[Лалэль]

Серия 20. Родственные связи: Нуна Озирис: Чистая откровенность (часть вторая)

Замечательная картинка от Wing Zero

Вот тут я поступил странно. Ну, то есть сейчас мне это кажется странным. Если бы этот разговор происходил сегодня, я бы ответил ей так: «Да, я так и сделал, потому что считал, что так правильно». Но тогда я был еще молод и думал, что нужно оправдывать свои поступки. И потому начал защищаться, и попробовал опровергнуть все, что говорил до этого.

- Нет никакой судьбы. Это выдумки.
- Как? А это все что?
- «Это все» - всего лишь намек, что мы когда-то были близки. Причем еще бабушка надвое сказала, было ли это – может, кто-то просто внушил нам эти воспоминания. Гипнозом, например.
- А как объяснить то, что я видела вокруг нас древних людей и узнавала в них своих знакомых?
- Тебе просто вложили в мозг «легенду», а твое подсознание начало её подпитывать – отсюда и знакомые лица. Кого ты видела?
- Сына, например. Еще этого твоего… как его? Шнур?
Сложно было понять, о ком она говорит.
- Фитиль, что ли? Наркоман этот?
- Точно, - Нуна щелкнула пальцами, - он самый. Потом эта, эта…
- Кто? – если честно, мне было все равно, кого еще она увидала.
- Ну, как же её… Мы с ней еще дружили по молодости.
- На этой планете? – ухмыльнувшись, уточнил я.
Нуна громко фыркнула.
- В Стрендже!
-А, не знаю, - равнодушно зевнул я, - я из твоего поколения почти никого не застал.
- Ну, помогай мне, - она наморщила нос и снова защелкала пальцами, - вдруг вспомнишь! Она помоложе, чем я. Светленькая такая, миловидная, тихая. Они с мужем переехали к нам откуда-то издалека, чуть ли не из столицы. Это было в семидесятом, кажется.

Я хотел напомнить, что не обязан знать всех пожилых блондинок в городе, тем более что в обозначенном году я был совсем еще мальчишкой. Но Нуна, не давая мне вставить и слова, продолжала:
- У неё еще муж был немец, тоже блондин. Я еще сначала думала, что она тоже немочка, но потом оказалось, что нет, местная, креолка.

Внутри меня что-то засвербело от нехорошего предчувствия.

- Не блондинка, а русая. И он тоже русый, - машинально поправил я, - а еще у твоей подружки были синие глаза и приметная родинка.
- Да-да! Ты её знаешь? – обрадовалась Нуна.
- Немножко знаю, - это прозвучало на удивление холодно и безразлично, - я даже жил внутри неё. Месяцев семь, или чуть больше.

У Нуны глаза стали размером с два старых дублона.
- Так это твоя мать? - вскрикнула она.
- А ты что, сразу не поняла? - я тоже сорвался на крик. - Сложно было догадаться?
Не знаю, что меня больше обидело – то, что Нуна заговорила о моих родителях, не догадываясь о том, что я их сын, а они – мои папа и мама, или то, что она даже не упомянула о том, что у них был мальчик.
- А как? Как я должна была догадаться?!
- Легко, - мне с трудом удалось заставить себя снова говорить спокойно, - ты же знаешь, что я наполовину немец. Когда мы переехали, немецких семей в Стренджтауне было всего пять: Вайс, Швабауэры, Кохлеры, Мосси-Гарба и мы. Можно же было догадаться, чей я сын? Тем более, я – её копия!
- А Мосси-Гарба тоже немцы? – совершенно не в тему спросила Нуна. - Я думала, они из Нигера. Фамилия нигерийская.
- У нас тоже не немецкая фамилия. У Мосси-Гарба немецкие корни, но они это скрывают. По-моему, у них дед был из сбежавших нацистов, не зря же его дочка взяла фамилию мужа… Да и фиг с ними со всеми! При чем здесь моя мать? Она же давно умерла.
- Умерла?! - мне показалось, у Нуны сейчас глаза на лоб вылезут. О, Господи! Если мы продолжим в том же духе, одного из нас точно хватит удар.
- Её нет уже семь лет. Ты что, вообще ничего не помнишь? - трагическим шепотом спросил я. Она покачала головой. Не помнит.

На секунду мне показалось, что это Нуна права, а меня обманули, сказав, что мама умерла. Что Эйвис до сих пор жива, и может, даже сумела излечиться от своей страшной болезни. Что я смогу вернуться домой, и меня там встретят мама и папа. И тогда все эти восемь лет жизни под чужими именами сотрутся из моей памяти, как страшный сон. Мы с ними придумаем, как сделать так, чтобы это больше не повторилось.
Но это было лишь минутным помрачением рассудка. Мать по-прежнему оставалась мертва, отец – не хотел меня знать, уехать в Стрендж было невозможно, а кошмарный сон и был той реальностью, в которой мне предстояло существовать.

У меня оставалась только Нуна. Которая, по забавному стечению обстоятельств, и оказалась тем мостиком между двумя временами, тем единственным человечком, который знал меня и в прошлом, и в настоящем. Только почему-то она совершенно ничего об этом не помнила.
Похоже, кто-то сильно постарался, чтобы стереть все свидетельства того, что я когда-то жил в Стренджтауне. Возможно, там никто уже и не помнит, что был такой мальчик. Интересная информация. Надо подумать, зачем ему это понадобилось?

- Значит, в твоем видении была моя покойная мать, - подытожил я, - надо же, к чему бы это.
Нуна сидела, сложив руки на коленях и низко опустив голову. Она смотрела на меня с такой тоской, что хотелось закрыть глаза, лишь бы не видеть её посеревшее лицо и дрожащие губы. Только что она была молодой, полной жизни влюбленной женщиной – а сейчас можно было, даже не приглядываясь, сказать, что она пережила на своем веку много горя.
- Как же это ужасно, - раздумывая вслух, сказала она, - просто не могу подобрать слов… А я ведь даже не могу вспомнить вашу фамилию.
- Ну и не надо, - быстро сказал я, - не вспоминай. Хотя чуть-чуть обидно, что ты меня забыла.
- Но кто ты такой вообще? – со слезами в голосе спросила Нуна, - Как тебя зовут? Почему мы встретились?
Когда женщина задает такие вопросы, находясь на грани истерики, ей не нужно ничего объяснять. Её просто нужно посадить рядом и обнять как можно крепче. И сказать то, что она больше всего хочет услышать:
- Все это глупости. Я тут, я рядом, тебя никто не обидит. Не плачь, не плачь, успокойся…

…- Когда ты понял, что это уже не игра? – сонно спросила Нуна, положив голову мне на плечо.
- Только что. А ты когда?
- Когда на нас напали. Я, пока бежала, молилась, чтобы они тебя покалечили.
- А чего это так?
- Ну, чтобы только не убили. Чтобы ты остался в живых. Я бы забрала тебя, даже если б ты стал овощем.
-Тебя бы никто не понял. Даже дети.
-Мне плевать.

Никак не ожидал от Нуны такого. Да, эта лживая, изворотливая, хитрющая и беспринципная женщина оказывалась кристально чистой и проявляла чудеса самоотверженности, когда заботилась о тех, кого любила. А меня она любила, это было видно так же ясно, как линии на ладони, и проявляла по отношению ко мне такую безграничную преданность, что если бы я потащил её за собой в ад, она пошла бы туда, не задумываясь.

Да вот только мне не хватило бы совести так поступить. Даже тогда, когда я был глуп и совсем не соображал, что делаю.
- Ты можешь сказать, почему ты со мной?
- Я захотела тебя, - прямо ответила Нуна, - захотела, чтобы ты был моим, захотела с тобой спать… Веришь?
Я задумчиво кивнул.
- Звучит цинично, вполне в твоем духе. Верю.
- А ты почему со мной? Ты-то точно не из-за секса.
- Почему ты так решила?
- Да он тебе вообще не очень нужен. В списке твоих приоритетов секс идет где-то сразу за миром во всем мире.
Я захихикал.
-А что, добьюсь мира во всем мире - и в койку! Самое время для любви.
-Почему ты все-таки со мной?
- Я не могу тебе ответить. Сам еще не понял.
-Что это значит?
- То и значит, что я не знаю. Зачем переспрашивать третий раз?
- Ты меня любишь? – Нуна все не успокаивалась.
- Да,- и мне самому стало страшно оттого, что я это сказал. Мне совсем не хотелось это признавать, но я и вправду влюбился в это удивительное существо.

Я и сейчас, когда мы с вами разговариваем, все еще немного люблю Нуну – хотя прошло почти тридцать лет. Даже моя жена об этом знает. Мне повезло, что она так легко к этому относится.

Любовь – это не карандашная линия, которая стирается со временем. Каждая любовь оставляет в судьбе человека глубокий след, а уж каким будет этот след – светлым или трагическим – зависит от того, как человек это воспримет. Я стараюсь вспоминать Нуну светло и помнить все то хорошее, что между нами было. А хорошего набралось немало, уж вы мне поверьте…

- А ты раньше кого-нибудь любил? До меня?
Ну, она не была бы женщиной, если бы не задала такого вопроса.
- Да, было.
- И кого же?
- Зачем тебе? Ты её все равно не знаешь.
- Ладно тебе! Как её звали?
- Миха… Малька.
- Красивое имя. Необычное.
- Очень красивое. На иврите это значит «царица».
- И куда она делась?
- Её убили. Полгода назад, в мае.
Нуна вздрогнула.
- Как? – суеверным шепотом спросила она, - кто?
Нет, видимо, ей просто необходимо было расколупать еще и эту незажившую рану. Чтобы у меня на душе совсем живого места не осталось.
- Люди, которые кому-то мешают, обычно умирают, - объяснил я, - а мы с ней начали кое-кого беспокоить. Соответственно, мы должны были умереть. Смешно, но судя по тому, куда и как закладывалась взрывчатка, я должен был погибнуть, а она – остаться раненой. А вышло все наоборот.
- Но ты тоже ведь пострадал.
- Перелом ноги, семи ребер и переломы позвоночника. Но по сути, это все ерунда.
- Как ты справился? – осторожно спросила Нуна. И я понимал, что она не переломы имеет ввиду.
- Никак. Я тоже умер.
- Но ты же живой!
- Я пытался убить себя. А потом подумал и решил, что сначала убью тех, кто это сделал. Видишь, прошло полгода – я все еще здесь, а те, о ком я тогда подумал – сейчас уже на полпути туда, куда я их послал. Значит, скоро все закончится.
- А когда это случится – ты наложишь на себя руки? – поинтересовалась Нуна, царапая ногтями мою голую коленку.
- Раньше надеялся, что да. Но мне не позволят этого сделать. Это все равно, что дать мне сбежать от наказания.
- Тебе один раз дали сбежать.
- Ну, второй раз не дадут. Так только в сказках бывает.

Нуна отодвинулась от меня и вздохнула так тяжко, как будто у неё камень на груди лежал. Конечно, ей было тяжело узнать столько страшных новостей в один день.
- По крайней мере, теперь ясно, зачем ты вызвал демонов. С твоими способностями и такой армией убить десятка два людей – что раз плюнуть.
- И ясно, почему ты, как дурак, каждый день ходишь на работу, - с усмешкой добавил я. Нуна посмотрела на меня вопросительно.
- Ты ведь знаешь, где я работаю? Я говорил?
- В библиотеке?
- В парламентской библиотеке, милая. А там есть один зал… Я ради него туда и затерся.
Нуна охнула.
- Там и правда это есть? Я думала, это выдумки.
- Нет, все так. Там все документы. Чтобы действовать, мне нужно знать имена и лица врагов.
Нуна притихла.
- Значит, ты решил отомстить и умереть, - задумчиво сказал она, - а зачем тогда тебе я?
- Ну, я же не знал, что тебя встречу… Ты – первая приятная неожиданность в моей жизни.
Она улыбнулась, чуть ли не впервые за весь вечер.
- Может, бросишь все и сбежишь со мной? Пожалуйста! Далась тебе эта месть…
- Не могу, - грустно ответил я, - да и куда мы убежим… Нас с тобой и на дне морском найдут.
Нуна снова погрустнела.
- Хорошо. Чем я могу тебе помочь?
- Не-не! Я не хочу, чтобы ты в это влезала.
- Да брось! Хочешь, я украду для тебя то, что ты ищешь? Это будет мой тебе подарок.
- Нет. Но мы можем сделать это вместе.

На том и сговорились. Пять дней спустя к нам приехал Сашко, и Нуна отправилась вместе с ним домой, к детям. Вот и все.

Мы (хором): Все?!!!
Санни: Да, все.
Анджи: Но как же это? А что дальше было с вами? Вы попали в тюрьму?
Санни: Так, подождите. Мы с вами как договаривались? Я рассказываю вам все, что касается Нуны. Я все и рассказал. Уговора рассказывать про себя не было. И вообще, если бы я хотел надиктовать свои мемуары, я позвал бы кого-то получше вас, уж извините.

И мы не смогли добиться от него больше ни слова.