Лимон и мята… свежий, чуть горьковатый запах, витающий в воздухе даже после того, как Анна, взметнув пепельной гривой, выходит из дома, направляясь на очередное свидание. Лимон и мята – неизменный аромат, который сестра не хочет менять на какой-либо другой.
Из девчушки, которой я читал на ночь сказки и варил кашу, моя сестра превратилась в очаровательную девушку. Она не была красивой, и знала это, однако умела подать себя так, что любой парень, попавший под ее очарование, начинал обивать пороги нашего дома, петь серенады под окнами и слать целые ворохи цветов.
Анне исполнилось всего шестнадцать, ей полагалось любить сопливые стишки, проводить целые ночи на подоконнике, рассматривая звезды, и мечтать о прекрасном принце на белом мерседесе.
Собственно, общаясь с потенциальными кандидатами на роль принцев, она умело играла роль хрупкой, беззащитной юной девчушки, всецело очарованной своим кавалером, однако я прекрасно знал, какие мысли на самом деле скрываются в белокурой головке.
Старая добрая традиция вечерних сказок переросла в традицию совместных выполнений школьных домашек, за которыми Анна охотно делилась своими впечатлениями о своих свиданиях и строила планы на будущее. Слушая и, на правах старшего брата давая советы, я мог только посочувствовать тем, кто поддавался сладким чарам.
В мыслях Анны отнюдь не было ничего возвышенного или романтичного. Конечно, как всякая девушка ее возраста, она мечтала о любви, но подходила к этому вопросу на редкость практично, “да и вообще, Дар, какая глупость эта любовь, в жизни есть куда более интересные и важные вещи”.
Я не мог припомнить, чтобы хоть об одном своем парне Анна отзывалась с нежностью или теплотой, зато критиковала нещадно.
Один был слишком страшный, другой слишком глупый, третий слишком самоуверенный… перечислять недостатки парней сестра могла до бесконечности. Однако она не останавливалась в своих поисках – то ли хотела набраться опыта, то ли действительно пыталась отыскать того самого принца, к которому смогла бы относиться со всей серьезностью.
Однажды она привела домой какого-то черноволосого лохматика, и, разыгрывая из себя наивную девицу, развлекалась на протяжении по меньшей мере получаса, пока бедняга Том пытался раскрутить ее на поцелуй. Том, судя по рассказам Анны, похвалялся в школе своими амурными похождениями, однако на деле, насколько мне было видно из гостиной, оказался совершенно неопытен. В соблазнении и уламывании девушки уж точно.
И, как всегда бывает, дорвавшись до главного приза в виде губ моей сестры, так страстно лобызал Анну, что она почти мгновенно вспомнила о страшно важном деле, которое ей непременно нужно было закончить сегодня же вечером.
Еле выпроводив Тома, на прощание заверив его в самых глубоких чувствах со своей стороны и пообещав всю ночь провести в сладких грезах, Анна рухнула на диван с толстенным томом Макиавелли в обнимку.
- Господи, ну и придурок! – в сердцах бросила она, листая страницы Государя. – Напомни мне, чтобы я никогда больше не соглашалась на свидания с теми, кто слишком много треплется о своих успехах. И вообще, похоже, я слишком устала от мужчин.
- Может, тебе тогда в монастырь уйти? Мужской. Настоятельницей.
- Очень смешно.
- Или, еще лучше, сходи на свидание с девушкой. Сразу поймешь, что с парнями проблем не бывает.
Похоже, вид у меня был слишком издевательский, ибо уже через пару секунд Макиавелли был забыт, а сестра погналась за мной с подушкой наперевес, желая лично “огреть кое-кого по слишком умной голове”.
Целибат Анне явно не светил – ровно через два дня она пришла из школы с каким-то балеруном, которым я подкалывал ее еще целую неделю. По-моему, кроме трико и чешек, паренек был еще и накрашен…
У меня же с личной жизнью не ладилось. Пара девочек из колледжа, неловкий петтинг в туалете ночного клуба, третьекурсница с юрфака, немного флирта и поцелуев на дискотеках – пожалуй, все, чем я мог похвастаться. Похоже, за своими заботами я упустил тот момент, когда мои сверстники учились непринужденно флиртовать и подкатывать к девушкам. Своим сверстницам и школьницам я казался слишком занудным, а те, что постарше, самого меня интересовали мало.
Анна попыталась свести меня со своей подругой, зеленоглазой Таей. Поначалу она мне понравилась – легкое непринужденное общение, симпатичная мордашка, красивое тело. Что еще нужно для счастья?
Но, видимо, я слишком старомоден и сентиментален, несмотря на свои девятнадцать – за несколько часов, что мы болтали, не проскочило пресловутой “искры”.
Умная, симпатичная и веселая оказалась героиней совсем не моего романа, хотя я даже под дулом пистолета не смог бы объяснить, что же оттолкнуло от почти идеальной девушки.
По словам Анны, Тая разливалась обо мне весь вечер, и, слушая сестру, мне стало немного неловко.
- Да ладно тебе, своди ее куда-нибудь, - отмахнулась Анна на мои попытки объяснить, что Тая оказалась совсем не моим типажом. – Может быть, удастся наладить контакт?
Не удалось. Ни на следующей встрече, ни еще на одной. Поколебавшись немного, я просто добавил телефон Таи в черный лист на мобильнике, трусливо избежав объяснений.
Это, конечно, было подло, тем более для взрослого парня, но я просто не представлял, что и как должен говорить Тае, чтобы не выглядеть идиотом.
Анна, конечно же, пришла в ярость.
- Так себя не ведут, - жестко припечатала она. – Тебе девятнадцать лет, а ты как мальчишка.
Не слушая моих возражений, она подошла к телефону и подняла трубку. Сноп солнечного света, бьющего из окна, упал на ее фигуру, вызолотил волосы, заставил засиять безупречную кожу… На несколько бесконечно долгих мгновений Анна оказалась будто объята мягким золотистым сиянием.
Сердце застучало в висках, к лицу прилила кровь.
Бросило в жар – да так, что легкий ветерок, пробившийся в приоткрытую форточку, полоснул кожу будто ледяным ножом.
Тае я говорил что-то уже чисто механически, даже не совсем соображая, что несу.
Говорят, что тяжелая механическая работа – лучшее средство от навязчивых мыслей. Раньше, когда голова кипела, мне помогало рисование, но сейчас явно нужна была более тяжелая артиллерия.
Как назло, в колледже начались каникулы, и освободилась куча свободного времени – именно в тот момент, когда оно мне оказалось нужнее меньше всего.
Тогда я занялся робототехникой.
Собирание роботов из мельчайших деталек – нудная, скрупулезная работа, не допускающая даже минимальной халатности. Чуть отвлечешься – и можно начинать сборку с начала. Создание одного мало-мальски сложного робота занимало по меньшей мере несколько часов, требовало огромного сосредоточения, а также вскоре оказалось, что одних школьных знаний физики и техники мало, чтобы овладеть этим навыком. Так что я записался на курсы робототехников, и проводил там теперь целые вечера, а дни посвящал самосовершенствованию в собственной маленькой мастерской.
Не гнушался я и работы по дому, и, когда на курсах выдался выходной, собственноручно вскопал весь участок под газон.
- Никогда не замечала за тобой такого рвения к физическому труду, - со смехом проронила сестра, вот уже месяц возившаяся с остовом автомобиля, купленном на какой-то барахолке.
Кто-то ей сказал, что женщина-сварщик – это очень сексуально, и теперь Анна все выходные проводила, ковыряясь в проржавевшем монстре, когда-то бывшем очень неплохой машиной. Я старался не смотреть в ее сторону, иначе быстро подтвердил бы эту теорию.
Да уж… действительно, как мальчишка.
Мгновенно отупевший, потерявший сон и спокойствие.
Будь я более религиозен, уже мчался бы к своему духовнику.