[Лалэль]

Воспоминание первое

Когда я прибыла на место, где раньше стоял дом моих родителей, мне открылась ужасная картина. Дом был полностью уничтожен пламенем, от него остались только обгоревшие останки.

Когда я, не помня себя от горя, бродила вокруг своего сгоревшего дома, мне под ноги попался какой-то предмет, по форме напоминавший ящик. Я споткнулась об него и с ужасом узнала кукольный домик, с которым играла в детстве. Конечно, он сломался, когда я на него наступила, но до этого был совершенно целым, и даже не обуглился! Весь дом сгорел, а игрушка даже не почернела! Мне стало страшно...

На самом деле, домик мы просто обязаны были разрушить. Смотрите сами: сначала мы сожгли группу статуй.



Потом сожгли вот это яйцо



А потом мы удалили все стены - и у нас все равно остались лишние деньги! Что было делать? Единственным возможным выходом было купить кукольный домик и сломать его.

Правда, мы, кажется, немного увлеклись, потому что в результате Соломея начинала свой путь не со 100, а с 94 симолеонами в кармане. Ну, как говорится, "меньше - можно, больше - ни-ни".

нажми на изображение

Наш дом стоял в чаще леса, и раньше мне это очень нравилось. Я с младенчества запомнила, как во время сильного дождя ветки деревьев стучали в окно моей спальни - этот звук меня всегда усыплял. Но сейчас деревья, неподвижной стеной стоявшие вокруг, меня только пугали. Я вдруг осознала, что нахожусь здесь одна, и вокруг на много миль никого.
Но не только в этом лесу - во всем мире у меня больше не было близких людей. Ведь я стояла на пепелище своего дома, возле могил своих родителей...

...Не знаю, сколько времени я провела в забытьи, обливаясь слезами и оплакивая свое смертельное горе. Только горькая тревога о своем будущем придала мне сил встать и начать размышлять о чем-то другом, кроме своих потерь.


У меня в мире больше не было ни одной близкой души, не у кого теперь было просить поддержки и защиты. У меня не было никаких средств к существованию. Единственное, что могло бы поправить мое положение - выгодный брак. К этому меня готовили всю мою жизнь. В пансионе нас только этому и учили - как в любых обстоятельствах оставаться воспитанными и утонченными леди и уметь привлечь своей красотой и манерами достойного жениха.


Но этот единственный возможный путь был закрыт для меня отцом. Что же мне остается? Либо трудиться до седьмого пота, как простой крестьянке, либо... Делать все то же, что невеста делает с женихом, но только с разными мужчинами. Стать падшей женщиной. Неужели меня ждет такая незавидная судьба?

Подумав о письме отца, я вспомнила и про его последнюю волю и отправилась к саркофагу, где хранились останки моего деда. Не знаю, что я должна была там искать - меня передергивало от отвращения при одной мысли, что я буду касаться руками истлевших костей. Но отец завещал мне это сделать, и я мужественно подняла крышку каменного гроба, преодолевая брезгливость.

Внутри лежали... рукописи. Вот, значит, что означали эти слова про загадку и ключ. Да, батюшка, светлая ему память, нашел, где спрятать самое дорогое. Но где же в таком случае обретается прах моего деда? Или его никогда здесь и не было?

Я вытащила наугад несколько книг и с облегчением опустила тяжелую крышку. Рассмотрела свою находку... Это были истрепанные, неразборчиво исписанные - у отца всегда был ужаснейший почерк - книги с... кулинарными рецептами.

Кулинарные книги? И это сокровище мой отец готовил всю жизнь и старался спрятать от врагов как можно лучше? Полагаю, не все так просто - должно быть, это просто какой-то шифр, принятый в их тайном кругу. Поэтому ему так нужно было, чтобы его записи издали - их должны были прочесть и понять другие алхимики.

Я вынула из сундучка запас бумаги, достала свою дорожную чернильницу и принялась переписывать рукописи, разложив их прямо на крышке дедушкиного саркофага - у меня не было другого стола. Папа, у тебя всегда был ужасный почерк, но ты также всегда знал, что твоя дочь поймет все, что ты напишешь...

Я так увлеклась переписыванием, что не заметила, как настала ночь. Тогда пришлось оставить свое занятие - у меня не было ни свечей, ни лампы, чтобы подсветить себе. Если бы не это обстоятельство, я бы писала, не останавливаясь. Я впервые была допущена до отцовских тайн, и читала его странные записи, умирая от любопытства. Если бы я еще знала, что все это означает...

...Рукописей оказалось очень много - весь каменный саркофаг был заполнен ими. Для того, чтобы переписать хотя бы одну книгу, мне требовался - по самым скромным подсчетам - день. Приходилось работать и спать прямо под открытым небом - стоял февраль, а у меня не было даже крыши над головой, и мороз немало мешал мне, особенно когда чернила застывали, а продрогшие пальцы отказывались держать перо. Чаще всего нечего было есть - я питалась теми плодами и кореньями, которые мне удавалось раздобыть в лесу. Но я стойко сносила все лишения - в пансионе из нас хоть и готовили изящных барышень, но муштровали не хуже, чем солдат, и привычка мало есть и недолго спать теперь мне очень пригодилась.

Никто не тревожил меня в это время: я одиноко жила в чаще леса, и местные жители, даже если они здесь были, не приближались ко мне, возможно, чего-то опасаясь. Но кое-какие посетители у меня все же были.

На четвертый день моего житья в лесу ко мне пришел странный ребенок - его кожа и волосы были белы как снег, покрывавший землю, а глаза казались серыми, как лед. На вид ему можно было дать десять лет. Он ничего не говорил, не приближался, но и не уходил и все время, пока я возилась по хозяйству, стоял чуть поодаль, наблюдая за мной. Я позвала своего маленького гостя к костру - он приблизился без опаски, но не стал приближаться к огню вплотную и греть руки, как то делают сильно замерзшие люди, особенно малыши. Он просто сел на снег и смотрел на огонь, как на что-то диковинное, незнакомое и очень интересное.

Был ли то заблудившийся крестьянский мальчишка, небесный ангелочек, случайно попавший в наш суровый мир, или один из тех лесных детей, которыми старая нянька пугала меня в младенчестве? Я не знаю.

Я уложила малыша спать в свою постель - на пушистый и мягкий матрас из сена, накрыла его своим пледом и легла рядом, согревая его руки своим дыханием. Очень скоро он разомлел и заснул, и начал посапывать во сне, как делает любой невинный ребенок. Его щеки порозовели, дыхание стало теплым и ровным, и, любуясь на него, я очень скоро заснула тоже.

Я пробудилась среди ночи от приступа внезапного ужаса.





Сначала я не могла даже пошевелиться, потом кое-как поднялась и встала с постели.

Мой гость куда-то пропал, а вместе с его уходом как будто и все вокруг поменялось: снег растаял, воздух как будто согрелся и запахло прелой землей - верные приметы оттепели или приближающейся весны. Где-то ухала ночная сова. Я, движимая смутным и неприятным предчувствием, накинула шаль и решила обойти свои владения.

Он появился ниоткуда. Не было ни резких звуков, ни языков огня в воздухе, ни запаха адской серы - он просто появился и неотвратимо плыл ко мне. Это было одно из адских созданий, таких, какими их рисовали в старых книгах, таких, какие снятся по ночам нашкодившим школьникам. Это был один из чертей преисподней.

Я сразу вспомнила,что, ложась спать, сняла крестик, чтобы не отпугнуть моего маленького гостя. Я вспомнила все то, о чем предупреждал отец - чтобы я опасалась сил, которые захотят пробраться в наш мир, используя те символы, которые он зашифровал в своих работах. Я вспомнила сразу все, но было уже поздно.

Демон медленно плыл по воздуху, приближаясь ко мне, а я стояла, безвольно опустив голову, и не могла даже с места сдвинуться, не то, что перекреститься. Он медленно овладевал моими телом и душой, опутывая их своими нитями, словно паутиной. Я еще была в сознании, все понимала и все чувствовала, но моя воля была полностью подавлена адскими силами. Я была словно послушная марионетка, которую дергают за нитки.

Я делала то, что мне велели. Я чувствовала то, что они хотели. И я испытывала радость куклы, которая попала в руки кукловода, и мне хотелось, чтобы мною управляли. Единственное, хоть и слабое утешение моей души состояло в том, что проснувшись утром, я почти ничего не помнила.

16+