[Лалэль]

Шестой семестр

Я вернулась через полтора месяца, сверкая красивым золотистым загаром. Не загорели только места, прикрываемые купальником, и тот участок пальца, где раньше было обручальное кольцо. Кольцо ушло к моему жениху, теперь уже бывшему. Дело было даже не в том, что я увлеклась другим; я просто осознала,что он действительно не тот мужчина, который мне нужен, и нехорошо пудрить ему мозги. Хотела отложить разговор до возвращения домой, чтобы не портить себе и человеку настроение, но в предпоследний вечер мы разругались, и в результате летели домой одним рейсом, но в разных концах самолета.

- Что теперь – начинаешь жизнь с чистого листа? - спросила меня Мирра, разглядывая отпускные фотографии. Я пожала плечами.
- А ты? Встречаешься с кем-нибудь?
- Я? Нет.
- Почему?
- Да как-то всё не встречу подходящего.
Мы смотрели друг на друга – две красивые молодые женщины, обе одинокие, обе влюбленные в одного и того же парня.
- Мирка, он тебя не стоит. Давно пора было его забыть.
- Ты о ком?
- Сама знаешь.
- О том студенте, что ли? - Мирка прыснула. - Что на меня тогда нашло? Преподаватель флиртует со студентом – ну что это? Сюжет для желтой прессы? Анекдот?
Я заставила себя улыбнуться, хотя мне было совсем не смешно.
- Славный парень, слов нет, но он и я? Конечно, ничего бы из этого не вышло... Что с тобой?
Кажется, мое лицо меня выдало, потому что Мирра перестала улыбаться.
- Нет! Ты им увлеклась? Серьезно, ты на него запала? Ты же терпеть его не могла! А ты не...
Я не знала, куда деть глаза.
- Джульетта! – округлив глаза, прошептала Мирка. – Это же скандал... Вас хоть никто не видел?
- Надеюсь. Я старалась приезжать туда незаметно, но мало ли что...
- Так это было не один раз? Джульетта! Он был твоим любовником?
- Да, и что теперь?
- Ничего... Я просто в шоке. И как он, ну...
- ?..
- Я про постель. Просто интересно.
- Да не буду я это с тобой обсуждать!
- Хорошо-хорошо, не говори. Нет, Тан парень надежный, он болтать не станет... Слушай, ну как так? Я не представляю вас вместе.
- Вот так. Будем считать, что меня привлекло в нем то же, что и тебя.
- Но я не заходила с ним так далеко!
- А кто забыл трусы у него в спальне, а?
- Откуда ты... Я упала в фонтан и переодевалась в его комнате. Я забыла про этот мокрый лифчик, из головы вылетело... А ты что подумала?
- Естественно, решила, что вы любовники.
- Ну, поползновения были, конечно, но до дела так и не дошло. Странно, что ты перед ним не устояла. В нём же ничего особенного нет... Ну, кроме этих его татуировок.
Я думала иначе, но не стала с ней спорить.
- Джули... Ты что-то слишком близко к сердцу это принимаешь. Неужели...
- Нет. Чтобы сделать мне ребенка, надо постараться.
- Ну а что тогда?
- Ничего. Просто мне не хватает его... чуть-чуть.
Мирра сочувственно погладила меня по плечу.
-У меня тоже такое было. Всё пройдет, Джули. Как только ты встретишь кого-то достойного, ты его забудешь.
- Сама-то долго забывала?
Мирка погрустнела.
- До сих пор иногда вспоминаю...

Действительно, выкинуть парня из головы оказалось не так просто, как я думала. Там, на морском берегу, казалось, что всё пройдет легко: я вернусь, закручу новый роман и напрочь забуду всё. Но на самом деле, пережить двойное расставание оказалось куда сложнее. И меня не так сильно мучили звонки друзей, которые искали моего жениха и трогательно удивлялись тому, что я понятия не имею, где он и что делает, сколько вид раздолбая Тана, который то и дело попадался мне на глаза. Да, бывшим любовникам сложно уживаться на одной территории, даже если это территория крупного студенческого городка.

Впрочем, надо сказать ему спасибо – Тан не усложнял мне задачу: не распускал слухи, не надоедал звонками и письмами, не старался всё время попадаться мне на глаза – и не старался меня избегать, словом, вел себя гораздо достойнее, чем большинство моих бывших. Тан, как и я, хотел, чтобы мы оба жили, как раньше, как будто ничего и не было.
Он перевелся на факультет экономики

– и, видимо, это был окончательный его выбор, потому что либо он будет учиться там, либо вылетит – так говорили в деканате. Интересно, конечно, было бы посмотреть, какой из Тана выйдет экономист – наверняка такой же плохой, как и студент сейчас. Ему надо было бы идти в рокеры, там он наверняка добился бы успеха. И ещё из него наверняка выйдет умелый жиголо, подумала я – и сама устыдилась своих мыслей. Не он соблазнял меня – я сама на него накинулась, так зачем обвинять во всём парня?

- Он неисправим. Опять небось будет флиртовать с преподавательницей, чтобы поставила зачет?
- Нет, его учит мужик. Суровый мужик. Слышала, что он обещал Тана отчислить, если тот хоть один семинар пропустит.
- И что, не пропускает?
- Куда там! Ни одного не посетил пока.
Я невольно хихикнула.
- Вот обормот... Спорим, вылетит как пробка, ещё до конца года?
- До конца семестра.
- Семестр продержится. Знаешь, что? Если он перейдет на четвертый курс, я лично пожму ему руку и поцелую.
- А если не сможет?
- Тогда поставлю на крыльце универа и дам пинка. Но я надеюсь, он ещё не все свои фишки испробовал.

Тану, вероятно, передали мои слова, потому что он взялся за дело с утроенной силой. Мы с Миркой каждый раз, открывая электронную ведомость, первым делом искали знакомую фамилию. Трудно было в это поверить, но Тан старался. Вместо прогулов в ведомости появились тройки, четверки и даже одна пятерка с минусом.
- Невероятно!
- Прет, как танк. Придется тебе всё-таки его поцеловать – видишь, как он этого хочет.
- С чего вдруг? Наверняка опять какая-то хитрость.
- Ну ты же не думаешь, что ему за красивые глаза отметки ставят? Профессор – зверь, каких свет не видел.
- Я всё равно уверена, что это подлог. Погоди, разве за это число у него не стоял пропуск?
- Где?
- Да вот тут, вот, посмотри.
- Здесь четверка. Наверное, тебе показалось.
- Или он залез в ведомость и исправил её.
-Ты с ума сошла! Как?!!
-Точно не знаю, но как-то же он это сделал? Пропуски в хорошие отметки сами не превращаются.
- У тебя паранойя! Никто ещё нашу сеть не взламывал. Это нереально.
Я ещё раз внимательно изучила ведомость, и мне показалось, что она была исправлена еще в нескольких местах.
- Дурдом, - буркнула я и постаралась забыть об этом.

Однако забыть не получалось, и когда я случайно увидела Тана с макбуком, то сразу вспомнила сомнительные отметки в ведомости, и подозрение разгорелось с новой силой. Тан сидел с ноутбуком в Макдональдсе – зачем ещё ему пользоваться бесплатным общественным вай-фаем, как не для того, чтобы делать нечто противозаконное? Я решила пойти ва-банк.

- Здравствуй, Тан...
Он сначала рассеянно поздоровался, не отрывая глаз от экрана, а затем поднял их на меня – и окаменел, как от поцелуя Медузы Горгоны.

- Привет. Лазаешь по сети? Не покажешь, что ты там нашел?
- Ничего интересного...
- Значит, можно посмотреть?
- Вам это не понравится.
- Ничего, я потерплю. Это порно или сайт с тупыми приколами? - и как он ни старался прикрыть экран, я всё-таки смогла на него взглянуть. В открытом окне браузера я увидела не порно, а, что гораздо хуже, точную копию нашей электронной ведомости. Тан подделывал отметки

.
- Ты с ума сошел?!!

Все, кто были в этот момент рядом, посмотрели на нас. Тан отобрал у меня макбук и захлопнул крышку.
- Не кричите на меня!
- Ты хоть соображаешь, что ты делаешь? Тебя же посадят за это! Да сколько можно быть ребенком?
Тан смотрел на меня исподлобья, и мне казалось, вот-вот заплачет или набросится на меня. Мне вдруг стало противно – и от него, и от себя. Я поспешила уйти оттуда, пока не наговорила ещё каких-нибудь глупостей.

Всю следующую неделю я мучилась: угрызения совести боролись во мне с чувством справедливости. Тан поступил просто ужасно, но я тоже вела себя как сварливая баба. В конце концов я решилась и подложила Тану записку: "Была неправа. Мир? Приходи в наш домик, поговорим. Жду".
Не знаю, что он подумал, читая это, но я надеялась, что он всё поймет правильно, и в течение недели каждый вечер ездила в лесной домик, дожидаясь Тана. Однако он так и не пришел. Примирение не состоялось.

Я рассердилась и перестала приезжать – если ему всё равно, то мне – тем более. К тому же, я поняла, что коттедж в лесу мне уже не нужен – лето закончилось, в домике стало прохладно, и у меня не было никого, кто бы меня грел. Я позвонила хозяину и отказалась от аренды. Он был очень этим недоволен и потребовал, чтобы я немедленно освободила жилье. Поскольку там ещё оставалось кое-что из моих вещей, пришлось ехать, чтобы забрать их. Я утешала себя тем, что больше мне сюда ездить не придется, и значит, в истории с Таном можно будет поставить большую жирную точку. Так я думала, пока не зашла в спальню, чтобы поменять постельное белье, и не увидела на кровати раздетого до трусов Тана, спящего мертвецким сном. Зачем он приперся дрыхнуть именно туда – я не знала.

- Тан, - я потрясла его за плечо, - Тан, вставай! Ты что здесь делаешь?
Он ничего не ответил и, судя по всему, находился в глубокой отключке. Мне стало настолько противно оттого, что этот козлина пришёл обколотым в наш домик – в то место, где мы когда-то были так счастливы – что я влепила ему пощечину. Тан и на это никак не отреагировал. Я лягнула его и выбежала во двор, чтобы подумать, как с ним быть.

Стоило ли мне вытаскивать его из этой передряги? Мысль о том, чтобы помочь обдолбившемуся наркоману, была мне настолько противна, что я не смогла этого сделать сразу. К тому же я знала, что если парня отвезти в больницу, там его приведут в чувство, но заодно зададут кучу вопросов, на которые мне придется ответить, и возможно, позвонят в полицию, где нами тоже заинтересуются. С другой стороны, Тан хоть и вел себя как свинья, но бросать его одного в таком состоянии было просто подло. Я решила, что отвезу наркошу в больницу и оставлю ждать возле приемного покоя – а уж там о нем позаботятся.
- Тан, ты меня слышишь? Вставай, мы едем к доктору.

Он ответил мне какой-то грубостью, но я обрадовалась тому, что он хотя бы слышит меня и может говорить. Я заставила его подняться на ноги, и так, держась за меня, дойти до машины. Он кулем рухнул на заднее сиденье, а я завела мотор, молясь всем богам, чтобы парень не умер по дороге.
- Не молчи, - повторяла я, вцепившись в руль, - Тан, слышишь меня? Говори что-нибудь!
Он отвечал мне неохотно и очень грубо – но я была рада и этому, и продолжала звать его по имени, заставляя его отзываться – и так до самой больницы. Я припарковалась через дорогу от госпиталя, стараясь, чтобы мою машину не было видно из окон, и она не попала в поле обзора камер, вышла и открыла заднюю дверь:
- Прости, дружок, дальше придется ножками.

Ножки у Тана подгибались, как вареные макаронины, но с моей помощью он всё же доковылял до ближайшей лавочки и уселся на неё, чтобы тут же с неё свалиться. Тан упал в обморок, а я, не зная, что ещё делать, вернулась в машину и набрала номер приемного покоя:
- Человек без сознания у вас под окнами... Помогите ему!

Уезжая, я не видела, чтобы кто-то выходил из здания и спешил на помощь Тану, но наверное, врачи пришли к нему, когда меня уже не было. Даже на следующий день я так и не решилась позвонить в больницу, чтобы узнать, как здоровье Тана и от чего его лечат.

В те дни я была сама не своя, и окружающие это замечали. После того, как я провела три пары в таком состоянии, мой старый учитель подошел ко мне и, деликатно погладив по рукаву, тихонько спросил:
- Джульетта, у вас что-нибудь случилось? Вы бледны, как возлюбленный вашей шекспировской тезки.
У меня больше не было сил делать вид, что всё прекрасно.
- Да, профессор, мне очень плохо.
- Что с вами, дорогая? Горе у кого-то из родных? Несчастье у друга?
- Дорогой мне человек болен, а я не могу даже узнать, как он. Мне нельзя его навещать.
- Это ваш жених?
- Это студент. Он мой любовник.
- Джульетта!
- Да, профессор, я знаю, это ужасно. Но я не стану оправдываться. То, что я не могу даже прийти к нему в больницу, ещё ужаснее.
- Хотите, я узнаю, как он? Уж меня-то никто не заподозрит в связи со студентом...
- Благодарю вас, но я не хочу, чтобы вы это делали. У вас могут быть неприятности из-за него.
- Почему?
- Он переборщил с наркотиками и впал в кому, потому и отправился в больницу. Если вы его навестите, полицейские наверняка захотят вас допросить, а я этого не хочу.
- Бог мой, Джульетта, как же вы... Могу я хоть имя его узнать? Не волнуйтесь, я не болтлив.
Я замялась, но решила, что если уж признаваться, то признаваться во всём.
- Профессор, вы помните Тана Морда?
Он так побледнел, что я испугалась, что у старичка прихватило сердце.
- Невероятно! Но как же... Вы ведь всегда его недолюбливали! Как же вы сблизились?
- Я и сама не знаю. Это вышло спонтанно, как вспышка страсти, понимаете?
- И вспышка разожгла в вашем сердце пламя, которое всё никак не погаснет? Я прав?
- Я не стану оправдываться. Я завела роман со студентом, это недопустимо с любой точки зрения. Я безнравственная женщина, но ничего уже не изменить.
- И только тоненький голос сердца шепчет вам, что вы были правы...
- Простите?
- Несложно убедить себя, что того, кого ты любишь, тебе любить нельзя. Нельзя любить того, кто тебе не пара – кто моложе, красивее, нежнее тебя. Нельзя любить своего студента: даже если это будет самая чистая любовь, он поймет всё превратно. Ум это знает, но вот сердце – согласитесь, сердце трудно обмануть, оно знает, чего ты хочешь. И сколько бы лет не прошло, оно будет болеть всякий раз, когда вы увидите её... его.

Я вздрогнула. Мой учитель никогда не открывал мне душу, и я даже подумать не могла, что когда-то и он был влюблен в нежную молоденькую студентку, умницу, гордость курса, в свою любимицу... в меня.
- Не соглашайтесь на эту муку, не обманывайте себя – любите, даже если знаете, что никто вас не поймет. Не совершайте той ошибки, что я сделал когда-то. Иначе и вам придется однажды увидеть свою любовь в объятиях кого-то молодого, не слишком умного и с татуировками.
Я невольно улыбнулась.
- Учитель... Я не знала.
- Всё правильно, моя дорогая. Вы и не должны были знать. Теперь – чем мы можем помочь вашему возлюбленному?
- Вы так смешно сказали про его татуировки... Простите.
- На самом деле, ничего смешного, это важно. Вы оценили его внешний вид и сделали свои выводы, а они совсем не верны. Его дикие прически, пирсинг и рисунки на теле говорят не только о потребности в самовыражении, но и о желании быть кем-то другим, залезть в чужую шкуру. А уж если учесть, что парень живет под вымышленным именем, то сам собой напрашивается вывод, что он хочет от чего-то спрятаться...
- Как это – под вымышленным?
- Дорогая моя, иногда вы кажетесь мне ещё наивнее, чем мои студенты... Вы и вправду верите, что кого-то могут звать таким именем?
- Всякое бывает.
- Дорогая моя! Неужели вы уже забыли, как мы играли в анаграммы? Пожалуйста, запишите его имя.
Я пожала плечами, взяла мел и вывела на доске "Tan Mord".
- А теперь переставьте буквы в обратном порядке и запишите всё одним словом.
Я выполнила просьбу. Получилось слово "dromant".
- Кажется, я ошиблась...
- Нет, вы идете правильным путем, продолжайте переставлять буквы. Он не слишком усердствовал – поменял их всего четыре. А исходное слово было...
- Dormant – спящий... Господи, какая же я была дура! Но как же парня зовут на самом деле?
- А это уж пусть он сам вам расскажет.

Я в полном оцепенении смотрела на доску. Dormant. Спящий, вялый, скованный сном, впавший в спячку, пассивный, бездействующий... Почему он взял именно это слово? Зачем такой псевдоним?
И тут я догадалась – и мне стало вдруг так хорошо, так весело, что я бросилась учителю на шею.
- Джульетта!
- Спасибо-спасибо-спасибо! Спасибо вам! Я наконец-то поняла, что с ним не так! Никакой он не наркоман! Ура-ура-ура!..

Я на всех парах примчалась в госпиталь и потребовала, чтобы мне показали юношу, которого нашли на лавочке возле приемника пару дней назад.
- Мэм, нам каждый день подкидывают к приемнику человек двадцать, не меньше. Кого из них вам привести?
- Ну, этого парня ни с кем не спутаешь! На вид ему лет девятнадцать, смуглый, темноволосый и весь в татуировках. И он был без сознания.
- Мэм, большинство из этих парней с татуировками, и почти все они поступили к нам без сознания. Желаете навестить всех?
Я задумалась. Если Тан не пришел в себя, они вряд ли узнали, как его зовут. А если очнулся, то тоже вряд ли назвался Таном... Как же его найти?
- Простите... Вас случайно не Джульетта зовут? - спросил один из врачей, проходивших мимо.
- Да, это я, но как вы...
- Один из пациентов называл ваше имя... часто называл. Должно быть, вы сейчас его искали. Ему на вид восемнадцать – девятнадцать лет, темные волосы, карие глаза, на руках татуировки, на груди большая татуировка в виде сердца с надписью "Джози".
- Похоже, это он... Как его здоровье, доктор?
- Сейчас уже лучше. Раз уж вы здесь, могу я с вами поговорить? Это не займет много времени.
- Да, конечно.

Врач провел меня в свой кабинет и плотно прикрыл дверь.
- Сперва я решил, что парень перечитал Шекспира, - улыбаясь, сказал он, - а потом понял, что Джульетта – его девушка. Люди в бреду рассказывают всё, что думают, у него же все мысли про вас...
- Простите, но какое отношение это имеет к...
- Ах, да, извините, заболтался. Меня зовут доктор Рокленд, и я хотел поговорить с вами о нашем пациенте. Джульетта, вы знаете, что с ним случилось?
- Нет. Когда я нашла его, он уже был без сознания. Я не знаю, как и почему он впал в кому.
- И вы привезли его сюда, тайком, чтобы никто вас не увидел… Позвольте спросить – вы замужем?
- Нет.
- А кроме этого Ромео, у вас есть ещё какой-нибудь Парис? Или он единственный?
Я рассердилась.
- Доктор, какое отношение это имеет к его болезни?
- Ради Бога, не сердитесь! Я не хотел вас оскорбить. Просто была версия, что ревнивый соперник дал парню по башке, и он впал в кому из-за черепно-мозговой травмы – но на снимках её не видно.
- Я не думаю, что дело в этом.
- А в чем же? Сначала мы заподозрили передозировку наркотика. У нас почти все коматозники – передознувшие наркоманы, ну, кроме совсем уж древних старичков – те в коме от старости. Но по анализам парень чист, как свеча, на словах клянется и божится, что не употреблял и не собирается... Внешне он здоров, и как мы его не обследовали, не смогли понять, в чём дело. Парень болен, это ясно, но вот чем?
- Кажется, я знаю. Доктор, скажите, есть такая болезнь, при которой человек может проспать, скажем, неделю, а потом вернуться к обычному ритму жизни?
- Вы имеете в виду синдром Клейна-Левина?
- Простите?
- Его ещё называют "болезнь Спящей Красавицы".

Я представила себе Тана в голубом платьице, почивающего под розовым кустом в заколдованном замке – и чуть не покатилась со смеху, хотя в том, что он был болен, не было ничего смешного.
- У больных с этим диагнозом некоторые доли мозга работают иначе, чем у здоровых людей, и это вызывает неудержимую сонливость. В определенные периоды больной просто отключается, и ничто не может заставить его не спать. Такой сон больше похож на кому, чем на сон, и подобные приступы длятся днями или даже неделями. Если разбудить больного в этот момент, он не придет в себя и будет находиться в состоянии измененного сознания, проявлять агрессию. В остальное время пациент ни на что не жалуется и ведет нормальную жизнь. Вы думаете, что ваш друг болен именно этим?
- Я уверена в этом. Нездоровая сонливость, вялость, раздражительность – все это я видела. Он исчезал куда-то раз в два месяца – теперь я понимаю, что он просто впадал в спячку.
- Я не могу ставить диагноз с ваших слов, нужно тщательное обследование. Но спасибо вам за наводку. Если у парня действительно эта болезнь, ему повезло – и не повезло одновременно.
- О чем вы?
- Это не лечится. Ученые и врачи проводят исследования, но причины болезни неизвестны, и лечение пока ещё не найдено. Теоретически всё должно пройти само собой, когда ему будет за двадцать, но обещать ничего нельзя – у некоторых приступы спонтанно повторяются до самой смерти.
- А в чём тогда ему повезло?
- Это очень редкое заболевание, им болеют около десяти тысяч людей по всему свету, в основном мужчины. Надо сильно постараться, чтобы заработать такое. Он точно станет знаменитым пациентом.
И тут Тан умудрился выпендриться – стать десятитысячным из шести миллиардов, получив болезнь, которая есть только у избранных – и к тому же неизлечима. Такой вот генетический джек-пот со знаком минус.

Когда я заглянула в палату, Тан сидел на кровати, вполне себе бодрый, и держал в руках карты - они с медбратом тайком резались в покер. Увидев меня, он проворно спрятал карты за спину и невинно улыбнулся. Медбрат мгновенно вспомнил про свои обязанности и тихо растворился в воздухе.
- Джульетта! А вы как здесь...
- Пришла тебя проведать. Как ты себя чувствуешь?
- Нормально. Не знаю, почему меня до сих пор не выписали.
- Значит, ты в состоянии сдать мне экзамен?
- Что?!!! Но вы же не преподаете мой предмет! И потом, я давно не ходил на занятия!
- Когда тебе это мешало? Так что, будешь сдавать?
- Ладно... - Тан явно растерялся.
- Тяни билет.
- Всё так серьёзно?
- Более чем, - я с трудом прятала улыбку. - Выбрал? Читай.

Тан прочитал – и брови у него поползли вверх.
- Это вы придумали?
- Какая разница? Оценка за семестр зависит от твоих ответов. Зачитай вопросы вслух.
- Хорошо... Билет номер семь. Вопрос первый: "Как тебя зовут на самом деле"?
- Готов отвечать?
- Не вполне...
- Окей, неуд.
- Стивен!
- Стивен Хоккинг? Стивен Кинг?
- Стив Мэллой.
- Почему ты скрываешь свое имя?
- Мы так не договаривались!
- Это дополнительный вопрос. Смирись.
- Стив – больной чувак, похожий на зомби, вечно спящий, которого все жалеют и никто не любит. Я не хочу им быть. Я решил, что сменю имя и начну другую жизнь. А что, хорошая анаграмма? Люблю её.
- Глупее и не придумаешь. Хорошо, второй вопрос.
- "Давно ты болеешь?" В первый раз заснул, когда мне было одиннадцать. Все перепугались, а почему? До сих пор не знаю. Через два года мне надоело быть больным сынком, которого все опекают, и я ушел.
- Куда?
- Никуда. Жил у приятелей, жил в приюте, жил где придется. Хватит спрашивать не по билету!
- Терпи! Отлично, твои ответы меня устраивают. Посмотрим, что ты расскажешь по третьему вопросу.
- Я вообще не помню, как попал в ваш домик. У меня после приступов память как будто стирается. Но наверное, я шел туда, потому что получил вашу записку. Помню, что очень хотел туда попасть.
- А зачем?
- Я думал, мы, как это... Помиримся. Я не хочу с вами ссориться. Мне хочется, чтобы мы были друзьями.
- Именно друзьями?
- Вы же не хотите ничего другого... Если я ответил хорошо, можно, я тоже задам вопрос?
- Пока что ты отвечаешь очень хорошо. Разрешаю.
- Вы теперь знаете, что я не наркоман. Вы будете меньше меня презирать – ну хоть чуть-чуть?
- Я тебя не презираю. Мне жаль, что ты болеешь, но я очень рада, что ты не наркоман.
- Вы теперь иначе ко мне относитесь?
- Да. Но это не значит, что мы снова будем встречаться. Это ничего не меняет.
Тан опустил глаза, пытаясь скрыть разочарование. Он явно рассчитывал, что мое сердце смягчится.
- Вам ведь не нужен Оливер? Вам нужен Ромео. Кто-то, кто будет с вами на законных правах.
-Оливер тоже в конце романа остался с Кодди "на законных правах". Но до него, как и до Ромео, ты ещё не дорос. Ты даже за себя не можешь отвечать, не то, что за любимую.
- Я знаю, - грустно ответил Тан, откладывая билет в сторону, - а когда дорасту, рядом с вами будет кто-то другой. Вы не будете меня ждать. Всё правильно, в этой жизни побеждает тот, кто не спит.
Возможно, он пытался меня разжалобить, но это прозвучало так невинно, что казалось, он и сам не понял, что сказал. Мне стало не по себе.
- В остальных билетах было написано то же самое?
- Да. Настоящий экзамен у тебя примет твой профессор, когда ты выйдешь из больницы. Я расскажу ему про твою ситуацию, он поймет. Не волнуйся и лечись спокойно.
- Вы ещё ко мне зайдёте?
- Вряд ли. Поправляйся.
- Я здоров.

Я смотрела на него и понимала, что он не готов меня отпустить, хоть и старается. И если я не разорву эту связь, рано или поздно мы снова сойдемся, и ничего хорошего из этого не выйдет. Мне надо было принять жестокое решение – и я его приняла.
Тан вышел из больницы и сдал-таки экзамен, и сдал отлично – но вряд ли это могло что-то изменить. Я узнала об этом, когда паковала чемоданы. Уйти раньше, чем я дам слабину и снова закручу роман с Таном, раньше, чем про нас пойдут слухи и меня с позором выгонят с работы. Уехать, чтобы сбежать от него – и от себя самой – вот что я решила.
Я не знала, что ждет меня впереди, но другого выхода я просто не видела. Я взяла билет в один конец, чтобы никогда больше сюда не возвращаться.

Баллы за семестр:

+1000 баллов за то, что окончил курс

с отличием.
+50 за то, что в этом семестре не использовал ни "Заставить... делать домашнее задание", ни "Заставить ... написать курсовую".
+50 баллов за то, что в этом семестре Тан не имел неавтономных романтических взаимодействий с профессором.

Всего 1100 баллов.