Очень извиняюсь, что так долго задерживала серию. каюсь, лень одолела
Но вот она, готова уже.
Серия 4
Лаура проснулась оттого, что кто-то терся ей об ногу. Сладко зевнув и потянувшись, она увидела у своих ног вторую кошку.
— А, это ты, Дольче... — Лаура наклонилась и почесала кошке за ухом. Довольная кошка тут же выскочила ей на колени и замурчала.
Лаура машинально гладила кошкину шерсть. — Какая ты хорошая, Дольче, не то, что Санта. Представляешь, она, противная, сегодня разбудила меня среди ночи. А мне такой хороший сон снился... Еще и за руку цапнула. Вот нахалка! А ты у меня добрая и нежная, недаром тебя зовут Дольче. Ладно, киса, спрыгивай с меня, мне пора завтракать. Иди-ка лучше разбуди свою подругу, Санту, она у меня в спальне дрыхнет.
Кошка спрыгнула с колен Лауры и куда-то убежала, и девушка пошла завтракать, захватив конверт с письмом, чтобы не забыть его отправить.
— Доброе утро, бабушка! — сказала Лаура, зайдя на кухню.
— Доброе утро, Лаурина!
— А что дедушка уже позавтракал?
— Да, он сейчас собирается в центр.
— О, я тоже с ним! — воскликнула Лаура. — Свари мне кофе и сделай какой-нибудь бутерброд, пожалуйста!
Лаура выбежала из кухни на поиски деда, оставив письмо на столе.
— Дедушка, ты где? Дедушка!
— Здесь, я здесь, в прихожей. Ты что-то хотела, Лаурина?
— Да, дедушка. Подожди 10 минут, я хочу с тобой поехать.
— Хорошо.
Лаура вернулась на кухню, заглотнула бутерброд и заправилась кофеином.
— Ты что пишешь письма Клаудио Трамонто? — поинтересовалась бабушка, видевшая кому было адресовано письмо.
— Да, а что? Ведь мы были с ним хорошими друзьями, пока он не женился и не уехал. Я по нему немного скучаю. Клаудио был мне как брат. И мне интересно, как ему там живется.
— Брат?.. — бабушка улыбнулась. — Сестре ты своей почему-то не пишешь.
Лаура только снизала плечами: что она могла на это ответить?
— Все, бабушка, я побежала,— сказала Лаура, допив кофе.
— Ну и что тебе понадобилось в центре, домоседка? — поинтересовался дед, когда они уже ехали в машине.
— Хочу занести письмо на почту и купить краски и холст: я решила немного заняться живописью. Поброжу по природе, чтоб ты не ворчал.
— Вот это хорошая мысль! — похвалил дед. — А письмо кому, если не секрет?
— Не секрет: Клаудио Трамонто. Это он мне в прошлом письме посоветовал заняться живописью.
— Вот его ты послушала, а я сколько говорил — ни в какую! И что, давно вы с ним переписываетесь?
— Да так, не очень. Я по нему скучаю, ведь он мне был как брат,— призналась деду Лаура.
— А что его жена не ревнует? Как там ее зовут?
— Флавия. Чего бы ей ревновать? Я ничего такого не пишу. Тем более, она со мной знакома; Клаудио ей объяснил, что я ему вроде сестры.
— А мне почему-то кажется, что ты скучаешь за Клаудио не как за братом,— усмехнулся дед Джузеппе.
— Дедушка! — возмутилась Лаура, испугавшись, что дед догадается о ее сердечной тайне. — Что ты такое придумал?
— А ничего, не придумал, милая. Ты как раз и загрустила после его свадьбы и отъезда.
— Значит, это просто совпаденье!
— Как знаешь... — вздохнул дед, и оставшуюся часть дороги они ехали молча.
Вернувшись домой, Лаура принялась за подготовку к живописи: натянула холст на подрамник и, загрунтовав его, оставила сохнуть, взяла альбом и отправилась на берег реки делать зарисовки. Часа через два-три Лаура забежала перекусить, забрала холст, краски, этюдник и снова ушла рисовать.
Целую неделю Лаура рисовала на природе, потом продолжила уже дома, когда первый слой краски подсох: маслом можно рисовать одну картину хоть годами, но нужно строго соблюдать технику — в частности, не продолжать работу по невысохшей краске.
Так незаметно для Лауры прошли две недели.
И вот однажды вечером, возвращаясь с пленэра, Лаура застала дома очередное письмо от Клаудио и свою сестричку Патрицию вместе с подругой.
Лаура бросилась обнимать сестру, которую не видела почти год.
— Патриция! Ты вернулась! Как я рада тебя видеть.
— Все, отучилась! — воскликнула Патриция. — Кстати, знакомься, это моя подруга Джанна. Она поживет у нас пару недель.
— Привет, я Лаура,— представилась женщина и протянула Джанне руку, та пожала ее.
— Да, Лаурина, тут тебе письмо пришло,— сказала сестра.
Глаза Лауры вспыхнули, щеки слегка порозовели, и она слишком поспешно выхватила письмо из рук Патриции, что не ускользнуло ни от чьего внимания.
— О, любовное письмо! — воскликнула Патриция.
— Нет, это от Клаудио,— возразила Лаура, немного смущенная всеобщим вниманием.
— А, от того, который бросил тебя ради какой-то крашеной блондинки,— не унималась добрая сестричка.
— Он меня не бросал. Мы были с ним только друзьями, и продолжаем ими быть, понятно тебе, Патриция?
— Конечно, конечно, Лаурина. Что здесь непонятного?
Не желая продолжать этот бессмысленный спор, Лаура ушла из кухни и направилась в библиотеку, закрыв ее дверь на ключ, чтобы никто не мешал. Не успела она включить свет, как чуть не споткнулась обо что-то мягкое и пушистое, которое не замедлило громко мяукнуть и оставить царапину на ноге.
— Санта! — воскликнула Лаура, догадавшись, которая из кошек это была, еще не включая свет.
Включив свет и обминув стороной сердито сверкавшую голубыми глазами Санту, Лаура села за стол и открыла письмо.
"Здравствуй, моя Лаурина!
Я очень рад, что ты решила заняться живописью. Я обязательно оценю ее, как только приеду. Мне так интересно, что ты там рисуешь. Только, боюсь, что я не сдержу своего обещания приехать через год, скорее всего, я приеду через два. Дело в том, что у нас с Флавией скоро родится ребенок..."
Лаура смяла письмо и в злости бросила на пол; кошка тут же заинтересовано подбежала к нему, но не найдя ничего интересного, отошла в сторону.
"Как ребенок? Почему ребенок?.. Зачем же так? Ну, зачем?!.." — Лаура встала из-за стола, не помня себя от горя, и подошла к окну.
— Зачем?.. — прошептала она, глядя на ночное небо, сплошь усеянное звездами. Лаура била кулаком подоконник, как будто он был в чем-то виноват. Слезы сами собой брызнули из глаз и она, будучи не в силах сдерживать душившие ее рыдания, опустилась на пол возле окна и горько заплакала.
— Санта,— сказала Лаура, подбежавшей и примостившейся под боком кошке, как будто чувствовавшей, что Лауре нужна поддержка. — У него теперь будет настоящая семья: у них вскоре родится ребенок. Если раньше я еще могла надеяться, что он ее бросит, то теперь надежда исчезла: ведь у них будет ребенок, Санта. Ты понимаешь, моя дорогая кошка, у них будет ребенок! Как бы я хотела, Санта, как бы хотела оказаться на месте Флавии...
И, сделав над собой усилие, Лаура перестала плакать, встала с пола и, подняв письмо, продолжила читать.
" ...Дело в том, что у нас с Флавией скоро родится ребенок, сама понимаешь, будет не до поездок. Я так счастлив, Лаура. Теперь у меня будет настоящая семья. Мне больше ничего и не надо...
Я тоже по тебе скучаю. Если, бывает, проснусь на рассвете, то вспоминаю, как когда-то давно будил тебя в это время (ты страшно злилась и ворчала, помнишь?) и мы выходили на улицу и долго-долго смотрели, как подымается из-за горизонта солнце. Но мне так редко удается увидеть рассвет, ведь если я рано встану, то мне потом тяжело днем на работе. Ох, эта проклятая работа! Из-за нее приходится меньше времени проводить с женой, а ведь сейчас мне больше всего хочется проводить время именно с ней. Вот и сейчас Флавия сидит рядом и ждет, пока я закончу письмо. Поэтому не буду злоупотреблять ее вниманием и говорю тебе: до скорого!
Привет от Флавии!
Клаудио Трамонто."
"Предатель! Ведь письма — это такое личное! — возмутилась до глубины души Лаура. — А он пишет их при ней. Как он мог?!"
— Эх, Санта,— пожаловалась Лаура кошке. — Ну что за люди эти мужчины? Нету для них ничего святого...