сюрприз! Ну, Ладислав!..
— Это он с ней так за интимные услуги расплачивается, что ли? — громкий голос Петры, сидевшей в самом начале ряда, так и сочился ехидством.
— Да не иначе! — тотчас захихикала Моника.
— А по шее хотите? — флегматично поинтересовалась сидевшая рядом с ними Анка, которую теперь уже никакая сила в мире не могла заставить выплюнуть жвачку. — Обе?
— Тише, паненки, тише! — призвала всех к порядку директриса. — Ведите себя прилично, не заставляйте меня краснеть за вас перед нашим гостем…
Школьницы вроде бы вняли призыву и слегка поуспокоились, но стоило Ладиславу показаться, как в «зале» вновь поднялся гул. Не только девочки, но и их мамы, сидевшие в рядах для родителей, заахали и зашептались. Общий шум перекрыл басовитый голос Анки, проговоривший «О, холера!» с явным одобрением и даже восхищением.
Как обычно, Ладислав словно бы и не замечал того эффекта, который произвело его появление. Он быстро пересёк двор, легко взбежал на возвышение и одарил всех собравшихся столь неотразимой улыбкой, что едва только стихшие зрители зашумели вновь. Власта изо всех сил старалась взять себя в руки, но не получалось, щёки пылали огнём, колени дрожали, а сердце колотилось так отчаянно, что его стук даже отдавался в ушах, мешая слушать, что говорит её избранник.
— Ида Сметанова! — объявила пани Ханна имя первой счастливицы.
То, что стипендию получила именно Идка, вообще никого не удивило, наоборот, было бы странно, если б вышло иначе. Но зрители всё равно захлопали, а потом замерли в ожидании, гадая, поцелует граф девушку или нет. И когда этого не произошло, поскольку Ладислав, вручая отличнице конверт, держался строго и официально, все были очень разочарованы, и больше всех сама Ида.
Потом на сцену пригласили Доминику, и это уже стало полной неожиданностью для всех. Доминика действительно неплохо, без троек, закончила год и стала четвёртой ученицей в классе, следующей после Власты, но на стипендию она особенно и не рассчитывала… И вдруг — такая удача. Затем, ко всеобщей радости, настала очередь Янки. Наблюдая за тем, как подруга вежливо улыбается Ладиславу, принимая из его рук документы, Власта сразу поняла, что Яна испытывает смешанные и весьма противоречивые чувства. С одной стороны она, конечно, очень рада стипендии, открывающей ей дорогу в университет, о котором она так мечтала… А с другой стороны, ей явно неприятно, что получает она эту стипендию не от кого-либо, а от графа Враногорского. И за что же всё-таки Янка так не любит Ладислава? Как Власта ни билась, она до сих пор так и не сумела этого узнать.
И вот, наконец…
— Властислава Боговичова! — произнесла пани Ханна со всей соответствующей моменту торжественностью.
Вроде бы Власта и была готова к этому… Но всё равно голова закружилась, внутри всё похолодело, а руки и колени затряслись и отказывались повиноваться. Встав с места, Власта качнулась и еле устояла на ногах. Как назло, они с Янкой сидели в самом дальнем углу, чтобы попасть к сцене, нужно было сначала пройти через весь ряд. Власта шла, опустив голову, и это спасло её от позора. Приблизившись к Петре, она успела заметить, как та выставляет ногу в проход, явно с целью, чтобы Власта споткнулась об неё и растянулась бы во весь рост на глазах у своего избранника. Но Небеса были сегодня благосклонны к Власте, и задумка Петры не удалась. Мстительно улыбнувшись, Власта резко опустила ногу и довольно чувствительно наступила на модельную туфельку Петры.
— Извини, я и не заметила, что ты ставишь мне подножку, — злорадно проговорила она.
Петра скривилась, похоже, не столько от боли, сколько от досады, что у неё ничего не вышло. А Власта прошествовала дальше, и уже не видела, как сидевшая рядом Анка, мгновенно разобравшись в произошедшем, процедила сквозь зубы «Вот холера!» и всё-таки исполнила своё обещание, хорошенько съездив Петре по шее.
Идя к сцене и поднимаясь на возвышение, Власта боялась даже взглянуть на своего кумира, чтобы не выдать себя, но всё равно то краснела, то бледнела, шла нетвёрдо, пару раз споткнулась и чуть не упала уже без всякого вмешательства Петры. Ладислав, разумеется, владел собой намного лучше, он держался с Властой так же, как и с другими выпускницами — вежливо и отстранённо, точно они даже не были знакомы. Но улучив момент, когда девушка всё-таки подняла на него глаза, незаметно для всех подмигнул ей и показал раскрытую левую ладонь, на которой было написано крупными буквами: «кабинет рисования». Власта просияла, торопливо кивнула, давая ему понять, что прочла надпись, и совсем смутилась, испугавшись, что многочисленные наблюдатели могли заметить её кивок.
Но к счастью, всё обошлось. Ладислав простился со зрителями и удалился под шум и гром аплодисментов, Власта, уже без всяких приключений, вернулась на своё место, и пани Ханна объявила, что прощание со школой окончено. Началась всеобщая суета, все поднялись со своих мест и потоком хлынули в центр двора, выпускницы подбегали к своим родителям, которых до этого видели лишь издали, все говорили одновременно, обнимались, целовались и смеялись. Власта тоже подбежала к своим, расцеловалась с мамой, папой, Лешеком, бабушкой и паном Кашпаром и со смущённой улыбкой приняла их поздравления, однако при первой же возможности извинилась и, сославшись на некое неотложное дело, попросила ещё немного подождать и со всех ног убежала в здание школы.
Пустые вестибюль и коридор встретили её прохладой и непривычной тишиной — даже во время уроков здесь, казалось, никогда не бывало так тихо. Громко цокая высокими каблуками, стук которых отдавался под сводчатым потолком, девушка пробежала по всему первому этажу и торопливо распахнула последнюю дверь, за которой находился кабинет живописи. Но увы! К великому её сожалению класс оказался пуст. Ладислав ещё не пришёл. А, может, она что-то перепутала или неправильно поняла? Теряясь в догадках, Власта присела за один из столов, который за долгие годы существования школы испачкало краской столько поколений «фиалок», что отмыть уже не представлялось возможным.
Власта нетерпеливо смотрела на закрытую дверь, но та оставалась неподвижной, и из-за неё не доносилось ни звука. Ожидание казалось мучительно долгим, однако в тот момент, когда влюблённая девушка совсем уже потеряла надежду, послышался шум — но не из коридора, а совсем с другой стороны, с улицы. Повернувшись к раскрытому окну, вмиг засветившаяся от счастья Власта увидела героя своих грёз, который, подойдя снаружи, подтянулся на руках, легко перемахнул через подоконник и очутился в комнате. Так вот почему он выбрал именно этот класс! Власта тотчас сообразила, что окна кабинета рисования находятся в самом дальнем углу двора, и лезущего в окно Ладислава, скорее всего, никто не должен был увидеть.
Издав радостный визг, Власта мигом сорвалась с места и, пролетев метра полтора по воздуху, повисла у возлюбленного на шее.
— Я вас обожаю! — восторженно лепетала она. — Вы чудо, просто чудо! Вот это действительно сюрприз так сюрприз!
— Ты рада стипендии? — спросил он, не выпуская её из объятий.
— Очень! — заверила Власта, прижимаясь к нему и даже через одежду чувствуя тепло его тела. — Но, если честно, я даже больше рада не за себя, а за Янку. Без этой стипендии она не смогла бы учиться в университете, а она так туда рвётся! Спасибо вам, Ладислав, спасибо за всё! Как здорово, что вы это сделали!
— Да на самом деле я не сделал ничего особенного, — отвечал граф, который всё ещё держал её на руках. — Фонд постоянно назначает стипендии многим способным студентам, это одно из основных направлений его работы… Хотя нет, ты права, кое-что необычное я сегодня всё-таки совершил. Раньше я никогда сам не приезжал вручать документы. И, думаю, впредь тоже не стану.
— Вам так не понравилось? — засмеялась она.
— Без тебя мне это точно не понравится, — с улыбкой заверил Ладислав, усаживая её на высокий учительский стол.
Его лицо было так близко… И Власта всё никак не могла налюбоваться своим кумиром, который сегодня выглядел просто чудесно, словно даже помолодел на несколько лет. Видимо, ему удалось хорошо отдохнуть накануне, и теперь глаза его сияли, а столь беспокоившие Власту морщинки как будто совсем исчезли, и это, конечно, не могло её не радовать.
— Я так счастлива… — прошептала она, положила руки ему на плечи и прижалась щекой к его груди.
— Я тоже очень рад видеть тебя, Оленёнок, — отвечал он, лаская её, и она просто млела от каждого прикосновения его горячих пальцев. — Признаюсь, мне очень не хватало тебя все эти дни.
— А здорово, что я так хорошо сдала экзамены? — она не удержалась и всё-таки напросилась на комплимент. — Вы довольны мной?
— Очень, — искренне заверил граф.
— Правда, я хорошая?
— Ты просто замечательная. Я горжусь тобой, — заверил Ладислав и поцеловал её.
И надо ж было такому случиться, что именно в этот момент, удивительно не вовремя, в классе появилось ещё одно действующее лицо...
Среднестатистический воспитанный человек, случайно наткнувшись на уединившуюся парочку, обычно извиняется и спешит закрыть дверь с наружной стороны. Но Петра никак не относилась к числу среднестатистических воспитанных людей. Вместо того чтобы попросить прощения и ретироваться, она сделала всё в точности наоборот — засияла улыбочкой и вошла в комнату.
— А, вот вы где, Ладислав, а я повсюду ищу вас! — проговорила она, обращаясь к графу и начисто игнорируя Власту, будто той вообще не было рядом. — Знаете, мой отец ну просто жаждет встретиться с вами. Идёмте со мной, я вас познакомлю.
У Власты от подобной наглости даже дыхание перехватило, она, точно вытащенная из воды рыбка, только хватала ртом воздух, не зная, что и сказать. Но хуже всего показалось то, что у Ладислава поведение Петры совсем не вызвало аналогичного возмущения. Он невозмутимо, точно ничего особенного не произошло, опустил руки, сделал шаг назад, отойдя от Власты, и теперь спокойно смотрел на Петру. А та, истолковав его поведение в свою пользу, тотчас повернулась к Власте, будто только что заметила её.
— А тебя твои родители уже по всей школе ищут. Вот будет прикол, если найдут! Сказать им, где ты и чем занимаешься?
И снова переключила своё внимание на графа:
— Ну так что, Ладислав? Мы пойдём к моему папочке?
— Пойдём, — кивнул тот к полному ужасу Власты. Подошёл к ней, погладил по щеке, сказал: «До послезавтра. Увидимся на балу» и, прежде чем Власта успела опомниться, покинул класс, на этот раз через дверь. Петра бросила на соперницу торжествующий взгляд, хмыкнула: «Счастливо оставаться, Растрёпа!» и горной козочкой поскакала следом за ним. А Власта соскользнула на пол и закрыла лицо руками. Менее всего она ожидала, что этот день, так чудесно начавшийся, завершится столь отвратительно.
Она уже собиралась разрыдаться, но тут со стороны окна послышался какой-то шум. Окрылённая надеждой, Власта тотчас вскинула голову… Но это оказался не Ладислав, а всего лишь её подопечная Ленка. Взобравшись на выступ стены, девочка заглядывала снаружи в класс и, судя по её оживлённой мордочке, наблюдала за происходящим уже давно.
— Ну, вот только тебя тут не хватало! — с досадой воскликнула Власта. — Ты откуда вообще здесь взялась? Почему не уехала домой? Мы ведь с тобой уже распрощались.
Это действительно было так. Все слёзы, поцелуи, объятия, подарки на прощание, взаимные клятвы никогда друг друга не забывать, обещания писать и звонить часто-часто и прочие неизбежные моменты расставания воспитанницы и наставницы уже состоялись сегодня утром. Власта была уверена, что Ленка давно покинула школу — но, как выяснилось, ошиблась.
— А я увидела, что граф приехал, — бесхитростно поведала Ленка. — И уговорила родителей остаться посмотреть собрание. Мне ж интересно было на вас с ним взглянуть… Погоди, Власточка, не сердись, я тебе сейчас чего-то важное скажу!
— Господи, ну что там ещё у тебя? — вздохнула незадачливая наставница. Минувший год заставил её расписаться в полной своей педагогической несостоятельности. Несмотря на все её усилия хоть как-то повлиять на свою протеже, Ленка упорно оставалась сама собой.
— А то! Я сегодня утром слышала, как Петра со своей подругой Моникой поспорила, — аж надувшись от собственной значимости, поделилась девочка. — И знаешь, о чём они спорили? О твоём графе. Петра даже поклялась, что жива не будет, но отобьёт его у тебя. На целых сто крон поспорили, представляешь? И, когда он сюда по двору шёл, она за углом спряталась и за ним следила, как он в окно влез. Власточка… Власточка, ты чего?
— Власта, ну вот ты где! — воскликнула, решительно врываясь в класс, пани Тереза. Ленка, едва заслышав её зычный голос, поспешила исчезнуть за окном. — Ты что тут делаешь? Да ты никак плачешь? Что случилось?
— Ничего, пани Тереза, это я так… — Власта торопливо вытерла глаза, из которых действительно уже катились слёзы ревности и незаслуженной обиды. — Мне просто очень грустно расставаться со школой.
"Вдали, за Врановой горой..."
Линейный вид
