Может слишком быстрая, но ведь мы приблизились к кульминации
.
Запись 1.3
Чем старше я становлюсь, тем труднее отбрасывать глупость и сберегать чары.
«Нельзя сразу перестать быть ребенком, сразу, с громким треском, как лопнувший воздушный шарик со смешными надписями по бокам. Ребенок просто выходит из тебя, как воздух из шины. И однажды ты смотришь на себя в зеркало, а оттуда на тебя глядит взрослый человек. Можно продолжать носить голубые джинсы, можно подкрашивать волосы, но лицо останется таким же – взрослого человека».
Едва начинала прогреваться Земля, а я уже знала, что ношу под своим сердцем ребенка. Что должна чувствовать беременная женщина? Уж точно не то, что я чувствовала. Я была напугана.
«Детей приносит аист», – в голове до сих пор звучали слова родителей.
«Лучше бы было так», – думала я, сидя перед унитазом в 3 часа ночи.
«Лучше бы был аист», – вспоминала, видя огромный живот.
«Лучше бы... намного лучше...» – смотрела в зеркало на круги под глазами, на небрежно отросшие волосы.
Как бы на меня не кричал Аластер, я все равно упорно становилась на беговую дорожку, чтобы убрать некрасиво выпирающий живот.
Однажды я даже упала: острая боль пронзила меня. Я не знаю, что было на самом деле, но я видела все те же мелькающие картинки. Вернее содержание картинок уже было другим.
Аластер, как он мне рассказывал потом, поднял меня (я была без сознания) и уложил в кровать. Так я проспала неделю. Моя кома... она возвращалась.
Вся осень не предвещала ничего хорошего, будто кто-то украл солнце. Ни одного просвета.
Но вот однажды утром, когда я, не веря своим глазам, выглядывала в окно и видела солнце, что словно шутя, показывалось из-за тучек и снова пряталось, это случилось.
Еще в начале беременности я сказала Аластеру, что ни за что не поеду в больницу. 10 лет провести там и снова туда, да ни за что. Тем более, что я могла проспать гораздо дольше 10 часов, что вызывало подозрение: начались бы анализы, проверка здоровья.
Ал пытался мне помочь и, наверное, если бы не он, я бы не справилась.
Девочка, моя красивая, прекрасная, очаровательная девочка, я ожидала увидеть тебя только зимой, а ты устроила маме сюрприз. Мама... я стала для кого-то мамой. Бонни родилась 19 ноября 2012 года. Я не доносила ее чуть меньше месяца, но ребенок был здоровым, разве что весила крошка совсем мало.
У нее прекрасные карие глаза, как у Аластера, и две тоненькие черненькие полоски бровей. Она у меня очень тихая и почему-то почти не улыбается.
Мои волосы перестали виться, прямые как палка. Не зря говорят, что когда рождаешь девочку, то передаешь ей всю красоту.
Когда я была беременна, мы начали постройку второго этажа комнаты для нашего будущего малыша.
Бонни исполнилось 2 года, и Аластер внес ее в новую комнатку, сделанную всю в розовых тонах, по моим грозным указаниям.
Я пыталась учить ребенка всему: и говорить, и ходить. Разыгрывала перед ней представления с медвежонком, приучала к горшку, но эта маленькая капризная девчонка все время сопротивлялась. Ни разу я не видела у нее в глазах хоть капли счастья. У меня опускались руки. Я не знаю, как воспитывать детей, я только знаю, что в этом возрасте не смотрят на мир таким рассудительным и настойчивом взглядом.
Я все чаще стала видеть видения: то прошлое, то будущее преследовали меня. Все чаще меня можно было найти в беспомощном состоянии, прикованной к кровати.
Аластер взял все заботы на себя. А между тем время шло.... годы летели, а я не могла подняться с постели. Лишь изредка я находила в себе силы встать с кровати и походить на временную работу.
Аластер вначале очень беспокоился, хотел отправить меня в больницу, говорил, что это не шутки, но мне было плевать на его доводы, я хотела быть рядом со своей малышкой. Устав что-либо мне доказывать, Ал все чаще стал пропадать на работе. Вернее я так думала... Господи, я никогда не пойму этот мир. Почему человек говорит, что любит тебя, а потом, стоит тебе немного отдалиться, как все меняется. Жизнь сталкивает тебя с людьми, а потом также расставляет вас по разным углам. А в итоге ты одна... Проклятая любовь-привычка, проклятая болезнь.
Накануне 10-го дня рождения Бонни, я не выдержала: схватив мужа за воротник, я прижала его к стене нашей спальни:
– Ты же любишь меня, я знаю, ты любишь меня.
– Аерин, не выдавай желаемое за действительное, я думал, что люблю тебя, нас связывает только ребенок, – с этими словами он удалился.
С кем он, кто она, сколько их – я не знала.
После того разговора я живу только ради Бонни, ради моего сокровища.
На день рожденье я подарила моей малышке кота. Уж не знаю, какой он там породы, но только ушки у него причудливо прижаты. Бонни назвала его Шерхан, что ж, как корабль назовешь, так он и поплывет. Шер у нас большая злюка и кроме Бонни никого к себе не подпускает. Кстати сказать, моя дочурка вообще поначалу не очень рада была котику: она настороженно смотрела на него, а потом, когда Бонни протянула руку, Шер лизнул ее. С того момента они неразлучны.
Только больше друзей у Бонни нее было. Девочка старательно учила кота ходить в туалет на унитаз, дрессировала его, и, казалось, ей больше ничего не надо было. А улыбка на ее лице так и не появлялась.
Ее папа подарил нашей дочери скрипку, я бы не сказала, что она сильно обрадовалась, потому как к ней Бонни подходила только после указаний Аластера. Я же с ним больше не разговаривала, наш брак удерживала только дочь.
Вспоминая свои школьные годы, я не понимала, почему моя девочка ни с кем не дружит. Почему она не понимает, что это время надо ценить? Каждую прожитую минуту нужно ценить. У меня всего этого не было, моя жизнь промелькнула, словно звезда упала. Доченька, я так хочу, чтоб ты была счастлива.
Воспитывать ребенка – очень сложно, но такого как у меня – вдвойне сложнее. Этот маленький капризный чертенок не хочет носить платья. Влезает в свои подранные штаны и кричит, что так удобнее. Еле заставляю ее в школу хоть какой-нибудь сарафан надеть. В кого она такая?
Зато на выходных, когда Бонни взяла Шерхана на прогулку она встретила Кениона Скофилда – мальчика, живущего по соседству. По сравнению с моей чертовкой он чистый ангел. И не знаю, чем Кенион ее околдовал, только моя дочь стала улыбаться рядом с ним. И кто сказал, что дети не знают, что такое любить?
Аластер практически не появляется в доме, а если и приходит, только чтобы взять нашу дочь погулять в парк. Когда они возвращаются, Бонни восторженно начинает рассказывать, как смешно Ал падал на коньках, и я понимаю, что он водит ее в тот же парк, где мы познакомились, что в глубине души он помнит, осознает, что он виноват. Только я не прощу, мы это оба знаем.
