Отчет 8.5
И все было относительно неплохо, пока я, вымотавшаяся как собака, не пришла со смены.
Этот день я запомню надолго. Навсегда. Малышка Эйд лопочет что-то на своем языке – внятно говорить она еще не научилась. Потом тянет ручки к Руте, суетящейся рядом, и отчетливо произносит «мама».
Рута поднимает на меня растерянные глаза, не зная, как реагировать. Я вздрагиваю и уношу Адриану к себе в комнату. Я идиотка, черт возьми. Я идиотка. Она ведь моя. Моя и только. Даже не этого чертова Игоря – только моя. А я… Что я дала ей? Жизнь? Смешно. Этого было бы достаточно, если бы я была кошкой. Но я ей не была, черт возьми. А потом я разрыдалась. Не помню, чтобы я плакала со времен пятилетия. Не знала, что я вообще способна плакать. А позже, все еще прижимая к себе Эйд я пообещала себе. Пообещала Адриане. Хотя она едва ли меня поняла, но я вслух проговорила все то, что намерена сделать. Я стану лучшей мамой. Лучшей мамой для нее. Чего бы мне, черт возьми, это не стоило.
И с тех пор началась новая жизнь. Жизнь, где мне приходилось идти против своих желаний, жизнь, где я жертвовала собой, жизнь не ради себя. И переделать себя было сложно. Чертовски сложно. И это было правильно. Наконец-то хоть что-то в моей жизни было правильно. И теперь я, ушедшая с престижной работы без права возвращения, сижу со своей крохой, играя в куклы, которые я не брала в руки даже во времена своего детства.
Рядом бегает Дилан, громко стуча маленькими ножками, и дергает меня за рукав, желая привлечь внимания – я сегодня за старших. Именно по прихоти племянника, называвшего меня странным именем «Реина» - единственное, которое он мог выговорить и которое хоть немного походило на мое, я из стальной рычащей Редж превратилась в Рину. Тетя Рина… Никогда и мысли не могла допустить, что кто-то будет называть меня так.
Теперь кроватка Адрианы стоит рядом с моим мольбертом, от которого я в свободное время почти не отходила. А свободного времени было мало: дети – этим все сказано.
Теперь только я укладывая дочь спать, теперь только я ее купаю, несмотря на предложения Руты, а временами и Райана, помочь. Я не подпускаю к ней никого, понимая, что и так слишком много упустила. Это было странно. Впервые решив стать образцовой матерью, я не могла представить, как должна буду заставить себя полюбить дочь. Проведя рядом с ней год, я не представляла, как можно было не любить это чудо с первой же минуты. Это было гораздо больше, чем просто обещание. Я была готова отдать за нее жизнь. Хоть сейчас, если потребуется. Брат не понимал внезапной перемены во мне, а я не была намерена объяснять причины своих поступков, тем более что уж слишком странными они были. Рута недоверчиво косилась, хотя всегда верила, что материнский инстинкт во мне проснется. Но я бы не назвала это просто инстинктом – инстинкт был у кошек, перетаскивающих своих котят в укромное место. У меня же было огромное желание не разочаровать ее и… любовь. Наверное, единожды в жизни мне был дан шанс испытать это чувство.
Когда дети стали чуть старше и на горизонте уже маячила школа, во дворе в срочном порядке была оборудована детская площадка, на которой дети облазили все, что только было можно.
А я с замиранием сердца из окна следила за тем, как Эйд, смеясь, карабкается по лестницам и на огромной скорости спрыгивает с карусели. Но удержать дочь на одном месте не представлялось возможным.
Рута усмехалась: «Это дети, они все такие». Как же! Особенно, если вспомнить меня в этом возрасте, не отлипающую от книг. Впрочем, Дилан и Адриана книги тоже время от времени почитывали, но предпочитали им игры на свежем воздухе.
Или не на очень свежем – компьютерные стрелялки эти двое тоже очень уважали, несмотря на возмущения Руты о том, что детям нельзя столько времени пялиться в монитор.
А потом нас с Эйд ждало новое испытание. Незадолго до первого сентября в наш дом был приглашен директор частной школы. Райан и Рута, если честно, не были поставлены в известность, но, если все пройдет хорошо, Дилан тоже будет туда зачислен. Адриана, напрочь отказавшаяся переодеваться в приличную одежду из своей любимой пижамы, все равно очаровала строгого директора своей беспечностью и непосредственностью, да и прелестная мордашка, мне кажется, сыграла в этом не последнюю роль.
А я, о ужас, испекла пирог, чего не делала со времен ранней юности. Кажется, я становлюсь совершеннейшей домохозяйкой.
Директор, имени которого я так и не запомнила (да мне оно и не надо было), битый час расхваливал мою стряпню, а потом уверил, что дети поступили. Мы выстояли. Я и дочь. И даже без помощи вездесущей Руты, которая вечером была ошарашена радостной новостью. Она даже и не мечтала, что ее дети смогут когда-нибудь пойти в престижную школу – слишком уж в неблагополучной среде она росла.
И в первый класс моя дочь шла уже в школьной форме, которую, признаться честно, она ненавидела всей душой.
К юбкам она питала дикую неприязнь, совершенно не понимая, зачем вообще нужен этот предмет гардероба.
- Это красиво, - пыталась было я объяснять.
- Зато жутко неудобно, - бурчала дочь. – Даже на дерево не залезешь.
Но без школьной формы на занятия не пускали и дочери пришлось смириться. Хотя парочку номеров в духе «я забыла переодеться», дочь все же успела выкинуть.
Дилан к своей форме с нашитым гербом относился спокойнее – еще бы, брюки лезть на дерево никак не мешали.
Но все же и он при первой же возможности напяливал свои любимые джинсы.
Учились дети весьма посредственно, особых талантов в учебе не проявляя. Точнее, никаких талантов не проявляя. Эйд обожала физкультуру: быстрее всех бегала стометровку, дальше всех прыгала и дольше всех могла носиться по полю, но все остальные предметы дочь люто ненавидела. Даже не потому, что не понимала, а по причине того, что сидеть на месте Адриана была не способна.
- Слишком живой ребенок, - разводили руками учителя. – Не глупый, но неусидчивый.
- Это плохо? – спрашивала я, хотя услышав даже, что это ужасно, я все равно бы начала отстаивать Эйд до последнего.
Учителя пожимали плечами. Кажется, школа, где за обучение платят родители, не давала им права критиковать детей.
- А Дилан? – спросила я, в очередной раз зайдя в школу. Я бывала там часто, и меня временами даже принимали за мать Дилана, тем более что и фамилии у детей были одинаковые.
- Хулиган, - со вздохом сообщила мне учительница.
- Что он делает? – осторожно уточнила я. Ни Дилан, ни Эйд ни обмолвились и словом о плохом поведении моего племянника. Да и его родители едва ли были в курсе.
- Вчера подложил кнопку учительнице на стул, в понедельник привязал шнурки одноклассника к стулу. И мальчик едва не разбил нос, когда упал.
Я с трудом сдержала улыбку. Все эти выходки я ни один раз наблюдала в исполнении Райана и Криса. Впрочем, их проделки были все же более оригинальны. Хотя у Дилана все еще было впереди – ему только восемь. И его тайна так и останется тайной – не нужно было волновать родителей. Разбитый нос того не стоил.